***
— Вам не кажется странным: эта женщина сказала, что она владычица озера, но старейшина Ши посмел забрать у неё ребенка, — произнёс Ланселот, когда они возвращались обратно в Камелот. — Странно у них распределена власть, — поддержал его Гавейн. — Владычица она, но Ши сильнее. И всё-таки она в силах разрушить его магию. Артур продолжал ехать молча, казалось, он задумался о своём и совершенно не слушает, о чём говорят рыцари. — Может быть, они относятся к разным видам? И у каждого свои преимущества. Она сказала, что природа поддерживает во всём баланс, и Мерлин говорил то же самое, — продолжал рассуждать Ланселот. — Ох, не смыслю я во всех этих магических переплетениях, — вздохнул Гавейн. Благополучно добравшись до замка, они тут же отправились в свои комнаты, чтобы поспать оставшиеся часы. Утром они втроём явились к Гаюсу, чтобы явить себя целыми и невредимыми и рассказать о произошедшем. Лекарь выразил уверенность, что им повезло, иначе всё могло закончиться трагично. Воспользоваться внутренним раздором волшебного мира — вот единственное решение, которое они могли принять. Поначалу Артур считал, что выманить леди Вивиан на прогулку и увезти к озеру — дело пустяковое и необременительное. Однако служанка-пикси словно чуяла, когда к вверенному ей сокровищу приближаются с не самыми благими намерениями, и тут же возникала неподалёку. Это обескураживало короля, но он не переставал стараться. В конце концов, Артур решил действовать через лорда Олафа. Пока ничего не подозревающий о грядущей интриге отец леди Вивиан наслаждался душистыми садами внутреннего двора замка, король бесшумно встал позади него. Лорд Олаф размышлял о прекрасных традициях, которым Камелот и его короли следовали многие поколения; об удачном расположении замка на пути нескольких крупных торговых направлений; о том, как замечательно и гармонично смотрелись рядом его дочь и Артур на последнем ужине; о гладкой и удобной дороге, соединяющей столицы Камелота и Карлеона, благодаря которой путь туда и обратно не превращался в тягостное испытание. Воображение уже начало буйно и красочно подкладывать ему живописные картины безоблачного будущего, и от удовольствия он шёл, слегка перекатывая ноги на носок и насвистывая расхожий мотив замковых менестрелей. Как видите, даже заядлым торговцам не чужды сладкие дрёмы. Кашель Артура вырвал его из мечтаний, но, увидев короля, лорд Олаф ничуть не обиделся, скорее наоборот. — Ваше величество! Как приятно видеть вас, — это было сказано искренне, и Артур замялся в попытке изобразить ответную приветливую улыбку. — Лорд Олаф, признаюсь, я хотел просить вас об одолжении. Король видел, какие надежды питает его гость, и понимал, что последующая просьба убедит его в том, что сам Артур разделяет их. Он чувствовал себя неуютно, потому что понимал, что вводит лорда Олафа в заблуждение, а в действительности ни о каком союзе между ним и леди Вивиан не могло идти и речи. Он решил для себя, что во всем честно сознается, когда владычица озера изгонит дух своей дочери. — Разрешите мне пригласить вашу дочь на прогулку по лесу возле замка, — выдохнул Артур. Сначала лорд Олаф был явно изумлён, потом немного смущён, впрочем, смущение испарилось моментально, и радость воцарилась на его лице. — Мой дорогой Артур! — он почувствовал, что в праве перейти от обращения «ваше величество» к «мой дорогой Артур». — Для меня нет большей радости, чем прогулка дочери с таким прекрасным и воспитанным человеком, как вы. — Вы можете не волноваться: я верну её в замок до заката. Если вы не против, сообщите ей, что я буду ждать её у южных ворот. Артур подошел к главной части своего плана. Именно лорд Олаф, по его замыслу, должен был сообщить леди Вивиан о месте и времени прогулки, чтобы не вызвать подозрений у пикси. Король напрасно волновался: лорд Олаф готов был смотреть сквозь пальцы на некоторые нарушения этикета и с радостью согласился всё передать. Он даже по собственному желанию уверил Артура, что ему и прелестной Вивиан никто не помешает. Король опешил и слегка покраснел, но, в самом деле, он этого и хотел. Откланявшись и поблагодарив лорда, Артур поспешил предупредить рыцарей, изнемогавших от нетерпения, что сразу после обеда они выдвигаются в условленное место. Он особенно отметил, чтобы Ланселот и Гавейн были осторожны и никому не попались на глаза. Король ожидал леди Вивиан рядом с условленным местом так, чтобы его не было видно. Как только она появилась, он тут же выехал навстречу ей и поприветствовал. Она была напряжена, и Артур понял, что лорд Олаф наказал ей быть любезной с ним, и дух, управляемый Ши, также склонял её к проявлению заинтересованности. Король поспешил выехать за ворота и пустил лошадь галопом в сторону Авалона. Лишь очутившись достаточно далеко от замка, Артур позволил себе сбавить скорость и начал неторопливую и дружелюбную беседу с леди Вивиан. Они добрались до озера, и Артур предложил передохнуть. Леди Вивиан не смела возразить ему, так что он помог ей спешиться и сообщил, что прихватил с собой вина из королевского погреба. Дорога и волнение способствовали появлению жажды — гостья охотно согласилась. Пока она пила, Артур снова подумал о том, что занимается неблаговидным делом для благовидной цели. Леди Вивиан немного посидела, и веки её начали