Альбион

      А произошло следующее. Количество друидов в столице Камелота и вокруг неё поражало воображение. Учитывая, что имя Эмриса для многих из них имело большой вес, а сведения от первых смельчаков-переселенцев быстро дошли до других, в замок хлынуло настоящее полчище. Убедившись, что в новом законе сына Утера нет никакой ловушки, а за магов отвечает величайший из представителей волшебного мира, многие решили, что на горизонте засиял шанс на новую жизнь.              Однако люди это ещё и сила, и власть, которая нежданной снежной шапкой свалилась на Эмриса. Он знал, что такое превосходство, даруемое магией, но тут было иное. Осознание, что ты имеешь влияние на людей, с которыми толком не знаком, но которые непостижимым образом вверили в твои руки будущее, было непривычно. Поначалу Эмрис не придал этому значения, потом удивился, когда понял, что это отнюдь не проходящее явление. Он не знал, что такое собирать вокруг себя людей, и не хотел узнавать. У Артура к этому был прирождённый талант, он преображался, когда разговаривал с людьми, но друиды пока, по понятным причинам, не могли полностью довериться ему. Эмрис решил для себя, что побудет временным лидером магического мира в Камелоте, до тех пор пока волшебники не узнают короля лучше. Пускай он считался придворным магом, но искренне полагал, что главный в королевстве — Артур, а его роль — следить за порядком среди магических существ, помогать с законами, со сложными магическими происшествиями, в общем, служить королю, оберегать его и его земли. Ершистый характер Эмриса не располагал к длительному общению с незнакомыми людьми: утренний совет, решение некоторых вопросов в течение дня, но большая часть времени посвящалась бумагам. Близкий круг — семья и друзья — безусловно, являлись исключением и весьма приятным для самого мага.              Видя, какое притяжение создал Эмрис, Рэль предложил ему назначить отдельного человека, который возглавил бы сообщество друидов в Камелоте. Придворный маг нельзя сказать, что отмахнулся от подобного предложения, но довольно быстро отказал. Он даже не стал ни с кем совещаться, решив, что для введения различных должностей рано. Эмрис предпочитал лично сталкиваться со всеми проблемами, которые возникали в волшебном сообществе. Пусть это отнимало больше времени — зато он не терял живую реальную связь с происходящим.              И, кажется, Рэль болезненно воспринял отказ. Он привёл доводы в пользу своей кандидатуры: и его дед, и отец возглавляли достаточно крупное поселение друидов. Дед, в частности, тесно общался со старым правителем севера, который принял деятельное участие в воспитании самого Эмриса. Не лучшая рекомендация, но откуда ему было знать.              Придворный маг, как только закончился этот разговор, тут же забыл о нём и не заподозрил, что Рэль не отступится так просто. А в результате он сидел перед Фреей, едва ли не раскрыв рот, совершенно не понимая, с чего это друиду взбрело в голову, будто их брак может быть не действителен. Да и вообще, какое ему дело до всего этого? Изумление отступило, а на его место пришло насмешливо-презрительное недовольство.              — Это же чем его напоил на прощание Гавейн, — ядовито поинтересовался Эмрис, — что ему в голову пришла такая великолепная мысль?              — Он утверждает, — в тон ему вторила Фрея, — что мы не провели магический обряд должным образом.              — Что за чушь? — начал закипать маг. — Мне-то, наверное, лучше знать, как правильно его проводить. Рэля там даже не было! — с возмущением добавил он.              — По его словам, раз я друидка, то обряд должен был проводить друид. Причём особый, занимающийся свадебными обрядами. А так, для них наш брак не действителен, хотя для остального магического мира обмена кровью достаточно, и неважно, кто проводил обряд. — Фрея помолчала. Позади неё в тот момент появился Гаюс и стал прислушиваться к её рассказу. — Я думала, он врёт. Но потом поговорила с одной друидкой, и она подтвердила его слова.              Эмрис напрягся.              — Для тебя это важно? — спросил он, пристально глядя на неё. — Ты тоже думаешь, что из-за этого мы не муж и жена?              — Нет, что ты! — запротестовала Фрея и замахала руками. — Даже если среди друидов и принято так делать, я слишком долго прожила на севере. Нет, Эмрис, я точно знаю, что мы всё сделали как надо. Суть обряда — обмен кровью, и неважно, кто его проводит.              Маг уже хотел заявить, что в таком случае ему плевать, о чём там болтает Рэль, но вмешался Гаюс.              — Проблема в том, что другие друиды верят Рэлю, не так ли? — мягко вставил он, и Фрея, обернувшись, кивнула ему.              До Эмриса начало смутно доходить, но он не мог собрать все мысли воедино. Артур, сидевший рядом, и вовсе не улавливал сути происходящего, с таким взволнованным и озабоченным выражением лица он смотрел то на Мерлина, то на Фрею.              Друиды отличались сплочённостью и приверженностью своим традициям. И человек, который управлял ими, не мог нарушать самые важные из них.              — То есть он хочет, чтобы они перестали подчиняться мне? — протянул Эмрис.              — Скорее, он постарается очернить тебя в глазах друидов, как сможет, — сказал Гаюс. — А потом предложит свою кандидатуру для управления друидской общиной в Камелоте. Он понимает, что для тебя важно, чтобы они остались тут.              Эмрис протяжно выдохнул, посматривая исподлобья на Гаюса и Фрею. А потом резко вскочил со своего места.              — Мило, что он сначала поговорил с тобой, Фрея, — ворчал он на ходу, — но от меня ему не отвертеться.              — Ты не найдёшь его в замке! — крикнула ему вдогонку Фрея.              Эмрис остановился и обернулся.              — А где же он изволит быть? — Ответом ему послужило выразительное молчание. — А-а-а, создать суматоху и сбежать. Очень мудрый и отважный поступок, — волшебник источал сарказм. — Что ж, повременю с поздравлениями от себя. Когда-нибудь же он появится!              Видно, внешне он проявил больше раздражения, чем думал, потому что даже Артур позже попросил его быть посдержаннее с Рэлем, мол, возможно, вопрос разрешится быстро и мирно, если не подливать масла в огонь. Эмрис заверил его, что и не собирался совершать опрометчивых поступков. Они просто поговорят.              