***
Разрыв ткани мироздания почувствовал не только Мерлин, но и сильные маги севера. В замке Крылатых никакого празднества по случаю Самайна не проводили, а потому в полночный час все разошлись по своим покоям. Но ненадолго. Фэн с необыкновенным для себя оживлением рассматривал карты приграничных областей. Лес Аскетир, земли между царством Лота и восточными землями. Некоторые участки правитель помечал крестами, значение которых понимал только он сам. Казалось, в его голове рождались далеко идущие планы, которые прервало нечто совершенно удивительное. Фэн резко согнулся, будто невидимая сила ударила его в живот, и схватился руками за голову. Странные судороги прошлись по телу. Ощущения были весьма болезненными, потому что правитель не удержался от слабого возгласа. Когда он смог выпрямиться, то недовольно процедил вслух: — Это ещё что за новости! Взбудораженный и сердитый, Фэн вынырнул в коридор, где как ни в чём не бывало стояла охрана. Он оглядел их и отправился в сторону покоев Логи, однако, сделав очередной поворот, столкнулся с ним лицом к лицу. Главный советник был довольно бледен и взволнован. — Ты тоже это почувствовал? — уперев руки в бока, поинтересовался Фэн. — Это что-то очень мощное, — угрюмо прошипел Логи, — и я понятия не имею что. А я терпеть не могу не знать чего-то. Фэн солидарно причмокнул. — Чёртов Эмрис! — выругался он. — Готов поспорить на половину севера, что он здесь замешан. — Не будьте так опрометчивы, ваше величество, — усмехнулся Логи. — Половина севера — слишком ценная вещь, чтобы спорить на неё. — Он слегка наклонил голову в сторону, словно разглядывая что-то за спиной правителя. — А вот и советник Антониус. Уж он-то имеет соображения на этот счёт. — Ваше величество! Господин главный советник! — приветствовал, запыхавшись, Антониус. — Вы, конечно, почувствовали эту волну, идущую с острова Блаженных. — С острова Блаженных? — переспросил Фэн. — Именно, — подтвердил советник. — Сегодня же Самайн. В магии Древней Религии существуют заклинания, которые разрывают границу между миром живых и мёртвых. — Хотите сказать, она разорвана сейчас? — более громким голосом уточнил Логи, его глаза стремительно забегали, выдав усиленную работу головы. — Хотел бы я, чтобы это было не так, — с сожалением пожал плечами советник. — Потому что от прикосновения мёртвого духа любого ждёт неминуемая смерть. Логи и Фэн одновременно сглотнули и посмотрели друг на друга. — Я не планировал умирать в столь чудесные годы, будучи настолько очаровательным, — отшутился Логи, хотя, безусловно, осознавал важность услышанного. — Они чего-то боятся? — обратился он к Антониусу. — Боятся? — пробормотал Антониус. — Не знаю, нужно уточнить в книгах. — У нас есть книги по магии Древней Религии? — громко поразился Логи, сложив руки за спину. — Они что, невидимые для Логи? — ехидно поинтересовался крылатый. — Видимо, не только для тебя, — поддержал его Фэн. — Я всю жизнь был убеждён, что на севере не осталось никаких книг или сведений о магии жриц. — Их и не осталось, — согласился Антониус. — У меня есть собственные запасы, которые я достал с юга. — А мой дед знал о них? — сощурил глаза правитель. — Все советники жили в замке с мыслью, что нет вещей, о которых не ведал бы покойный правитель, — многозначительно ответил советник. — Так передайте приказ всем советникам, чтобы они выяснили об этом обряде всё, что можно, — распорядился Логи. Когда чуть позже он вернулся в свои покои, то обнаружил письмо Фреи. Немного поразмыслив, Логи отправился к Фэну, чтобы поделиться новыми сведениями. Выслушав его, правитель спросил: — Значит, Эмрис отправится улаживать дело? А нам для защиты нужен огонь? Логи молча кивнул. — Какое счастье, что мне покровительствует огненная стихия, — довольно протянул Фэн. — Нужно собрать всех магов огня и распределить их по столице, чтобы обеспечить защиту. Оповести всех наместников. — Логи поклонился, собираясь поскорее приступить к выполнению приказа, но его резко остановили. — Постой! Фрея будет в Камелоте? — Думаю, да, — неуверенно ответил Логи, нахмурившись. — Не потащит же Эмрис её с собой. — С него станется, — пробормотал Фэн. — Ты интересуешься, потому что беспокоишься или потому что затаил обиду на то, что она воспользовалась твоей слабостью? — Логи нравилось ставить людей в неудобное положение своими премудрыми вопросами. А уж если выдавался случай заставить испытать неловкость не кого-нибудь, а Фэна, то он просто не мог пройти мимо. — Пусть Эмрис попытается восстановить границу, — правитель предпочёл не заметить неудобного вопроса Логи. — Если у него не получится, то будем разбираться мы, — заключил Фэн, задумчиво прищурив глаза.***