закрываться под собственной тяжестью, а руки стали обессиленно падать на траву. Вскоре она провалилась в глубокий сон. Король убедился, что она уснула крепко, повернулся к деревьям слева от себя и подал знак рукой, чтобы Гавейн и Ланселот вышли из укрытия. Артур подошел к озеру и провел рукой по воде. Владычица озера не заставила себя долго ждать. Она протянула белые руки в сторону леди Вивиан и попросила: — Поднесите её ближе. Рыцари повиновались и аккуратно положили её головой к воде. Артур отошёл, наблюдая, как владычица начала накручивать волосы на пальцы и шептать неизвестные слова. Король чувствовал, что старейшина Ши не останется в стороне, и оказался прав. Едва лучи белого света стали окружать лицо леди Вивиан, как из глубины озера появилось знакомое им существо, с яростно трепещущими крыльями и посохом, в который вцепились крючковатые длинные пальцы. Артур окликнул владычицу, чтобы предупредить об опасности, но она уже направила новую волну света для удара по Ши. Тот не остался в должниках — посох сверкнул, и ревущий поток вырвал владычицу с озера и опрокинул на землю. Как только она коснулась травы, её свет начал гаснуть. И король понял, что её сила неразрывно связана с озером. Старейшина готовился к новому удару. Артур не колебался — могучим рывком он заслонил собой владычицу, когда сокрушительная магическая волна уже вырвалась из посоха. Рыцари не успели остановить его. Король зажмурился — ему почудилось, будто в последний момент колдовство Ши замерло и отразилось от него. Когда он открыл глаза, старейшина пропал, а владычица лежала под ним тяжело дыша. Ланселот помог отнести её к воде, и там она сразу ожила. — Благодарю, король Артур, вы спасли меня, — сказала она и наклонила голову в знак признательности. — Я даже не понял, что произошло, — выражение лица короля полностью подтверждало сказанное. — Это было чудо, — подал голос Гавейн, — магия этого старейшины неслась к вам, но вдруг остановилась, словно столкнулась с щитом. Волна вернулась к Ши, ударила его и унесла в озеро. — Он не сильно пострадал, я уверена, — подхватила владычица, — но нам хватит времени, чтобы закончить начатое. — Как я мог остановить магию? Я же не колдун, — продолжал недоумевать Артур. — Но вы порождение магии, — заявила владычица и наклонила голову вбок. — Вы ведь и сами знаете это, не так ли? — Да, но остановить заклинание… — сдвинув брови, непонимающе протянул король. — Единожды за тысячелетие может родиться человек, связанный с магией, — объяснила владычица, ласково улыбаясь. — Не волшебник, обычный человек. Но он будет иметь особое предназначение и особое покровительство. Думаю, раз ваш защитник временно отсутствует, сама природа решила вступиться за вас. Но не рискуйте в следующий раз — второе чудо может не произойти. Артур оглянулся на Ланселота и Гавейна, которые старались сохранять внешнее спокойствие, но всё равно с волнением и любопытством поглядывали на короля. — Я знал, что всё не просто так, — прошептал Ланселот Гавейну. — Э-э, я должен был это сказать, — возмутился рыцарь так же тихо. — Но в следующий раз встаём стеной и не даём его величеству поехать к магическим озёрам, друидам, жрицам или куда он там соберётся. Владычица наклонилась к лежавшему телу леди Вивиан и продолжила водить руками вокруг её лица, приговаривая слова на магическом языке. Артур и рыцари замерли, вслушиваясь в чужеродный завораживающий напев. Казалось, что важны не только слова, но и скорость, и произношение, и положение рук. Они чувствовали себя детьми, которым показывали волшебство впервые в жизни. Прежде они не наблюдали за магией столь расслабленно. Ощущение было захватывающим. В воздух поднялся сплетённый белый ком, который постепенно стал обретать очертания ребёнка. Когда владычица замолчала, дитя опустилось на траву рядом с леди Вивиан и открыло глаза. Это была маленькая девочка, лет пяти, с вьющимися волосами и большим розовым ртом. Она медленно приподнялась на локотках и окликнула мать. Та, не смея переступить границу озера, распахнула к ней объятия и радостно позвала к себе. Девочка кинулась к ней и побежала по воде так же свободно, как это делала её мать. Артур улыбался, наблюдая за этим воссоединением. Его тронула эта простая человеческая радость, он перестал ощущать их чужими людьми — напротив, близкими и понятными. Любовь окутывала собой округу и вызывала воспоминания о собственной семье, дарившей некогда пронзительные и счастливые мгновения. Владычица посмотрела на него, продолжая обнимать дочь, и сказала: — Не уходите сразу. У меня кое-что есть для вас. И она растворилась в серо-голубой дымке Авалона. У Артура не было возможности отказаться от дара, но, признаться, ему было любопытно, что могла преподнести ему хозяйка такого необычного места. Рыцари сели на берегу и стали ждать. Король расхаживал вдоль берега и внимательно изучал озерную гладь. Ему показалось, что вода пошла кругами. Потом на том месте появился водоворот, которые постепенно углублялся и наращивал обороты. В центре поднялась рука, держащая ослепительный широкий меч, украшенный золотом и письменами. Голос, исходивший от воды, произнес: — Это подарок от меня и всего Авалона для короля Артура. Меч, закаленный в дыхании первого дракона, древний, как сама земля. Им владели сильнейшие мира