Что и говорить, смелостью Рэль не отличался, а вот благоразумием определённо, потому как объявился в замке лишь к вечеру следующего дня. Где его носило всё это время, никто не знал. Король пригласил его остаться к ужину, что, кажется, чрезвычайно польстило друиду. Зато Эмрис догадался, что Артур не хотел, чтобы они с Рэлем оставались наедине. Маг вздохнул и покачал головой — и откуда такое недоверие? Скорее Фрея требовала большей осторожности, но за её очаровательным видом никто не мог разглядеть отчаянных мыслей. Эмрис же улавливал угрожающий блеск в её глазах — так она смотрела на Вотана, а теперь награждала таким же взглядом Рэля. С глазу на глаз Фрея поделилась с Эмрисом, что друид, помимо прочего, заявил ей, будто из-за неправильного обряда она до сих пор не зачала ребёнка.              Так что ужин был многообещающим. Оказавшись за одним столом, Артур начал что-то подозревать и наклонился к Мерлину, сидевшему по левую руку от него.              — А Фрея хранит много ядов среди лекарств? — неожиданно спросил он. — Может, ты их пока спрячешь?              Мерлин бросил на него быстрый взгляд и шёпотом ответил:              — Не знаю сколько, но прятать их бесполезно. Если уж она захочет, то приготовит. Не волнуйся, она очень сдержанна.              Артур перевёл взгляд на Фрею, которая возила ножом по давно разрезанному куску мяса, и всем видом показал, что происходящее, разумеется, не позволяет поставить под сомнение данное утверждение. Рэль же не видел очевидного и решил, что меньшее из двух зол — Фрея, а не Эмрис.              — А вы применяете кору друидского дуба для лечения головной боли? — беспечно завёл он беседу за трапезой.              — Всё зависит от того, какая это боль, — с ложной любезностью ответила Фрея. — Знаете, иную головную боль никакими отварами не вылечить, — многозначительно добавила она, и Эмрис закашлялся. Он запустил левую руку под стол и незаметно для остальных положил поверх руки Фреи. Короткое успокаивающее движение, которое заставило её тут же замолчать.              — Вся моя практика показала, что нет ничего лучше отвара из ромашки и весеннего первоцвета, — решил спасти ужин Гаюс.              У Артура в этот момент сделалось необыкновенное выражение лица. Если бы не ситуация в целом, Мерлин бы знатно посмеялся над ним. Придворный маг решил, что довольно тянуть, честность почти всегда лучшее решение. Но без нотки наигранности, так хорошо усвоенной на севере, не обошлось.              — Моя жена сообщила мне, — обратился он к Рэлю, — о вашей обеспокоенности нашим браком. Неужели у друидов и вправду важно, кто проводит обряд? — Мерлин напустил на себя самый обеспокоенный вид.              Рэль, очевидно, ожидал возмущений и угроз, потому что поначалу замешкался с ответом.              — Да, да, боюсь, так и есть. И как бы я не пытался скрыть это, слухи уже расползлись по Камелоту.              Мерлин с усилием сжал под столом руку Фреи. Все за столом прекрасно знали, что Рэль и был главной причиной распространения этих слухов, но маг продолжал представление:              — Прискорбно, весьма прискорбно. Я, право слово, даже не знал об этом. Но знаете, я готов исправить положение. Как, по-вашему, что я должен сделать? — и Мерлин уловил краем глаза тонкую улыбку на губах Фреи. Её рука расслабилась.              — На вашем месте я бы назначил человека, которому доверяют все друиды, иначе они перенесут недовольство вашим положением на весь Камелот, а вы и его величество явно не желаете этого, — Рэль не преминул воспользоваться случаем.              — Нет-нет, — наступил черёд Эмриса любезно улыбаться, — вы меня не поняли. Ваше предложение не решит главной проблемы. Как нам с Фреей узаконить наш брак в глазах всех друидов?              И Эмрис соврал бы, если бы сказал, что не насладился каждым мгновением замешательства на лице у Рэля.              — Э-э-э, даже не знаю, что вам сказать… Что тут можно сделать… Вы же уже давно состоите в браке… И вы закрепили его… кхм… в первую брачную ночь?              Нелепый вопрос, от глупости которого покраснел, в первую очередь, сам Рэль, но было поздно брать свои слова назад.              — У нас с Фреей была мысль почитать первый том магической истории Альбиона, но, боюсь, мы не стали. Вы должны понять нас, — не растерялся Эмрис, откровенно насмехаясь над друидом.              Рэль покраснел ещё сильнее, Артур деликатно прикрыл рукой нижнюю часть лица, а с другого конца стола, оттуда, где сидел Гаюс, послышалось характерное покашливание.              — Я, конечно, понимаю… То есть я сказал, не подумав, — мямлил друид.              — Правильно ли я понимаю, что если мы проведём второй обряд, то положение исправится? — предприимчивость Эмриса всё больше выбивала землю из-под ног Рэля.              — Но это немного против правил! — возразил он.              — Вы, главное, представьте мне человека, который этим занимается, а уж я с ним договорюсь, — невинно заметил Эмрис.              — Да, конечно, — пробормотал Рэль.              Он выскочил из-за стола раньше всех. Артур почесал лоб и повернул лицо к Мерлину, который после ухода Рэля принялся уплетать ужин.              — Что ты задумал? — спросил король.              — Решить проблему, — невозмутимо произнёс маг, проглатывая мясо кусок за куском.              — Это была ловушка или ты вправду будешь разговаривать с этим человеком? — подала голос Фрея.              — Буду. Мы проведём нужный обряд, и проблемы не станет.              — Мы проведём ещё один обряд? — переспросила Фрея.              — А что, в третий раз ты не согласишься? — усмехнулся маг, взглянув на неё.              Она оценила его игривый настрой и послала взгляд под названием «ты ещё спрашиваешь».              — Рэль замахнулся на то, что ему не под силу, — серьёзным тоном сказал Эмрис. — Но нужно разобраться с этим без дополнительных проблем.              Он почувствовал на себе взгляд Артура и обернулся, чтобы встретиться с ним. Тот смотрел на него с одобрением.       