Буквально за пару дней Эйдан тайком обыскал все доступные комнаты и углы замка Крылатых. Очевидно, стоило заглянуть в недоступные. Он улизнул с занятий, чем заслужил несколько выговоров, но клятвенно пообещал выполнить дополнительные упражнения. В тот момент Эйдан готов был отдать все сбережения, накопленные за долгие годы, только бы все от него отстали, а он мог преспокойно прочёсывать замок. Однако сложность заключалась в том, что некоторые помещения были открыты лишь для правящей семьи. И даже главный советник севера испрашивал разрешения, прежде чем проникнуть в них. А уж какому-нибудь зелёному юнцу, пускай и отпрыску влиятельной семьи, сразу же показали бы на дверь. Эйдан встряхнул головой и решил, что даже в темницы замка попасть будет проще, чем в иные комнаты. Трудно представить, чтобы его дядя оказался в темнице, однако стоило обыскать каждый угол. Магия не могла ошибиться: дядя Финли здесь и он дышит. Когда ночью весь замок всполошился из-за разрыва ткани мироздания, Эйдана совершенно не заботила безопасность. Он пребывал в том прекрасном юном возрасте, когда мысли о собственной уязвимости в принципе не появляются в отчаянной голове. Эйдану показалось, что всеобщее волнение — прекрасная возможность проскользнуть в темницу. Что он и попытался сделать. Однако он недооценил то, как натаскивал стражу правитель. В вопросах безопасности он был куда требовательнее, чем его дед. Ни хитрости, ни отвлекающие манёвры, ни представление «меня послал один из советников» не подействовали на непреклонных стражей. Эйдан потерпел крах. Готовый впечатать в стену любого, кто попался бы на его пути, он промчался по коридорам в библиотеку в страшном гневе. Посидев так некоторое время и приведя дыхание, а вместе с тем и мысли в спокойное состояние, Эйдан начал соображать, кто же имел доступ к темницам. И тут он вспомнил, что пленников, разумеется, необходимо было кормить и занималась этим не стража, а посыльные с кухни. Иногда посыльными подрабатывали не самые родовитые маги, и у Эйдана был на примете один знакомый, с которым можно было поменяться на день. Правда, их отношения сложно было назвать хотя бы прохладными, но это волновало Эйдана меньше всего. Если не получится по-хорошему, он большой умелец сделать всё по-плохому.***
Мерлин, освоив заклинание, проговаривал последние предостережения для Фреи. Она и так могла бы справиться со множеством происшествий, но в этот раз он не мог оставить её без напутствий. Её изумруд, извечно сиявший поверх платья, не защитил бы её от дорокка. Мерлин рассчитывал только на огненную сферу, стянувшую небо над Камелотом. Килгарре позволили приземлиться на главной площади города — всё равно пугать было некого, люди попрятались по домам, а время поджимало. Эмрис наблюдал, как тот рассёк огненную защиту и вскоре послушно сложил перед ним крылья. Дракон вёл себя смиренно и выглядел крайне сосредоточенным: никаких шуток, язвительных насмешек и прочих дерзостей, без которых он, казалось, не мыслил существования. И кончики пальцев у Эмриса начало покалывать. Он всегда помнил, что Килгарра знал больше, чем говорил. Гавейну поручили следить за преступником, которого король обрёк стать жертвой будущего обряда. Тот страшно испугался, увидев живого дракона посреди площади Камелота, но сжался ещё сильнее, поймав на себе взгляд Эмриса. Маг отмечал про себя, как одного за другим жителей королевства сковывал страх при виде него. Скоро ему хватит двух рук, чтобы сосчитать людей, которые не замирали в ужасе, стоило ему показаться на горизонте. Мерлин и не пытался изменить впечатление о себе, его главной заботой был Артур: его благополучие и безопасность. А Фрея и мама всегда были на его стороне, как и Гаюс, который сумел стать родным для него за время, проведённое в Камелоте. Гавейн с ворчанием всё-таки взобрался на Килгарру и затащил на него пленника. Мерлин протянул руки к морде дракона, жестом прося его склонить голову, и прошептал приказ, чтобы тот подчинялся Артуру так, словно он являлся вторым повелителем. Янтарные глаза посмотрели с досадой и сощурились, но плавный наклон дал понять: Килгарра подчинился. Ветер набирал обороты, а Мерлин стоял и ждал запаздывающего Артура. Наконец он появился на выходе и начал быстро спускаться по лестнице. Он с видимой лёгкостью шёл в неизвестность, не боясь и не оглядываясь. Мерлин вдумчиво смотрел на короля, не понимая природы этой храбрости. Артур ведь в сущности являлся простым человеком и, даже не зная, что его опекал величайший из волшебников, всегда рвался вперёд. Король махнул рукой, словно они выезжали на прогулку или охоту, и взобрался на Килгарру. Мерлин замыкал процессию. Во время полёта разговаривал один Гавейн, и то выражая вслух свои впечатления от первого путешествия на драконе. Мерлин мучительно перебирал в голове все пути и ловушки, которыми могла воспользоваться Нимуэй. Но сколько бы он ни старался, учесть всё было невозможно. Магия олицетворяла собой всю сложность и многослойность самой природы. От сил, знаний и даже извращённости, дерзости и одержимости отдельного волшебника зависело, насколько искусную паутину заклинания ему удастся сплести. Как только вдалеке показался остров Блаженных, Мерлин больше не сводил с него немигающего взора. Будто пытался проникнуть в самую суть той правда, что скрывали за собой острые пики прибрежных скал, будто искал подсказки, чтобы одержать победу в игре, которую навязала Верховная жрица. Всю дорогу заклинание Мерлина оберегало их от пролетавших дорокка, но когда они приблизились к убежищу жриц, Килгарра без всякого приказа пустил в ход драконье пламя, сметавшее всех духов на его пути. Возле острова их кружилось неимоверное число. Остров почти не изменился с последнего визита Мерлина, только разверзшаяся, мрачная и смертельная воронка, извещала о чудовищном заклинании, которое осмелились прочесть ведьмы. Снова и снова маг задавал себе вопрос: для чего? Чтобы дать Моргане больше силы? Безусловно, обряд укрепит её, но не даст могущества, достаточного для борьбы с ним. Возможно, они рассчитывали, что втроём одолели бы его одного? Эта мысль не раз