***
Коридоры замка Крылатых к ночи становились пустыми, что создавало ложное впечатление будто его обитатели спокойно спят. Под покровом звёзд творились невообразимые вещи, и только тонкий след из-под дверной щели намекал, какие страсти кипели внутри. Для Вотана ночь была родной стихией. Темнота снаружи дополняла темноту его магии. Потребовалось много времени, чтобы страх, внушённый ему правителем, перестал вызывать судороги. И даже теперь рука сильнейшего чёрного мага не обратилась бы против Фэна. Тот показал ему, что умеет предугадывать любые замыслы Вотана. Даже если тому казалось, что эти замыслы существуют исключительно в его голове. Словно Фэн читал его насквозь, хотя, разумеется, это не могло быть так. И всё же правитель внушал Вотану искренний ужас. И была лишь одна вещь, которая теснила этот ужас, — досада. В покоях тёмного мага скрипнула дверь, а затем едва слышно зашелестела шёлковая ткань. Вотан вздрогнул, но не позволил себе оглянуться. Это могла быть лишь Лиллэль, и он до сих пор старался, чтобы она не замечала его пугливости, а она подыгрывала ему изо всех сил. — Решил вспомнить, как готовятся тёмные яды? — спросила его супруга, обогнув стол и изучив его содержимое пристрастным взглядом. — Серьёзная магия требует безостановочной практики, — ответил Вотан. Это являлось нерушимой истиной, но всё же брови Лиллэль недоверчиво изогнулись. — А из всех зелий и заклинаний яды требуют особой сноровки? — насмешливо поинтересовалась она. Её необычный голос вкупе с насмешкой превращался в раздражающее царапанье, какое издают зубья вилки, которыми проводят по гладкой поверхности тарелки. — Когда делаешь то, что недоступно остальным, ощущаешь прилив сил, — Вотан повернул шею и, извернувшись, посмотрел на Лиллэль. Та притихла, будто почуяла недоброе. — Это смесь нескольких тёмных заклинаний. Они создают яд, от которого нет противоядия. — Так уж и нет? В правящей семье хранили и хранят много секретов. Говорят, у правителя имеются заклятия и контрзаклятия для редких атак и ядов. Возможно, и от этого есть. — Нет, не думаю, — самодовольно ухмыльнулся Вотан, хотя холодок пробежал по его спине, когда Лиллэль упомянула Фэна. — Надеюсь, этот яд не предназначается никому в подарок, — она прошла к зеркалу и, наклонившись, начала снимать украшения. — Конечно нет, — бросил Вотан. Спина Лиллэль настороженно вытянулась. Она смотрела на профиль мужа, склонившегося над столом, через отражение в зеркале. — Не повторяй старых ошибок, — внезапно серьёзно сказала она с повисшими серьгами в руках. Он промолчал. Его положение при дворе было шатким. Долгое время он мечтал, чтобы и положение Логи пошатнулось так же. Как бы не любил его правитель, в замке Крылатых ничто не существовало вечно. Ни любовь, ни ненависть, ни расположение и удача. Вотан полагал, что пару промахов Логи уже совершил, однако и в жизни тёмного мага произошли изменения. Его взгляд скользнул по готовящейся ко сну Лиллэль. Недавно они узнали, что она ждёт ребёнка. И Логи тоже разнюхал. Вотану передали через третьи руки, что тот хлопотал у правителя о его отъезде. Озадачившись вопросом, как главный советник узнал о деликатном положении его жены, чёрный маг поднял оставшихся в своём услужении помощников. И единственное, о чём он узнал, это о разговоре Логи и Лиллэль в библиотеке. Теперь Вотан ломал голову, действительно ли она рассказала ему о ребёнке. Лиллэль знала, что Логи — враг для него, и не страдала от глупости, чтобы не понимать: тому нельзя ничего рассказывать. Словно некое озарение посетило Вотана. Он сощурился, глядя на ничего не подозревающую жену. Разумеется, женщины, за исключением королев, не рожали в замке Крылатых. Однако Вотан намеревался отправить Лиллэль к её семье, а сам остаться в советниках. — Нужно написать твоему отцу. В твоём положении лучше поскорее уехать из столицы. Лицо Лиллэль вытянулось и померкло. — К отцу? Это так далеко. Я хотела пожить где-то в городе. — Ты не думала уезжать? — Ну конечно нет, — ласково протянула она, подошла