***
Митиан ожидала в качестве наставницы почтенную замужнюю даму в летах, строгую и почтительную. Из всех описаний к Лиллэль подходило только слово «замужняя». Как только она, с искрящейся улыбкой, вплыла в отведённые для её высочества покои, принцесса почувствовала западню. Первая знатная северянка, увиденная Митиан, заставила её ощутить смятение и неловкость. Безмятежно, почти вальяжно, Лиллэль представилась принцессе и сообщила, какие обязанности на неё возложены. Её стеклянный голос резанул по слуху Митиан, она едва удержалась, чтобы не закрыть уши руками. — Я бы хотела узнать распорядок дня на севере, — сохраняя внешнее спокойствие, попросила её высочество. Лиллэль как будто рассказала ей многое, но ничего по-настоящему ценного. У Митиан сложилось впечатление, что это она находится в подчинении у северянки, а не наоборот. — В первую очередь, вам следует сменить гардероб, — заявила Лиллэль после этого, невозмутимо оглядев принцессу. Взгляд той тут же приковался к платью самой Лиллэль — ничего более прекрасного и нескромного одновременно ей видеть не доводилось. Она представила лицо отца, если бы тому довелось увидеть её в подобном, и решительно покачала головой. — Нет-нет, пока я останусь при своём. — Его величество не поймёт вашего желания, — неожиданно настойчиво прозвенел голос Лиллэль. И Митиан поняла, что к ней прислали юную и, на первый взгляд, совершенно легкомысленную особу, которая, однако, могла добиться своего любыми способами. Единственным человеком на севере, кто проявил к принцессе учтивость, был правитель, и Лиллэль прикрылась именно его именем. Митиан опустила глаза. Стоило ли упрямиться из-за платьев? — Что ж, вверяю себя в ваши руки. Лиллэль улыбнулась, изображая почтение, а Митиан подумалось, что лучше бы та ликовала в открытую. Всё на севере носило отпечаток двуличия. Лиллэль быстро управилась: в покои Митиан влетели женщины с тканями, украшениями, коробками. Начались утомительные примерки, которые её высочество терпеливо сносила. В мыслях она убедила себя, что одежда — это мелочи, будет неловко, но ко всему можно привыкнуть. Но когда её переодели и причесали и она посмотрела на своё отражение, то поняла, что поторопилась. Изрядно поторопилась! Так она будет лишний раз отвлекаться и смущаться, а на севере нужно держать ухо востро. — Уменьшите вырез и подтяните рукава, — приказала она. Швеи посмотрели на Лиллэль, и Митиан вновь убедилась: здесь её слова сродни пустому звуку. — Кажется, я зря побеспокоила портних. Вы не желаете выглядеть, как северянка, — молвила Лиллэль. В Немете за такую дерзость немедля бросили бы в темницу. — Я не северянка, — гордо приподняв подбородок, сказала Митиан. — Безусловно, — протянула Лиллэль и кивнула девушкам. Те кинулись выполнять безмолвное распоряжение. Митиан пошла на уступку: платье вышло для севера слишком невзрачным, а для юга пугающе непристойным. На лице Лиллэль проступило осязаемое удивление, когда она увидела итог. Митиан и сама догадалась, что в своём желании угодить всем, всюду потерпела поражение. Ничего не сказав, Лиллэль проводила её в тронный зал, где находились правитель, главный советник и ещё несколько человек. Они живо обсуждали что-то, хотя заседанием совета назвать это было невозможно — слишком малолюдно. И конечно, они замолчали, завидев Митиан. Она думала, что правитель отпустит других, но его, как оказалось, не смущали лишние глаза и уши. Главный советник скользнул по ней взглядом, потом перевёл его на стоявшую позади Митиан Лиллэль. Принцессу напрягало его лицо — иногда слишком смешливое и ехидное, а иногда совершенно непроницаемое. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули, — начал правитель, встав и подойдя ближе к принцессе. — Да, благодарю, — сдержанно ответила та. Про себя она решила не говорить ничего лишнего. — А мы как раз обсуждали дату нашей свадьбы, — почти беззаботно продолжал его величество, Митиан не выдержала и посмотрела в его глаза. Как он мог вести себя так легко? — Двух недель будет предостаточно для подготовки. Говорят, и день будет вполне благоприятный, не так ли, советник Антониус? — Верно, ваше величество, — выступил вперёд один из стоявших мужчин. — Если мы говорим о первой… Тут глаза правителя странно блеснули, а главный советник прервал мужчину: — Благодарю вас, советник. Тот моментально замолк и отступил назад. Митиан задумчиво смотрела то на Логи, то на правителя. Этот советник Антониус хотел сказать нечто важное или его прервали, чтобы он не болтал попусту? Правитель коротко известил Митиан о том, как много северян планирует приехать на церемонию (у неё сложилось впечатление, что весь север разом будет штурмовать замок), а потом отпустил людей и прогулялся с ней по одной из галерей замка. — Вы довольны девушкой, которую вам определил главный советник? — спросил он. «Значит, Лиллэль прислал Логи», — подумала Митиан. — Вполне, правда она очень юна, — с намёком в голосе ответила принцесса. — У вас будет ещё одна сопровождающая, постарше. Главный советник хотел, чтобы вы чувствовали себя свободнее в обществе не слишком почтенной дамы. Но если вы захотите, то я… — Нет-нет, благодарю. Я всем довольна. Не время пользоваться его вежливостью. Может случиться что-нибудь и пострашнее, когда Митиан потребуется одолжение от правителя. Она не заметила, как пришла к мысли, что к нему можно обратиться за помощью. — Я рад, — он легонько улыбнулся. — Вы, наверное, заметили, что советник начал говорить о первой церемонии. Признаюсь, это является большим поводом для сомнений. — Он первым заговорил об этом, и Митиан несказанно удивилась. Она бы ещё долго мучилась, гадая, что скрывается за урывчатыми разговорами. — Дело в том, что в магическом мире принята двойная свадебная церемония: магическая и человеческая. А поскольку вы не являетесь частью магического мира, я столкнулся с проблемой. Он без малейшего упрёка посмотрел на неё, и Митиан сообразила, что он сейчас советуется с ней. — Я не знаю, в чём заключается магическая часть, ваше величество. Если я способна пройти через неё, то не буду против, — ответила она, разглядывая горы, видневшиеся вдалеке. — Она не требует магии со стороны участников. Но… но я уже распорядился, чтобы вторую часть отменили. Митиан резко посмотрела на него. — Вашим подданным это не понравится? Он по-доброму посмотрел на неё, и принцесса вздрогнула. Она шла сюда, подготовившись к любым испытаниям, но совсем не предполагала, что встретит дружелюбие. Правитель застал её врасплох. — Главный советник опасается этого, но, думаю, он преувеличивает. Для вас так будет лучше. — Главный советник очень заботится о вас, — колкость вылетела из уст Митиан, прежде чем она успела подумать, что стоило промолчать. — Он застал восстание на севере. Вполне объяснимо, что его это тревожит. Митиан вспомнила, как больше года назад в Немете шептались о северном бунте. К собственному стыду, она не знала подробностей, ещё одно упущение с её стороны. После посещения правителя она вернулась в руки Лиллэль, которая решила показать ей замок. Он был огромным, Митиан зареклась самостоятельно передвигаться, пока не изучит хитросплетения многочисленных коридоров и пересекающихся лестниц. Последнее особенно поразило её. В знаменитых комнатах библиотеки Крылатых мирно сидели молодые люди и старцы. Наверное, далеко не все испытывали к ней неприязнь, кто-то мог бы ответить на её вопросы, объяснить, как устроен северный мир. Однако взгляды скользили по ней с пугающим равнодушием. Им было всё равно, даже если бы Митиан упала замертво на месте. — Ваше высочество, — окликнул её мужской голос позади. Она обернулась и увидела человека лет двадцати пяти с чёрными волосами и невзрачным лицом. — Прошу прощения? — Я решил представиться вам лично. Меня зовут Вотан, я состою в северном совете. — Рада встрече, — кивнула ему Митиан. Вотан осмотрелся и, понизив голос, произнёс: — Вы позволите вас сопровождать? Митиан протянула вперёд руку, и они пошли вдоль комнаты. Вотан держался чуть позади и не поднимал головы, глядя себе под ноги. — Могу представить, как вам неуютно