Альбион

      Моргана сидела перед зеркалом и наблюдала, как Гвен сооружает на голове прическу, достойную первой леди Камелота. Воспитанница короля облачилась в роскошное платье, лиловое с золотой вышивкой. В Карлеоне их встретили радушно и благосклонно. Догадывались ли король и королева о матримониальных чаяниях Утера? Безусловно, да. И не противились бы любому из союзов, как подметила Моргана. Наследник Карлеона, Эгберт, произвел на девушку впечатление самонадеянного и самовлюбленного юнца. У Артура, конечно, тоже были свои королевские замашки, но он всегда знал, где проходит граница, которую будущему правителю переступать не следует, у него было чувство такта и благородство, коими наследник Карлеона не обладал. Моргана не сомневалась и в том, что прелести леди Вивиан, не заставили сердце Артура дрогнуть. Леди Вивиан была единственной и обожаемой дочерью богатого лорда Олафа, который являлся правой рукой короля.       Моргана вынашивала в себе уверенность, что королевой Камелота суждено быть именно ей. Девушка не могла точно сказать, когда она зародилась в ней, но это было так естественно: принц выберет в жены первую леди королевства. Моргане льстила эта мысль. Кто еще отважился бы конкурировать с ней? Девушку не особо волновали нежные чувства, Артур был ей приятен, но Моргана отчётливо понимала — истинной глубокой любви она не испытывала. Для воспитанницы короля принц являлся средством, чтобы удовлетворить амбиции, чтобы возвыситься, чтобы не только сохранить, но и упрочить свое положение.       Лишь одна мысль, одна мысль тревожила и терзала ее: кошмары по ночам, нарушавшие мирное течение сна. Если они не случайны? Моргана порой ловила жалостливый взгляд Гаюса — это было больше, чем сочувствие лекаря к пациентке. Она знала, что в прошлом он не гнушался магии и со страхом признавала, что сны ее могут иметь колдовское происхождение. Если это действительно так, то все мечты и планы Морганы разобьются о преграду из законов пяти королевств и убеждений Утера. Сама магия девушку не пугала. Владеть такой силой — значит иметь дополнительный источник власти.       Вот Гвен закончила с волосами Морганы. Первая леди Камелота выглядела безукоризненно. К тому же, она долго спала сегодня, набралась сил и готовилась весь вечер провести с сияющей улыбкой на устах.       Чем южнее находилось королевство, тем меньше его правители тратили на вещи утеплённые и практичные, а больше на богатые и узорчатые изыски. В замке Карлеона боролись два вкуса: изящный королевы и воинственный короля. Там, где королева Аннис видела обивку со сложной вышивкой, король жаждал повесить военные трофеи, оружие, на худой конец, шкуры животных, убитых им лично на охоте. В итоге каждый обставлял комнаты, в которых часто бывал, в соответствии со своими пристрастиями.       Несогласие супругов в бытовых вопросах никак не влияло на политические: здесь бразды правления полностью принадлежали Карлеону, хотя тот изредка мог поинтересоваться мнением жены. А вот в воспитании детей всё было не так гладко. Единое направление в действиях родителей отсутствовало, что тонко подмечало мудрое и чуткое детское восприятие. В каждом из четырех сыновей присутствовали закономерные при таком воспитании черты: склонность к манипулированию и капризность. Они не умели получать отказ, так как с детства добивались желаемого, если не от матери, то от отца. Моргана тоже не умела принимать «нет» в качестве ответа, но она никогда не была капризной, скорее, наоборот.       На вечере Артур и Моргана отдали дань вежливости, потанцевав с леди Вивиан и принцем Эгбертом. Затем наследник Камелота пригласил Моргану, она была довольна, но внешне не проявила этого, а отпустила пару колких шуток в адрес принца. Артур относился к ней, как к сестре, и это ее устраивало. Главное, чтобы он не проникся по-настоящему серьезной симпатией к кому-нибудь.       После ужина Моргана отправилась к себе. Она отпустила Гвен отдыхать, поэтому самостоятельно сняла все украшения и распустила волосы. Девушка потянулась к ящику, где лежал сонный порошок, вернее, должен был лежать, ибо Моргана его не обнаружила. «Должно быть, Гвен забыла оставить», — подумалось ей, и, взяв накидку, она вышла из комнаты.       