ближе и, встав за спиной, положила руки ему на плечи. — Зачем мне так далеко уезжать? К тому же лекари в замке лучше прочих. Мне лучше быть в городе. В её, казалось бы, естественном ответе в свете последних обстоятельств Вотан заподозрил совершенно иное. Однако сжал её руку и кивнул головой. Возможно, всё это было случайностью. А возможно, Логи узнал обо всём вовсе не от Лиллэль — он тот ещё хитрец. Вотана пожирали собственные обиды и подозрения. Если бы выяснилось, что его жена как-то связана с главным советником, а уж тем более помогает ему — чёрный маг не стерпел бы подобного удара по самолюбию. Нет, думал он, Лиллэль не единожды помогала как раз ему и против Логи. А тот достаточно осторожен, чтобы не иметь дел с женой Вотана. Ну конечно, встряхнул головой Вотан, словно пытаясь выбросить навязчивые мысли, сам Логи первым бы обошёл Лиллэль стороной, будто жгучую крапиву. Однако Логи всё больше теснил и загонял его. Давал понять, что всё знает о его участии в деле Немета. Главного советника не очень жаловали многие знатные северяне, но он всё равно пользовался своей властью. Их подковёрные игры не прекращались все эти годы: борьба за влияние на советников, использование людей на присоединённых к северу землях. И конечно, борьба за симпатии членов правящей семьи. Обратить благосклонность правителя на себя Вотан не смог бы ни за какие богатства мира, принцесса явно тянулась к Логи, но она была ещё ребёнком, а вот мысли королевы находились в руках у Вотана. И тот рассчитывал, что рано или поздно, она окажет решающее влияние на дочь. Именно с лёгкой руки Вотана и при поддержке королевы север уверился в том, что потеря Немета — это предательство, ответственность за которое лежит на плечах Логи. Советник настаивал на том, что для усиления севера — Немет необходим. Логи же ехидно замечал, что раньше они обходились куда меньшей землёй и с ними ничего не произошло. На что Вотан возражал, что времена изменились. Не сегодня завтра Камелот направит свой взор на Карлеон. И тогда северу будет грозить неминуемая опасность. Логи отвечал, что сила земли внутри, а не снаружи, и уверенно продвигал свои планы по развитию восточных земель. И тут уже не только Вотан, но и другие советники, посмеиваясь, напоминали, что именно туда некогда был сослан Логи после восстания и не иначе как он соскучился по этому заброшенному уголку севера. Логи не обижался. Его будто ничто не могло задеть. Союзники Вотана могли сколько угодно высмеивать его, усложнять ему жизнь, но главный советник отмахивался от них, словно от надоедливых мух. Логи был выше. Так он и вёл себя в последнее время — показывал Вотану, что более не считает его за равного соперника, тот всего лишь надоедливое насекомое. Явившись на следующий день к правителю, он услышал, что его величество намерен отправить его, Вотана, в восточные земли. Вместе с супругой, которой в её положении необходимы тишина и покой. Рядом с Фэном стоял Логи с совершенно бесстрастным, непроницаемым лицом. Однако воображение Вотана нарисовало на нём самую злорадную насмешку.***
Возле полок с артефактами в сокровищнице замка тихо шуршало серое платье. Оно металось от одного магического камня к другому, а порою его обладательница отходила к высоким шкафам, вынимала один из толстых переплётов, которыми они были уставлены, делала запись или водила пальцем, проверяя что-то важное. Её работа была размеренной и важной для существования сокровищницы, но не так уж ценилась знатными северянами. Впрочем, когда-то Иннес не могла рассчитывать и на такое. После её возвращения из армии в знак признательности за помощь и уничтожение пожирателей правитель даровал ей подобное место при дворе. Не требовавшее особых магических способностей, только терпение и трудолюбие, которых Иннес было не занимать. Сокровищницей часто пользовались все обитатели замка. Пожалуй, чаще советники и ученики захаживали только в знаменитую библиотеку. Разумеется, не все артефакты дозволялось брать, лишь те, которые считались простыми и в обилии