посещала волшебника, сложно было поручиться, что при встрече с тремя ведьмами одновременно он выйдет из битвы победителем. А если это ловушка? Для Артура или для него самого? Однако самым пугающим являлось предположение, что Нимуэй решила объединить в своём плане сразу несколько целей. И возможно, некоторые остались сокрытыми от пытливого взгляда юного мага. Он ступил на песчаный берег и ощутил, как земля изнутри толкнула его. Природа предостерегала его или подгоняла вперёд, чтобы он прекратил безумное пиршество мёртвых духов? На тёмном фоне светлый облик Артура казался чем-то чужеродным, тем, что хотелось уберечь и сохранить, особенно при мысли, что он сам являлся неотъемлемой частью этого сумрака. Мерлин с кислым лицом поджал губы и размашистыми шагами направился к обители жриц. Его спутники едва поспевали за ним, но маг страстно и отчаянно желал узнать обо всех интригах жриц и испить чашу испытаний до дна. Воронка исходила из земли рядом с плитой, напоминавшей надгробие, и взмывалась ввысь. Дорокка, вопя, прорывались в мир живых, чтобы унести из него души людей в мир мёртвых. И возле свидетельства преступного заклинания стояла одна жрица — Моргауза. Лицо Мерлина исказила недобрая гримаса, когда он узрел, что две другие жрицы не собирались приветствовать его. Вопреки всем опасностям он предпочёл бы встретиться с ними лично. Моргауза с невозмутимым выражением величественно обернулась и сложила руки перед собой. Как её, видимо, вдохновлял вид примчавшегося мага. — Судя по всему, мы оправдали ожидания, — отпустил колкость Эмрис. Привычная северная щетина начала остро проступать, в нём чувствовалось что-то беспощадное. — Ты даже не представляешь насколько, — молвила ведьма, делая пару шагов навстречу. Она оценивающе присмотрелась к дрожавшему пленнику, которого тащил сэр Гавейн и едко заметила: — Этот вам не потребуется. Эмрис вскинул на неё бушующий взор, и она не стала медлить с объяснением: — Мы разорвали ткань мироздания с использованием волос короля. Мага будто оглушили её слова, внутри что-то звякнуло и разбилось вдребезги. Артур бросился вперёд и коснулся его плеча. — Что это значит? Причём тут мои волосы? — недоуменно спрашивал он. Мерлин злобно сглотнул и, не сводя глаз с жрицы, ответил королю: — Значит, что лишь твоя жертва или жертва человека, одной крови с тобой, поможет восстановить ткань мироздания. Моргауза отбила пальцами победную мелодию на серой плите. Ещё недавно Мерлин поражался, что способен испытывать глубокое чувство привязанности к чужому человеку, а сейчас наступил черёд встречи с глухой лютой ненавистью. Будто чёрные пальцы начали надвигаться и перекрывали его способность ясно видеть. У него дрогнули скулы. — То есть либо я, либо Моргана? — услышал он звонкий голос позади себя. Мерлин хотел крепко зажмуриться. Отчего Артур так безрассудно смел? Почему ценит собственную жизнь меньше, чем её ценил Мерлин? — Верно, — качнула головой жрица. — И как вы понимаете, Моргана сейчас в укромном месте, вы не сможете её найти. — Она склонила голову. — Да и времени у вас немного. Мерлин нахмурился. Жрицы играли на его слабостях, он должен собраться, иначе Артуру не помочь. — И где же вы достали волосы Артура? — хрипло спросил он. Мерлин пытался сосредоточиться на заклинании, на всех известных ему способах обойти кровную магию. А их не было. Ни единого. В душе рождалась буря чувств: и злоба на жриц, и страх, и сжигающее все внутренности отчаяние, и невыразимое желание помочь. — О, — воскликнула Моргауза, — Нимуэй предупреждала, что ты поинтересуешься этим. «Проклятая ведьма! — думал Мерлин. — Видно, мои мысли научилась читать и даже предсказывать!» — Помнишь покушение на короля, когда он был ещё принцем? — продолжала Моргауза. — Нимуэй сказала, что ты видел её тогда, но вот не задался вопросом, что она там делала. Ведь принца пытался убить другой человек. Гавейн притих позади и, наверное, вообще ничего не понимал; до пленника, судя по всему, медленно доходило, что его жизни ничто не угрожало; Артур лихорадочно переводил взгляд с Мерлина на Моргаузу, не понимая, чем мог помочь ему в этом противостоянии. Он замер, когда жрица упомянула злополучное покушение. — Я полагал, зашла проведать меня, — съязвил Эмрис. — Думаешь, являешься такой легендой в мире магии? — А разве нет? — состроил гримасу маг. Но в действительности колкости прикрывали отчаяние, пробирающееся к самому сердцу: у него не было пути для отступления в сложившихся обстоятельствах. Устраивать погоню за Морганой, чтобы убить её? Сколько времени это займёт? Мерлин скосил глаза на Артура. Он всё ещё дорожил ею и не позволил бы принести в жертву. Если будет стоять выбор между ними двумя, Артур, безусловно, выберет себя, сколько бы Мерлин не противился этому. А заставить короля силой и пойти против его воли — на это волшебник не осмелился бы. Только не с ним и не теперь. — Нимуэй раздобыла волосы принца Артура в такой момент, чтобы ты заподозрил её в покушении, но не в краже, — раздражающе звенел голос ведьмы. — И ты попался, мой милый Эмрис. Волосы принца, смоченные его же кровью, — заклинание вышло необычайно мощным. Ты не найдёшь лазейки, даже не старайся. Мерлин до боли стиснул зубы. Будь он проклят, если не сделает всё возможное и невозможное… Один момент. Как она там сказала? «Волосы принца, смоченные его же кровью?» Перед взором мага словно пронеслась молния. — Чьей кровью