Моргана шла по коридору, окна которого переходили в середине в створчатые двери, а в конце они вновь уступали место окнам. Эти створчатые двери вели на открытую площадку, где сейчас стоял Артур. Но девушке не было до него дела, она прошла мимо. Однако крайнее окно открыло перед глазами Морганы лужайку перед замком, в тени которой на плохо сбитой деревянной скамье сидела Гвен и шила что-то. «И почему на улице сидит? Уже холодает», — с осуждением подумала воспитанница короля. Она спустилась по боковой лестнице и тоже очутилась на лужайке. Оставаясь незамеченной обоими, девушка украдкой подняла взор на Артура, стоявшего наверху. Моргана пыталась понять, что затаило в себе выражение этих глаз. К ее удивлению, они светились нежностью и были устремлены на… Гвен. Что же это? Нет, не ошибка, так и есть!       Моргана отвернула голову, втянула остужавший воздух и, словно ничего не произошло, зашагала к служанке, склонившейся над белой рубашкой.       — Гвен! — громко окликнула она девушку.       — Миледи! — служанка поспешно поднялась и присела перед госпожой. — Вам что-то понадобилось?       — Сонные порошки, — беззаботно улыбаясь, молвила Моргана. — Ты забыла их оставить.       — Ох, простите! Я быстро сбегаю за ними и принесу ваши покои.       — Будь любезна.       Гвиневра засуетилась и быстро побежала к себе. Моргана осталась возле скамьи и вновь посмотрела наверх: она увидела лишь блеснувшую в ночи серебристую кольчугу на спине Артура. Справедливо ли ее подозрение? Если и так, это может быть лишь королевской прихотью. Моргана ничего не замечала за Гвен. Она определенно не заигрывала с принцем и совсем не искала его внимания. Не замечала воспитанница короля и признаков тайной влюбленности у служанки да и вообще влюбленности. В последнее время Гвен была тихой и поникшей пуще прежнего. С другой стороны, Артур не был склонен к частым увлечением, пару раз в подростковом возрасте, но это не стоило и упоминания. Всё время принц тратил на обучение, бесконечные тренировки, поручения Утера, а отдыхал с друзьями-рыцарями. Наблюдать за девушкой издалека, но не оказывать более явных знаков внимания, если уж она понравилась — Моргана не узнавала в таком поведении привычного Артура. Тем более служанка…       Моргана поднялась в свою комнату, продолжая размышлять над увиденным. Она хотела взять щетку, чтобы расчесать запутавшиеся на ветру локоны, но из-за дрожи в пальцах опрокинула баночки, стоявшие на столе. В смятении Моргана кинулась поправлять их, старалась каждую вернуть на исконное место. В комнату вошла Гвен и подала госпоже сонные порошки.       — Простите, миледи, — служанка низко склонилась, — не представляю, как я могла забыть.       — Не страшно. Иди к себе.       Ночь не грозила больше быть страшной. Моргана выпила порцию порошка и легла в кровать. Крепкий и глубокий сон пришел к ней довольно быстро. Но в самый разгар ночи руки девушки начали метаться по простыне, из груди вырывались тихие возгласы. Воображение Морганы рисовало ей образ рыцаря, позади него развевался красный плащ. Он повернулся, и она увидела золотого дракона на спине: это был рыцарь Камелота. Он находился в лесу возле озера. Моргана знала его, в детстве она часто бегала к его восточному берегу из замка. Рыцарь будто ждал кого-то: в нетерпении он постоянно сжимал перчатки и прикасался к рукоятке меча, на котором, помимо обычных символов Камелота, была изображена и корона. В своем сне Моргана старалась посмотреть на лицо рыцаря, но его было не разглядеть в ярких солнечных лучах, только светлые волосы мужчины были видны ей. «Это Артур», — мелькнула догадка. В этот момент рыцарь вздрогнул, словно услышал шорох, и обернулся. Для Морганы он больше не был незнакомцем. И вот ее видение показало новый образ: девушка с распущенными светлыми волосами в простом платье шла навстречу Артуру. Она была знакома Моргане, но сознание упорно отказывалось отыскать в своих глубинах ее имя. Девушка протянула руки рыцарю, и тот с улыбкой сжал их в своих. Артур потянулся к ее лицу, Моргана поняла, что он хочет сделать и начала крутить головой и взмахивать руками, беззвучно пытаясь крикнуть: «Нет!» Она хотела бежать, но нога запнулась о что-то, и она начала падать. Моргана проснулась. Она тяжело дышала, руки ее смяли всю кровать, простыни и подушки были влажными. Сон! Она перебрала его в своей памяти, словно боялась, что если не сделает этого, то забудет его весь. Теперь Моргана четко знала имя той девушки из сна. Это была Гвиневра.