***

             Эйдана провели по коридорам и велели пройти в одну из комнат в левом крыле замка Крылатых. По пути его, семенящего позади правителя и главного советника, увидела Иннес. У неё рот приоткрылся от изумления, но, наверное, она подумала, что на этот раз нрав Эйдана занёс его в более серьёзные неприятности, чем обычно. Отчасти она была права. Только юноша считал, что никогда прежде у его выходок не было более достойной причины.              Он не удержался и оглянулся, чтобы взглянуть ещё раз на Иннес. Она осуждающе-испуганным взором провожала его. Если Эйдану не суждено выйти из комнаты, куда его повели, то она станет последним, что он видел. Удивительно.              Он нарисовал у себя в голове потрясающие картины: как главный советник убивает его по приказу правителя. Как потом все его друзья и та же Иннес будут плакать по нему и вспоминать, каким милым человеком он был, хотя, по сути, он всегда слыл тем ещё задирой и источником неприятностей. Как его отец громко стонет и сожалеет, что уделял мало времени такому послушному золотому сыну. После смерти даже самые невзрачные черты умерших обеляют и оправдывают, если только политика не требует иного.              А в этот раз политика потребует, чтобы он держал язык за зубами. Дядю Финли посадили в темницу, но ему такой милости не окажут — это Эйдан уже понял. Шаркая по полу как можно громче, он наконец остановился, и Логи показал ему на дверь, с ухмылкой переведя взор на его ноги. О да, он не мог не отметить показной шум, который издавал Эйдан. Умирать так с грохотом.              Но гораздо сильнее, чем от Логи, его колотило от одного вида правителя. Что-то в этой ледяной глыбе, занимающей главное место на севере, заставляло вздрагивать и пялиться назад. На людях он мало говорил, почти не покидал замок Крылатых и никогда не высказывал собственного мнения вслух, во всяком случае, Эйдан не слышал. Предугадать его поступки было сложно, постичь ход его мыслей — попросту невозможно.              Двери на заседаниях северного совета плотно закрывались за правителем и советниками, но по тому, как его величество подчинял своей воле одного крылатого за другим, становилось ясно, каким незаурядным складом ума он обладал. А отставка Вотана и возвращение Логи из ссылки показали истинное могущество правителя. Оба решения вставали поперёк воли советников, но никто не сумел помешать им.              Эйдан самому себе напоминал загнанного пса. Он оказался в углу комнаты, словно нашкодивший мальчишка, и терпел на себе пытливый взгляд Логи и небрежно-ленивый правителя. В один момент лицо главного советника вытянулось, и он вполне серьёзно посмотрел на его величество. И Эйдан напрягся ещё сильнее.              — Период обучения для вас закончился, — сказал правитель, и руки Эйдана похолодели.              — Вы казните меня? — хриплым голосом спросил он.              — Плохо же вы обо мне думаете, — усмешка проскользнула на редко размыкающихся губах.              А вот это уже вселяло надежду. Ну конечно, он же всё-таки принадлежит знатному семейству, да и сам является сильным магом. Такими нельзя разбрасываться! Нет, наверное, будет наказание, но он будет жить. И с дядей Финли что-то придумается. Он, Эйдан, всегда что-нибудь да придумывал.              — Отправим вас на службу в пограничный отряд, — отпечатал правитель.              Эйдан не сразу понял, в чём подвох. Служба, пускай и не самая привлекательная, но не смахивающая на страшное наказание. Там же служил дядя Финли.              — Вас туда сопроводят. Перед этим вы дадите клятву на крови, что никому не разболтаете о произошедшем. Главнокомандующий Адер видел и не таких, как вы. Вы не сможете обмениваться письмами и уезжать с места службы, пока действует мой приказ.              Ужасная догадка озарила Эйдана.              — Вы посылаете меня туда, где происходят нападения этого существа? Туда, где лишаются магии?!              Молчание. Лишь ветер стенал снаружи.              — Думаете, я не найду способ? — продолжал нападать Эйдан в полной тишине. — Я всему северу расскажу о том, что вы скрываете! Как вы поступаете с воинами, со мной!              Крики были бесполезны. К Эйдану приставили сильного мага, Джейсона, которому поручили сопроводить его на границу и который отныне должен был ходить за ним по пятам. Под угрозой расправы над дядей с него взяли клятву и провели кровный обряд — он не смог бы никому ничего рассказать, даже пожелав. На любые письма наложили запрет. Его отец смотрел на него словно на предателя. Для него не существовало преступления страшнее, чем измена северу.              Руки и губы Эйдана дрожали от несправедливости происходящего. Джейсон теперь даже спал в одной комнате с ним. Он мирно сопел, Эйдан же позабыл о том, что существует такое понятие как «сон». В одно мгновение его предал весь север, и как бы больно ему не было сейчас, позже, успокоившись, он найдёт способ. Эйдан дал клятву самому себе, глядя на ярко очерченные лунным светом облака.       

