***
Королю Карлеона было не по себе от пребывания среди магического отродья. Он быстро сообразил, что находится в меньшинстве: король Артур верил в достижение честного мира. «Наивный мальчишка», — усмехался про себя Карлеон и вспоминал времена Утера, когда они крошили колдунов, словно кувшины эля в трактире. Что могло быть сладостнее для южанина? А король Родор… Будь у Карлеона больше доводов, он бы перетянул правителя Немета на свою сторону. Но тот был слишком признателен Артуру за спасение от армии мёртвых. Да и мирный договор с Мерсией произвёл впечатление даже на Карлеона. Слуга прервал размышления короля и доложил о прибытии королей Одина и Сенреда. Карлеон не удержался от восклицания. Как было странно, что два короля пожаловали к нему. Возможно, они ещё не видели даже правителя северян? Король Карлеон не заставил ждать себя: он откашлялся, поправил свою накидку и, пригладив волосы, поспешил явиться к знатным гостям. Он давно их не видел, и всё же не заметил разительных перемен. — Ваши воины ушли из западной части Аскетира? — поинтересовался Карлеон у Одина после традиционного обмена приветствиями. — Скажем так: они сменили местоположение, — загадочно ответил король Мерсии. Карлеон прищурился и алчно улыбнулся. — Так вы пришли заключать мир или объявлять войну? — спросил он, поглядывая на притихшего Сенреда, который как бы со стороны наблюдал за двумя королями. — Вы ведь не просто так сначала пожаловали ко мне? Последний вопрос был задан призывающим тоном, словно Карлеон говорил им: «Я знаю, что вы что-то задумали. Выкладывайте, не медлите. Вы, как и я, ищите союзников». Сенред подошёл ближе и встал чуть позади Одина. Молодящийся трусоватый правитель царства Лота: от него всегда можно было ждать подвоха, но на встречах он предпочитал скрываться за чей-нибудь спиной. — Война? — прохрипел Один, качая головой. — Мы немного потаскали за уши этих северных зазнаек, но пора заканчивать, пока они не притащили к Аскетиру основную армию. Но эта заваруха показала нам, кто и чего стоит среди наших правителей, не так ли? Как бы приятно не было Карлеону, что король Мерсии относится к северянам так же, как и он, но он имел мужество и честность признать, что выражение «потаскали за уши» с трудом описывало действительную картину произошедшего. Он обратил внимание, что Сенред не выглядит, как человек, полностью разделявший сказанное. Карлеон подумал, что с его «завидным бесстрашием» удивительно, как тот первым послал отряд на границу с севером. Словно Сенред знал о готовящемся нападении и был готов принять удар. — Значит, вы не будете препятствовать новому договору? — Один кивнул ему в знак согласия. — Стало быть, вам неприятно, что не все главы пяти королевств едины в осуждении колдовства? Будто они сговорились не замечать лицемерия, сквозившего в каждом слове. Будто Один неожиданно позабыл о Девоне, которого привёз с собой. А ведь в Мерсии он был не единственным колдуном на услужении у правителя. — Король Камелота юн и неопытен, но даже это не оправдывает его поведения. Он весьма однозначно показал, что не намерен продолжать дело отца, — Один приоткрыл истинную цель визита, и Карлеон слегка замялся перед ответом. — Бесспорно, — согласился он, — но я связан с Камелотом словом… — Словом? — оборвал его Один. — В честности вашего слова никто не усомнится. А вот король Артур не может похвастаться тем же. Он не просто нарушает союз против магии, он попирает убеждения отца. Какой стыд для сына, для рыцаря! — Один так правдоподобно возмущался, что Сенред подался вперёд, чтобы увидеть его лицо. — Что же вы предлагаете? — Карлеон всматривался в обоих королей, но не мог представить, как далеко зайдут их помыслы. — Мы решим вопрос с северянами, а после воздадим должное самоуверенному королю. Мы не можем допустить, чтобы такое сильное королевство — с такой историей, с такой армией, с такими принципами — пало под властью несмышлёного мальчишки. Удачнее времени не найти: лучшая часть рыцарей Камелота здесь, вдалеке от стен неприступного замка. — Вы предлагаете мне предать его?! — воскликнул Карлеон, который в самом деле был потрясён. — А как же король Родор? Он будет решительно против. Нет, господа, у вас ничего не выйдет! Речь Карлеона была пламенной, но в облике его чувствовалось сомнение. Сенред уцепился за это и вторил Одину: — Нет-нет! Мы не нарушаем наши клятвы, напротив: мы