ты сказала? — переспросил он, взглянув на короля. — Но Артур не был ранен в тот вечер! Моргауза на мгновение замерла и напряглась, но быстро вернула себе прежний самодовольный и уверенный вид. — Может, и был, — выразительно фыркнула она. — Как ты можешь знать? Да это и случилось давно. Руки Мерлина словно цеплялись за невидимую соломинку в воздухе. Моргаузы не было в тот день в Камелоте, она знала обо всём со слов Нимуэй. Он глубоко вдохнул. — Нет, не был. Нимуэй ушла до покушения, а Артура, — тут маг резко повернулся к нему в поисках поддержки, — так никто и не ранил. Ведь Гаюс осматривал тебя, так? — Верно, — подтвердил король. — На мне не было ни царапины. Артур выпрямился, с надеждой всматриваясь в Мерлина, и тот воспрянул духом — разве он мог подвести его? Золото его магии забурлило внутри, и волшебник крепко сжал кулаки. — Так чья это была кровь? — громким и вновь уверенным голосом спросил Эмрис. — Откуда мне знать? — сдавленно возмутилась Моргауза. — Возможно, Нимуэй где-то запачкала их. — Её тело резко подалось вперёд, и она угрожающе прошипела: — То были его волосы, клянусь своей магией! И только его жертва вернёт в мир баланс. Она испугалась за Моргану, это было очевидно, но Мерлин пытливо всматривался в неё в ожидании хотя бы искры сомнения. Его голова работала на пределе, он ощутил, как каждый участок тела, каждый всплеск магии сплотились внутри него и направились в сторону одной цели: спасти Артура. Отговорка Моргаузы никуда не годилась, кровь являлась крайне важным ингредиентом в любом заклинании. И она не могла появиться на волосах просто так. Другое дело, если кровь и волосы принадлежали разным людям, тогда при проведении обряда магия потянулась бы именно к волшебной крови. Не потому ли Нимуэй соврала Моргаузе? В чём её хитрость? Она не доверяла жрице или приберегла запасной план? «Нимуэй — коварная и хитрая женщина. Она живёт на свете очень долго, и вы можете быть уверены: если она решилась действовать, то у неё есть продуманный план и ещё более продуманный запасной план». Предупреждение Гаюса вмиг всплыло в голове. Мерлин, сдвинув брови, тревожно обдумывал, как выбраться из этой западни. Стоило спросить: чьей могла быть кровь? Чтобы в случае чего, обряд с Артуром возымел действие, но при дурном стечении обстоятельств у Нимуэй нашёлся бы план для отступления. Она явно не собиралась терять Моргану, законного претендента на трон Камелота. Но тогда… тогда кровь принадлежала именно ей, и перед Эмрисом появлялись три варианта для восстановления границы миров: Моргана, Артур и сама Моргауза. И против третьего человека у короля не должно было возникнуть возражений. Мерлин не знал, походили ли размышления Моргаузы на его собственные, только дрогнувшие уголки её глаз и губ намекали, что некоторые подозрения всё-таки закрались в её голову. Но нелегко поверить в то, что тобой воспользовался и подставил человек, рядом с которым ты провела многие года и преодолела ни одно испытание. Гораздо проще свалить вину на незадачливого противника, стоявшего напротив. — Это была кровь Морганы, — Мерлин будто ударил её своими словами. Моргауза исступлённо замотала головой, а выражение её лица стало жёстким. — Нет, это не кровь моей сестры! Твои домыслы нелепы. Ты просто пытаешься выкрутиться, но ничего не выйдет: нужна кровь короля Артура и только я смогу провести обряд. Ты не имеешь никакого отношения к Древней Религии! На последних словах она сорвалась на крик и слегка согнулась, будто почувствовала боль в области живота. Волны светлых волос скрыли её лицо, но маг и так понимал: Моргауза в смятении. Неожиданно они поменялись местами, и теперь Мерлин приблизился к ней с властным невозмутимым видом, который действовал на прочих подавляющим образом. — Но зная заклинание, мне достанет сил, не так ли? — насмешливым тоном поинтересовался он. — Но ты не знаешь! — выплюнула ему в лицо Моргауза. — Ошибаешься, я очень способный, — ответ Эмриса хлестнул её покрепче любой пощёчины. — Ты будешь удивлён, когда увидишь, что я стою всех магов, против которых ты бился на севере, — и немедля она выкинула одно из атакующих заклинаний Древней Религии, так что Мерлин едва успел поставить защитный щит. Он быстро оглянулся на стоявших позади Гавейна и Артура, которые взирали на происходящее с полным ошеломлением. Волшебник быстро прочёл ещё одно защитное заклинание и отгородил их прозрачной стеной. Как раз закончилось действие первого заклинания, и он поспешно развернулся. Но не для того, чтобы создать очередной щит, Эмрис пошёл в нападение. Разразилось настоящее сражение, не учебный бой и не турнирная схватка. А потому Эмрис в одно мгновение выпустил мощную волну из четырёх стихий. Ошеломляющая, невиданная, непостижимая сила, сносившая с ног, полетела в Моргаузу и откинула её к защитной стене, за которой стояли Артур и Гавейн. Её перекосило, но она выставила вперёд руку и создала огненную сферу. Та со свистом понеслась в голову Мерлина, который без всякой защиты одной силой своей магии остановил её. Их магические потоки столкнулись: золото Эмриса и зеленоватая синева Моргаузы. И сомневаться не приходилось: спустя некоторое время придворный маг Камелота одолел бы жрицу. Но тут послышались удар и возглас. Мерлин почувствовал, как напор противницы угасает, и сбавил собственный. Когда золотое свечение померкло, он увидел обмякшее тело Моргаузы, которое пронзил меч