***

             Сложив руки в замок перед лицом, Логи сидел в покоях правителя, ожидая, пока тот вернётся. В мыслях он тщательно взвешивал доводы «за» и «против». В жизни любого королевства, любой земли наступает момент, когда ни одно решение не вызывает симпатии, но остановить свой выбор на чём-то необходимо. И проклиная себя за невозможность найти лучший выход, ты делаешь шаг. А кроме того, ты на этих землях не единственный, кто имеет силу и влияние продвигать собственные позиции, и в клубке чужих интересов, случайностей и тайных замыслов, ты идёшь вперёд, подставляя голову под удар.              Фэн возник перед Логи внезапно, не произнеся ни слова, будто ожидая тирады от него.              — Погорячился ты с Эйданом, — глухим голосом сказал Логи.              Стоил ли этот мальчик того, чтобы он сейчас выражал протест Фэну? Не благоразумно пользоваться его расположением ради вздорного непослушного юнца, но Логи решил, что высказаться необходимо. И не только из-за Эйдана.              — У тебя есть предложение получше? — повёл вверх подбородком Фэн. — В темнице с его магией он стал бы пороховой бочкой у нас под ногами. А так я сослал его на границу, он жив. Ну а остальное не так уж важно.              — Предложения получше у меня нет, — пробормотал Логи, уткнувшись лбом в сплетённые пальцы и посмотрев вниз на бумаги. — И это прискорбно. Весьма прискорбно.              — Что?              — Я видел отчёты. Количество воинов, лишённых магии, растёт каждые два-три дня. — Логи обрушил свои руки на стол. — Они создают их.              — Кого? — с недоумением спросил Фэн.              — Этих существ, которые высасывают магию. — Логи вскочил и заложил руки за спину. — Сам посуди, мы не слышали о них годами. Сначала появился один — возможно, он просто сохранился со старых времён, потому что один может быть случайностью. Но когда нападения учащаются с каждым разом всё больше и больше… Нет, Фэн, это уже не случайность. Кто-то создаёт этих существ, и происходит это явно по южную сторону от леса Аскетир.              — Ты советуешь мне начать войну? — с поразительным хладнокровием спросил правитель.              — А бесполезно, — Логи всплеснул руками. — От того, что ты объявишь бой, они не выйдут из лесов, чтобы доблестно сражаться. Нет. Они нашли идеальный способ — маленькими отрядами выслеживать наших воинов и лишать их магии. Каждый день по пять человек, потом по семь, по десять, по двадцать, и за два месяца наша армия поредеет настолько, что даже ты, сидя в замке, заметишь.              Логи начал расхаживать из стороны в сторону.              — Я мог бы уничтожить Одина и Сенреда, — прошипел Фэн.              — И сделаешь их мучениками, пострадавшими от злобных северян, — скорчил гримасу Логи. — Даже король Артур, которому сейчас достаётся больше всех, не найдёт доводов для нашего оправдания.              — Мне в последнюю очередь требуется его оправдание, — отрезал Фэн.              — Воевать с пятью королевствами одновременно — малообещающая затея.              — Как уничтожить этих существ? — задумался правитель.              — А вот это отличный вопрос, Фэн. Были бы у нас книги по магии Древней Религии, — голос крылатого источал иронию, прикрывавшую злость на собственную беспомощность. Он остановился, сел напротив правителя и, глядя ему прямо в глаза, произнёс: — Они уже создали много этих существ. Нам нужно перекрыть доступ к ним — пока не знаю как — но сделать это смертельно необходимо. Нас перебьют иначе, не нужно недооценивать этих магоуничтожителей. А вот после этого — захочешь объявить войну Одину и Сенреду — объявляй на здоровье. Я даже поддержу.              — Нужно потрясти советника Антониуса, — предложил Фэн, и Логи кивнул, добавив от себя:              — И надо бы оставить Эйдана в покое.              Фэн бросил на него такой взгляд, что тому сразу стало понятно: он ни за что не уступит. Бессмысленно и пытаться, но Логи попытается. Дело было не только в сохранении тайны.              — Он нарушил мой приказ, — отчеканил Фэн.              А Логи знал, как болезненно-требователен стал Фэн в вопросах подчинения его воле.              — Он мальчик, — как можно мягче сказал Логи. — Однажды он станет сильным магом. Северным магом. Ни ему, ни тебе не выгодно, чтобы всё закончилось в лесу Аскетир. Довольно, Фэн. Через несколько дней или через неделю все и так узнают. Он только обозлится на тебя и на всех вокруг.              — Ты же сам сказал: он мальчик. Отойдёт.              — Фэн, ты же видел его. Очень горячий и обидчивый нрав, не настраивай его против нас.              — Знаешь, я уже однажды слышал это от деда, только он говорил про другого «мальчика».              — Знаешь, у того было поболее благоразумия, — не удержался от колючего замечания Логи. — Эйдан просто обидчивый ребёнок, с ним можно договориться. Например, позволить навещать его дядю — он же затеял всё это только ради него. Ты бы получил его преданность по щелчку пальцев, заменив своё «взрослое наказание» на какую-нибудь учебную ерунду с колбами. От него воротит нос собственный отец, а тут найти понимание в лице правителя, от которого он ничего не ждал. Ты не понимаешь, какое впечатление это произведёт в его возрасте и положении. — Логи надеялся, что звучал достаточно убедительно. — Он вырастет очень сильным магом. А одного, напомню, мы уже потеряли.              