самозабвенно оберегаем королевства от врагов с севера. А король Камелота относится к ним с явной симпатией. Вам не показался знакомым Эмрис, когда вы его увидели? — Эмрис? — само имя вызывало у Карлеона напряжение. — Признаться, я поймал себя на мысли, что где-то видел его лицо, но не смог вспомнить точно, поэтому выбросил из головы. А что? — он выдал волнение и нетерпение, Сенред воспользовался этим и выдержал многозначительную паузу. — Вы его видели. Он был в Камелоте и служил при дворе, притворяясь простым слугой. Долгое время он всюду сопровождал короля Артура, тогда ещё принца. Лицо Сенреда расплылось в улыбке, когда он увидел, как резко замер Карлеон, как застыло его лицо. — Вы всё ещё верите, что неожиданное расположение короля Камелота к колдунам — это следствие его молодости и неопытности? — не унимался правитель Лота. — Уверяю вас, это не так. Мы будем дураками, если поверим в это. Благородство и честь — это прекрасно, но нашим первостепенным долгом является забота о землях, вверенных нам отцами. — Сенред немного помолчал и добавил: — Старый и славный Камелот не заслужил такого правителя. Сдаётся мне, что северной частью прекрасно распорядился бы Один, а вы, ваше величество, будто рождены для присоединения южных земель к Карлеону. Люди будут вам признательны: вы убережёте их от злых колдунов. — В самом деле, Карлеон, — Один не удержался от звонкого причмокивания, когда заговорил: мысль о вожделенных землях взволновала его. — Мы лучше знаем, что нужно пяти королевствам, и мы с вами никогда не путались с врагом. Пусть наши отношения не безоблачны, но в союзе против магии мы едины. И Сенред, и Один проявляли настойчивость, но Карлеон не нуждался в чрезмерном убеждении. В глубине души он почти сразу согласился на предательский союз и с пылом доказывал самому себе, что делает то, что должно королю. Нужные слова заглушили совестливые сомнения, и Карлеон с готовностью пожал на прощание руку обоим правителям.***
В вечер перед днём, когда пять королей и правитель севера должны были наконец встретиться для принятия судьбоносного решения, Логи зашёл к Фрее и Эмрису. Дома была только девушка, но вскоре и Великий маг не преминул явиться. — Как он? — спросил Логи, пока они были наедине с Фреей. — А как должен чувствовать себя человек, приехавший сначала на войну, которой не хотел, увидевший друга, которого покинул против воли, а потом получивший отказ в справедливом суде по убийству отца? — Фрея начала с пылом, но постепенно успокаивалась, выплёскивая гнев и обиду, которые накопились внутри. Она держала их в себе при Эмрисе, потому что понимала — ему сейчас и так тяжело. И всё же Логи был не причастен к бедам, свалившимся на её мужа. В конце ей стало несколько совестно, что крайним она выбрала Логи. — Ему нелегко, но он в силах совладать с собой, — Фрея вздохнула, но ярость начала подниматься в её душе при следующем воспоминании. — А правитель… — Она стиснула руки. — Вот уж кто отличился! Как он мог отказать в суде? Видеть его не могу! Логи печально улыбнулся. — Я поговорю с ним после переговоров, не переживай, — пообещал Логи. — Возможно, он передумает. Я попытаюсь убедить его, что лучше согласиться на требование Эмриса. — Логи отвёл взгляд и тоскливо посмотрел на окно. — К тому же Эмрис в полном праве требовать суда для отца. — Он снова посмотрел на Фрею. — Он не выяснил ничего по поводу пожирателя магии? Она отрицательно покачала головой. — Нет. Всем, кто там был, приказали молчать о случившемся. Того воина отправили в замок Крылатых. — Ну там-то никто ничего не узнает, — усмехнулся Логи. — Его отправили в темницу замка, — резонно заметила Фрея, и усмешка покинула лицо Логи. — М-да, умеет Фэн, когда требуется, — уныло протянул он. — Когда ему требуется, ты хотел сказать, — не удержалась от язвительного замечания Фрея. Логи подумал, что благодаря собственным усилиям Фэн, раньше имевший одного человека, который недолюбливал его, и второго человека, который относился к нему снисходительно и с пониманием, теперь счастливый обладатель пары, люто презиравшей его, а вслух сказал: — Я не теряю надежды, и ты тоже не должна поддаваться мрачным мыслям. На Фэна давят завтрашние переговоры, а ты теперь и сама лучше понимаешь его нрав. Фрея ничего не ответила и отвернулась к кувшину с элем, чтобы поставить его ближе к гостю. В это время Эмрис вернулся домой. Суровый и