***
Артур после тренировки и обеда отправился в город. Он не взял с собой никого из рыцарей, а также надел одежду, на которой не было каких-либо символов Пендрагонов. Очевидно, принц не хотел привлекать к себе излишнего внимания, хотя в городе его и так прекрасно знали: простые люди любили приходить на турниры, где могли вдоволь насмотреться на гордость королевства — лучшего воина Камелота и своего будущего короля. Артур зашел в оружейную лавку Хитча. Оружие здесь, если не считать королевской кузницы, было лучшим в Камелоте. Как рыцарю и воину, Артуру было любопытно взглянуть на некоторые образцы. Продавец сразу же бросился показывать лучшие клинки и мечи, какие у него были для его высочества. Принц достаточно долго их рассматривал, но складывалось впечатление, что мысли его были далеки от оружия. Ничего не купив, Артур вышел от Хитча и свернул направо. Он сильно замедлил шаг, постоянно озирался и всматривался в дома по обе стороны улочки и в лица прохожих, будто искал кого-то, но в то же время боялся встретить то самое лицо. В глубине улочки мелькнул знакомый силуэт, Артур остановился. Гвиневра перетаскивала охапки с прутьями для плетения корзин в дом. На момент она остановилась, чтобы перевести дух, поправила рукой волосы, которые выбились из тугого пучка и мешали ей, и вновь принялась за работу. Принц наблюдал за ней, пока она не перенесла все в дом и не закрыла за собой дверь, затем развернулся и пошел по дороге обратно в замок.***
Мерлин накрывал стол для ужина в покоях принца. Артур сидел перед бумагами, брови его были нахмурены, весь вид говорил о не лучшем настрое его высочества. — Иди ужинать, — сказал Мерлин, но Артур никак не отреагировал. — Ваше высочество, идите откушать ваш ужин. — Снова тишина. Мерлин подошел к столу и дотронулся до плеча принца. Артур вздрогнул и поднял голову. — Что с тобой? Ужин готов, я сказал тебе об этом уже два раза. — Я что-то задумался. Иду. Он встал и прошел к столу, где его ждали жареный барашек, фрукты, вино, козий сыр. Мерлин последовал за ним и налил в бокал вино. Артур молча ел. Мерлин видел, что он не в порядке, и размышлял, стоит ли спросить его об этом: «Подобное спрашивают у друзей. А он меня другом не считает. Притвориться, что не вижу? Тоже не пойдет. Я должен знать, что происходит с ним». — Ты чем-то расстроен. Волнуешься из-за предстоящего турнира? — С чего бы? — Сегодня в тронном зале король недвусмысленно дал понять, что ждет от тебя победы. Будто ты не смеешь занять даже второго места. — Для него это серьезно. Честь королевской фамилии, моя слава великого воина. Но я о турнире не думаю. — Настолько уверен в себе? — Артур посмотрел прямо в глаза слуге. — Что-что, а моя рука и мой меч никогда меня не подводили, — серьезно ответил принц. — Тогда в чем дело? — допытывался маг. — Мерлин, не лезь ко мне! — Ты ходил к домику справа от оружейной лавки? — Артур молча отпил из бокала. — Значит, да, — кивнул Мерлин самому себе. — Не зли меня, предупреждаю в последний раз! — принц яростно сверкнул глазами, таким Мерлин его еще не видел. — Послушай, если беспокоишься о ней или хочешь поговорить, просто пойди и сделай это! В этом нет ничего такого. — Она не поймет. И меня никто не поймет, — он горько усмехнулся и откинулся на спинку стула. — Да что со мной происходит? — Тебе станет легче, как только и самому себе, и Гвиневре ты честно признаешься в чувствах. — Ты слышишь вообще, что ты мне предлагаешь? Я будущий король Камелота, а она уже даже не служанка! Вообще никто! Уйди с глаз моих! — Артур показал рукой на дверь, но Мерлин и не шелохнулся. — Ты можешь изливать на меня свой гнев, сколько хочешь, — твердо заявил юноша. — Я не уйду. И я знаю, что прав. В глубине души