И Фэн не отверг его предложение сию минуту, а значит, задумался над услышанным. Чуть подавшись вперёд и не смотря на Логи, он ответил:              — Я не могу отменить приказ сразу, как только отдал его. — Он перекинул ногу на ногу. — Но вот побудет там пару недель, и я верну его в замок. Там и поговорим.              Это большее, чего можно было добиться от Фэна, так что Логи отступил, удовлетворившись таким ответом. Оставалось надеяться, что за две недели Эйдан не натворит дел. Правда, Логи любил подкреплять свои надежды делом. Вечером он позвал за одной из юных обитательниц замка.              Иннес не заставила себя ждать. Всяческие ухищрения и интриги были так далеки от хрупкой тонкой девушки.              — Недавно я оказал вам услугу, передав письмо, — начал Логи. — Теперь же мне нужна помощь от вас.              — С трудом представляю, чем могла бы вам помочь, господин главный советник, но просите о чём угодно, — не раздумывая ответила Иннес.              — Я напишу разрешение, чтобы вас пропустили к Эйдану, а вы уговорите его, как сможете, чтобы он ничего не предпринимал в ближайшее время.              Пара испуганных больших глаз взметнулась на Логи.              — Он что-то натворил, да? — с волнением спросила она, заламывая руки.              Логи прикрыл глаза в знак согласия.              — С ним ничего не случится, если он посидит спокойно пару недель.              Иннес и не пришлось долго уговаривать. Она даже не потребовала объяснений, только согласно закивала головой и прямо заявила:              — Я сделаю всё, что в моих силах, не переживайте.              Логи улыбнулся ей с благодарностью. Каким же всё-таки облегчением было, когда тебя понимали с полуслова, а если и не понимали, то не требовали разъяснений.       

***

             Вечерами Митиан сидела и читала в собственной комнате и почти всегда вместе с Лиллэль. Время, проведённое в замке, ничуть не приоткрыло ей таинственный облик севера. Единственным советником, уделявшим ей внимание, по-прежнему оставался Вотан. Принцесса узнала, что он является потомком древней семьи чёрных магов, которые служили правящей семье уже много лет. Его короткие беседы с ней казались особенно ценными в свете полного одиночества, внезапно пропитавшим каждое мгновение её жизни.              Лиллэль она остерегалась и напрягалась всякий раз, когда та бесшумно подплывала к ней — эту особенность знатной северянки Митиан невзлюбила особенно. За ней следили, в этом принцесса не сомневалась. В этих серых холодных стенах все подсиживали друг друга.              О правителе у Митиан сложилось двойственное впечатление: с одной стороны, он проявил к ней доброту и чуткость, совсем неожиданные для столицы, а с другой, их редкие встречи отдавали скрытым холодом. Даже когда он улыбался ей, она ощущала, насколько они чужие друг другу. Митиан истосковалась по простому образу жизни, который вела в Немете, по тому, как можно заговорить с кем-то, не опасаясь насмешки или ловушки. Она чувствовала, как её сердце становилось более восприимчивым к редким моментам доброты и участия со стороны других, и ничего не могла с этим поделать. Она даже не могла сказать, чего боялась больше — того, что станет чёрствой или зависимой. А правитель вольно или невольно то приближался, то тут же отдалялся от неё.              Раньше Митиан засыпала, едва ложилась, а теперь мучительно долго уговаривала себя перестать думать. Ей иногда чудилось, что его величество играет с ней, но она отталкивала собственные страхи. Даже северянин не может быть настолько изощрённым.              Приготовления к свадьбе как будто шли, но как будто всем было безразлично, насколько удачно пройдёт церемония. Принцесса попросила Вотана, и тот любезно объяснил ей, что значат даты для северного мира, как они выбираются, а также в чём смысл двойного свадебного обряда. Поначалу Митиан думала, что правитель пошёл ей навстречу, отменив магическую часть, но услышав рассказ советника, всерьёз задумалась: не подставляют ли её ещё больше в глазах всего севера. Она пообещала самой себе, что поговорит с его величеством и попросит провести церемонию полностью. Без второй части обряда она будет никем в глазах магического мира, а такого она допустить не могла.              Что касается Лиллэль, то Митиан убедилась, что она следила за ней для главного советника. Принцесса даже хотела расспросить Вотана о том, какие отношения связывали этих двоих, но воздержалась, повинуясь внутреннему чутью. Однажды вечером Митиан спросила у Лиллэль:              — Как главный советник получил должность?              Лиллэль тут же убрала скучающее выражение со своего лица. Митиан приподняла голову: у кого же лучше узнавать про главного советника, как не у его шпионки?              — Умом и преданностью, — последовал ответ, которого принцесса совсем не ожидала.              