Альбион

      В один дождливый день на северо-западе изумрудного острова, названного предками Альбионом, в мрачном внушительном замке расхаживал взад и вперёд по приёмной зале молодой мужчина. Его звали Кадагор, и он был вождём крылатых существ, безраздельно правящих в северных землях, простиравшихся от западного берега до восточного. Главой севера он стал три года назад, успел жениться и показать всем вокруг, что его устремления простираются далеко.       В замке Крылатых ожидали прибытие гонца из южных земель, и, судя по обеспокоенному виду вождя, от новостей, которые тот мог принести, зависело очень многое. Просторная комната с тяжёлой деревянной отделкой казалась ещё более унылой из-за ненастной погоды, которая не прекращалась с самого утра. Кадагор остановился возле окна, всматриваясь в глубокое низкое небо, подпираемое бесконечными горами. Любовь к северу жила в сердце каждого, кто родился в этих суровых и прекрасных землях.       Внешне крылатые ничуть не отличались от обычных людей. Однако у всех мужчин по достижении определённого возраста на спине пробивались крылья: почти незаметные в сложенном виде, но поражавшие воображение в расправленном. Способность летать была необычайно полезна, но физически затратна, поэтому только сильные и выносливые представители этого магического вида позволяли себе передвигаться таким образом длительное время.       Снаружи послышался шум, и Кадагор резко повернулся. Очевидно, открывали парадные ворота, которые в нынешнее неспокойное время постоянно держали закрытыми. На лестнице раздался звук торопливых шагов, и вскоре дверь в залу распахнулась. Вошедший слуга доложил о прибытии гонца и, получив разрешение вождя, пропустил его вперёд. Влетел посланник, грязный, мокрый и потрёпанный, он склонил голову перед предводителем крылатых.       — Какие вести? — спросил Кадагор, подойдя ближе и требовательно всматриваясь в запыхавшегося мужчину.       — Жрицы Старой Религии устроили заговор против природной богини, как вы и предсказывали, — коварно блеснув глазами, доложил гонец. — Их силы теперь окончательно разделены.       Кадагор отвернулся к окну, скрыв сосредоточенное выражение лица. Его не по годам изворотливый ум бесстрастно оценивал положение вещей.       — Она не оставит это просто так, — прошептал он скорее самому себе.       — Что-нибудь ещё, ваше величество?       — Нет, ступай прочь.       Посланник вышел, а Кадагор погрузился в свои размышления. «Жрицы и богиня всегда стояли вместе на страже волшебства, — рассуждал вождь крылатых. — Однако в последнее время жрицы, особенно Нимуэй, чувствуют себя полнокровными хозяйками магического мира. Теперь, когда богиня испытала на себе открытое предательство со стороны служительниц Старой Религии, она будет жаждать мести. И она знает отличные способы. В её власти серьёзно пошатнуть баланс».       Ближе к ночи разыгралась ужасная гроза. Сама природа была в страшном гневе, круша деревья и заставляя волны со страшным рёвом разбиваться о прибрежные скалы. Кадагор не мог уснуть. Ответственность не только за судьбу севера и своего народа, но и, возможно, за весь мир магии грозила со всей силы рухнуть на его широкие плечи. Грудь сдавливало предчувствие неотвратимого. Зная, что вождь не спит, слуга после короткого стука зашёл в его покои и тихо шепнул что-то на ухо. Кадагор утвердительно кивнул. Его пальцы пару раз стукнули по столу.       В замок Крылатых прибыл Рэль — человек вождя из стана друидов. Во всей той истории, что должна была навсегда изменить судьбу острова, они играли далеко не последнюю роль. Рэль находился в ближайшем окружении главного из друидов, так что сведениям, получаемым от него, можно было доверять. К тому же способности самых могущественных из них — знать судьбы людей и их предназначения — представляли необычайную ценность.       