в замке. Советники, которые прибывают сюда с дальних земель, привыкают к новому месту в течение месяцев. Ваш случай и вовсе особенный. — Правитель был ко мне очень любезен, — Митиан не погрешила против истины. Его величество проявил столько деликатности, сколько она от него не ждала. — А главный советник напротив? — подхватил советник. Принцесса направила на него слишком прямой взгляд, который не сгладил её последующий ответ: — Его величество отмечает его преданность. Полагаю, он знает, что говорит. — Преданность правителю и только, — обронил Вотан. Митиан остановилась и повернулась к нему, намереваясь попытать удачу. — Его положение при дворе особенное? — А насколько может быть особенным положение человека, к мнению которого прислушивается правитель? — ответил вопросом на вопрос советник. — Разве не для этого существуют советники? — Ваше высочество, я хочу лишь предупредить вас — будьте бдительны с Логи. Он крепко держится за своё место. — Но при чём тут я? — Испокон веков супруги правителей и главные советники — главные конкуренты за влияние на первое лицо севера. — Боюсь, мой случай — исключительный, — снисходительно заметила принцесса. — А Логи думает так же? Вопрос Вотана бросил зерно сомнения в сердце Митиан. Но она решила не спешить с выводами — возможно, главный советник ведёт себя настороженно, потому что она новое лицо, к тому же южанка. С чего ему доверять ей? Завести недругов на севере проще простого, принцесса убедилась в этом на собственном опыте. Однако для долгой и спокойной жизни в замке Крылатых требовались союзники, и пока у Митиан их не было.***
На остров Блаженных пришла морозная тишина. Храм жриц казался Моргане ещё более просторным и пустым. Они с Нимуэй словно поделили его между собой, чтобы сталкиваться как можно реже. Вечером их негласный заговор нарушался, и они встречались в одной из зал, позволяли себе немного поговорить и ужинали в обществе друг друга. Ночами Моргана представляла, как будет стоять возле тела мёртвой сестры, как прикоснётся к её неподвижной руке, как мысленно повторит клятву. Ту, которую при жизни Моргауза никогда не требовала и без которой теперь было немыслимо продолжать путь. Моргана будет править Камелотом, чтобы по-настоящему возродить магию, так, как Артуру не под силу, сколько бы тот не старался. Что он знал о волшебстве? Какое отношение он имел к нему? Кроме того, что являлся сыном заклятого врага всех магов. Старая Религия вновь будет царить на землях королевства. И Утер увидит с того света новую королеву Камелота — свою непризнанную дочь. Пендрагоны сумели избежать наказаний за многие преступления, но со смертью Моргаузы так не получится. Моргана добудет справедливость для сестры. Сколько дней они провели вместе и сколько она успела сделать для неё? Сестра подарила Моргане избавление от вечно удушавшего страха, от неизвестности. Наконец-то она ясно видела путь. Позже Моргана выяснила, что жриц хоронят особенным образом. — Она заслужила путь на Авалон, — сказала Нимуэй, между делом раскладывая по полкам зелья, — мы положим её тело в лодку и проводим в последний путь. И шелестя платьем, она перешла к следующему шкафу с ведьминскими склянками. Моргана спросила, отправится ли она после смерти туда же, и получила уверенный кивок. — Все могущественные волшебники проводят остаток вечности среди лесов, зелень которых никогда не сходит, под солнцем и луной, чей свет не померкнет во веки веков. — Это награда? — усомнилась Моргана. — Жизнь, над которой смерть не властна? Да, награда. Ни одного волшебника с Авалона Каэлих не в силах забрать в мир мёртвых. — Каэлих? — Страж мёртвого мира, — пояснила Нимуэй. — И всё-таки пути в мир живых оттуда нет? — Авалон больше, чем жизнь или смерть, — ответила Верховная жрица, устремив взгляд, пропитанный десятилетиями жизни, на Моргану. Странно, но эти слова звучали в голове Морганы самым большим утешением, когда скромная лодка качнулась на серых водах озера и отчалила от берега, унося тело её сестры в неизвестный мир. Мир, где рано или поздно окажутся и Нимуэй, и Эмрис, и она сама, но куда не будет пути для Артура. Остальные маги и простые смертные после смерти оказываются в царстве Каэлих.***