Артура. Удивление, смятение и недоумение охватили волшебника, пока он не столкнулся со взглядом короля. «Я хотел разделить с тобой ответственность за это решение», — говорили глаза второй половины медали. Поступок Артура выиграл им время, и Мерлин, недолго думая, подбежал к телу Моргаузы и подхватил его, чтобы отнести к плите. В руках Артура остался окровавленный Экскалибур, словно дурное предзнаменование их последующего начинания. В волшебном мире не имелось чёткого ограничения по времени между принесением жертвы и проведением магического ритуала, но одно было известно: следовало делать его как можно скорее. С губ Моргаузы ещё срывались предсмертные хрипы, когда Мерлин опустил её на холодный серый камень. Сегодня ему всё-таки было суждено стать могильной плитой. Волшебник возвёл руки вверх и приступил к обряду. Выученные слова отчётливо вырывались, призывая магию жриц подчиниться ему. Мерлин ощутил, как магия волнами расходится по телу. Такое случалось, когда заклинание требовало особенной сосредоточенности и забирало достаточно много сил. Маг не подозревал, насколько затратным окажется скрепляющее заклятие, но результат стоил того: мрачная воронка начала стягиваться и постепенно исчезла вовсе. Его призрачная догадка оказалась верной: для разрыва границы Нимуэй использовала кровь Морганы, сомнений не осталось. Мерлин часто задышал и прикоснулся рукой ко лбу — он даже не понял, когда тот успел сделаться мокрым. Глаза по наитию начали искать Артура, и облегчение накрыло с головой, когда он встретился с ясным взглядом короля. Едва они успели прийти в себя, как затишье нарушил истошный душераздирающий крик. Мерлин обернулся и увидел искривлённое болью и гневом лицо Морганы. Значит, всё это время она находилась на острове. Её взор презрительно скользнул по Мерлину и остановился на обжигающе-красном лезвии Экскалибура. Глаза Морганы потемнели, и у мага по спине прошёлся холодок. — Моргана, послушай! — Артур кинулся к ней, но та выставила руку вперёд. В её жесте одновременно слились предупреждение и угроза. Мерлин сделал шаг по направлению к ним, готовый вмешаться, когда потребуется. — Так ты возвращаешь магию в Камелот?! — взвыла она не своим голосом, давясь рыданиями. — Ты убил мою сестру, ты знаешь это?! Она покачнулась и припала к плите, с которой свисала рука Моргаузы. Моргана крепко охватила её и припала губами к тыльной стороне ладони. Невзрачные слёзы упали на неподвижную руку Моргаузы. — Она разорвала границу между миром живых и мёртвых! — воскликнул Артур в спину сестры. — Думаешь, мы с Мерлином могли бросить всё на произвол судьбы? Моргана! Да послушай же! — Он вышел из защищённого места и подбежал к девушке, сжав руками её плечи. — Неужели ты хотела, чтобы всё случилось так? — Он замолчал и припал лбом к её спине, шепча: — Возвращайся в Камелот. Я всё знаю. Прости меня и возвращайся в Камелот, прошу. Мерлин чувствовал, что не вправе вмешиваться в их разговор. Артура всполошила встреча с сестрой: он сходил то на крик, то на шёпот. Одно было ясно: он искренне желал вернуть Моргану и боялся всё испортить. Мерлин же явственно ощутил, что его схватки на сегодня не окончены, когда убитая горем колдунья повернула к Артуру налитые кровью глаза. — Моя сестра хотела, чтобы я была сильной и могла постоять за себя, — проговорила она высоким, словно покидавшим тело, голосом. — И она была права насчёт тебя. Тебя и Эмриса. Тут она подняла взор на мага. И Мерлин увидел совсем другую Моргану. Ею овладевало горе, которое распахнуло двери и для ненависти. — Я выбирал между тобой, Артуром и ею. И я выбрал её, — в его голосе не было слышно ни капли сожаления, он его и не испытывал. Моргану будто оглушили, Мерлин знал по себе, что в такие мгновения чужие слова редко достигали сердца. Однако Артур не мог оставить попытки достучаться до сестры. — Моргана, Моргана! Мне безумно жаль. Я был рядом и не понимал, что с тобой происходит. Но я никогда бы не причинил тебе вред, клянусь! Прошу тебя, вернёмся домой, в Камелот. Всё будет лучше, чем прежде. Тебя никто не тронет, обещаю. Моргана неожиданно разразилась судорожным и неестественным смехом. — Дом? Это место, где Утер топил в колодцах подобных мне, а? Для меня это склеп, пока его дух спокойно обитает там! — Он совершил много ошибок, но он был нашим отцом. И даже так — я уважаю память о нём, — чуть резче возразил Артур. — А для меня память — это способ не забыть о его злодеяниях, — вырвалось у Морганы. — Ты сегодня забрал у меня единственного родного человека, который искренне переживал за меня, который заботился обо мне и принимал меня! Ты такой же, как и Утер, они были правы, — разочарованно бросила девушка. — Просто пока ты не понимаешь этого, — прошептала она, сузив глаза. — Моргана, да что с тобой?! — прокричал Артур и встряхнул её за плечи. — Я не узнаю тебя! — Он выдохнул, словно смутился собственной несдержанности. — Ты должна вернуться домой, там тебе станет лучше. У тебя сильное потрясение. — И он потянул её за руку, намереваясь увести к выходу. Моргана резко выдернула ладонь, откинув своей магией короля. Неотрывно наблюдавший за ними Мерлин успел на последних мгновениях смягчить удар. — А ты, выходит, вечно стоишь за его спиной, — покачав головой, с брызнувшими из глаз слезами обратилась Моргана к магу. Краем глаза, Мерлин уловил, что к Артуру подбежал Гавейн и помог тому подняться. — Я не хочу навредить