В покои Кадагора вошёл мужчина средних лет, плотного телосложения. Лицо его выглядело старше, чем он был на самом деле: двойной подбородок и множество уже появившихся морщин добавляли с десяток лет. Во взгляде читалось полное равнодушие, которое в сочетании с цепкостью производило странное впечатление. Рэль учтиво поклонился сидящему перед ним вождю крылатых.       — Ваше величество, думаю, вам уже донесли о событиях, имевших место в оплоте Старой Религии? — спросил друид.       — Верно, — спокойно ответил Кадагор: несмотря на молодой возраст, он уже овладел искусством сдерживать себя. — Мне доложили, что природная богиня порвала с жрицами.       — Помните ли вы древние друидские сказания? — задал вопрос Рэль, внимательно наблюдая за вождем.       — С пророчествами? — уточнил тот.       — Да.       — Не все. К тому же они очень туманны. Каждый трактует их по-своему, — вставая со стула, ответил Кадагор.       В магическом мире преклонялись перед древними пророчествами, с трепетом изучали их и доверяли ветхим листам не меньше, чем собственным родителям. Кадагор слегка приподнял бровь — он считал, что в силах повлиять на предсказания, хоть и понимал, какие опасности грозят рухнуть на его голову.       — Однако предсказания о маге, что родится не более чем через полсотни лет, однозначны, — заметил друид.       — Эмрис, как вы его называете, — протянул вождь с мнимым равнодушием. — Эти предсказания делали не только друиды. Многие магические существа, обладавшие даром предвидения, заявляли о его рождении. — Кадагор сделал шаг навстречу Рэлю и придал голосу стройное звучание, словно рассказывал давно забытое предание. — Он родится примерно через полсотни лет, поможет Королю Былого и Грядущего объединить разрозненные королевства, а также наладит мир между людьми и магами. Это будет очень могущественный волшебник, один из сильнейших в своё время.       — Теперь в предсказании есть изменения, — заявил Рэль, осторожно поглядывая на вождя. — Природная богиня жаждет отомстить за предательство, за то, что жрицы вознамерились присвоить её силу себе. Она провела мощнейший обряд, — голос мужчины затих.       Он продолжал молча стоять перед Кадагором, словно испытывая терпение последнего.       — Ну? Говори же! — уже с нотками негодования воскликнул Кадагор.       Словно убедившись, что для вождя крылатых события, происходившие в южных землях, являлись не менее важными, чем те, что имели место на севере, Рэль продолжил:       — Она прочла ряд заклинаний и покинула этот мир. Сами понимаете, что обряд, совершённый ценой земной жизни самой природной богини, имеет огромную силу. Она не передала, как полагается, следующей представительнице свою силу, а воззвала к богам и попросила оставить её ребёнку, который должен появиться в будущем, — друид сделал длительную паузу, прежде чем объявил имя. — Эмрису. После этого она исчезла, буквально растворилась, — Рэль вздохнул. — Если сила действительно перейдёт к нему, то он будет не просто могущественным, а самым могущественным волшебником среди всех, кто ступал по этой земле. В нём одном будет гремучая смесь магии старой и магии природной. Это не всё. Главный друид обращался к небесам после этого. Он проверил судьбу Эмриса, и звёзды изменили своё положение. Теперь этот мальчик не только хранитель мира на Альбионе, но и искоренитель Старой Религии. Он уничтожит жриц одну за другой и изменит течение магии. Эмрису будет дана невиданная доселе сила.       — С Небесами сложно спорить. Да и неблагодарное это дело, — со вздохом покачал головой Кадагор.       — Верно, ваше величество, — согласился Рэль. — Будут ли у вас распоряжения для меня?       Где-то в глубине проницательных глаз притаился огонь. Кадагор вернулся к столу и сел, его пальцы неторопливо переплелись.       — Нет, Рэль, — ответил он. — Возвращайся к своим. Нам остаётся лишь ждать.