хранились в закромах. Некоторые выдавались на руки особо способным магам, которые могли в крайнем случае разобраться с последствиями применения особо ценных артефактов. И была часть, за которой требовался личный присмотр и даже особые условия хранения. К примеру, даже после нескольких лет работы в сокровищнице Иннес с подозрением посматривала на жёлтый камень, который при потеплении или попадании на него солнечных лучей начинал менять цвет от розового до грязно-багряного. При этом камень источал особый запах и излучал силовое облако, которое мог почувствовать каждый, кто подходил на небезопасно близкое расстояние. Иннес считалась рядовым служащим, за сокровищницей приглядывали и куда более талантливые маги, потому как оставить подобное хранилище без должного присмотра было бы величайшей глупостью. Однако она весьма неплохо прижилась в этом необычном и ежедневно меняющемся месте. Уж скучными её обязанности язык не повернулся бы назвать. Когда она и Логи вернулись в замок, то их занятия медленно, но верно сошли на нет. Это было грустно, но предсказуемо. Тем не менее, Иннес по-прежнему с благодарностью думала о главном советнике и по-прежнему с особой нежностью останавливала на нём взор, когда тот проходил по коридорам замка. Они редко пересекались, а ещё реже разговаривали, хотя с глазу на глаз он всё ещё называл её «своей маленькой спасительницей». Логи не страдал забывчивостью и возвращал долги, как понимал их для себя. И хотя Иннес осознавала бесплодность и безнадёжность своей влюблённости, чувства из сердца было не вырвать. Эйдан, для которого война закончилась раньше, чем он смог поквитаться с собственной жизнью, находился в замке под присмотром Логи. Заклинание, которое было наложено на Эйдана, так же действовало, и, как он злобно шутил, будет действовать, пока не умрёт тот, кто его наложил. Иннес находила, что Эйдан слишком погряз в пучине ненависти, однако тот порою заглядывал к ней в сокровищницу. И за попытками грубо пошутить девушка разглядывала призраки отчания и безысходности. Его злость на Логи и правителя ничуть не угасла. Те, кто заставил его молчать, те, из мести кому он сотворил множество ошибок. Иннес не переставала надеяться, что однажды Эйдан обретёт в жизни новый смысл. А пока с умилением наблюдала, какие тесные связи прорастали между принцессой Айлин и главным советником. Невольно её посещала мысль о том, каким прекрасным отцом он был бы собственным детям. И хотя выгодный брак мог бы упрочить положение Логи, казалось, он не задумывался о женитьбе. Как-то раз она подходила к дверям сокровищницы, когда та распахнулась и показалась голова главного советника. Это было весьма неожиданно. Он придерживал толстую дубовую дверь, пропуская принцессу Айлин вперёд. Как выяснилось, он провёл её по залам и рассказал о некоторых камнях. Её высочество пребывала в восторге. Всякое внимание и заботу девочка впитывала с жадностью и без остатка, так как ей остро их недоставало. Иннес приблизилась к главному советнику и перехватила дверь. — Сколько же обязанностей вы выполняете, — заметила она. — Да уж, — согласился тот, вздыхая. — И если роль учителя для наследников правящей семьи отчасти выполняли многие мои предшественники, то вот иной роли я бы предпочёл избежать. Иннес догадалась, что он говорил о роли отца для Айлин. Принцесса тянулась к правителю, а тот обращался с ней холодно, все вокруг замечали это. Логи делал куда больше, чем ему полагалось. — Сегодня объявили церемонию, — сказала Иннес, глядя вслед скачущей Айлин. То была церемония, на которой проверяли не проявилась ли в наследнике или наследнице магия. Скромная, по северным меркам, но чрезвычайно важная для будущего всей земли. У правителя магия проявилась очень рано и случайно, а вовсе не на церемонии, потому как в четыре года её никто не проводил. Но вот Айлин должно было исполниться пять, и было решено назначить первую проверку, хотя серьёзных ожиданий никто не возлагал. Пусть отец — Фэн, но мать — южанка. Все сомневались, что она повторит