Эти слова не стояли в её голове рядом с именем «Логи». Хитрость, изворотливость и амбиции — вот, что лучше всего описывало первого человека на севере после правителя.              — Его назначил правитель сразу же, как занял трон? Кто возглавлял совет до него?              — Не сразу, — помедлила с ответом Лиллэль. — Первым стал Вотан.              — Советник Вотан? — не сдержавшись, ахнула Митиан и тут же получила сладкую улыбку от северянки.              — Что вас так удивило, ваше высочество? — Она отвела взгляд, и уголок её губ коварно вздрогнул — Митиан училась выхватывать даже самые мелкие детали с лиц собеседников. Лиллэль будто прикидывала, стоило ли ей добавить кое-что. — Мой супруг, — внезапно произнесла она, — более года занимал должность, а к господину Логи она перешла недавно.              — Ваш супруг? — во второй раз за вечер изумилась Митиан.              Нет, ей решительно было не дано постичь север. Жена единственного советника, который помогал ей, была приставлена к ней следить другим советником. Голова шла кругом.              — Верно, ваш муж и главный советник не в добрых отношениях? — предположила Митиан.              — Они ровно в таких отношениях, в каких полагается быть члену совета и его главе, — ответила Лиллэль, но глаза её при этом странно блеснули.              Может быть, советник Вотан не заслуживал доброго отношения, быть может, его внимание — тоже притворство? Или же она окончательно сходит с ума в этом непостижимом месте. Видимо, понять север можно, лишь родившись на нём, впитав его нрав. Перед остальными он наглухо закрывал свои двери, занавешивал окна и поворачивался спиной.              На другое утро Митиан проснулась раньше положенного, сама оделась и выскользнула наружу. Замок уже не спал, хотя здесь всегда было стойкое ощущение, что кто-то да бодрствует. И всё же он притих и не отдавал такими пренебрежением и надменностью, как днём. Медленно, едва касаясь пальцами стен, Митиан прошла по коридорам, заглянув в несколько больших комнат, которые использовались советниками и которые оказались непривычно пустыми.              Когда она перешагнула порог библиотеки, то, к удивлению, обнаружила нескольких северян. Взор Митиан остановился на единственном молодом человеке, скромно сидевшем в углу с печальным выражением лица. По всей его позе принцесса поняла, что он был скромен и непритязателен. И она осмелилась подойти ближе, притворившись, что смотрит на книги. Однако молодой человек не заметил её. Пришлось с грохотом уронить один из томов по кровной магии, как было написано на обложке. Тут молодой человек очнулся и наклонился, чтобы протянуть ей книгу. Посмотрев на неё, он резко переменился в лице, встал и поклонился.              — Ваше высочество.              — Благодарю, — сказала она, забирая книгу. — Как вас зовут?              — Кэмпбелл, ваше высочество. Советник Кэмпбелл.              И даже этот юноша уже советник, хотя едва ли тот же главный советник был сильно старше, просто выглядел куда более внушительно. Митиан посмотрела на плавное лицо Кэмпбелла, зачёсанные назад гладкие тёмные волосы и несколько широковатый нос. Если и этот добродушный и безобидный, на первый взгляд, юноша окажется коварным расчётливым интриганом, подумала Митиан, то её жизнь на севере обречена.              — Не ожидала, что так рано в библиотеке можно встретить кого-то, — попыталась она завязать разговор.              — Старики рано встают, — простодушно заметил Кэмпбелл, оглядывая зал, в котором сидели несколько советников в годах, — а вот более молодых вы тут не застанете. Одна только Фрея часто приходила сюда пораньше…              Он заговорился, но потом как будто вспомнил, что его слушает посторонний человек, который недавно прибыл на север.              — Извините, — прибавил он после неловкого молчания.              — Нет-нет, продолжайте, — попросила Митиан. — Мне интересно знать обо всём, что происходит здесь.              Кэмпбелл странно на неё посмотрел, принцессе показалось, что на его лице промелькнула тень сочувствия, и это больно укололо её.              — Она больше не приходит? — мягко подтолкнула его Митиан, присаживаясь и указывая молодому советнику на стул.              — Её больше нет в замке, — бегло проговорил Кэмпбелл, принимая приглашение, — так что вам необязательно знать о ней.              Митиан и не собиралась настаивать, вместо этого она поинтересовалась, давно ли Кэмпбелл получил должность советника, и узнала, что незадолго до её приезда в замок и то из-за давления семьи. Принцесса заметила, что у них есть сходство: оба против желания оказались не на своих местах. Кэмпбелл говорил с неохотой, но Митиан уже поняла, что он слишком вежлив, чтобы отказаться отвечать на её вопросы, и слишком далёк от хитросплетений местной знати. Чересчур редкое сокровище для севера. К концу беседы скованность Кэмпбелла начала отступать. Митиан поздравила саму себя с крохотной победой.              Когда они уже простились и она вышла в другую комнату, Кэмпбелл догнал её и тихой скороговоркой проговорил, наклонившись к самому уху:              — Вы всё не так поняли в этом замке. Будьте осторожнее.       