тебе, Моргана, так что, пожалуйста, не делай глупостей, — произнёс маг. — Что бы я делала без твоего оповещения, — дерзко бросила она, сверкнув глазами. Мерлин помнил о слове, данном Нимуэй, — никогда не нападать на Моргану первым. Но она сама вытянула руку вперёд, выкрикнув незнакомое Мерлину заклинание, очевидно, относившееся к магии Древней Религии. Что ж, её достойно обучили. Мерлин думал сначала защититься, а затем отбросить Моргану, подобно Моргаузе, чтобы наконец удрать с этого проклятого острова, но случилось то, чего он не ожидал. Магия Морганы прорвала его защиту и отбросила мага к стене. Мерлин издал возглас и схватился за локоть — основной удар пришёлся на него. Но больше боли его волновало другое: как Моргане удалось так отбросить его? Или он совсем расслабился с ней, отложив в памяти юную ученицу жриц, как талантливую, но не самую мощную ведьму? С сердитым видом он вскочил на ноги и безжалостно направил в сторону Морганы волну из четырёх стихий — она выставила защитную стену. В голове Мерлина мелькнула мысль, что защита рассыпется, как только волна соприкоснётся с ней. Однако Моргана смогла удержать мощнейшее заклинание некоторое время! После оно всё-таки пало под действием сил мага. Мерлин чувствовал, как его глаза расширялись всё больше. Правда, и сама Моргана, казалось, изумилась той мощи, которая вырывалась из её рук. В голове билась одна мысль — Фэн в юности не смог сопротивляться его волне. Разумеется, с тех пор они не вступали в открытый бой, и Мерлин не знал наверняка, что тот не выдержал бы его атаку некоторое время, как Моргана сейчас. Но происходившее не могло не насторожить. Моргана, осмелев, бросала на Артура странные взгляды, и Мерлин понял, что нужно заканчивать эту впечатляющую ночную вылазку. Ткань мироздания восстановлена, а остальное могло подождать. Он коснулся большим пальцем изумруда в кольце и вновь прочитал заклинание для волны четырёх стихий. Ход был беспроигрышным. Магия Морганы, недолго сопротивляясь, рассеялась, и девушка отлетела на пол. Мерлин осторожно приблизился к ней и удостоверился, что она дышала. — Она жива! — бросил он Артуру через плечо. — Уходим, пока она без сознания. — Мы должны забрать её с собой! — воскликнул король, но Мерлин остановил его, уперев ладони в его плечи. — Ты же видел, она не хочет. Ты не сможешь приволочь её в Камелот против воли. Будет только хуже, — стоял на своём маг. Король замер, глядя на лежавшую позади Мерлина Моргану. В его взгляде мелькнули печаль и сожаление. Любопытно, что было тяжелее: прощаться с мёртвой Морганой или с живой, но не желавшей возвращаться домой? Артур резко посмотрел вверх на небо, где ещё недавно распахнулась страшная воронка, выпускавшая полчища мёртвых духов. Он умел принимать правду. — Идём, — отрывисто сказал король и зашагал к выходу. Мерлин, оборачиваясь по сторонам, последовал за ним и Гавейном, тащившим пленника, который более не сопротивлялся. Впервые в жизни рыцарь провёл столь молчаливую ночь, не сомкнув при этом глаз.***
Серьёзное отношение правителя к разрыву ткани мироздания советники уловили сразу — на совещание в замке он явился в наполовину развязанной рубашке с накинутым на плечи халатом из плотной ткани. Ему довольно быстро изложили суть событий, и Фэн, откинувшись на спинку стула, задумчиво разглядывал одну точку на стене. — Ваше величество, — осторожно позвал один из советников. — Если к утру дело не будет улажено, что вы предпримите? Фэн вскинул на того суровый взгляд, словно поглощавший собою всю комнату. — Придётся кому-то из советников наведаться на остров, — с ноткой угрозы проговорил он. И в зале все поёжились. Один Логи усмехнулся, прикрыв рот кулаком. Он точно сообразил, что Фэн ни за что не доверит постороннему дело с жрицами. Выпроводив членов совета за дверь, Логи не без радости заполучил внимание правителя без остатка. — Эмрис — ответственный мальчик, а значит, к утру у нас над головами будет мирное небо, — заявил он. — Если же произойдёт нечто из ряда вон выходящее, то мы сначала пойдём к этим твоим прорицателям, прежде чем ступим хоть шаг из замка. А ещё у меня неприятное известие, которое должно было бы подождать до утра, но раз мы не спим… — Логи взглядом испросил разрешения, чтобы продолжить. — Её высочество принцесса Митиан выехала из дома раньше, — хотел бы я знать, куда она спешит, — а значит, столкнётся с чудесным подарком жриц прямо в дороге. Мы не сможем известить её письмом, рядом с ней нет магов. Так что одно из главных условий мирного договора под угрозой. Логи умолк, с интересом наблюдая за тем, как изменится лицо правителя. А изменилось оно не сильно: лёгкий, достаточно равнодушный вздох и едва приподнятые брови, выражавшие скорее неприятие ошибки, нежели сочувствие. — Нам следует подготовиться, — заключил Фэн. И неожиданно вспомнил о шпионах Сенреда: — Эти люди из царства Лота, что, если мы отпустим их? — На каком условии? — хитро улыбнулся Логи, сложив руки за спину. — Без условия, — прищурившись и поднеся руку к губам, ответил Фэн. — Мы просто хорошенько заплатим им… за неудобство. И ещё, — правитель поднял руку, — мы в любом случае скоро отправимся к прорицателям. — Хочешь взять меня с собой? — Мне просто необходим твой острый ум в том вопросе, который у меня созрел, — Фэн увёл взгляд в сторону и жестом отпустил Логи.***