подвиг отца. — Да, поэтому и пришёл порадовать принцессу, — печально произнёс Логи. — Но ведь все понимают, что ещё рано. — Да, — согласился Логи, — только Айлин это не объяснить. Бедная девочка, подумала Иннес. Конечно, она будет думать, что несёт разочарование для отца. И нельзя убедить её в том, что раннее проявление магии — редкое исключение и что нет ничего страшного в том, что волшебные силы пока не проснулись в её теле. Логи дождался, пока Иннес зайдёт внутрь, и, отпустив дверь, отправился догонять принцессу. На церемонии дозволялось присутствовать всем, но Иннес не хотела идти туда. Теперь же она просмотрела объём работы на предстоящий день и решила, что сумеет выбраться ненадолго в тронный зал. Ею двигало желание хоть как-то поддержать принцессу. Станет ли той легче, если она увидит в толпе не только равнодушные и разочарованные взгляды, но и хотя бы пару тёплых? К тому же Логи точно там будет, и Иннес созналась себе в том, что истосковалась по нему. Просто побыть в одном огромном зале, где она могла спокойно понаблюдать за ним, — уже приятно. На церемонию не собралась и половина обитателей, что само по себе свидетельствовало о многом. Разумеется, и правитель, и совет обязаны были присутствовать. Если бы окружающие узнали о том, как хотелось Иннес дать подзатыльник правителю за его показательное равнодушие, то, наверное, даже Логи не спас бы её от казни в то же мгновение. Лишь один человек пребывал в прекрасном настроении — и то была королева. Вероятно, она не сомневалась, что на сегодняшней церемонии ничего не выйдет, а потому блаженно улыбалась всем вокруг, что с ней случалось нечасто. Принцесса Айлин в нарядном нежно-сиреневом платье с украшениями, которые символизировали цветы, растущие на севере, поднялась по ступенькам к трону отца, и тот махнул ладонью. По традиции принцесса сама выбирала заклинание, которое пыталась прочесть. И разумеется, обычно оно бывало очень лёгким, чтобы сразу выяснить, есть ли хоть толика магии внутри королевского ребёнка. Однако Айлин во всеуслышание объявила, что выбрала заклинание, обращающее предметы в пепел. Для опытных волшебников и это заклинание было довольно простым, но для маленькой девочки, ещё не раскрывшей своё дарование, это был опасный выбор. Снисходительные смешки прокатились по залу. Однако Айлин велела стражнику поднести стол, на котором лежала сиреневая роза в тон её платью. Даже правитель оживился и начал пристально наблюдать за дочерью. Иннес слышала от того же Логи, что несмотря на безмятежность, он особенно хорошо подмечал тонкие, символические детали. И роза, лежавшая перед принцессой, которую она намеревалась сжечь, будто отражала саму Айлин. Она подняла руку и проговорила выученное заклинание. Роза осталась лежать на столе, ни один лепесток прекрасного цветка не шелохнулся. Уголки губ Айлин уныло поползли вниз, но она попыталась ещё, по крайней мере, пять раз. — Довольно, моя дорогая, — проговорила королева Митиан, подходя к дочери и приобнимая её за плечи. — Сегодня ничего не получится. Редкий момент, когда правитель разделял мнение супруги. Он вновь махнул рукой в знак окончания церемонии. — Я могу попробовать ещё одно заклинание? — спросила принцесса, подняв взор на отца. Правитель приподнял бровь, а потом сказал: — Есть только одно общее заклинание, другое относится к магии огня. Заклинание, подвластное лишь представителям стихии. Стихии её отца. Для Айлин это заклинание являлось неподвластной вершиной крутой горы. — Я просто попробую. Его величество обратно махнул рукой, давая знак присутствующим задержаться. Айлин выпуталась из объятий матери и склонилась над розой. — Ты хотя бы знаешь слова? — спросил её отец. — Да, — кивнула та. Одному Небу было известно, как принцесса отыскала это заклятие, чересчур сложное и ограниченное в действии. Она вновь попыталась. Две попытки оказались безуспешными. Иннес посмотрела на Логи и увидела, как тот на пальцах показывал принцессе, как лучше поставить пальцы при чтении заклятия. Та заметила его