ты тоже это знаешь. Я не обижаюсь. Ты сейчас сам запутался. Ложись спать, а завтра сходи к ней. — Ты никогда не слушаешь моих приказов. Настолько не уважаешь меня? — глаза принца выражали горестное отчаяние. — Дело не в уважении. Я поступаю так, как считаю верным, даже если приказывают мне другое. Я стараюсь слушать свое сердце, а все короли, — он сделал паузу, — или будущие короли грешат тем, что затыкают голос сердца. Но от этого никому не становится лучше, поверь. — Артур внимательно смотрел в лицо Мерлину. — Когда станешь королем, прислушивайся к биению вот этого, — он приложил руку к левой части груди, — порою оно более прозорливо, чем наши умы. — Ты выглядишь неумелым и пугливым мальчишкой, — лицо Артура немного расслабилось. — Знаешь, все в тебе не так. Но иногда… ты говоришь, и у меня возникает желание прислушаться. Я понимаю, что должен пропустить все это мимо ушей, что ты несешь чушь, но это представляется чем-то мудрым. Неуместное слово. — Артур начал оглядываться по сторонам, но потом вновь остановился на Мерлине. — Хотя, да. Именно мудрым. Я не понимаю, откуда это в тебе. Я не знаю, как буду воспринимать другого слугу. — Собираешься меня прогнать? — Ты горел желанием уйти при первой возможности. — Не уйду. Я ведь уже повидал семью. Пока ты не станешь королем, я буду служить тебе. Возможно, я не лучшая кандидатура. — Оставайся, — Артур увидел, как лицо слуги тронула светлая улыбка. — И продолжай говорить правду. Даже если я ругаюсь и злюсь. — Хорошо, договорились. Я уберу все со стола. Ложитесь отдыхать, ваше высочество.***
Моргана была в дурном настроении целый день. Девушка жила в покое несколько недель, она была уверена, что избавилась от небольшого недоразумения, которое омрачило ее жизнь. Чем не повод для радости? Моргана спала эти ночи спокойно, порошки Гаюса являлись крепкой преградой для ночных кошмаров. Однако сегодня эта преграда вновь не выдержала натиска ночных видений. Воспитанница короля проснулась в холодном поту в предрассветный час, вскочила с кровати и больше не могла даже взглянуть на белоснежные подушки. Новый образ для Морганы был много хуже предыдущего. Она села на стул перед зеркалом и обхватила голову руками. Моргана же, казалось, все решила. Однако во сне девушка увидела тронный зал Камелота, украшенный праздничными цветами. По обе стороны стояли рыцари в красных плащах и приветствовали короля. Но не Утера, а Артура. Он стоял возле трона и смотрел прямо перед собой: к нему шла Гвиневра в красном платье, расшитом золотом. Такие надевают на коронацию королевы Камелота, такое мечтала надеть сама Моргана. Когда Гвиневра подошла к Артуру, тот подал ей руку, и она опустилась на колени. Король взял корону и, держа ее над головой девушки, провозгласил ее королевой Камелота. На этом моменте Моргана проснулась. Ужасный, просто ужасный сон! А ведь она отослала Гвен подальше от замка и Артура. Днем нужно самой сходить к Гаюсу, чтобы взять порошки и ненароком расспросить о служанке: если кто и знает о ней, то только Гаюс.***
— Как твоя служба у Артура? Мне кажется, что ты уже не так возмущен этим назначением, — Гаюс завел разговор с Мерлином за завтраком по сложившейся традиции. — Признаю, я привыкаю. Гаюс, ты же знаешь все в Камелоте? — Мерлин ел, не останавливаясь. Чем бы не был занят Великий маг, а аппетит у него всегда был всем на зависть. — Полагаю, да. А что ты хочешь узнать? Последние недели мне казалось, что ты что-то ищешь. А когда Леон неделю назад был у меня, то рассказал, что видел тебя возле пустоши Краддок. Я был удивлен. — Мне нужно найти пару мощных артефактов. И у меня нет никаких зацепок, где они могли бы быть. — Что за артефакты? — Великий меч и Великий Изумруд, — Мерлин