Мерлина, Артура и Гавейна в Камелоте встретили вздохами облегчения и криками благодарности, после которых обитатели замка расползлись спать. Ночь выдалась утомительной. Мерлин, проводив Фрею, устоял перед желанием присоединиться к ней и отправился к Гаюсу, где его уже поджидал король. С каждым днём Артуру становилось всё проще предсказывать поступки мага. Мерлин не мог похвастаться тем же — смерть Моргаузы от рук короля стала для него неожиданностью. Его сердце замирало, когда он думал о том, что должен был убить ведьму, но Артур принял неприятную ношу на себя. — Что произошло на острове? — атаковал его Гаюс, как только нога волшебника переступила порог комнаты. — Сам не могу понять, — пожал плечами Мерлин. — Только… только Моргана оказалась куда сильнее, чем я мог ожидать. И это странно, потому что даже с жертвой и разрывом ткани нельзя настолько усилить мага. — Мерлин взглянул на Артура и добавил: — Иначе все волшебники Альбиона давно кинулись бы проводить такие обряды, убивая друг друга. Гаюс хмуро взирал на мага и короля. — Расскажи-ка мне, как ты провёл обряд. По-видимому, Артур поведал ему в общих чертах о событиях на острове Блаженных, но лекарь пожелал выслушать Мерлина. — Я взял тело Моргаузы и отнёс на жертвенный алтарь, прочитал заклинание. Всё. — И не случилось ничего необычного? Возможно, что-то смутило тебя? — недоумевал Гаюс. — Расход магии, — вспомнил Мерлин. — Мне казалось, что восстановление ткани мироздания требует меньше сил, если судить по структуре заклинания. — А как это можно понять? — поинтересовался Артур. — По сочетанию звуков, акцентам, длине заклинания, — начал объяснять Мерлин. — И я хорошо чувствую магию, да и большой опыт сказывается. Артур понимающе закивал головой, а Гаюс настойчиво продолжил: — И разница была приличной? — Я бы даже сказал, огромной, — с выразительным лицом заверил Мерлин. Лекарь задумался, а Мерлин начал поглядывать на короля. — Ты мог и не делать этого, — шепнул он ему. Артур скрестил руки на груди и, глубоко вздохнув, сказал: — Ты и так взвалил на себя слишком много. — Я бы справился. — Не спорь. Мерлин пробурчал что-то о королевских замашках, Артур усмехнулся, но тут же помрачнел. — Моргана стала жрицей, она уже никогда не вернётся в Камелот, — тихо произнёс маг. Артур устало прикрыл глаза. — А ты будто знал это с самого начала. Почему? Как? Я не понимаю, ты же говорил, что не умеешь предсказывать будущее. — Не умею, — согласился Мерлин. — Но я знаю, какую власть магия имеет над людьми. Сердце Морганы изначально было уязвимо, потому что рано познало страх. А я добил её, отправив к жрицам. — Поэтому не нападал на неё первым, даже выжидал, — заметил король. Он внимательно наблюдал за ними, поймал себя на мысли Мерлин и сурово сказал: — В том много моей вины, но я уже не смогу искупить её. Нужно смотреть правде в глаза — Моргана стала твоим врагом. Нимуэй воспользуется смертью Моргаузы и завершит начатое. — Мерлин стукнул ладонью по столу, вскочил и начал расхаживать из угла в угол. — Как всё скверно вышло! — воскликнул он. — Но иного пути просто не существовало. Я всё перебрал в голове, кровные заклинания нерушимы! — Не вини себя, — твёрдым голосом сказал король. — Я был там и всё видел. Они выпустили мёртвых духов, у каждого поступка есть последствия. Но я… я бы всё простил Моргане, даже если бы она своими руками порвала ткань мироздания, только бы она вернулась. Я виноват перед ней не меньше… — Артур! — воскликнул Мерлин, но тут их прервал Гаюс, который наконец вырвался из плена мучительных размышлений. — А на Моргаузе не было никаких амулетов? — Не заметил, — протянул Мерлин. — Хм, знаешь, я совсем не понимаю, как её усилили. Моих знаний недостаёт. Но Нимуэй — сильная и опытная колдунья; кто знает, что она придумала. — Гаюс задумчиво поглядел на Мерлина. — В любом случае у Камелота есть ты. По твоим словам, заклинание четырёх стихий вместе с изумрудом по-прежнему дают тебе безусловное преимущество. На этих словах Мерлин заметно потух, опустился обратно на стул рядом с королём и наклонил голову вниз. — Что не так? — тут же взволнованно спросил Артур. Мерлин колебался, но после поездки на остров Блаженных нельзя было продолжать скрывать. Он хотел рассказать сначала Фрее, но пристальные взгляды Гаюса и Артура не оставили выбора. — Это ненадолго, — пробурчал он. — Я кое-что увидел в кристалле Ниатида, когда мы были у друидов. — Собравшись с мыслями, он продолжил в окружении гробовой тишины. — Я увидел, как природная богиня составляла то заклинание для защиты Альбиона, что я должен прочесть. И его последствия. Оно необыкновенно мощное, даёт защиту всей земле на века вперёд. Даже когда я умру, оно будет работать. Я был самонадеянным глупцом, раз раньше не задумывался о цене той силы, что была мне передана. А ведь меня всегда учили: в магии никогда ничего не происходит просто так. Так вот, часть моей силы навсегда уйдёт в землю в качестве оплаты за защитное заклинание. — Ты потеряешь магию? — потрясённо спросил Артур. — Нет, — качнул головой Мерлин, — но всё вернётся на круги своя. Первоначальные пророчества друидов говорили, что я буду просто сильным волшебником. Видно, я и стану им и больше не буду обладать таким пугающим могуществом. — То есть для Морганы, Нимуэй и правителя севера… — начал Гаюс. — Думаю, да, — резко произнёс Мерлин. — Я превращусь в равносильного для них противника. Во всяком случае, надеюсь, что не стану слабее. — Глупости! — воскликнул Гаюс. — Знание