помрачневший, он всё же тепло поприветствовал крылатого и сел рядом, между ним и Фреей. — Я уже поставил защиту по воздуху. Думаешь, нам хватит? — Эмрис тут же заговорил о делах, касавшихся следующего знаменательного дня. — Я приму окончательное решение завтра утром. Схожу и посмотрю всё своим глазом, — ответил ему Логи. — Кстати, Один приехал с парочкой колдунов, — поделился Эмрис. — Среди них есть вполне сильный. Логи закатил глаза и продолжительно выдохнул. — Мечта всей моей жизни — увидеть колдунов из Мерсии на переговорах в Аскетире, — проворчал он и состроил такую забавную недовольную гримасу, что Эмрис и Фрея не удержались от улыбки. — Пожалуйста, завтра, на один день забудь о своих разногласиях с Фэном, — серьёзно добавил Логи. — Тебе даже не стоило говорить, — ответил на его просьбу Эмрис. — Я знаю, что стоит на кону. Со своим я и сам позже разберусь. Логи с признательностью посмотрел на него, и черты его лица смягчились настолько, насколько позволяло преддверие важных переговоров.***
Северяне, не найдя подходящего по вместимости дома, созвали южных правителей на открытое пространство. Это была редкая поляна в тёмном лесу Аскетир, заваленная острыми небольшими камнями, спрятанными в траве. Задувал ветер, и зелёные кусты, изрядно поредевшие из-за стужи, но не окончательно оголившиеся, колом стояли под воздушными порывами. Холод покалывал, но открытое небо над головой придавало необъяснимой уверенности и рождало чуть больше доверия. Сборы тянулись долго, к тому же Артур и Один независимо друг от друга решили прийти пораньше на место встречи. Одно порадовало короля Камелота: пристальное внимание Логи, от которого всем чужакам становилось не по себе, было обращено на Одина и особенно на Девона. Кто бы мог подумать, что один маг мог проявить столь неприятные чувства к другому магу, если они служили разным правителям. Артур с рыцарями стояли слева от Одина и его воинов и наблюдали, как Логи беседовал с Девоном на отвлечённые темы. — Я слышал, что вас прочили в главные советники после смерти предыдущего вождя, — отвесил маг Одина крылатому. Логи не подал виду, что его как-то задело или удивило замечание Девона, прищуриваясь, он не сводил с него взгляда. — А я слышал, что король Мерсии подыскивает себе нового более сильного колдуна, — удар попал в цель, Девон побледнел. Логи понимал, что его выпад болезнен, потому что он зависел от Фэна куда меньше, чем мерсийские колдуны от расположения своего правителя. В тот момент показался Эмрис, который подошёл к Джейсону и начал переговариваться с ним. Заметив его, Девон устремил всё внимание на Великого мага и сменил тему разговора: — Говорят, он один стоит армии. Логи обернулся на Эмриса, захватив взглядом взоры Артура и рыцарей Камелота, устремлённые на одного человека. — Так и есть, — без промедления заявил Логи. — Но ведь это преувеличение? — начал допытываться Девон, поглядывая на Одина, который подозрительно задумчиво молчал и стоял не шелохнувшись. — Нет, — уверенно сказал Логи, наслаждаясь смятением на лице южного мага. — Он на голову сильнее всех, кого я знаю. — Но это нарушает один из главных законов магии — баланс, — возразил Девон. К ним направился Эмрис и услышал последние слова. Волшебник встал и окинул Девона заинтересованным взглядом с тенью насмешки. — Это вы про меня? — уточнил он, но и без слов понял, что так и было. — Всё верно, само моё рождение нарушает магические законы. Логи увидел, как Артур наблюдал за Эмрисом и улавливал каждое сказанное им слово. — Природа не терпит такого, — Девон стоял на своём. — Вы желаете со мной поспорить о моей магии? — спросил Эмрис с вызывающей улыбкой и сделал шаг вперёд. — Или пытаетесь обвинить меня и весь север во лжи? Намекаете, что я слабее, чем принято считать? — Я лишь хочу сказать, что вы не бессмертны и не всесильны, — чуть сдержаннее произнёс Девон. — Природа не могла создать вас таким. — Я не бессмертен и не всесилен, здесь нет никакой тайны. — Но вы скрываете свои слабости, — отметил Девон. — Но вы же не рассчитывали, что я отправлю свиток с подробными указаниями по моему убийству? — шутливо спросил Эмрис. — Я не желаю вам смерти, — сказал Девон, лицо его потемнело. — Ну разумеется, — с блеском в глазах согласился Эмрис. Он повернулся к Логи и сказал что-то на магическом языке. Тот очертил руками в воздухе линии и ответил волшебнику. После этого