сего, и последнюю тысячу лет Авалон скрывал его ото всех. Не существует ничего, мертвого или живого, природного или магического, что могло бы противостоять Экскалибуру. Храните этот меч и никогда не расставайтесь с ним. Рука взмахнула мечом, и он перелетел границу озера, вонзившись в землю перед Артуром. Вмиг озеро перестало светиться и приняло облик обычного водоёма посреди глухого леса. «Благодарю!» — сорвалось с губ Артура и растворилось в холодной дымке. Он никогда не видел такого восхитительного оружия: идеальный клинок и богатое украшение. Казалось, что меч был сотворен для короля-воина. Рука Артура соприкоснулась с рукояткой, и он почувствовал, что меч словно становится её продолжением. Он взмахнул им в воздухе, ощутив силу и точность. Никогда Артур не желал ни одного меча так, как желал сейчас Экскалибур. Никакие предубеждения не могли заставить его отказаться от волшебного дара.***
Вечером Артур объяснился с лордом Олафом и извинился за то, что ввел его в заблуждение насчет своих намерений. Лорд огорчился, что выгодное сватовство уплывает от него, но благодарность за спасение дочери из лап коварной магии была куда сильнее. Они договорились, что как только леди Вивиан станет лучше, они покинут Камелот. На её счастье, она продолжала крепко спать до самого утра, а проснувшись, узнала от отца, что потеряла сознание на прогулке с королём. Пока лорд Олаф окутывал заботой единственную дочь, Гаюс с трепетом разглядывал новоприобретённый меч короля. Артур беспокойно ожидал вердикта лекаря. — Ваше величество, — произнес Гаюс, — эта реликвия по ценности может сравниться только с драконом. Экскалибур — древний легендарный меч, о котором сложено немало мифов в магическом мире. Это его высший дар, и он предназначается достойнейшему из смертных. Насколько я знаю, среди живых магов Экскалибур считается давно потерянным мечом, который никто не видел столетиями. — Он превосходно сделан, — сказал внимательно слушавший до этого король. — Но я могу оценить его только как воин. Я не совсем понимаю, в чём его сила. Владычица озера сказала, что он способен поразить живое и мертвое, природное и магическое. Последнее для меня вообще загадка: по мнению волшебников, магия — часть природы или нет? — Верно, магия — часть природы, но чары магические и природные могут изрядно отличаться, так что не всякое оружие сработает везде, — пояснил Гаюс. — Вы не могли забыть нападение армии бессмертных на Камелот, ваше величество. Ваш меч был бессилен против них, как и остальное оружие. Если бы Экскалибур принадлежал вам тогда, то лишь он мог бы убивать бессмертных. — Никому больше не рассказывай о возможностях меча, — приказал король Гаюсу, и лекарь поклонился. Вечером Артур поскорее отправился в свои покои, чтобы вдоволь налюбоваться на меч. Ему это было совершенно не свойственно, но он не мог оторвать глаз от сверкающего лезвия. Артур внимательно прослеживал взглядом золотой узор на рукоятке: древние символы, силуэт дракона и драгоценного камня, под которыми шли волны. На гарде также были выведены символы, о значении которых король не ведал. Маги решили, что он достоин обладания этим сокровищем. Почему? Артур поставил меч рядом с кроватью и еще долго зачарованно смотрел на него, пока сон полностью не овладел им.***
Эмрис получил записку, в которой советник Ванос просил его о встрече. Он хранил о нём теплые воспоминания — когда-то именно он договорился с Кадагором, чтобы Фрее позволили посещать замок. Сейчас советник был занят не столько политикой, сколько обучением юных магов. Он встал при виде Эмриса и предложил настойку, сделанную по старому семейному рецепту. Такие настойки были не редкостью в любом северном доме, но не каждая отличалась изысканным вкусом. Имея представления о характере Эмриса, советник Ванос не стал долго ходить вокруг да около. — Кажется, все в замке осознали, что вы вернулись и решили прочно обосноваться в столице. Я хотел спросить: какую должность вы намерены занять? — Раньше я полагал, что могу не занимать никакой, — ответил Эмрис, глядя прямо в глаза советника. — Но вступление во взрослую жизнь показывает, что нельзя быть огромной силой, не имеющей места, — с тонкой улыбкой продолжил он. — Только не совет, — резко произнес Эмрис. — Этого я хотел бы избежать любыми способами. Но я не знаю, куда еще могу приткнуться, чтобы моё положение не выделялось чрезмерно. — Вы считаете, что место всех сильных магов в совете? — уточнил Ванос. — Или в армии, — добавил Эмрис. — Но там мне совершенно не место. И я не хочу уезжать за пределы столицы. — Вы не думали пойти в учителя в замке? — спросил советник, и Эмрис удивлённо воззрился на него. — Я не гожусь в учителя, поэтому и не думал о таком, — признался маг. — А с чего вы взяли, что не годитесь? — Ванос терпеливо подбрасывал вопрос за вопросом. Эмрис задумался. — Во-первых, возраст. Обучать магов, которые младше меня лет на пять, — мне кажется нелепым. Разве они будут относиться ко мне, как к учителю? — рассуждал Эмрис. — Во-вторых, и это главное, мой характер. Я не обладаю терпением, чтобы растолковывать очевидные вещи каждому. Если бы в мои руки попадали только сильнейшие, но мы оба знаем, что в замке встречаются волшебники с разными возможностями. — А я бы всё-таки посоветовал вам подумать, — сказал