***

      — И как тебе показался Карлеон? Король также с ума сходит по охоте? — радостно вопрошал Утер свою воспитанницу.       — Он очень обаятелен. Возраст не сумел отнять этого у него, так же как и у вас, ваше величество, — Утер рассмеялся в ответ на комплимент Морганы.       — Я уже давно не тот, что в молодости, дорогая Моргана. А как тебе его сын?       — Не сердитесь на меня, ваше величество, но он мне совсем не понравился. Принц Эгберт не обладает и десятой долей достоинств своего отца. Не всем везет так, как Артуру, — продолжала свои речи лисица.       — Думаешь, Артур похож на меня? — и сам же не дал Моргане ответить. — Впрочем, ты не первая, кто говорит мне это. Ничего страшного, женихов мы тебе еще найдем. Я счастлив, что, в целом, ты довольна поездкой, — король похлопал ладонью по столу, намекая, что Моргана может уже идти, но девушка не собиралась так скоро покидать королевские покои.       — Я знаю, что иногда бываю вспыльчивой, — Моргана взяла руку короля в свои и крепко сжала, — но это все мой безудержный характер. Я хочу, чтобы вы знали, — она сделала паузу и посмотрела самым прямым и честным взглядом, на какой была способна, — как я вам благодарна и как люблю вас.       — Моргана, я никогда не сомневался в этом, — слова девушки тронули Утера. — Я тоже бываю резок и не всегда могу понять, что происходит в голове у молодой девушки…       — Поэтому, — перебила она Утера, — поймите правильно то, что я скажу вам.       — Да, я слушаю внимательно.       — Вы знаете, что Артур очень много времени посвящает государственным делам и военной подготовке, — Моргана несколько закусила губу, будто сомневалась, стоит ли продолжать. — Молодые люди в его возрасте больше ухаживают за девушками, чем занимаются делами.       — Он образцовый сын, но что ты хочешь сказать этим? — подозрение начало закрадываться в голову короля.       — Я все это говорила, чтобы вы не судили его строго. Возможно, такое увлечение закономерно, — оправдывающимся тоном говорила девушка.       — К чему ты клонишь?        — Я заметила, что он неравнодушен к одной из служанок.       Утер сначала долго и серьезно смотрел на Моргану, а потом рассмеялся.       — Моргана, в этом нет ничего страшного! Это же смешно, — король прекратил смеяться и наклонился ближе к воспитаннице. — Признаться, я в молодости тоже таким грешил.       — Он относится к этому серьезнее, я уверена, — категорично воскликнула Моргана. — Эта девушка ни о чем не подозревает. Поэтому я предлагаю действовать, пока Артур в отъезде. Отошлем ее в деревню. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.       — Это разумно, если ты считаешь, что это увлечение требует таких мер.       — Я не хочу, чтобы этой девушке было плохо. Дело в том, что это моя служанка, Гвен.       — Ах, та самая… — глаза Утера презрительно сощурились.       — Да, ваше величество. Прошу, дайте мне разрешение. Я сообщу ей, что вы не желаете видеть ее в столице из-за случая с ее отцом. Она уедет и даже не будет знать истинной причины. Как и Артур.       — Я и не подозревал, что ты у меня такая благоразумная. Ты абсолютно права и рассуждаешь, как я. Я даю тебе свое позволение.       — Благодарю, ваше величество. Я так счастлива, что вы никогда не обделяете вашу воспитанницу своей милостью. Поужинаем вечером вдвоем? Вы и я?       — С радостью, дорогая.