В одной из комнат замка рыцари столпились полукругом и, замерев, неотрывно наблюдали, как сильнейший маг на земле стоял за спиной юноши-друида и наставлял того в чтении одного премудрого заклинания. Среди них был и сам король, который с особенным вниманием следил за руками Мерлина. Маг управлял рукой друида, одновременно объясняя: — Сначала резкий толчок, а потом плавно отводи назад. Попробуй. Тот попытался повторить, но потерял контроль над волной, которую вовремя перехватил Эмрис. А иначе дорогой старинный кувшин, стоявший вдалеке, возле окна, постигла бы трагичная участь. — Я рад, что ты заботишься о ценностях в замке, — отвесил замечание король, и Мерлин скрытно улыбнулся ему. Впрочем, он тут же вернулся к своему занятию и примерному строгому выражению лица. Маску вдумчивой серьёзности видели на его лице с завидным постоянством. А на собраниях взгляд волшебника останавливался на лорде Агравейне, отчего приобретал жёсткую нотку. Дядю короля это неимоверно раздражало и даже пугало, хотя в последнем он ни за что не признался бы вслух. — Ты не чувствуешь переход, — вздохнул маг и встал перед друидом. — Смотри. — Мерлин вытянул вперёд левую руку. — Напрягаешь кончики пальцев. Вот так. Потом читаешь заклинание, рука при этом не двигается. — Маг быстро произнёс нужные слова, и из его глаз и раскрытой ладони выплеснулось золото. — Потом выгибаешь и отпускаешь пальцы. Одновременно оттягиваешь руку назад, но плавно, очень плавно. Будто гладишь морскую волну. Юноша-друид несколько раз повторил заклинание, пока у него не получилось дважды. Мерлин всегда настаивал на закреплении — мало, если удалось один раз. Необходимо убедиться, что урок действительно выучен и при случае будет применён без помощи учителя. — Нам нужно на обход, — со свойственной ответственностью сэр Леон помнил о долге сам и напоминал другим. Даже если на глазах творились чудеса. — У нас есть время в запасе, — а вот сэра Гавейна от зрелища было не оторвать. — Никогда в жизни не видел ничего удивительнее! — воскликнул он, оборачиваясь к другим рыцарям. — Вечность бы смотрел! — Ты же ничего не понимаешь, — усмехнулся Ланселот. — Это не страшно, — отмахнулся Гавейн. — Зато из меня лучший зритель. — Он снова уставился на золотое магическое сияние. — Нет, это просто чудо какое-то! — Это же магия, — улыбнулся Ланселот. Король молча стоял рядом и вполне разделял мнение рыцарей — магия Мерлина олицетворяла настоящее чудо. Чудо, выходившее за рамки магии. И Артур ловил себя на мысли, что уже считает другую магию «обычной». Но дела в королевстве по-прежнему шли скверно. И если столица находилась в поле зрения, то на более отдалённых землях хозяйничали богатые дворяне. Артур и Мерлин прикладывали столько усилий, чтобы успокоить зудящие и кровоточащие раны — нельзя позволить, чтобы другие разбередили их пуще прежнего. Стоило проучить богатых землевладельцев, показать, что главный в Камелоте — король, но не допустить сильных недовольств, а уж тем более — это могло бы им сейчас очень дорого стоить — их объединения против Артура. Король надумал послать верных рыцарей в качестве посланников в разные уголки королевства. Это позволило бы не только урезонить знатных подданных, но и получить дополнительные сведения о том, как на самом деле обстоят дела в той или иной части Камелота. Придётся отпустить лучших из лучших с поручениями, но ничего не поделать. На совете Артур подал мысль, что неплохо было бы устроить официальный набор в армию Камелота и напомнить, что согласно официальному указу пробоваться могут люди всех сословий. Лорд Агравейн и сэр Леон усомнились в выгодности указа — много умелых и талантливых воинов среди простолюдинов не сыщется, а вот недовольством рыцари разразятся по полной. Но Артур был непреклонен.***