***

             Королевское поручение с королевской же печатью творили чудеса. Сэра Гавейна принимали с радушием и почтительностью. Всего лишь три дня не сильно изнурительной дороги с уютными ночлегами на постоялых дворах — и рыцарь добрался до замка знатного придворного, который последние лет семь не покидал дом.              Жизнь при правлении Артура стала для Гавейна почти воплощением идеала. Новые законы, которые позволяли служить в армии людям всех сословий, если их таланты располагали к тому, казались ему справедливыми, а сам король — храбрым. Ибо ни один другой правитель не осмелился бы провести в жизнь столь смелые замыслы. И ещё долго не осмелился бы. А так, возможно, их король станет примером для будущих правителей. Сам Гавейн чувствовал себя свободно и посреди рыцарей, и в простой таверне. Высокородное происхождение и задорный нрав никогда не дали бы ему опустить голову в присутствии знатных особ, но детство и юность рядом с матерью — обыкновенной и не слишком умной женщиной — не позволяли забыть, каково это — быть среди простых людей.              Артур на личном примере показал, что благородство — это не только принадлежность к древнему и знатному роду по крови, но ещё и ежедневное проявление своих лучших качеств, постоянный самоконтроль. Это когда ты не можешь остановиться, когда не можешь сказать: «Я доволен собой», а всегда находишь нечто, требующее твоего внимания. Не привилегия, но ответственность. Артур напомнил об этом всем и будто обязал себя стать лучшим примером для подражания. В этом и заключалась одна из главных черт короля: отдавать самому больше прочих. И потягаться с ним мог разве что Мерлин, который, вернувшись в Камелот, казалось, участвовал в турнире на трудолюбие с Артуром на пару.              Сэр Гавейн, конечно, никогда не пренебрегал долгом, но любил исследовать самые разные стороны жизни. Юго-восточные земли Камелота не были густо заселены. Редкие скопления домов, образовавшие деревни, встречались ближе к замку, остальные же места захватили леса, озёра и болота. Чем ещё славились эти земли, так это пещерами и рудниками.              Путешествие прошло для Гавейна прекрасно — на последнем постоялом дворе он познакомился с весьма пламенной молодой женщиной, которая нашла рыцаря необычайно обаятельным. Страстная и непродолжительная встреча и ничем не обременённое расставание сменили друг друга так же, как утро сменяет ночь.              Лорд Колефорд приветствовал посланника короля так, как будто его посетил сам Артур. Он старался угодить Гавейну, но тот весьма равнодушно принимал исключительные знаки внимания. А поскольку рыцарь не обладал ни терпением, ни дипломатией, то в тот же день во время обеда поинтересовался, как в местных землях выполняется новый указ. Лорд Колефорд поначалу увиливал от прямого ответа и по большей части выуживал занимающие его детали о молодом короле и его взглядах. Но тут сэр Гавейн сразу смекнул, куда дует ветер.              — Его величество строго спрашивает с подданных, — заявил он хозяину замка. — А более всего его занимает новый закон.              — В моём лице его величество найдёт самого преданного подданного, — с напыщенным видом ответил лорд. — Злые языки утверждали, что этот закон выдумка, что нашего короля околдовали и он и не думал менять отцовские указы. Скажите, правда ли это? Магия действительно теперь разрешена? — поглаживая бороду, выспрашивал он.              — Это всё правда, как и то, что я сижу здесь, — воскликнул Гавейн, подкладывая изысканные мясные блюда. Хозяин баловал гостя. — И поверьте, он не даст спуска тем, кто ослушается его. А особенно теперь, — рыцарь понизил голос до таинственного шёпота, и лорд Колефорд наклонился ближе, — теперь, когда в Камелоте поселился самый сильный маг на земле.              И Гавейн напустил на себя загадочный вид, которому позавидовал бы любой тавернщик, охочий до всяких небылиц. Лорд Колефорд не смел его прерывать, и рыцарь разошёлся:              — Я сам видел: он способен заставить море расступаться. Да-да, не смотрите на меня так, это ещё даже не половина его силы. Целая армия ему не помеха. А когда он на вас смотрит, ощущение такое, будто читает мысли.              Последнее произвело неизгладимое впечатление на хозяина. По-видимому, мысли он отчаянно желал сохранить при себе.              — А что же король? Не боится ли он, что такой могущественный маг однажды пойдёт против него?              Сэр Гавейн заморгал, но решил, что для хорошего дела можно и приврать.              — Говорят, они заключили сделку. Молодой король не так прост — придворный маг обязан его слушаться. Подробностей не знаю, не спрашивайте, — рыцарь заранее выставил руку вперёд и замахал ею, — но одно известно наверняка — если он предаст короля, то лишится силы. А этого, сами понимаете, он ни за что не допустит.              — Стало быть, — протянул лорд Колефорд, — на стороне его величества находится самый сильный из магов?              Рыцарь закивал.              — Вы не представляете, как его почитали на севере. Но наш король всех обошёл. Так-то, — причмокнул Гавейн и, улыбнувшись самому себе, осушил кубок.              Лорд Колефорд волнительно потёр руки.              — А чем же я заслужил ваше посещение? Неужели его величество чем-то недоволен? Или он послал рыцарей ко всем знатным представителям Камелота?              — Он как раз-таки послал меня проверить, кто из магов обитает на вверенных вам землях и как им живётся. Выполняете ли вы новый королевский указ, — беззаботно выдал рыцарь, глядя прямо на хозяина.              — О, тогда я спокоен! — суетливо выпалил лорд. — В моих владениях никого не обижают. Признаться, я и до указа не притеснял магов. Жестокость — не по мне.              Они обменялись ещё некоторыми любезностями, и сэр Гавейн отправился к себе. По пути он якобы по ошибке свернул не в тот коридор, однако один слуга тут же окликнул его и проводил в выделенные покои. Пошатнувшись перед дверью, рыцарь громко заявил, что выпил чересчур много, да к тому же устал с дороги, так что собирался хорошенько выспаться.              В действительности ещё перед отъездом из королевского замка на последнем собрании Артур предупредил всех посланников, чтобы они начали проверку в день прибытия. И желательно втайне от местных лордов.       