попытки и повторила позицию рук. Довольно сложную, как знала Иннес, но дающую заклинанию раскрыться по полной. Внезапно столб пламени метнулся к столу, уничтожив всё на своём пути и сорвавшись дальше. Кто-то из советников выставил защитный щит, и, столкнувшись об него, пламя повернуло обратно на принцессу. В последний момент, когда огонь приблизился к кружеву её платья, ещё один щит преградил ему путь. Иннес зажмурилась, как и сама Айлин, а раскрыв глаза, к удивлению, обнаружила, что вовсе не Логи, а сам правитель защитил своей магией дочь. Королева вскрикнула от ужаса, и Иннес бы не взялась утверждать, что он был вызван лишь огнём, нёсшимся на неё и принцессу. Столь раннее открытие в ней магии, и тем более магии огня, стало потрясением для всех, кто стал тому свидетелем. Принцесса открыла сначала один глаз, а затем, увидев лицо отца так близко, мигом открыла и второй. Тот стоял перед ней на коленях и крепко сжимал за плечи. — Это я сделала? — испуганно спросила она. — Гхм, — только и сумел выдать правитель. Он перевёл недоумевающий взор на советника Антониуса и на Логи. Первый пожал плечами и тихо сказал: — Ваша магия и вовсе проявилась, едва вам исполнилось четыре, ваше величество. — Похоже, принцесса пошла по вашим стопам, — заметил Логи. Айлин через неделю исполнялось пять. Правитель будто новыми глазами смотрел на дочь. Не просто магия, но стихия огня, будто в один момент связала их прочной нитью. Более прочной, чем даже кровь. — Потребуется изменить обучение принцессы, — более бодрым голосом подсказал Логи. — Разумеется, — отозвался правитель. Наконец он окончательно махнул рукой, чтобы все покинули тронный зал. Правда как раз в тот момент все резко пожелали задержаться. Его величество велел проводить принцессу в его покои. И даже не самая осведомлённая Иннес готова была поклясться, что такое происходило впервые. Ближе к вечеру все в замке, кто не пошёл на церемонию, заранее сочтя её скучной, кусали локти от досады и любопытства.***
Фэн ходил из угла в угол быстрыми, сметающими всё на пути шагами. Вот уж не думал он, что столько беспокойства вызовет его собственная дочь, будучи такой крошкой. Что-то сломалось в нём, когда он увидел злющий столб огня, вырвавшийся из её рук. Такая сила не соизмерялась с маленькой девочкой. Фэн не замечал ни её любви, ни её растущего одиночества, точнее замечал, но оставался равнодушным. Трудности Айлин не трогали его. Но удивительно, когда он прочувствовал эти же чувства через её магию, всё в нём резко отозвалось на этот отчаянный крик. В один миг из дочери Митиан и просто наследницы севера, к которой ото всех требовалось относиться с почтением, она превратилась в его дочь, кровь и плоть. Будто очнувшись от глубокого сна, Фэн окунулся в собственное детство. Как он мог забыть, что и сам проходил через нечто похожее? Быть чужим для собственного отца. И как он мог забыть, чем всё в итоге обернулось? Неужели он хотел такого же исхода для себя и Айлин? На время все политические проблемы и решения остались на втором плане, и впервые за долгие годы на первый вышла Айлин. Он ждал её у себя уже некоторое время, а она всё не шла. И Фэн от нетерпения наматывал сотый круг по своей спальне. Наконец дверь приоткрылась, стражник известил о прибытии принцессы, и они остались наедине. Айлин запрокинула голову, чтобы осмотреть комнату, которую не знала. Как, впрочем, и человека перед собой, подумал Фэн. — Логи учил тебя магии? Рассказывал о заклинаниях? — Немного, — ответила Айлин, медленно отходя от дверей. — И заклинанию из огненной магии? — Я сама нашла его в библиотеке. Но твой главный советник хорошо научил меня пользоваться книгами. Фэн с подозрением покосился на дочь. — Ты же не умеешь читать, — протянул он. — Я сказала, что умею пользоваться книгами. Я не утверждала, что умею читать, — с важным видом поведала Айлин. Фэн не сдержал смешка. Айлин улыбнулась, словно была довольна тем, что ей удалось рассмешить его. — Ты понимаешь, какая редкость то, что ты открыла не просто магию, но