Едва в замке Камелота погасли факелы, как Эмрис покинул спальню, стараясь шуметь как можно меньше. Ночные прогулки становились неотъемлемой частью его жизни. Пускай магия была разрешена, он не поленился и совершил небольшую прогулку, чтобы прилёт Килгарры не перепугал весь город. Хотел бы Эмрис раз в жизни рассказать дракону, чего тот не знал. Но Килгарра, как всегда, был осведомлён обо всём лучше самого мага. — Я не хочу тянуть с заклинанием, — поделился он с драконом. — А лучше бы повременил, — сердито просопел дракон. — Ты оставишь Моргану при силе, с которой ни ты, ни она сама совладать не в силах. — Я должен убить её? — тихо спросил Мерлин. Дракон вдумчиво посмотрел на него и без малейшего намёка на осуждение сказал: — Этого ты сделать не сможешь, знаю. Только чувство вины находится в шаге от слабости, помни об этом. — Если бы я знал наверняка, что это убережёт Артура, я бы пересилил себя… — Судьба уже написана, Эмрис, и она жестоко бьёт тех, кто противится ей. Спасая одного, ты можешь ненароком погубить других. — Дракон отвёл морду в сторону. — Что ты хотел спросить у меня? Мерлин помедлил с ответом, скрестил руки и долгим печальным взглядом изучал тени на горизонте. — У меня есть все составляющие для заклинания, — наконец заговорил он, — но я не знаю, где и когда должен проводить его. — Думаешь, я знаю? Его никто не читал до тебя, так что ты сам выбираешь время и место. — Странно, — ухмыльнулся Эмрис, — не я же создавал его. — Но оно написано для тебя. Только выбирай с умом. Это заклинание станет символом. На обратном пути волшебник сломал всю голову, но так и не придумал, где и когда читать заклинание. Половину ночи он просидел у себя и, чтобы занять руки, принялся за запасной артефакт для Фреи. На время заклинания ему придётся забрать её часть изумруда. Он надеялся, что сразу после вернёт его жене, потому что ни один другой камень и близко не мог сравниться с этим. Зелёный свет отражался от пальцев мага, пока он вертел его. Для скольких людей он являлся главной опорой? Эмрис покачал головой. Он даже до конца не понимал, как должно сработать заклинание. Знал, что должен прочесть его любой ценой. И не потому, что дракон сказал ему об этом. Дар прорицателя всегда был чужд магу, но теперь он отчётливо видел: это заклинание самое важное дело в его жизни. Единственная вещь на земле, которая могла взволновать его больше семьи или друзей, Альбиона или Артура. Магия. И она требовала от него этой дани, как признания в вечной любви. Эгоистично, сознавая собственную власть, магия забирала у него часть самой себя. Но Эмриса это совсем не злило: она вправе сделать это. Он — её дитя. И он будет слепо обожать и боготворить её, что бы там ни было. Тело заныло от долгого пребывания в неподвижном состоянии. Эмрис встал и достал пару книг, раскрыв их на календарях. Календарь друидов, календарь Старой Религии, а вот затерялся тонкий свиток с исчислением дней, которым пользовались природные богини десятки лет назад. Маг навис над ними, крутя и накладывая друг на друга. Руководствуясь чем, он должен понять, какой день лучший для обряда? Отблески магии разбудили Фрею в соседней комнате. Сонная, она поднялась и медленными шажками добралась до стула, сев перед Эмрисом. — Если не будешь спать — заболеешь, — сердито буркнула она. Мерлин опустился на соседний стул и ласково усмехнулся. — И ты будешь меня лечить. — Это серьёзно, — она старалась привыкнуть к свету спросонья и тёрла глаза. — На всё, что ты задумал, нужны силы. И лучше сна ни люди, ни маги ничего не придумали. — Дракон сказал, я должен выбрать особенные день и место для заклинания, а мне ничего не приходит в голову, — он махнул рукой, задев книги, лежащие на столе. — Как только ты их выберешь, они станут особенными, — невзначай заметила Фрея. Эмрис сначала почти пропустил её слова мимо ушей, а потом резко вытянулся. — Повтори, что ты сказала? Фрея удивлённо заморгала, но повторила в точности: — Я сказала, что как только ты выберешь место и время, они тут же станут особенными. Ты же сам говорил, что это заклинание останется в веках. Эмрис вскочил и заметался по комнате. — Ну конечно! — бормотал он. — Магия всегда так и работает, как же я не понял. Фрея, ты умничка! Иди спать, я скоро приду. Она с некоторым удивлением поглядывала на него, не совсем поняв, что именно подсказала ему невольно. Но последние слова заставили её лицо озариться счастливой улыбкой, и она неторопливо вернулась в кровать.***