Ванос, поразмыслив над доводами Великого мага. — Возраст в вашем случае сглаживается именем. Представьте юных магов, которым объявили, что их будет обучать Эмрис. Каково? Возраст — последнее, о чем они подумают. А что касается вашего второго возражения, то я предлагаю вам начать со старших учеников. Они довольно сильны; недавно я собрал группу из способных юношей и девушек. Они сами хотят обучиться более редким и сложным заклинаниям защиты и нападения, не каждый преподаватель способен дать им желаемое. Вы очень поможете, если возьмёте на себя эту обязанность. Оставьте нам корпение над языками и обучение основам положения рук. — Для меня ваше предложение — лучшая возможность избежать участи мясной кости внутри своры голодных собак? — с улыбкой спросил Эмрис, понимая, что ответ не потребуется. — Тогда я попробую. Может быть, из этого получится что-то дельное. После разговора с советником он отправился к Фэну, выбрав коридор, ведущий через комнаты учителей. Проходя мимо них, Эмрис выхватывал отрывки разговоров о заклинаниях, языках и артефактах. Юные волшебники выкрикивали новые слова и сыпали вопросами. Если раньше Эмрис не находил ничего привлекательного в несмышлёных магах, то теперь в нём пробуждалось стремление узнать — каково быть тем, кто вкладывал в маленькие головы знания о волшебстве? Он смыслит в колдовстве лучше любого придворного мага. Возможно, он должен передать свои умения другим и не имеет права оставить их в собственности? В конце концов, магия не принадлежит ему безраздельно. Фэн поджидал его вместе с Логи и не упустил возможности заметить, что Эмрис всегда появляется позже, чем следует. Правитель уже подготовил флакон с кровью дальнего родственника Фафнера. Логи притащил огромную карту севера и разложил её на столе, аккуратно расправив края. — Мы подразумеваем, что он может быть только на севере? — уточнил Фэн. — Если нет, а заклинание сработает, я пойму, — буркнул Эмрис. — Может быть, он удрал в Камелот? — игриво предположил Логи и поймал на себе две пары недовольных глаз. Логи шёл по жизни с правилом «Не нужно стоять, когда поблизости есть стул», поэтому плюхнулся на один, с резной спинкой, стоявший около стола, закинув ногу на ногу. Эмрис провёл руками по своему кольцу и начал читать известное им всем заклинание поиска. Когда он капнул кровь на карту, то она начала дрожать и набухать, а потом так и осталась на месте. — Слишком дальний родственник, моей силы недостаточно, — объявил Эмрис. — Жаль, — произнес Фэн, — я надеялся, что у тебя получится. — Мы не поднимем каждый куст на севере, — сказал Логи. — Если его нет в очевидных местах, то он может быть где угодно. У кого-то здесь был план на такой случай? — Я сделаю объявление на совете завтра утром, — заявил Фэн. — Если это не поможет, то придётся поднимать каждый куст на севере, как ты выразился. — Какое объявление? — Эмрис оторвал голову от карты. — Если придёшь — узнаешь, — Фэн будто нарочно дал ответ, который не мог понравиться Великому магу, и, сказав, что его ожидают в другом месте, оставил Логи с Эмрисом наедине. Логи проводил Фэна задумчивым взглядом и пробормотал что-то неразборчивое себе под нос. — Ты слышал про Артура Пендрагона? — внезапно спросил он у Эмриса. Волшебник вздрогнул от неожиданности и, посмотрев на Логи, помотал головой, его тело заметно напряглось, будто он готовился услышать неприятные вещи. — Он отпускает магов, которых ловят его люди на землях Камелота. Не казнили ни одного с тех пор, как он стал королём. Логи всегда понимал, что Эмрис не чужд чувствам, что его «внешняя щетина» не глубока. Невозможно вырасти рядом с Кадагором и не приобрести хоть какой-то щит — крылатый знал это по собственному опыту. Но знать — одно, а увидеть своими глазами — другое. Ничем не прикрытые любовь, благодарность и преданность отразились на лице Эмриса, и Логи осознал всю глубину и искренность дружеских чувств, которые маг испытывал к королю Камелота. Сколько бы времени не прошло, его сердце будет стремиться к Артуру. Логи опустил глаза, чтобы Эмрис пришёл в себя от неожиданной новости. — Возможно, он не так плох, как я думал, — добавил крылатый. — Он лучше, чем я мог предполагать, — глухо произнес Эмрис. — Его поведение могло резко измениться после твоего отъезда? — вскинул левую бровь Логи. — Я просчитывал, чем это грозит обернуться, и рад, что вариант «после отъезда Эмриса король Камелота с рвением, превосходящим отцовское, начнет жечь магов» явно отметается. Лицо Эмриса потемнело, и он слегка насупился. — Фрея рассказала мне, что ты держал меч возле его шеи, — сказал он с блеском в глазах. — О-о, тебе рассказали про его приезд? Не спеши записывать меня во враги, я тебе ещё пригожусь, — весело заявил Логи и подмигнул. Эмрис усмехнулся. — Не собираюсь. Скорее попрошу тебя об услуге. — Логи вытянулся с внимательным лицом. — Я помню, что Кадагор как-то говорил, будто под сокровищницей в замке есть вторая сокровищница. — Да, я слышал то же самое от Фэна. Хочешь туда попасть, но просить об услуге Фэна не желаешь? — проницательно заметил Логи. — Именно так, — признал Эмрис. — Мне проще попросить через тебя. — Договорились, но я пойду с тобой. Мне тоже ужасно любопытно побывать там, — Логи уже хотел уходить, но замер и обернулся. — Вот ещё! — воскликнул он. — Давно