открыто сомневался, что Гаюс сможет помочь ему в этом. — Я когда-то слышал про изумруд. — Правда? Вспомни, пожалуйста! — Очень давно. Если мне не изменяет память, камень — символ твоей власти? — Верно. — Да, его хранила при себе природная богиня. Она должна была передать его тебе, — Мерлин весь обратился в слух. — Но она исчезла. И о камне после этого никто не слышал. — Каким образом она исчезла? — Давно, когда ты еще и на свет не появился, природная магия и старая религия были едины. Что-то произошло между жрицами и природной богиней, и она ушла с острова Блаженных. Она провела мощнейший обряд, в котором принесла в жертву собственную жизнь. После этого обряда огромная часть природной силы ушла из рук жриц Старой Религии и их ближайших сподвижников. — Куда же она делась? В мире магии всегда поддерживается баланс, — со знающим видом вставил Мерлин. — Мой мальчик, она отдала эту силу тебе. — Что?! — Твое превосходство над всеми прочими магическими существами обеспечило это самопожертвование богини. — Где она проводила обряд? — В долине павших королей. — Возле пещеры? — Нет, пещера с ниатидами — не единственное магическое место в долине. Есть еще одно, попробуй найти его. — Хорошо, спасибо, Гаюс. А то я уже всю округу и замок перерыл. — Видимо, ходил в библиотеку и темницы? — Да. А где еще можно что-то спрятать? — Если бы я хотел спрятать что-то магическое в Камелоте, то выбрал бы покои Артура, — серьезно заявил лекарь. — Почему? — удивился маг. — Там никто никогда не стал бы ничего искать. А сам Артур абсолютно ничего не смыслит в магии. Даже если он увидит магический предмет, то пройдет мимо, — Мерлин остановил взгляд на Гаюсе и рассмеялся. — Ты чертовски прав! — сквозь смех сказал волшебник.***
Гвен сидела на первом этаже дома Глэйс. Он был очень простым, даже ветхим, но девушка была не в том положении, чтобы привередничать. Ее все устраивало, старушка была тихой, правда, чересчур наивной. Когда они ели вместе или плели корзины, Глэйс старалась завести с Гвен беседу, узнать о ней побольше, но бывшая служанка уворачивалась и отнекивалась: у нее не было никакого желания делиться своими переживаниями с чужим человеком. Гвиневра старалась деликатно намекнуть на это хозяйке, но та совершенно их не понимала, чем слегка раздражала девушку, но она терпела и всякий раз прикусывала язык, когда тот хотел сотворить более грубое замечание. Легкое отчаяние подкрадывалось к Гвен. Отец, пусть и не самый лучший, ушел, а она даже не осознала этого до конца. Семьи у девушки не осталось, дом продан. Как Гвен и предполагала, некоторая сумма у нее осталась, она решила приложить ее на черный день. Девушка не видела свой путь дальше, словно туман опустился на ее судьбу. Гвиневра убеждала себя, что это такой период: новый дом, новая работа, новые люди — все это сгущало краски и создавало гнетущую атмосферу. «Но это пройдет», — подбадривала она себя. В то знаменательное утро Гвиневра находилась на первом этаже, где была обустроена торговая лавка. На полках были разложены теплые носки, кофты, штаны и шапки, на полу стояли корзины, в дальнем уголке был сделан небольшой прилавок, где и обустроилась Гвен. Напротив нее было окно, выходящее на улицу. Гвен протирала его, но оно все равно оставалось тусклым, на подоконнике лежали старый ивовые ветки. Глэйс была наверху, занималась вязанием. В обязанности же Гвен входило слежение за лавкой и торговля. Если никого не было, что бывало довольно часто, она скромно сидела в уголке и плела корзины. Девушка делала это и раньше, но никогда много не практиковалась, поэтому сейчас приходилось наверстывать, чтобы набрать приличную скорость. Гвен основательно подходила к работе. Если хоть раз какой-то