Эмрис на следующее утро сообщил королю, что хочет провести обряд в тот же день на закате солнца. Артур, который заканчивал завтракать, едва не подавился. — Ты точно уверен? Почему ты так спешишь? Маг придвинул стул взглядом ближе и устроился напротив короля. Тот привык, что золото окружало почти каждое движение Мерлина. — Я не должен тянуть. Внутренний голос вторит мне об этом постоянно. — И ты не подвергаешь его сомнениям? — Он ни разу не подводил. — Но ты ослабнешь! Раз нет никаких сроков, может, всё-таки отложить это лет на десять-двадцать? Ты сам говорил, что это сродни… — Артур, магия строга, но справедлива. Она всегда предъявляет счёт, и по нему нужно заплатить. Я не коплю долгов. — Хорошо, — выдохнул Артур, уперев руки в стол и вытянув спину. — Что требуется от меня? — Просто прийти и постоять. — Это я, определённо, сумею, — иронично заметил король. — И это всё? — Остальное делаю я, — пожал плечами Мерлин. Артур встал и подошёл к нему вплотную. — Если бы мне завтра сказали, что я стану хуже драться, я бы места себе не находил. А ты так хладнокровен, будто мы говорим о незначительной прогулке в лес! И Фрея, которая, я точно знаю, так дорожит тобой, просто отдала тебе изумруд утром как ни в чём не бывало. — Мерлин скосил взгляд на короля. — Да, я видел, не смотри на меня так. И я поражаюсь вам двоим! Волшебник со снисходительным пониманием посмотрел на него. — Мы уже всё обговорили. Фрея всё чувствует сильнее, чем показывает, но она никогда не встанет поперёк моей воли. — Не похоже, чтобы она беспрекословно слушалась каждого слова. — Я не совсем точно выразился. Она не позволит себе стать моей причиной для сомнения. Артур замолк, будто принимал то, что услышал. — Я думал, ты легко согласишься с моим решением, — задумчиво произнёс маг и бросил выжидающий взгляд на короля. — Да, хотел бы согласиться. Тебе лучше знать, какие заклинания читать и когда, — признался Артур. — Но что-то внутри меня неприятно скребётся. Как будто я отпускаю тебя, безоружного, на поле боя. Мерлин положил ладонь на плечо короля. — Поверь, что бы ни случилось, магия меня не оставит. — Его пальцы дрогнули. — Представь, в моих силах сделать так, чтобы Альбион вечность принадлежал бриттам. Никто и никогда не покорит этот остров, я защищу его навечно. Думается, природа даже пошла на уступку из любви ко мне — не такую уж и большую цену я заплачу за столь невероятное заклинание. В тот день Артур и Мерлин были неразлучны. Волею случая все заботы требовали их присутствия, так что ни на одно мгновение король не оставлял мага. Ближе к вечеру они устроились в тронном зале, обсуждая новые донесения. Когда лучи вечернего солнца начали розоветь, Мерлин кивнул королю, давая понять, что пора покинуть замок. Для Артура место обряда осталось загадкой, но он не предполагал, что и сам маг решил просто довериться судьбе. Обогнув замок и дойдя до озера, которое находилось в лесу за ним, они остановились, и Мерлин завертел головой. — Да, вот тут прекрасное место, — проговорил он себе под нос. — Постой, — до Артура, кажется, наконец дошло. — Ты сейчас выбрал место наугад? Где нога встала, там и остановился? — Угу, примерно так, — ответил маг, и король хлопнул себя по лбу. — Мерлин! Я думал, к магии ты относишься серьёзнее, чем к моим рубашкам, когда был слугой! Мерлин оглядывал берег озера и одновременно с хитрой улыбкой выдал: — Ты даже не представляешь, насколько я ответственен в магических вопросах. — Он прошёлся взад и вперёд вдоль берега. — Озёра — прекрасные места для заклинаний, честное слово. С каждым мгновением Артур нервничал сильнее. У Мерлина мелькнула мысль, что король готов схватить его, встряхнуть изо всех сил и отнести на плечах в замок — даром, что поднялся