он направился к центру поляны, а Девон вновь обратился к Логи: — Он знает много языков? Эмрис тем временем вытянул ладонь перед собой и расставил пальцы, будто держал в них шар, и начал шевелить губами. Из-под приспущенных ресниц и напряжённой руки вырвался золотой свет. Он мощным столпом опустился в землю и золотыми круговыми волнами разошёлся на огромное расстояние от поляны. Гости вздрогнули и едва не схватились за мечи, но Логи их успокоил: — Это защитное заклинание, чтобы никто не помешал нашим переговорам. Не беспокойтесь, оно должно защитить всех нас, — пояснил крылатый и вернулся к вопросу Девона: — Он постоянно учится, — сказал он, продолжая смотреть на Эмриса и не удостаивая взором южного мага. — Он мечтает выучить девяносто девять магических языков. Такое никому не под силу. Среди представителей Камелота только Гаюс и сэр Ланселот видели раньше, как колдует Мерлин. Для Артура его не ведающая преград золотая магия стала ещё одним откровением. Проявление силы в первое мгновение испугало, но испуг тут же сменился восхищением: было что-то завораживающее в волнах золота, в плавающих опытных движениях рук. Страх ушёл. Напротив, необъяснимым образом Артур почувствовал защищённость и теплоту, исходившую от магии Мерлина. — А всего магических языков девяносто девять? — влез с вопросом сэр Гавейн. Логи нашёл взглядом рыцаря, с которым недавно Фрея играла за одним столом. — Всего сто, — коротко сказал он. — Тогда почему он мечтает выучить именно девяносто девять, а не сто? — недоумевал рыцарь. На его счастье, все остальные, кроме Гаюса и Девона, задавались тем же вопросом, но не осмелились произнести его вслух. — Потому что сотый язык — язык мёртвых, и разговаривают на нём только мёртвые, — ядовитым тоном ответил Логи, для которого подобные вопросы значили крайнюю степень глупости. Хотя, конечно, он помнил, что имел дело с южанами. На поляну сползались остальные короли: сначала подошёл Родор, который первым делом приветствовал Артура, а затем Одина. Сенред и Карлеон явились последними одновременно с Фэном. Ветер замедлил бег, будто желал, чтобы каждое слово, прозвучавшее на переговорах, достигло слуха и королей, и простых воинов. Когда правители встали друг напротив друга, сложно было представить, что при дурном исходе они способны биться на смерть. Всё напоминало мирную встречу шести предрасположенных друг к другу людей. И только отточенные мечи и ладони на рукоятях наводили на тревожные мысли. Пять южных королей встали полукругом, а напротив них, будто один против всех, был Фэн, за которым расположились Джейсон, Логи и другие северяне. Эмрис находился с краю, так, что лорд Агравейн оказался строго перед ним. Необычное соседство, Артур поглядел на обоих и сосредоточился на Фэне, который взял слово: — События, которых я не желал, привели нас сюда. Я заявляю вам: север настроен мирно, и никакие происшествия на границах не изменят этого. По нашим законам, после смены правителя старые договоры с другими королевствами становятся недействительными. Моё желание: заключить новый договор, который будет почитаться и исполняться так же, как и предшествующий ему. Короли юга начали высказываться по очереди, поддерживая Фэна в стремлении заключить мир: кто с уверенностью в голосе, кто с хрипотцой, а кто с насмешкой. Главное, что все они были едины. Эмрис с сомнением смотрел на них, а время от времени пересекался взглядом с следившим за ним Агравейном. Когда заговорил Карлеон, всем стало ясно, что наконец прекрасной картине мира и благодушия суждено разрушиться. — Моё королевство также желает мира и спокойствия на своих землях и на землях соседей. Должны ли мы ограничиваться тем же договором, что связал нас больше двадцати лет назад? Карлеон расположен южнее всех, но беспокойство за царство Лота и Мерсию вынуждает меня высказаться. Внутри пяти королевств многие союзы закреплялись брачным договором, и должен вам сказать, что свадьба всегда лучше любых переговоров. Я предпочту погулять на свадебном пиру врагов, чем на похоронах сыновей. Чувствовали мы эти двадцать лет, что нас скрепляет надёжный и нерушимый договор? Будем честными: нет, не чувствовали. Я обращаюсь к своим союзникам: мы должны выбрать невесту. И я обращаюсь к правителю севера: вы должны взять её в жёны. Логи резко повернул голову к Фэну, боясь услышать его решительный отказ, но правитель без удивления и