стихию в твои годы? — Теперь знаю, — глядя то в потолок, то на отца ответила Айлин. — Ты будешь чаще звать меня к себе после этого? — А ты хочешь? — Ужасно, — ринулась вперёд Айлин, но резко остановилась. Фэн осознал, каким пугающим он должен казаться ей. Усилием воли он заставил себя опуститься на пол и протянуть руки Айлин. — Иди сюда! — позвал он её. И она, не веря своим глазам, бросилась к нему на руки. Фэн обнял Айлин, чувствуя, как слабые руки изо всех рук сжимают его. Её голова прижималась к нему, и он заметил, что оттенок её волос в точности повторял его собственный. «Так вот, что Логи видит в ней», — подумалось Фэну. И не сдерживаясь, он крепко прижал дочь к себе. — Приходи каждый день, — сказал он ей, слегка отстранившись, — и я буду навещать тебя. Ты показала себя способной, так что с тобой будут заниматься новые учителя, теперь уже магией. И я буду показывать тебе со временем заклинания, которые не знают они, но ты не должна показывать их другим, договорились? Айлин закивала головой. Её глаза искрились счастьем. Слишком много событий для одного дня, и она буквально задыхалась от радости в руках Фэна. Что-то кольнуло внутри него. Почему он, с его наблюдательностью, был так слеп? В Айлин не было ничего от юга или от Митиан. Его волосы, его глаза, бледный оттенок кожи, форма подбородка. Его одиночество, его кровь, его магия, его стихия. — С огненной магией следует быть осторожной. Она крайне тонко чувствует твой внутренний настрой. Огонь — очень опасная стихия. — Но если что, ты просто защитишь меня, как сегодня? — хитро прищурилась принцесса. Фэн погладил её по голове, не замечая, как начал широко улыбаться. — Конечно, защищу. Он наклонился и прикоснулся губами к маленькому горячему лбу, ощущая внутри прилив совершенно незнакомых чувств.***
Наверное, больше всех в замке обнаружившемуся пониманию между Фэном и Айлин радовался Логи. А больше всех ломала голову над произошедшим королева. Митиан никак не могла поверить, что всего лишь одно удавшееся заклинание может так круто изменить отношения двух людей. А потому она решила, что всё это часть хитрого замысла правителя и он хочет использовать принцессу в своих целях. По этой причине она провела с Айлин серьёзную воспитательную беседу. К несчастью, для них обеих она закончилась громкой ссорой, какой раньше между ними никогда не было. — Айлин, я не пытаюсь настроить тебя против отца! Я лишь прошу быть осторожнее и не доверять каждому слову! — в отчаянии восклицала Митиан, не имевшая понятия, что делать с окрылённой принцессой, которую внезапное внимание отца буквально лишило разума. — Почему я должна не доверять отцу? Или Логи, которого ты презираешь? — упиралась принцесса. — Они пытаются мне помочь. Чтобы я могла стать хорошей правительницей севера! — Айлин, напомню, что ещё недавно твой отец видеть тебя не мог! И он не объявлял тебя наследницей при дворе! На то требовалась отдельная церемония, и Фэн не спешил её проводить. — Я его единственная дочь, — резонно возразила принцесса, — и, судя по вашим отношениям, брат или сестра у меня не появятся. Митиан вздрогнула. Ещё недавно она и представить не могла, что будет слышать от вечно резвящейся ласковой девочки столь резкие и болезненные слова. Но она не собиралась уступать первому натиску. — Айлин, дорогая, когда ты вырастешь, тебя ждёт Немет. Я говорила тебе, что король Артур — человек слова, и когда ты вернёшься, он передаст мою землю, землю моего отца, тебе. Ты — законная наследница. — Ах, мама! Немет — ваше королевство, вы в нём родились. А я его никогда не знала. Я родилась на севере. В моей крови магия, которую вы так боитесь и ненавидите. И я буду править севером! Слёзы стояли в глазах Митиан, а Айлин словно пыталась добить её окончательно, хотя маленькие кулачки и подрагивали. — И даже если, когда я вырасту, мне придётся выбирать между Неметом и севером, то по своей воле Немет я никогда не выберу! С этими словами Айлин выбежала в коридор и громко хлопнула дверью, оставив мать содрогаться от рыданий. Принцесса отправилась к правителю и в тот же вечер попросилась в другие покои — подальше от матери и поближе к отцу. И Фэн с удовольствием поселил её в смежных комнатах.***