ты виделся с тетушкой Фреи? — Э-э, — Эмрис даже растерялся. Выпады Логи всегда были непредсказуемы, и он часто не понимал, как работает его голова. — Довольно давно. Почему ты спрашиваешь? — А вот кое-кто разговаривал с ней совсем недавно. Прямо в коридоре замка, — намекнул Логи и покинул Эмриса. Волшебник мигом сообразил, что скрывалось за словами крылатого. Сложив руки за спину, он подошел к окну, чувствуя, как гнев медленно просыпается внутри него. Фэн позволил себе вмешивать других членов семьи. Это была новая черта, которую он переступил, а Эмрис крайне бережно относился к близким людям. Он был единственным сильным волшебником в своей семье и не потерпел бы, если бы другие начали использовать их в своих интересах. К счастью, Кадагор никогда не опускался до подобного, напротив, он всегда был любезен и добр к матери Эмриса или к его близким из деревни, где жил маг. Фэн же запустил свои руки к тёте Агнес. Значит, следовало принять меры.***
Фрея стояла, прижавшись спиной к стене, пока ее плеча не коснулась чья-то рука. Тут же в коридоре вновь появился свет. Она увидела, что рядом с ней стоит правитель. — Это вы погасили свет? — возмущенно ахнула она. — Кто просил вас спускаться сюда? — с не меньшим возмущением прошептал Фэн. — Вы напрочь лишены осторожности. — Ладно вам, — Фрея была отходчива, — просто хотела проследить за тем подозрительным человеком. Мне кажется, что он по приказу Вотана ходит либо за мной, либо за Логи. Мы уже упустили его, дальше по коридору много разветвлений, ведь так? — сокрушённо вздохнула Фрея. — Именно, так что пойдёмте обратно, — сказал Фэн, и они повернули назад. — С чего вы взяли про слежку? — Я натыкалась на него несколько раз, но Логи постоянно был рядом, — пояснила Фрея, медленно ступая рядом с правителем; они старались двигаться тихо и переговаривались шёпотом. — Эмрис попробовал найти Фафнера по крови? — неожиданно вспомнила девушка. — Да, но всё бесполезно, — ответил Фэн. Он почти не смотрел на неё, так что Фрея не испытывала той неловкости, какую ощутила у себя дома прошлым вечером. Она изредка поглядывала на правителя и прислушивалась к своим чувствам, но сердце её было безмятежно, так что она лишний раз подумала, что Эмрис напрасно волнуется. — А вы как здесь очутились? — задала вопрос Фрея. — Увидел, что вы спускаетесь в темницы, и пошел за вами, — такой чистосердечный ответ обескураживал. — Не стоило беспокоиться, — Фрея пыталась облечь в вежливую форму дерзкую мысль. — У вас достаточно дел, а я справилась бы сама. — Пытаетесь сказать мне, чтобы я не лез не в своё дело? — с усмешкой сказал Фэн, и Фрея закатила глаза — идея, конечно, верная, но она вовсе не была так груба. — Я последний человек, который нуждается в чьей-либо защите, — произнесла Фрея, поглядывая на правителя — он был на редкость хладнокровен. — Вам не нравится, когда о вас беспокоятся? — спросил Фэн, замедляя шаг. — Нет, — прямо ответила девушка. — Особенно если это выливается в слежку или попытки управлять моими поступками. — Считаете, что сможете справиться со всем сами? — Если мне потребуется помощь, я попрошу о ней людей, которым доверяю, — медленно и твердо ответила Фрея, старательно подбирая каждое слово. — Интересно, вхожу ли я в их число? — произнес Фэн, глядя наверх. — Я вас мало знаю, — призналась Фрея и остановилась. — Кажется, я впервые увидел вас маленькой девочкой. Прошло уже много лет. По-вашему, это мало? — Фэн тоже остановился и повернулся к ней лицом; отблески огня делали темные участки его кожи зловещими, а светлые — необычайно мягкими и почти нежными. — Дело не во времени, ваше величество. Вы не особо разговорчивы. Что я знаю о вас? Такого, чего не знают все при дворе? — Фрея замялась, подумав, что не до конца искренна. — Я никогда не забуду, как вы вынесли меня из той темницы и как быстро помчались выручать Логи, когда он был ранен. Но ещё я помню, как вы казнили отца и согласились на ссылку Логи. Иногда я думаю, что в вас есть настоящее благородство, но некоторые ваши поступки смущают и пугают. Вы для меня загадка. Как мне ответить, доверяю ли я вам? — Я и сам не до конца знаю себя, — сказал Фэн и снова зашагал вперед. — Но есть вещи, в которых я не сомневаюсь. Мне тяжело быть откровенным с другими людьми — этого от меня никогда не требовалось. — Но держать всё в себе тяжело. Это очень давит, а у вас и так большой груз на плечах, — подхватила Фрея, ей было приятно, что он слегка приоткрыл сердце, и казалось, что она в состоянии помочь ему. — Если хотите, можете делиться своими тревогами со мной. — А я могу вам доверять? — с улыбкой спросил Фэн. — Вот вам моя рука, — и Фрея радостно протянула ему ладонь. — Могу поклясться, что буду держать язык за зубами. Фэн взял протянутую ему руку. Её белые перчатки всегда напоминали ему о её ранах и причиняли боль сердцу. Но сегодня улыбка Фреи быстро прогнала мрачные мысли, и он задержал её руку в ладонях. Она смутилась и не смогла скрыть этого, а он ощутил приток счастья. Они вернулись к сокровищнице, и Фрея нашла предлог, чтобы ускользнуть от правителя. Она отправилась в комнаты лекарей, чтобы с головой погрузиться в будничные приготовления настоек и мазей. Иногда она отвлекалась на Эйру, за которой постоянно приходилось следить. Фрея поправляла состав той или иной