бы небывалый шум. Волшебник и сам понимал, что со стороны выглядит не достаточно серьёзным, но в действительности отдавал себе отчёт в каждом жесте, слове, повороте. Он вызвал Килгарру, и тот не заставил себя долго ждать. Более того, древняя ящерица не преминула поделиться мнением, как лучше расположить предметы для обряда. Артура, ранее не влезавшего в обсуждение магических вопросов, это будто подстегнуло, и он не остался в стороне: — Нужно, чтобы я видел лицо Мерлина и мог помочь в случае чего. — В случае чего ты не поможешь, — самоуверенно возразил дракон. — Составляющие заклинания должны находиться друг напротив друга. А повелитель лицом к дракону. — Да там наверняка нет подобных условий, ты сам выдумал! — Ну давайте, ещё подеритесь из-за того, к кому я должен стоять лицом, — проворчал Мерлин. Не слушая никаких возражений, Мерлин приказал Килгарре занять выбранное магом место, потом он подошёл к Артуру, и он протянул ему Экскалибур. Маг принял меч и вонзил его чуть поодаль, в землю напротив короля. Напротив дракона он положил две половинки Великого изумруда — своё кольцо и ожерелье Фреи. А сам встал в центре, повернувшись к дракону, отчего тот довольно сверкнул янтарными глазищами. — С ним точно ничего не случится? — сглотнув, спросил король у дракона. — Эмрис — дитя магии, Артур Пендрагон. Что с ним может случиться при чтении заклинания? Мерлин заметил, что король посмотрел на дракона так, будто в случае чего пообещал спросить с него за возможные последствия. Это и позабавило, и умилило мага. Артур открыто беспокоился о нём перед этой огромной и язвительной ящерицей. Правда, дракон, по-видимому, забавлялся куда сильнее. Килгарра вёл себя как обычно, даже расслабленно. Хотя сам Мерлин, судя по словам Артура, тоже выглядел спокойным. И всё-таки волшебник искренне верил, что если бы ему угрожало нечто большее, дракон не сумел бы притвориться безучастным. — Я начну читать заклинание, а вы не должны произносить ни слова. И не двигайтесь с места. Что бы вы не увидели — всё так и должно быть, — обратился к ним Мерлин. Эти слова были необходимы для Артура — Килгарра не позволил бы себе натворить глупостей. Мерлин закрыл глаза. Заклинание, длинное и полное сложных оборотов, запомнилось так же естественно, как имя матери. Слова с его губ улетали в воздух, а магические силы размеренно побежали от головы к ногам, а дальше уходили в землю. Маг ощущал, как вокруг него образуются золотые круги, расширяясь и окутывая землю вокруг. А вот слабости, как ни странно, не было. Губы продолжали нашептывать заклинание, а Мерлин, к своему удивлению, подумал о том, как ему всегда нравилось дарить подарки. Видя радость на лицах любимых людей, он становился в тысячу раз счастливее. Вот и сейчас происходило нечто похожее: отдавая часть себя Альбиону, он не испытывал сожаления. Приятное чувство разливалось по жилам — его поступок станет самым значительным в истории острова. Теперь он точно знал это.***
Нимуэй обстоятельно относилась к словам и обещаниям — во всяком случае она решила познакомить Моргану с Докрейд раньше, чем та предполагала. Она вообще вскоре думать забыла о ведьме, упомянутой вскользь. С острова Блаженных колдуньи всегда выбирались с большой осторожностью и старались ездить нелюдимыми тропами. Моргана по достоинству оценила человеческие страхи и суеверия — благодаря им некоторые места вызывали прямо-таки невыразимый ужас, а следовательно, можно было уверенно пользоваться ими для передвижения и привалов. Верховная жрица остановилась в ничем не примечательном месте — вокруг виднелись несколько загнувшихся коряг, которые когда-то были величественными и стройными деревьями. Снег здесь странно смешался с землёй и представлял, скорее, месиво грязи, нежели чистое природное покрывало. Глухое место, которое хотелось побыстрее покинуть. Нимуэй постояла, словно вспоминая, куда ей следует пойти, а потом устремилась к небольшому холму рядом с тощими кустами. Моргана с недоумением отправилась следом — с трудом верилось, что там кто-то скрывался. Однако