прутик она провела выше или ниже нужного уровня, то возвращалась и переплетала этот фрагмент, даже если приходилось переделывать большой объем. Ответственный подход давал результаты: скорость понемногу росла, а качество плетения оставалось таким же хорошим. Правда, руки у девушки были исколоты прутьями. Именно за этим занятием ее и застал Артур. Принц резко и по-хозяйски зашел в лавку. Он хотел совсем не так, но все у него сегодня шло не по разумению. Гвен машинально вскочила, услышав шум. Когда она увидела вошедшего принца, глаза ее расширились, а брови в изумлении поползли наверх. Она быстро присела, Артур кивнул, и она поднялась. Его Моргана прислала? Вряд ли. Что ему было нужно здесь? Эта лавка не с оружием или бумагой, или с драгоценными украшениями и резными фигурами. Теплые носки и корзины… — Ваше высочество, здравствуйте! Что привело вас сюда? Я чем-то могу помочь? — принц оглядывал товары, и девушка решила первой нарушить затянувшееся молчание. — Здравствуй, Гвиневра. Я пришел к тебе, — удивленное выражение не покидало ее лица, но она молчала, не смея перебить принца. Артура это как будто раздосадовало. — Я должен признаться тебе кое в чем. — Она также молчала. — Я… мне жаль, что ты покинула замок, что мой отец вынудил тебя это сделать. — Если вы считаете, что я обижена или что-то замышляю… — перед глазами Гвен встало лицо отца. Смертный приговор. Покушение на принца. — Конечно, нет! — Я никогда ничего бы не сделала против вас! — перебила его девушка, стискивая ладони крепче. Взгляд Артура упал на них, и он увидел исцарапанные руки Гвен. — Что у тебя с руками? — Руками? — Гвен посмотрела на свои руки, будто раньше их и не видела. — А, это от прутьев. Не берите в голову, ваше высочество. — Не могу. Меня волнует все, что связано с тобой, — Гвен, затаив дыхание, слушала Артура, а тот непонятно откуда набрался смелости и со светящимися глазами воодушевленно продолжал. — Я не знаю, в какой момент это… Хотя, нет. Знаю. Тогда в темнице. Я снова и снова думал о тебе. Я должен признаться, ты запала мне глубоко в душу. Ты мне нравишься, Гвиневра. Она стояла с видом скорбным и потрясенным, совсем не такое лицо должно быть у девушки, которой единственный принц королевства признается в чувствах. Гвен повернула голову в бок, будто не хотела, чтобы он смотрел в ее глаза, лицо ее то бледнело, то розовело, она тихо вздохнула и произнесла: — Что же вы хотите услышать от меня, ваше высочество? — Есть ли у меня надежда? Надежда, что когда-нибудь ты ответишь взаимностью на мои чувства? — Да о каких чувствах вы говорите? — громко воскликнула Гвен на всю лавку. — Вы, наследный принц, хотите от меня, уже даже не служанки в замке да к тому же дочери человека, покушавшегося на вас, какого-то ответа? — Гвиневра! — Артур, казалось, ждал и боялся такого поворота. Хотя что еще он мог услышать от нее? Она решила прояснить все. — Ваше высочество, вы желали моего ответа, тогда не перебивайте. Я скажу вам все как есть. Думаю, что с вашей стороны это не более чем увлечение, королевская прихоть. Я никогда не испытывала к вам никакой симпатии. Ваше внимание — гибель для меня. — Гвен видела вполоборота, как изменилось его выражение на этих словах, как болезненно побледнело лицо. — Поэтому прошу, умоляю вас оставить меня в моей тихой и простой жизни. Если не сделаете этого, мне не будет покоя. Вы скоро остынете и сами будете удивляться сегодняшним словам. — Она остановилась. — И стыдиться их. Я никогда не напомню вам о них и никому не скажу, можете положиться на меня. — Ты не веришь, что мои чувства искренны? — спросил Артур, когда девушка замолчала. — Я не верю, что ваш отец или королевский двор позволят вам хоть на шаг приблизиться ко мне. О