возражений выслушал короля Карлеона. Эмрис ожидал, что Фэн гордо запрокинет голову и пожелает южным правителям доброго пути, но, к его удивлению, прозвучал следующий ответ: — Я должен обдумать ваше предложение, а вы должны договориться между собой о том, кто будет представлять юг, — с достоинством заметил Фэн. Доверенные лица правителей обменялись свитками с копиями мирного договора и начали расходиться. Эмрис был поражён поступившим предложением. Две вещи его определённо радовали: переговоры удались, а Артур даже с большой натяжкой не походил на невесту. Быстрым шагом маг направился в дом, где Фрея с тревогой ожидала его. Новости успокоили её, но расхаживающий из угла в угол муж — определённо нет. Эмрис поделился с ней сомнениями: — Я наблюдал за всеми ними. Знаешь, у Одина было такое странное лицо. Оно напомнило мне Кадагора. Когда мне было лет восемь, я иногда прятался за дверями его покоев, — маг улыбнулся, вспоминая детство. — Я думал, что самые важные книги о магии хранятся не в библиотеке, а у него. И я видел, как к нему обращались разные люди. У них дрожали руки — так они боялись старика, который был почти прикован к стулу. Люди решали свои вопросы и уходили радостными, потому что правитель с суровым лицом оказался не таким беспощадным, как им говорили. Они делились этим со следующими в очереди, и те, обнадёженные, заходили к нему и получали на свои плечи весь его гнев. Оказывалось, что принимая одних людей, в мыслях он уже готовил наказание для других. — Эмрис замер, словно его осенила мысль. — Мне неспокойно. Я позову дракона и поднимусь над Аскетиром, когда стемнеет. Фрея кивнула ему, и вечером, едва начало смеркаться, он отправился к той поляне, где проходили переговоры. Килгарра без лишних шуток и подколов наклонил шею, чтобы Великий маг забрался на него. Поднявшись, они полетели в западную сторону Аскетира. Мелькавшие леса, холмы и реки совсем не интересовали Эмриса. Он остановил Килгарру. — Артур ведь будет возвращаться восточной дорогой? — спросил он то ли себя, то ли дракона. — Полагаю, восточной по привычке. Мерсия ещё недавно была врагом для Камелота, — заметил разумный Килгарра. — Тогда летим туда. И чуть южнее тоже заверни. Дракон исполнил приказ повелителя и развернулся. Темнота сплела деревья и дороги в одно полотно, на котором ничего не было видно. Эмрис произнёс заклинание, и будто золотая пыльца начала осыпаться там, где они летели, освещая для мага картину внизу. — Я, в любом случае, вижу лучше, — похвастал дракон. — Если замечу нечто необычное — сообщу. Эмрис усмехнулся — таким важным тоном Килгарра заявил об этом. Но он всегда испытывал необыкновенное доверие к дракону. — Кажется, ты это искал, — сказал дракон и махнул крылом в темноту. Эмрис ничего не мог разглядеть даже с золотой пыльцой, поэтому Килгарре пришлось опуститься ниже. — Только старайся не шуметь, — попросил его Эмрис, но дракон лишь фыркнул в ответ. Маг увидел отряд воинов — не меньше сотни, — затаившийся в лесу. Несмотря на вечер у них не горели костры. Дракон облетел их, и с другой стороны Эмрис увидел ещё один такой же по количеству воинов отряд. — Да, я увидел, что хотел. Можешь возвращаться, — упавшим голосом сказал маг. — Ловушка для короля Камелота? — спросил дракон, пока они летели назад. — Для кого же ещё? — недовольно пробурчал Эмрис. — Он собирает на себя все неприятности на свете. — Ты тоже не особенно преуспел в обратном, — съязвил дракон, но волшебник пропустил это мимо ушей. — Как мне защитить его? Идиотская ситуация! — крикнул Эмрис и хлестнул ладонью по чешуе, благо твёрдые пластины не дали Килгарре почувствовать удар. — Я не могу нормально поговорить с ним, я не могу помогать ему, защищать его! Я вижу его, Гавейна, Ласелота, Леона и понимаю, что тоскую невыносимо, что моё место рядом с ними. Я хочу быть вместе с ними, я давно ничего так не хотел! — Ты теряешь время, высказывая всё это мне, — мягко просопел дракон. — Ты… — Ты прав, — оборвал его Эмрис. — Но я исправлюсь. Я поступлю так, как велит мне сердце. Килгарра не стал уточнять, что он имел в виду, но почуял неладное. Тон мага насторожил его: так говорили люди, которые решили, что им нечего терять. Спрыгнув в дракона, Эмрис немедля побежал к домику Артура. Он ворвался туда без стука, без приветствий и застал короля в обществе одного сэра Леона, который, оторопев, взирал на юного волшебника. Лишь