***

             Рэль старательно избегал Эмриса, но придворный маг Камелота не принадлежал к числу людей, от которых было легко скрыться. В конце концов он доконал друида, вытащив из него сведения о человеке, проводящем брачные церемонии, о сопутствующих деталях и многом другом. Фрея до последнего не верила, что им и вправду придётся вновь повторить брачные клятвы. Она призналась, что ей это кажется нелепым, но если третья свадьба остановит расползающиеся сплетни о муже, то она готова.              Вот Артур был всем доволен. Он верил, что урон для репутации Мерлина невелик и маг спокойно разрешит проблему. А уж как ему понравилась мысль поприсутствовать хоть на какой-нибудь свадьбе друга — словами не передать. Эмрис выразил надежду, что тот на радостях по-королевски щедрой рукой не наградит Рэля почётным званием «За создание проблем на пустом месте».              И тем не менее они воспользовались церемонией как поводом, чтобы провести вместе вечер за ужином. Сэр Леон сожалел, что ни Гавейна, ни Ланселота не было — они выполняли поручения, и всё-таки они от души насладились теплом и уютом узкого круга. Мерлин позвал и Гвиневру, которая чувствовала себя гораздо свободнее среди друзей, что позволило им с Фреей пообщаться поближе. Идея сблизить их казалась магу чрезвычайно удачной, но сами они почти не пересекались, так что он решил сдвинуть дело с мёртвой точки. Гвиневре очень не повредит пример неустрашимости и твёрдой воли, какой, по его разумению, могла дать Фрея и который был бы полезен Гвен в будущем.              И даже в такие моменты голову Мерлина занимали серьёзные вопросы.              — Мне кажется, мы не подумали о важном моменте, — поделился он с Артуром и сэром Леоном. — Необходимо, чтобы за каждым крупным поселением Камелота был закреплён волшебник. В первую очередь, чтобы он мог извещать нас о новостях при помощи магии. Сейчас вести до замка доходят в лучшем случае дня за три. А если речь идёт о дальних границах? Там все пять. Это слишком долго.              — Это шикарная мысль, — воскликнул сэр Леон и повернулся к королю. — Ваше величество, знали бы вы, сколько раз за всю жизнь я думал о том, что узнай я о чём-нибудь раньше, то многое могло пойти по-другому.              — Мне тоже нравится, — согласился Артур. — Мерлин, тогда выбери людей, и мы их распределим по местам.              Маг пообещал, что займётся этим в ближайшее время. Он хотел, пользуясь случаем, обсудить ещё один момент. И тихое замечание Фреи о том, что ужин — это не собрание в тронном зале, почти не являлось препятствием для этого.              — Знаю, я ничего не смыслю в военном деле, — начал он, поглядывая на Артура и Леона, — но меня беспокоит, что армия состоит только из людей и, следовательно, уязвима для магических атак.              — Маги в рядах армии — это точно исключено, — заметил Леон. — У нас много людей, которые это не примут. К тому же я не замечал на землях Камелота магов, умеющих сражаться на мечах или стрелять из лука на уровне воинов.              — Много лет северяне мечтали создать идеальную армию из воинов-магов. Чтобы они в совершенстве владели обеими силами и были непобедимы. Но сколько бы они пытались, ничего не вышло и, мне кажется, никогда не выйдет.              — У тебя ещё одна идея? — приподнял бровь Артур.              Мерлин подался вперёд, его переполняли чувства от смелости и одновременно простоты пришедшей ему в голову мысли.              — Пусть каждый занимается тем, что у него хорошо получается. Возможно ли было бы создать отдельный магический отряд и научить их взаимодействовать с основными силами? Они не нарушат целостности армии Камелота, маги идеальны для прикрытия во время сражения, для недолгой смены атаки и, наверное, для ещё многих вещей. Тут вы лучше меня разбираетесь.              Леон с Артуром переглянулись.              — Это нужно тщательно обдумать, — сказал Артур. — Возможно, это ещё одна очень недурная мысль с твоей стороны.              После ужина Мерлин отозвал Артура в соседнюю комнату.              — Ну, больше к тебе ни один друид не подкопается, верно? — уточнил король, видимо, поняв, что речь пойдёт об очередной проблеме.              Мерлин качнул головой и достал письмо из шкатулки. Он махнул им в руках, но не стал раскрывать. Взор короля приковался к посланию, а скрещенные руки заметно напряглись.              — Мне сообщили, что на северной границе участились нападения на магов. Их лишают сил и после этого убивают. Количество растёт изо дня в день.              Артур задумался, отвернув голову в сторону. А потом усмехнувшись, состроил кислую мину.              — Они не хотят мира, ни Сенред, ни Один. Сначала, сговорясь, чуть не напали на нас, теперь подстрекают северян. — Артур провёл рукой по лицу. — Их терпения хватит ненадолго, так?              — Фэну терпения не занимать, но на границе служат чьи-то сыновья, племянники, братья. — Мерлин встал ближе. — За ними стоят огромные семьи, а они издавна были главной головной болью того же Кадагора. Логи пишет, что, по его мнению, где-то с южной стороны начали создавать этих существ.              Артур с шумом выдохнул. Мерлин понял, о чём он подумал.              — Ты думаешь, Моргана? — спросил король, подтверждая мысли мага.              — Слишком много совпадений. Она усилилась, и тут же на севере начали истреблять воинов, чего раньше не было. Это Моргана. Нимуэй тесно общается с Сенредом.              Мерлин помолчал, давая Артуру возможность уложить мысли, а затем продолжил:              — Логи просит меня найти место, где создают этих тварей. Так что, думаю, ближайшие пару недель я проведу в разъездах.              Король вскинул на него полный тревоги взгляд.              — Мы поедем вместе.              — Нет, тебе лучше остаться в Камелоте. Многие рыцари в отъезде, здесь полно дел. Я справлюсь, Артур.              — Ты сказал мне тогда, что для этих существ нет разницы, насколько сильного мага они лишают сил. Так что это даже не обсуждается. Я король и это мой приказ: во все места, какие ты захочешь проверить, мы поедем вместе.              Бывали моменты, когда спорить с Артуром оказывалось совершенно бесполезным и бессмысленным занятием. Он замер с непоколебимым выражением лица и взмахнул рукой, словно отмёл все возражения. В дверях показалась Фрея.              — Конечно, поезжайте с ним, ваше величество. А ты даже не вздумай спорить, — сказала она.              Против них двоих Мерлин был безоружен. Он послушно качнул головой и спрятал во мраке комнаты счастливую улыбку.