***

      Мерлин вернулся в Камелот в дурном расположении духа, так что отсутствие Артура порадовало его. У волшебника было почти две недели, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах, без словесных дуэлей с задирой-принцем. Гаюс удивился его возвращению, хотя и был рад видеть юношу.       — Я думал, что ты останешься на севере. Уже готовил убедительную речь к возвращению Артура, — Гаюс поставил тарелки с похлебкой для себя и юноши.       — Я бы сказал тебе, — Мерлин взял хлеб. — Спасибо.       — Ты плохо выглядишь. Что случилось? — начал выспрашивать лекарь.       — В день перед моим отъездом случились не очень хорошие вещи.       — Расскажи, — маг бросил не самый дружелюбный взгляд на Гаюса, но тот не обратил на него внимания. — Плохие вещи лучше выговаривать вслух, тогда станет легче. Ты знаешь, что я никому не скажу.       — Да, — Мерлин устыдился своего поведения, — ты уже показывал мне не раз, что достоин доверия. — Он промолчал. — Вождь севера при смерти.       — Я был молодым человеком, который учился целительству и магии, когда Кадагор был уже полновластным правителем. Я старик, а он все еще правит, — Гаюс тяжело вздохнул. — Казалось, что он бессмертен, но все приходит к своему закату. Мда, целая эпоха уходит вместе с…       — А я поссорился с любимой девушкой, из-за своего решения жить на юге.       — А ты окончательно решил?       — Пока Артур не станет королем, я буду подле него. А после… Не буду загадывать. Давай я помою посуду. Мне все равно позже идти к дракону.       — Опять? Будь осторожнее, — лекарь покачал головой и передал Мерлину тарелки.       — Не волнуйся, — маг уже хотел выйти, но обернулся. — Кстати, хотел спросить. Почему ты носишь леди Моргане порошки?       — Она страдает бессонницей, я тебе, кажется, уже говорил.       — Это простая бессонница? — лекарь потупил глаза, и Мерлин начал настойчиво добиваться ответа, словно ищейка, которая ищет кость. — Ты ведь знаешь или хотя бы догадываешься? Бессонница ли у нее? Или она спит, но ей снится что-то особенное? Порошки нужны, чтобы сон был глубокий? Возможно, это ее магия так проявляет себя?       — Так ты догадался, — протянул Гаюс.       — Магию я сразу в ней почувствовал. И я видел похожие вещи на севере. У прорицателей при дворе Кадагора.       — Ей снятся кошмары. Страшные образы из будущего, которые, по ее словам, сбывались, — Мерлин кивнул на этих словах. — Я подозреваю, что у нее есть магический дар, а это одно из его проявлений. Боюсь, скоро мои порошки перестанут ей помогать.       — Магия не терпит насилия. Леди Моргане не место в Камелоте.       — Она воспитанница короля. Если Утер узнает о ее магии, мне страшно представить, что с ней будет. С тобой, кстати, тоже, — многозначительно посмотрел лекарь на юношу.       — Я умею распоряжаться своей силой. А она нет. Ей бы поучиться у кого-нибудь.       — В Камелоте это невозможно.       — А как же я?       — Мерлин, раскрыться перед ней — плохая идея. Это может быть очень рискованно для тебя.       — Я подумаю.