чем-то большем я и не говорю. — Я пришел, чтобы узнать твое мнение, а не мнение отца или королевского двора! — Что ж, если хотите: я тоже не верю, что ваша внезапная страсть продержится хотя бы день под натиском вашего отца. У меня нет к вам чувств или каких-то надежд, — принц опустил глаза. — Простите, если я обидела вас. Я не хотела. Но обманывать кого-либо или давать ложные надежды — не в моих правилах. — Полагаю, мне остается лишь удалиться. Спасибо за честность. Пусть ты ничего не испытываешь ко мне, но я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Прощай, Гвиневра. Она не успела что-то ответить ему: он уже ушел. Гвен долго стояла и смотрела в окно, а затем опустилась вдоль стены и закрыла лицо руками.***
Моргана подошла к двери Гаюса, задержалась возле нее, поправила волосы, пальцами пробежалась по платью, подняла ладонь, сжатую в кулачок, и постучала. Никто не отвечал, но это было неудивительно: даже если лекарь и был на месте, то мог не услышать, так как порой слишком увлекался своими отварами и мазями. Девушка решительно вошла в комнату. Придворный лекарь сидел за своим столом и чистил корешки, одновременно что-то отмечая в лечебной книге. — Гаюс! У меня уже заканчиваются порошки. Не мог бы ты… — Леди Моргана! — Гаюс поднялся, чтобы выказать почтение воспитаннице короля. — Конечно. — …Увеличить количество основного ингредиента. — Вам плохо спится, миледи? — Гаюс нахмурился. — Могу проснуться во второй половине ночи, — Моргана улыбнулась слегка натянуто. — Уверена, что мне поможет увеличение дозы. — Это может быть опасно. Я совсем немного увеличу ее, но после сегодняшней ночи я приду к вам, и вы подробно опишите мне, как спали. — Хорошо, — Гаюс начал готовить порошок, Моргана присела на один из стульев. — Гаюс, ты ничего не слышал о Гвен? Она, должно быть, обращалась к тебе за помощью? — Да, обращалась, — послышался третий голос в комнате лекаря. Моргана обернулась и увидела Мерлина, он зашел бесшумно, словно пантера. — Я помог ей с продажей дома и сбором вещей. — Она уехала из города? — Да, Гвен у тетки сейчас, — маг говорил спокойно и уверенно, сложив руки за спину, а глаза его при этом с темным блеском наблюдали за девушкой. — Это в восточной части королевства, три дня пути отсюда. Верно, вы скучаете по ней, миледи? — Верно, мне не хватает Гвен, — Моргана улыбнулась и постаралась придать печальное выражение глазам. Ей почти удалось. «Потрясающая игра», — пронеслось в голове у волшебника. Они пристально смотрели в глаза друг другу, пытаясь угадать мысли другого. Так продолжалось, пока Гаюс не закашлялся и не прохрипел: — Вот ваши порошки, миледи. — Благодарю, Гаюс. Я очень признательна и тебе, Мерлин, что помог Гвен. — Вам не за что благодарить меня, — Мерлин замолчал ненадолго, — миледи. Моргана взяла сонные порошки и вышла. Как только дверь закрылась, лицо ее помрачнело. «Он солгал мне, глядя прямо в глаза. Наглец! — думала воспитанница короля. — Гвен еще в городе. Я уверена».***
День сменился другим. Пока будущие враги и друзья обдумывали и вынашивали планы, пока влюбленные тосковали по недосягаемым объектам своих страстей, пока могущественные мира сего делили власть, искали и умирали, к Камелоту стекались лучшие рыцари королевства на предстоящий турнир. Был среди них один человек, особо интересующий нас, который хотя и имел по рождению право участвовать в рыцарских турнирах и служить королям, но никогда не делал ни того, ни другого по веским причинам. Однако в этот раз он не просто будет участвовать, этот человек будет драться, как лев, будто для него это настоящая битва. Пути назад нет: Гавейн должен вырвать победу и отнять звание лучшего воина пяти королевств у наследного принца Камелота.