мази, говорила, где требуется больше определённого ингредиента, а где нужно дольше держать лекарство над огнём. С посторонними Эйра была так же словоохотлива, как когда-то сама Фрея. Вымешивая очередную мазь, она вслушивалась в болтовню юной ученицы, но находила там мало связного. Лишь обронённое имя «Эмрис» вынудило её поднять голову и переспросить Эйру, о чём шла речь. — Верно, вы отвлеклись, — сказала девушка, ничуть не обидевшись. — Те наёмники, которых привёз господин Логи, их сегодня осматривал господин Вотан. Разместил их всех, рассказал, что им можно и чего нельзя. Представляете, один из них спросил, можно ли им пересекать границу в сторону юга, они же южане, и господин главный советник не запретил им! Я так удивилась. Я думала, что их привезли сюда навсегда. Потом мы ушли, но я забыла там свои инструменты. Вот правы вы, госпожа Фрея, нельзя быть целительнице такой рассеянной. Я на цыпочках зашла в подсобку и услышала, как один из наёмников расспрашивал стражника о господине Эмрисе. Наверное, они хотят поглядеть на Великого мага севера. Мне бы тоже было любопытно. — А о чём он спрашивал? — уточнила Фрея, насторожившись. — Да по мелочам, — пожала плечами Эйра. — Спрашивал, живёт ли он в замке или нет; часто ли сюда приходит. А, вот еще! Участвует ли в заседаниях совета — тут я совсем удивилась. Такой любопытный, мочи нет. — Ты запомнила, как он выглядит? — спросила Фрея, нахмурившись. Эйра моргнула, показывая, что да, запомнила. — Тогда покажешь мне его в другой раз, ладно? Не рассказывай об этой истории всем подряд, лучше ходи собирать травы дважды в день, пока тепло. Тон у Фреи был строгий и прохладный, потому Эйра посчитала, что уже сболтнула лишнего. Она захотела сгладить впечатление и добавила: — Видно, вы с господином Эмрисом нынче самые известные во всём замке, о вас тоже спрашивали. Фрея резко посмотрела на неё, и Эйра оробела. — Тоже тот наёмник? — спросила она. — Нет, — замахала рукой Эйра и наклонилась ближе. — Помните, та приезжая госпожа? Ну, с которой его величество? Ну, вы поняли меня. — Фрея торопливо кивнула. — Она подходила к одному лекарю, а я стояла рядом и случайно услышала. Она спрашивала, есть ли в замке другие девушки с ранами на руках, кроме вас. И он ответил, что вы единственная. Фрея замерла. Зачем любовнице правителя расспрашивать о её руках? Что-то сумрачное окутало её сердце, дурное предчувствие сжало душу, и ей захотелось поскорее очутиться дома. Вечером Эмрис поделился с Фреей своим решением заняться обучением магов в замке. Она сначала долго на него смотрела, а потом заулыбалась. — Это было бы забавно. Ты столько времени проводишь за учёбой, что мне было бы любопытно посмотреть, как ты будешь обучать других, — сказала она ему. — Дай мне хорошего подзатыльника, если я пущусь в разговоры загадками, подражая Килгарре, — взял с нее обещание Эмрис. Они с Фреей просидели в разговорах до ночи, ожидая возвращения Логи. Когда Фрея уже начала тревожиться, потому что перевалило за полночь, он явился. Логи выглядел злым и уставшим. — У тебя вид, будто ты пешком ходил до старой столицы в поисках Фафнера, — заметил Эмрис. — Хуже, — бросил Логи через плечо, осушая третью кружку эля. — Я гонялся по всей столице за этими чёртовыми наёмниками. — Ты же сам их и привёз, — уколола его Фрея с улыбкой. — Вот-вот, — тряхнул головой Логи. — В обед я смекнул, что среди них есть один шпион. Честно — ожидаемо. Это же люди Сенреда. Ближе к ужину я насчитал уже двенадцать шпионов. Сейчас я понимаю, что они все шпионы. Сенред решил не мелочиться. Фрея помрачнела, что не укрылось от проницательного взгляда Логи. — План с наёмниками в армии магов накрылся? — полюбопытствовал Эмрис. — Что ты, — возмутился Логи, — я не хочу обратно в эту чёртову дыру. Будем разбираться с проблемами своими силами. Как идут наши общие дела? — Я заметила человека с бледным лицом, который следил за кем-то из нас, — сказала Фрея, указывая пальцем на себя и Логи. — Если увидишь его — скажи мне. Завтра я пойду втираться в доверие к Лиллэль. — Прихвати с собой баночек для молодости и красоты, какие там в ходу нынче, — посоветовал Логи. — Думаешь, путь к сердцу Лиллэль лежит через румяна? — засмеялась Фрея. — Или я совсем не разбираюсь в людях, — заявил Логи. — Но из осязаемого — это лучший выбор, поверь мне. — Логи потянулся, показывая, что знатно измотался. — Давайте спать, — предложил он. — Фэн решил поиздеваться и назначил собрание в тронном зале спозаранку. — Собрание? — переспросил Эмрис. — Не заседание совета? — Это в обычное время, — сказал Логи. — А вот собрание будет перед заседанием совета. — Он обвёл взглядом задумавшихся Эмриса и Фрею и добавил: — Видимо, он решил напугать своим заявлением как можно больше людей.***