очутившись в домике и ощутив на себе полные замешательства взгляды, Эмрис почувствовал, что собрался совершить безрассудный поступок. Но отступать было невозможно да и некуда. — Я знаю, ты дал мне понять, что твоё решение окончательное, но я так не могу, — Эмрис только начал, а его дыхание уже в конец сбилось. Никакой уверенности, никакого безразличия. Его движения, лицо, тело, глаза — всё было одним сплошным выражением поглощавших чувств и глубокого отчаяния. — Правда, никаких сил не осталось. Артур, я спрошу тебя: Камелот закрыт для меня навсегда? Ты правда считаешь, что я и моя магия — зло, что мы не сможем служить тебе? — Лоб Эмриса покрылся испариной, губы пересохли, но он продолжал говорить и с надеждой смотрел на Артура, который застыл в онемении. — Скажи мне честно, ты боишься? Боишься, когда я рядом, когда видишь мою магию? Неужели… Артур перехватил ладонью запястье волшебника и крепко сжал. — Не боюсь. А ты сумасшедший, раз снова пришёл сюда, — в голосе короля прозвучало столько ответного чувства, что Эмрис замер. Он услышал его. Артур опустил глаза, словно отчитал себя в мыслях, и чуть строже добавил: — Меня связывают определённые обязательства с другими королями. Уходи, прошу тебя. — Эти обязательства ничего не стоят, — глухо сказал Эмрис и поймал осуждающий взгляд короля. — Перед тем, как прийти сюда, я пролетел на драконе над Аскетиром. По дороге домой тебя и всех рыцарей ждёт ловушка: отряды Сенреда и Одина. Их вдвое больше. Артур сделал шаг назад и повернул голову к сэру Леону, который выглядел не менее потрясённым. Пока король приходил в себя и обдумывал услышанное, Эмрис продолжал: — У меня не меньше причин сомневаться, Артур. Я родился на севере, а ты на юге; тебе в детстве рассказывали ужасы о севере и магах, а мне о Великой Чистке. Вся моя семья отговаривала меня ехать на юг и в первый, и во второй раз. Но я послушал своё сердце тогда и сейчас. Я люблю север, но мне плохо, когда тебя нет рядом, и я чувствую, что моя судьба — быть подле тебя. Не из-за предсказаний в древних книгах и не из-за слов дракона — моё сердце так говорит мне. — Артур задумчиво смотрел на волшебника. На его лице была тысяча сомнений, но в глазах отражались дружеская привязанность, любовь и теплота, которые ничто не могло заглушить. — Наши земли на грани войны и хрупкого мира, но я стою перед тобой и прошу: дай мне ответ. Не тот, которого ждут твои союзники, твои советники, и даже не тот, что тебе диктует память об отце. Лишь то, что ты на самом деле думаешь и чувствуешь, что тебе говорит сердце. Одно твоё слово — и я посвящу жизнь тому, чтобы защищать тебя и Камелот. Сэр Леон не шевелился, будто боялся разрушить тонкое ощущение открытости и прямоты, честного признания, которое штормом ворвалось в скромный домик. С этой бурей не в силах был справиться и сам король. — Ты понимаешь, что говоришь? Ты покинешь дом навсегда ради меня? — Казалось, Артур спрашивал это не столько у Мерлина, сколько у себя самого. — И дело не только во мне. Будь моя воля — я бы ещё тогда оставил тебя. Злился бы, негодовал, но ни за что не прогнал бы. Но я король. Как мой поступок отразится на королевстве? Мне придётся отменить указ отца — и тогда все союзники объявят мне войну. Сами люди в Камелоте не поддержат меня, их годами убеждали, что магия — зло. Я разрушу королевство, я погублю сотни, тысячи людей! Эмриса слушал его, затаив дыхание. Его ничуть не смутили и не поколебали слова Артура, он столь же прямо, только с большей верой, сказал: — Да, короли ответственны за свои земли и за людей. И долг требует от них отступаться от личных интересов в угоду интересов большинства. Но король также — единое целое со своим королевством. И есть разница между тем, чтобы следовать долгу, и тем, чтобы обрекать себя на несчастья. От этого Камелоту лучше не станет. Я клянусь тебе, что позабочусь о процветании Камелота, и буду делать это, пока бьётся моё сердце. Поверь мне, у магии есть возможности, которые и не снились простым людям, она может и должна служить во благо. Впусти её в Камелот, и она отплатит тебе стократно за смелость и доброту. Когда-то люди жили вместе с магами, они смогут снова. И жители королевства поддержат тебя. Ты ещё не понимаешь, какой силой вести за собой людей ты обладаешь. Он замер в ожидании приговора. Возможно, он поспешил? Возможно, Артур пока не готов на решительные перемены? Второй раз будет бесповоротным. — Кажется, в этой комнате стало на одного безумца больше, — хриплым от волнения голосом сказал Артур и одарил волшебника добрым взглядом. — Потому что я согласен. Согласен открыто вернуть тебя в Камелот, согласен принять твою службу. И твою дружбу. — Лицо Мерлина засияло, словно огонь в ночи. — Только пообещай мне, — Артур посмотрел на него серьёзно, — больше никаких секретов и тайн. Впредь будь честным со мной. — Я клянусь, — торжественно пообещал Мерлин и кинулся к Артуру. Тот крепко обнял его. Сердце короля, наконец-то, было спокойно.***