***

      Гвен приготовила постель для леди Морганы, оглядела комнату в поисках работы, которую еще не сделала, но таковой не оказалось. Служанка не хотела вновь ошибиться. Госпожа никогда не была с ней груба, напротив, внимательна и вежлива. А как она хлопотала о ней, пока Гвен была под стражей? Гвиневра понимала, что редкая леди уделила бы столько времени какой-то служанке. Моргана вошла в комнату, и Гвен сразу же подбежала к ней, приняла из ее рук накидку и начала помогать расстегивать застежки на платье. Воспитанница короля была молчалива, да и служанка слова не вымолвила. Когда леди Моргана стояла в ночной сорочке, она подозвала жестом служанку ближе и сказала:       — Гвен, я должна кое-что сообщить тебе, — лицо Морганы стало жалостливым.       — Я вас слушаю, миледи.       — Я говорила с королем. Он недоволен, что ты продолжаешь находиться в замке. Я пыталась уговорить его, но ты знаешь Утера.       — Да, миледи, — тихо произнесла Гвен.       — Он хочет, чтобы ты уехала. Ты говорила, что у тебя есть какая-то родственница?       — Верно, миледи. В западной части Камелота.       — Боюсь, тебе придется уехать к ней. Мне очень жаль, Гвен, правда! — Моргана погладила ее по руке. — Но с завтрашнего дня ты больше не служишь у меня. Могу я чем-то тебе помочь?       — Нет, миледи, — до этого момента служанка стояла, склонив голову, но сейчас решительно подняла ее, — я благодарю вас за все, что вы для меня сделали. Больше мне никто не сможет помочь. Доброй ночи, миледи! — Гвен поклонилась и стремительно вышла из покоев Морганы.

***

      Мерлин шел через внутренний двор замка, он расправился с посудой и теперь собирался к Килгарре. Разговор с Гаюсом привел его в чувства, маг был более расслаблен и даже что-то легонько насвистывал. Пока Мерлин шел, он постоянно крутил головой и озирался: его природная любознательность никогда не давала ему покоя. По этой причине юноша не сразу заметил расстроенную и идущую ему навстречу Гвен, а лишь когда она практически налетела на него.       — Гвен! — ошарашенно воскликнул Мерлин. — Что с тобой?       — Мерлин, извини! Я не хотела.       — Не стоит извиняться. Почему ты плачешь?       — Это лишь мои проблемы, и будет лучше, если я пойду, — но маг схватил ее за руку.       — Нет, расскажи мне. Может, я смогу помочь тебе.       — Король не желает меня больше видеть в замке. Леди Моргане пришлось отказать мне в работе.       — Найдешь другую, — заявил Мерлин.       — Кто возьмет меня в такое тяжелое время особенно после истории с отцом? Будучи в немилости у короля? Да еще с долгами? — Гвен покачала головой. — Мне придется уехать в деревню к двоюродной тетке.       — Что за долги?       — У меня остались отцовские долги. Я пообещала выплачивать их постепенно и тратила на это почти все деньги. А теперь придется продать дом. У меня останется совсем немного, как раз на дорогу до тетки и на обустройство.       — Продавай дом, — резко сказал юноша, Гвен удивленно воззрилась на него. — Продавай и выплачивай долги, а я устрою тебя к одной хорошей женщине. Я носил ей лекарство, она плетет корзины и вяжет теплую одежду, но она старая. Ей нужна помощница. Думаю, смогу договориться, чтобы ты заняла комнатку в ее доме.       — Спасибо, Мерлин, но мне, возможно, лучше будет уехать. У меня никого не осталось в Камелоте. Что меня держит?       — Ты выросла здесь. Камелот — твой дом. И как же друзья? Я, например? А Моргана? А Гаюс? Мы все ценим тебя, — Гвен легонько улыбнулась. — Вот, видишь. Уже немного улыбаешься. Это нечестно, бежать, когда у тебя на то нет причин. Утер несправедлив. Держись и не робей.       — Я не ожидала найти такую поддержку от тебя, Мерлин, — глаза Гвиневры светились благодарностью.       — Вот и зря. Иди домой и ложись спать. Завтра все устроим.       — Спасибо тебе, Мерлин! Большое спасибо!       Мерлин проводил глазами девушку, пока та не скрылась из виду, тихонько вздохнул и прошептал: «Вот и подтвердились слова Килгарры. За Гвиневрой стоит присматривать. Интересно, приложила ли к этому руку Моргана? Не верится». Маг отправился к темницам. Уже проверенным способом он добрался до Великого Дракона.       — Здравствуй! — крикнул в глубины пещеры Мерлин.       — Здравствуй, юный чародей! — голос послышался совсем рядом, чуть ниже, чем стоял Мерлин. Очень резко морда дракона предстала прямо перед ним. — С возвращением! Спрашивай, не стесняйся.       — Кадагор умирает, — сообщил Мерлин.       Дракон смерил мага оценивающим и недоверчивым взглядом.       — Ничто не вечно под солнцем.       — Но я пришел не поэтому. Перед моей первой поездкой в Камелот, вождь рассказал, что мне принадлежат некие титулы. Некоторые я еще должен заслужить. В частности «Хранитель Альбиона». Что я должен сделать и что это за титул? Какие есть еще?       — О, да. Хочешь узнать свое полное имя со всеми причитающимися званиями, которые должны будут объявлять всякий раз на официальных церемониях?       — Хочешь потешить мое самолюбие? Давай.       — Эмрис, Великий маг и хранитель Альбиона, повелитель всех четырех стихий, последний лорд-повелитель драконов, распорядитель Великого Изумруда.       — О! Так, а теперь давай разбирать.       — Из них два даны тебе при рождении. Великий маг — в знак твоей превосходящей силы, повелитель всех четырех стихий — в знак того, что лишь ты можешь в полной мере и разными способами пользоваться силами огня, воды, земли и воздуха.       — Я даже буду лордом-повелителем драконов? А почему последним?       — Титулы повелителей драконов переходят от отца к сыну. Во время Великой Чистки истребили всех повелителей, кроме одного. Твоего отца.       — Мой отец? А он жив?       — А ты чувствуешь в себе силу повелевать мною? — волшебник отрицательно покачал головой. — Значит, жив. Как только он умрет, сила повелителя перейдет к тебе. Ты не сможешь не почувствовать.       — Неужели он и правда есть где-то живой? Ты знаешь, как его зовут? Где он сейчас?       — Его зовут Балинор, и я не знаю, где он, я не дорожная карта, Мерлин!       — Хорошо-хорошо. Расскажи про остальные титулы.       — Распорядитель Великого Изумруда. Этот камень был утерян много лет назад. Это могущественный артефакт, и он принадлежит тебе. Изумруд — символ твоей власти, отыщи его. Без него тебе не получить последний титул. Изумруд должен находиться в кольце, которое тебе следует носить на среднем пальце левой руки. И последнее, но самое важное звание. Хранитель Альбиона. Оно перейдет к тебе, когда ты прочитаешь заклинание, древнее и мощное. Лишь тебе под силу справиться с ним.       — Где оно записано?       — Я не знаю. Да, не смотри так, есть вещи, которые я не знаю.       — Я должен прочитать какое-то мощное заклинание, которое неизвестно, где записано?       — Именно так.       — Восхитительно!       — Не торопись. Это заклинание важно, ибо свяжет все земли Альбиона воедино и передаст их под твою защиту. Это заклинание мира. Но ты не сможешь прочитать его в одиночку. Для заклинания единства Альбиона потребуется союз пяти великих. Великий маг, Великий король, Великий Дракон, Великий меч и Великий Изумруд.       — Первый — это я, король — Артур, дракон — ты, изумруд я должен найти, а вот меч откуда взять?       — Здесь я тебе не помощник. Это твой путь, ты сам должен собрать все воедино.       — Да, я понял, что от меня требуется. Спасибо. Я помню свое обещание, не переживай.       — Не сомневаюсь, — дракон ненадолго умолк. — Помни, каждый компонент должен присутствовать на заклинании добровольно. Самая большая сложность здесь будет с Артуром. Он должен захотеть ради мира стать частью магического заклинания.