Эмрис сопровождал Фрею на собрание, и они встали впереди. Фэн впервые решил сделать объявление после коронации, поэтому в тронный зал сползлись абсолютно все. В толпе было много лиц, особенно юных, кого Эмрис вовсе не знал. Многие прибыли в замок после смерти Кадагора. Люди в темных сумрачных одеждах наполняли зал, одна лишь Лиллэль явилась в сверкающем светло-жёлтом платье, подобно предполуденному солнцу. Зато Вотан словно коршун переводил взгляд от одного советника к другому и неизменно задерживался на Логи. Эмрис улавливал в его взоре гнетущие нотки. Фэн зашел в зал последним и вольно прошелся до трона. Его движения были преисполнены уверенности. Он вынудил каждого прийти сюда в час, когда все отлеживались в постелях. Эмрис думал, что именно ощущение власти над своевольными людьми, магами, придаёт его лицу выражение спокойной победоносной насмешливости. — Всему северу известно, что советники являются главной опорой правителя в замке. Совет обласкан мною, — на этих словах Эмрис и стоявший рядом Логи переглянулись и заулыбались, наклонив головы, — совет не ограничен в своих действиях. От него требуется лишь одно — верная служба своему правителю. И что же? После всех уступок, после моей нескончаемой милости я вижу советника, который отказывается даже появляться в замке. — Голос Фэна взял суровую пренебрежительную ноту. — Я заявляю, что если советник Фафнер не объявится в ближайшие две недели, то я и весь север будем считать его изменником и клятвопреступником. Если он преклонит голову передо мной по собственной воле в этот срок, то никакие наказания ему не грозят. — И ради этого я проснулся, когда солнце даже не взошло, — лениво прошептал Логи. Северяне начали расходиться, перешептываясь между собой. Кто-то удивлялся, зачем объявили сбор, если речь шла о поиске одного человека, кто-то интересовался, чем так примечателен советник Фафнер, раз его величество лично ищет его. И лишь один человек был бледнее первого северного снега, услышав речь Фэна.***
В замке Крылатых находились залы, куда допускались все знатные северяне. Правда и там были уголки, которые забирали в своё распоряжение те, кто считал себя вправе это сделать. При Кадагоре в замке находилось мало воинов, но его внук приказал расширить внутреннюю стражу. Приходилось привыкать к мелькавшим там и тут силуэтам мужчин с мечами за поясом. В одном из таких уединённых уголков, наблюдая за проходящей стражей, расположилась Лиллэль вместе с помощником. Верно, она завела симпатичного помощника, племянника одного из советников, и он раздавал ей советы по управлению замком, поскольку она осознала, что в одиночку запутается в бесконечных правилах и условностях, переплетавшихся в её голове с правилами и условностями собственного дома. Лиллэль оправилась после болезни, но говорила всем, что пока дурно себя чувствует. Люди, не обращавшие на неё без нужды никакого внимания, бросались в сочувствия или предложения о помощи. Её забавляло, как они следовали принятому в замке поведению. Она наблюдала за Логи, хотя чувствовала, что он наблюдает за ней ещё хлеще. Только Лиллэль этого не видела — все, что он позволял ей увидеть, было связано с Вотаном. Будто Логи ни во что не ставил её. Его противником всегда был лишь её муж. Это понемногу изводило Лиллэль, она желала привлечь его внимание и одновременно одёргивала себя за неуместные мысли. Семья Лиллэль без особого пыла, но довольно прямо ответила, что всегда готова поддержать господина главного советника и правителя севера. Ах, эти осторожные семейные обороты! Что бы ни случилось и куда бы не попало это письмо, никто не посмеет обвинить их в предательстве, ведь они «всегда готовы поддержать господина главного советника и правителя севера». Её помощник разглагольствовал об очередном приёме в замке, который ложился на плечи Лиллэль. «Скорее бы правитель женился, тогда все обязанности по замку перейдут его жене!» — думала она в этот момент. Когда он закончил, Лиллэль отправилась к Фрее. Лекари на севере не только лечили раны и болезни, они снабжали женщин средствами для кожи, румянами, натирками, благовониями. Лиллэль зашла в комнаты лекарей и подошла к ней. Фрея была так невозмутима и совершенно спокойна, она словно знала, что ей требуется, и протянула флакончики. — Ты же пришла за тем же, что и обычно? — спросила она, развернувшись вполоборота. — А ты можешь предложить мне что-то ещё? — спросила Лиллэль, рассматривая заготовки на полках, беря их в руки и складывая обратно. Она подошла очень близко к Фрее и пристально посмотрела на нее. Та не отвела взгляда и ответила: — Есть одно средство, которое тебе может очень даже пригодиться, — лицо Фреи сохраняло непроницаемость, но в глубине глаз играла насмешка, которая выводила Лиллэль из себя. — Я здоровее всех в этом замке, зачем мне твои зелья? И прекраснее, если уж на то пошло, — она взяла свиток со стола Фреи и, сдув с него пыль, небрежно покрутила в руках. — Однако вряд ли у тебя есть средство, которое позволит предаваться удовольствиям без страха понести ребенка от другого мужчины, — негромко произнесла Фрея, и лицо Лиллэль напомнило ей морду хищной птицы, готовящейся напасть. — Осторожнее, дорогая, — предупредила она. — Есть вещи, о которых многие знают, но никто не осмеливается говорить. — К чему мне бояться? — улыбнувшись, мягко спросила Фрея. — Я никогда не пойду к твоему мужу, и ты знаешь почему. Лиллэль шагнула назад и оглядела Фрею. Казалось, она просчитывала в голове, какие опасности может нести в себе друидка. Лиллэль пыталась разгадать, к чему она стремится. Возможно, Фрее приятна мысль, что Вотана водят за нос, потому что она не любит его. — Я не дура и забочусь о таком, — заявила Лиллэль, но Фрея в ответ протянула ей голубой флакон. — Что это? — спросила Лиллэль. — Средство, которого нет ни у одной дамы на