Эмрис подробно объяснил сэру Леону, где расположились отряды Сенреда и Одина. Они с Артуром гадали, возможно ли покинуть Аскетир по восточной дороге, а потом свернуть в другую сторону, чтобы попросту избежать столкновения. Стратегия не была сильной стороной Мерлина, поэтому он, крепко пожав на прощание руки двух рыцарей, побрёл домой. Наверное, его лицо светилось не своим светом, но, по счастью, оно оставалось скрытым ночной мглой. Когда он поднялся в комнату, Фрея уже уснула. Он не хотел будить её, но его просто распирало от счастья и желания поделиться с ней новостью. Он провёл рукой по её лбу, решив мысленно, что если она проснётся, то он всё расскажет, если нет — подождёт до утра. Наверное, Фрея ложилась в большом волнении, потому что лёгкого движения оказалось достаточно, чтобы она открыла глаза и села в кровати. — Что? Опять что-то случилось? — тревожно спросила она. В последние дни она привыкла слышать печальные вести, подумал Эмрис с сожалением. — Случилось, но хорошее. Я… я ходил к Артуру. Он сказал, что Камелот снова открыт передо мной. В темноте Эмрис мог только услышать глубокий вздох Фреи и почувствовать, как её ладони оказались на его щеках. — Значит, ты… Значит, мы покидаем север? — громким шёпотом спросила она. — Да, — улыбаясь, ответил Эмрис и наклонился, чтобы поцеловать её. — Ты говорила, что последуешь за мной. Ты уверена? Всё-таки ты всю жизнь провела на севере. — Ты привык, значит, и я привыкну, — беззаботно ответила Фрея. — И не забывай, родилась я на юге. Её голос смеялся. Как же давно он не слышал этой лёгкости и игривости. Эмрис припал лбом к её лбу. — Южные короли начнут разъезжаться, тогда мы поедем в столицу. Нужно собрать вещи и забрать маму. Ты позовёшь с собой тётю Агнес? — Я подумаю, когда мы вернёмся домой, — слегка наклонив голову, чуть натянутым голосом произнесла Фрея. — Он простил тебя? — Кажется, он всё это время считал, что ему не за что меня прощать. Но он принял меня и разрешит магию в Камелоте. Фрея снова выдохнула и крепко сжала его в объятиях. — Ты не представляешь, как я счастлива, что всё разрешилось. Кажется, у меня сердце выпрыгнет из груди, — призналась она и отпрянула от него. — Только не говори больше никому. — Конечно! За кого ты меня принимаешь? — усмехнулся Эмрис. — Свободная магия… — прошептала Фрея, повернувшись и положив голову ему на колени. — Видишь, твои мечты сбываются! — До их полного исполнения ещё очень далеко, — ласково сказал Эмрис, гладя её по волосам. — Но это шаг, без которого всё остальное было бы тщетно. Они проговорили до поздней ночи и так и уснули. Утром Эмрис поучаствовал в завершении переговоров: Фэну объявили, что предлагают ему в жёны дочь короля Родора, принцессу Митиан. Не веря своим глазам, волшебник смотрел, как спокойно и благодушно внешне Фэн согласился на условия мира и не оспорил ни единого пункта. Как северяне примут правительницу-южанку? Обитатели замка устроят ей не самую сладкую жизнь. Вряд ли Эмрис сможет увидеть это собственными глазами. Он мог думать лишь о скором отъезде и надеялся, что лицо не слишком выдавало его безграничное счастье. Эмрис отправил Фрею на драконе вперёд, чтобы она начала собираться в долгую дорогу, а сам провожал взглядом отбывающие отряды южных королей. Много незавершённых дел оставалось у него на севере, но ему казалось, что не было ничего важнее Артура. Он окинул взором холодные одинокие горы и таинственное серое небо. В этот раз навсегда. Маг думал о том, чтобы предупредить Логи, но удержался. Он попрощается с ним в последний момент. Север. Его прекрасный север. Ему казалось, что он любил его особенной безответной любовью. И даже узнав, что он причастен к смерти отца, он продолжал с теплотой думать обо всём, что с ним связано. Эмрис узнал здесь магию, почувствовал