магических языков и различных приёмов навсегда останутся с тобой. — Это да, — грустно кивнул маг. Артур придвинулся ближе и положил руку на его колено. — Даже если ты ослабнешь, я буду рядом, — сказал он. — Как бы там ни было, не забывай, что в твоих пророчествах говорится о двух сторонах одной медали. Полноправных сторонах, не так ли? Не сбрасывай меня со счетов. — Я никогда не сбрасывал, — с полупечальной улыбкой признался Мерлин. — Ты король, которого никто и никогда не сможет заменить. Но моя магия… понимаешь, это часть меня. Будто я должен распрощаться с ногой или рукой. — Понимаю, — рука Артура сжалась. — Я хочу, чтобы ты знал: для меня ты — это ты, с магией или без. — Король замолк в лёгком смущении: ему было непривычно толкать откровенные речи о своих чувствах. — Может, и вовсе не читать это заклинание? Мерлин выпрямился и прямо заявил: — Если моё личное предназначение — защитить весь Альбион, то имею ли я право пренебречь им, чтобы сохранить свою силу? Чтобы продолжать называться «самым сильным магом в истории»? — Я не хочу видеть, как ты страдаешь, — честно сказал Артур. — Тогда не буду страдать, — оживлённо проговорил Мерлин. — Буду смотреть, как вы спорите с Гавейном о том, как лучше обучать новичков. Артур усмехнулся. — Он вечно пренебрегает моим опытом. А ты поступай так, как велит сердце. Разве не ты давал мне этот совет? Это было самой большой мудростью из всех, какие я слышал.***
Моргана остаток ночи просидела на кровати с искусанными до крови губами и застывшими в глазах слезами. Их мокрые следы, оставшиеся на щеках, уродовали её лицо. Рядом, держа девушку за руку, пристроилась Нимуэй. Она успокаивала Моргану, гладила по голове, делилась хорошими воспоминаниями о Моргаузе и не забывала упомянуть её преданность общему делу жриц. Верховная жрица отлично понимала — Моргана с трудом улавливала смысл сказанного. Однако однообразной мелодией продолжала свои речи. Моргана шмыгала носом и время от времени обводила взглядом стены — будто не понимала, где находилась. Затем, удостоверившись, что она у себя, девушка обратно погружалась в странное вязкое состояние. Смерть сестры сильно подействовала на неё, даже сильнее, чем предполагала Нимуэй. Под утро она укутала Моргану одеялом, накинула сверху шаль и как бы невзначай переложила браслет, подаренный Моргаузой, подальше от кровати. Эта ночь должна была запомниться Моргане надолго. Сама Нимуэй не чувствовала усталости. Напротив, за десятки лет жизни она никогда не испытывала более сильного прилива бодрости и желания сражаться. На Моргану у неё всегда были великие планы. Неповторимое сочетание: сильная от природы ведьма, дочь короля и прорицательница — подобным невозможно пренебречь. Моргауза не осознавала, насколько Моргана была важнее для Нимуэй, чем давняя напарница. Однако времени для обучения не хватало. Талант Морганы радовал Нимуэй, но за короткий срок никто на земле не смог бы подготовить колдунью, которой предстояло противостоять Эмрису. И тогда в голове Нимуэй начал рождаться грандиозный замысел. Разумеется, она соврала, сказав, что ходила в Камелот за волосами Артура, на то была иная причина. Нимуэй задумала провести ритуал сродни тому, что исполнила природная богиня до рождения Эмриса. Только у той была огромная сила и поддержка природы. По земле никогда не ходили маги, способные на столь мощное заклинание. За исключением одного. Эмриса. Вот единственный человек, который мог повторить легендарный обряд, у кого хватило бы выдержки и природной поддержки довести его до конца. Разумеется, по доброй воле он не стал бы усиливать противника. И Нимуэй возжелала хитростью принудить его прочесть заклинание, которое передало бы Моргане силы другой ведьмы — и не кого-нибудь, а самой Моргаузы. Как же долго она готовила этот план. Она усыпила тревогу Моргаузы, сообщив, что будет использовать волосы короля, что разрыв ткани позволит им поквитаться с Артуром, а Моргану они спрячут, так что ей ничего не будет грозить. В действительности Нимуэй нужен был Эмрис. Поэтому её выбор пал на заклинание разрыва ткани мироздания — при меньшей беде Великий маг севера не оказался бы столь расторопен. Верховная жрица не сомневалась, что тот начнёт лихорадочно соображать, как спасти короля, и услышит противоречие в словах Моргаузы. Этот момент являлся самым рискованным, Нимуэй с особым усердием наставляла жрицу упомянуть об этом, но та могла и позабыть от волнения. Дальнейший исход был предрешён. Смерть Моргаузы и прочтение Эмрисом спасительного, как он думал, заклинания. Находясь в глубине острова, Нимуэй следила за происходящим через кристалл Ниатида, и в нужный момент с её губ начало слетать древнее заклинание. Пускай она была не в силах провести обряд природной богини, но перенаправить силу Эмриса, обращённую на мёртвую Моргаузу, Верховная жрица смогла. Она заранее вшила амулет под платье Моргаузы, который и исполнил роль «путевой развилки». Часть силы Эмриса шла на восстановление ткани мироздания, а другая, большая часть, на передачу сил от Моргаузы к Моргане. Раздобыть кровь Морганы для первоначального обряда оказалось простейшей частью плана — та сама отдала её в долине павших королей, а Нимуэй припрятала необходимое количество. Она спустилась к жертвенному алтарю, где недавно лежала Моргауза. «Что ж, — подумала она со сдержанно-ликующей улыбкой, — каждая из жриц готова на всё ради будущего магии».