севере, — прошептала Фрея. — Просто выпей его перед этим, и ничего не будет. Более надёжной вещи ты не найдёшь. — И сколько я должна? — осведомилась супруга главного советника. — Приходи ко мне, когда оно будет заканчиваться, а в обмен я хочу узнать всё о человеке Вотана с бледным лицом и светлыми волосами. — Не велика цена, — протянула Лиллэль и прищурилась. — И это всё? — Хочу прогуливаться с тобой каждый день по вечерам, — Фрея поймала недоверчивый взгляд Лиллэль и отвернулась. — Я долго думала о твоих словах тогда, когда ты болела. Я погорячилась, и Логи сказал, что ты не виновата в его наказании. Это было новостью даже для Лиллэль. Он не считает её ответственной? Отчего? Чувство вины заставило её пребывать в дурном настроении долгое время, и слова Фреи были для неё как гром среди ясного неба. Лиллэль была и уязвлена тем, что ничего не знала, и сгорала от любопытства. Фрея явно имела в распоряжении много деталей и сведений о Логи. — Но только если прогулки будут за пределами замка, — поставила условие Лиллэль, но уже забрала из рук друидки голубой флакон. — Разумеется, — вежливо согласилась Фрея и перестала улыбаться, когда собеседница скрылась из виду.***
Ночь спустилась на острые и недружелюбные скалы острова Блаженных. Приятный освежающий ветер с моря не позволял жрицам на острове почувствовать неудобства от наступившей жары, которая медленно проникала в пять королевств. В полночный час, когда, по уверениям суеверных стариков, последовательницы Древней религии творили зло, в замке стояла тишина, ласкающая слух. Нежная и приятная, она навевала на Моргаузу, отложившую большой сиреневый камень на стол рядом с кроватью, умиротворение и мысли, будто ей и Моргане ничего не угрожает. В действительности, врагов у них было больше, чем они могли победить. Известие о том, что Эмрис дал обещание не причинять вреда Моргане, Моргауза приняла с радостью и облегчением. На уроках колдовства она гнала Моргану вперёд, требовала с неё столько, сколько не мог дать ни один колдун, но её сестра находила в себе силы и ни разу не разочаровала её. Теперь можно было дать Моргане передышку. Она разозлилась на Утера, и ей нужно время, чтобы собрать все свои чувства и превратить их в магию внутри себя. Моргауза с удовольствием и волнением отмечала про себя, что в будущем Моргана сможет превзойти и её, и даже Нимуэй. Главное, чтобы к тому времени в её душе не осталось родственных чувств к Артуру Пендрагону. Ночную тишину, словно кинжал, разрезал крик. Моргауза соскочила с постели — она узнала голос Морганы. Колдунья добежала до комнаты сестры, благо она была совсем рядом, и кинулась на кровать. Моргана продолжала спать и махала руками, крича во сне. Моргауза встряхнула её несколько раз и позвала — всё напрасно. На руке Морганы был целебный браслет, который ярко горел, но, очевидно, даже он не смог побороть кошмар девушки. Моргауза коснулась его рукой и прочла заклинание. Моргана резко выдохнула и открыла глаза. Они светились магией, но она тут же погасла. — Что ты видела, Моргана? — тут же спросила Моргауза, обхватив её за плечи и прижимая к себе. — Расскажи. Такой сон наверняка очень важен, раз браслет не смог даже ослабить его действие. Ты так кричала, дорогая. Моргана, всхлипывая и дрожа, прижималась к сестре и цеплялась пальцами за её руку. — В нём не было никаких ужасов, но мне было так страшно. Страх будто захватил моё сердце, — торопливо шептала Моргана. — Я видела Артура. Он сидел, но не в тронном зале, а, кажется, в своих покоях. Рядом стояли рыцари, они что-то обсуждали. Были ещё какие-то люди, я не всех узнала. Тут ворвался стражник. Он даже не постучал. На его сапогах была пыль, будто он скакал без остановки не один день. Все улыбались и выглядели так нелепо, когда он влетел. Он сказал: «Ваше величество, северяне перешли границу пяти королевств», и у Артура потемнели глаза, словно он испытал самое большое предательство в своей жизни. Он опрокинул кубок со стола, и вино разлилось по полу, будто кровь. У Моргаузы участилось дыхание, и она сжала руками плечи Морганы и развернула к себе. — Дорогая, вспомни хорошенько. Ты заметила что-то ещё? Может быть, какая погода была снаружи? Артур выглядел так же, как ты его помнишь? Твой сон может сбыться завтра, а может через пять лет. Моргана свела брови, тужась вспомнить хоть что-то. — Как будто Артур был таким же. А снаружи было светло, но… Мне показалось, это осень, уже поздняя осень. Знаешь, когда в Камелоте начинают задувать ветра, и ветки деревьев совсем голые, а на земле уже нет золотой листвы — она вся под грязью. Моргауза резко выпустила её, и Моргана упала в кровати. — Если сейчас разгар лета, то твой сон сбудется не раньше, чем через четыре или пять месяцев. — Он ведь может и не сбыться вовсе, — голос Морганы дрогнул. — Я выросла на рассказах о северянах. Они жуткие. Разве нам будет хорошо, если они придут сюда? — Моргана, — сказала Моргауза тоном, будто предрекала неизбежное. — Запомни, твои сны — часть твоей магии. Они правдивы. Иногда их можно изменить, а иногда остаётся только смириться с неизбежным. Но никогда не отмахивайся от них, ты поняла меня? Используй знания о будущем во благо для себя. — Я обещаю тебе, — сказала Моргана, и выражение глаз колдуньи не оставляло шанса усомниться в искренности её слов.