силу, обрёл знания, любовь и семью, но всё же покидал север навсегда ради нового дома. Дома для волшебников и простых людей по образу и подобию любимого сурового края, который всегда будет жить в его сердце и воспоминаниях. Лучший, счастливый, свободный, по-настоящему мирный. Вместе с человеком, в которого безгранично верил. Два безумца… Может, так и было? Они подвергнутся осуждению целого мира. Чем их не устраивала прежняя жизнь? У них было всё, кроме друг друга. И они решились на шаг, стиравший последнюю грань, низвергавший последнее препятствие. Сколько бы лет не прошло, сомнения будут точить его. Оправданы ли его поступки? Может, им овладела одержимость, которая приведёт к разрушению и гибели? Но болезненный страх исчезал при мысли о крепких дружеских объятиях. Вера, живущая в пылающих сердцах, разгоняла мрак и вела вперёд.***
Очутившись дома, Эмрис в растерянности остановился. С чего ему начать? Он знал, что необходимо для короткой поездки или для длинного путешествия, но совершенно не представлял, какие вещи стоило собрать для дороги без возврата. Сборы превратились в мучительное прощание с прежней жизнью — каждая вещь, оказавшаяся в руках, вынимала очередное заброшенное воспоминание. Эмрис и не представлял, сколько их было. С большим трудом он выбрал то, без чего не мог обойтись. Большая часть была собрана, на столе поверх книг стояла маленькая фигура резного дракона. Скверно, что он покидал дом, не разобравшись с убийцами. И Фрея не увидела заслуженной справедливости. После обеда Эмрис отправился в замок Крылатых. Сложно было избавиться от желания вглядеться в каждую деталь, запечатлеть в голове образы старых стен, заполненных магией. Эмрис хотел зайти к ученикам, но передумал. Проницательные глаза детей вмиг увидели бы, что он пришёл попрощаться. Поэтому он лишь вернул в библиотеку замка не принадлежавшие ему свитки и книги и отправился в комнаты лекарей. Они с Фреей договорились вместе пойти к тёте Агнес и маме Мерлина. Фрея встретила его с улыбкой и заторопилась. Эмрис переглянулся с главным лекарем, но тот быстро отвёл взгляд. Маг нахмурился: Фрея не могла ему рассказать, отчего же тогда он прятал глаза? Едва жена успела взять его под руку, как двери в комнату распахнулись и внутрь зашли несколько воинов. — Госпожа Фрея, — обратился к девушке один из них. — Вы обвиняетесь в убийстве советника Фафнера. Пройдёмте с нами. До суда вы будете содержаться в темнице замка. Вот приказ правителя. Фрее, как и Эмрису, эти слова показались дурным сном, даже на северную шутку это нисколько не тянуло. Маг схватил её за руку, а она стояла и не шевелилась. Она не могла сосредоточиться и ответить на обвинение, оно буквально сразило её. — Что за нелепость? — воскликнул Эмрис. — Советник Фафнер мёртв? При чём тут моя жена? — Совершенно верно, — ответил воин. — Тело нашли незадолго до полудня. Есть нечто, что без сомнений указывает на госпожу. Я не могу рассказать вам, обратитесь к его величеству. Он лично следит за этим делом. — И он подписал приказ? — Эмрис вырвал свиток, не веря своим ушам. Изящная отточенная подпись говорила красноречивее любых слов. — Чушь какая-то, — злобно пробурчал маг и вернул приказ. — Я должен выполнить приказ, — воин будто извинялся за то, что собирался сделать. Эмрис смерил его негодующим взором, а потом встретился с глазами Фреи. Она не проронила ни слова, так и продолжала стоять, огорошенная и ужасно несчастная. Эмрис наклонился к ней и прошептал на друидском языке, чтобы поняла только она: — Не волнуйся. Я обещал тебе тогда, что ты больше никогда не окажешься в подобном месте. Ничего не говори, что бы не случилось. Иди домой, уезжайте с мамой и тётей вперёд в Камелот. Я вас догоню. Всё будет хорошо, дорогая. Её глаза наполнились слезами и пронзительно смотрели на него, умоляя не совершать более никаких безумств. Он быстро улыбнулся ей и повернулся к стражникам: — Вы пришли не за тем человеком. В смерти советника виновен я. Вам следует препроводить меня в темницу. — Воин протестующие смотрел на Великого мага, поэтому он добавил жёстких ноток в голос: — Немедленно. Держась руками за стол, Фрея смотрела, как Эмрису долго что-то говорили, он отвечал им, а потом его увели из комнаты. Её сердце стучало, и второй раз в жизни она поняла, что не чувствует рук. Собравшись с мыслями, она выбежала в коридор и помчалась разыскивать Логи.