Нимуэй отмела ногами кучу снега и старой осенней листвы. Они прятали за собой небольшой проход в земле, похожий на звериную нору. — Лезь, — приказала Нимуэй, повернувшись к Моргане. — Ты с ума сошла? — девушка бросила взгляд на узкий проход — кабанья нора, а не укрытие для старой ведьмы. — Не я, — возразила Нимуэй, — а Докрейд. Лезь. Крепко сжав зубы от возмущения, Моргана всё-таки пригнулась и запустила ноги в отверстие. Толкнувшись вперёд, она поняла, что дальше проход расширялся. Едва её голова скрылась в норе и она проползла ещё немного, как поняла, что путь резко накренился, и с шумом покатилась вниз. — Что за земляные горки? — ворчала Моргана, поднимаясь и приводя одежду в порядок. Вскоре к ней присоединилась и Нимуэй. Весьма непривычно было увидеть всегда идеально одетую и причёсанную ведьму с кусками сырой земли в волосах. Они прошли вперёд в пещеру со стенами из земли и обвивших её корней деревьев. Посреди сплетённых побегов сидела грязная сморщенная старуха, чьего лица было не разглядеть. Зато её вязкий голос Моргана узнала бы и спустя пятьдесят лет. — Никак сама Верховная жрица пожаловала ко мне? — захихикала старуха. — Пришла представить тебе новую жрицу, — почтительным голосом сказала Нимуэй. — Уверена, тебе понравится её сила. — Пусть подойдёт ближе. Она протянула крючковатые руки в сторону Морганы, и та почувствовала, как земля под ногами потянула её вперёд, в сторону Докрейд. Неведомая сила отпустила, и она предстала перед колдуньей. У Морганы перехватило дыхание, когда иссохшая рука коснулась запястья. Докрейд встрепенулась. Казалось, морщины на её лице начали расступаться. Моргана опустила глаза и увидела, как сиреневое сияние её магии словно ручей перетекает от неё к Докрейд. Там, где проходила её сила, рука ведьмы молодела. Внезапно Докрейд отпустила Моргану. Девушка отступила на шаг назад, ожидая, что скажет старуха. — Какая замечательная сила! — выдала ведьма. — Говорила же, тебе понравится, — раздался за спиной голос Нимуэй. — Пусть прикоснётся к той стене. Что-то в словах Докрейд взволновало Моргану, хотя за время пребывания на острове Блаженных она успела повидать многое. Она послала Нимуэй требовательный взгляд и спросила: — Что за стена? Нимуэй сделала несколько размеренных шагов по направлению к одной из стен пещеры. На её поверхности, словно пирожки, виднелись продолговатые бугорки. — Жрицы Старой Религии раньше внушали трепетный ужас, потому что владели огромным количеством магического оружия. С чем-то со временем научились справляться, другое кануло в небытие, а для создания третьего исчезла нужная сила. Одним из самых суровых средств для борьбы с предателями был Гиен Кэнэх. Тонкий слой первородной земли, который, оказавшись на лице магического существа, высасывал всю его магию, каким бы сильным это существо ни было. Создававшие их жрицы были неуязвимы для собственного оружия. Как мне известно, на Альбионе остался лишь один Гиен Кэнэх, и тот не в наших руках. Десятилетиями эта земля, — Нимуэй прикоснулась ладонью к стене, — не могла родить новых Гиен Кэнэх, но, мне кажется, у тебя могло бы получиться. Моргана попятилась назад. Она могла бы родить новое оружие? — Ты ничем не рискуешь, — заговорила снова Нимуэй. — Если у тебя получится, то новые Гиен Кэнэх не будут представлять для тебя опасности. Напротив, это мне стоит проявить осторожность. Ну же, приложи руку к стене, Моргана. Мгновение посомневавшись, Моргана подошла к стене и прикоснулась к ней ладонью. Тут же её магия потекла к мёртвой материи, как совсем недавно потекла к Докрейд. Продолговатые бугорки начали набухать и шевелиться. Достигнув нужного размера, они отрывались от стены и падали к ногам Морганы один за другим. Это продолжалось до тех пор, пока связь не оборвалась. — Создание Гиен Кэнэх — магически затратная вещь, что со стороны земли, что со стороны колдуньи, которая их пробуждает, — пояснила Нимуэй. Но к тому моменту Моргана насчитала, по меньшей мере, семнадцать Гиен Кэнэх, неподвижно возлежавших возле подола её платья.