На южных границах обсуждали грядущую схватку. Быстрее всего разобрались с Мерлином — его целью была Моргана и только Моргана. Благодаря Гавейну и его бесстрашным вылазкам они знали точное расположение всех отрядов, которых теперь стало пять. Моргана разделила два крайних ещё на две группы. — Очевидно, она попытается с пяти направлений ударить в одну точку, — предположил Ланселот. Саксы отныне находились в границах Камелота, что, с одной стороны, означало открытое вторжение, а с другой — больше возможностей для Мерлина. За последние годы он сделал каждый куст магическим сообщником. Оттого он беспокоился за Гавейна, подвергавшего себя излишнему риску. — Ну нет, дружище, — отвечал рыцарь, — сидеть на месте ты меня не заставишь. То, что может один ловкий рыцарь на вылазке, не сможет порой даже твоя всесильная магия. — И всё же, — Мерлин пытался достучаться до благоразумия Гавейна. — Вот если бы у меня был меч, которым можно навредить Моргане и таким, как она, — хитро протянул он. И одно Небо знало, куда бы отправился Гавейн, заполучив такое оружие. — Нет, нет и ещё раз нет! — категорично ответил маг. — Такой меч есть только у Артура. — Но ведь ты же повелеваешь драконами, — попытался возразить рыцарь. — Я отсиживаться не буду, сам знаешь. Но такой меч помог бы мне, случись нечто опасное. Он просительно заглянул в лицо Мерлина, а подобное с Гавейном случалось нечасто. Точнее сказать, никогда. И Мерлин тут же замолчал, раздумывая, так ли уж важно сохранять могущественное оружие в единственном числе. Это было оружие не только против Морганы или других сильных магов. Это было оружие и против него. Создавая собственными руками меч в пламени дракона, он увеличивал шансы быть пронзённым им. Нет, не рукой Гавейна. Ему Мерлин доверял не меньше, чем Артуру. Но нельзя сбрасывать со счетов, что меч мог попасть в чужие руки, а особенно легко это могло случиться на войне. Гавейн что-то говорил ему, но Мерлин расслышал лишь последнюю фразу: — … Меч и ловкость — моё единственное оружие против магии. Я не настаиваю, Мерлин, если ты считаешь, что это чересчур, но в преддверии битвы с саксами драконий меч пригодился бы мне. Мерлин взглянул на Гавейна, и в его груди что-то сжалось. Рыцари и так рисковали здесь сильнее всех, так почему он рассуждает о том, попадёт меч в чужие руки или нет? Если есть возможность усилить их, он не должен мешкать. — Вечером я принесу его тебе, — прервал он бурный словесный поток. Гавейн замер на месте, будто даже не верил, что Мерлин согласится на его авантюрную просьбу. На зов Мерлина Килгарра прилетел вместе с Эйсузой. Поведав дракону о своём решении, Мерлин протянул ему обычный меч из королевской кузницы Камелота. — Что ж, если ты всё обдумал и решил создать ещё один меч, — будь по-твоему. Только пусть его закалит Эйсуза. Для Мерлина не было секретом, что Килгарра учит маленького дракона всему, что знает сам. Он подошёл к Эйсузе и на языке драконов приказал опалить меч, который держал прямо перед собой. Собравшись с силами, Эйсуза выпустил столб пламени, а Мерлин закрылся магическим щитом. Через мгновение в руках Мерлина красовалось могучее оружие. — Он точно закалился? — уточнил он у Килгарры. — Не советую тебе проверять, — в привычной сверхдоброжелательной манере ответил дракон. — Даже царапина на пальце будет смертельной. — Что ж, спасибо, — повертев меч в руках, сказал Мерлин. — Предупреди Гавейна, что за меч ты ему отдаёшь, — посоветовали хитрые янтарные глазища. — Откуда ты знаешь, что это именно для Гавейна? — нахмурился Мерлин. — Я же не назвал имени. Килгарра всегда смеялся, когда Мерлин спрашивал, откуда он что-то знает, отвечая, что уж кому знать, как не ему. Но в этот раз лишь опустил глаза в странной грустной манере. — Видимо, от судьбы никуда не деться, — таинственно ответил он и взмахнул крыльями. Мерлин задрал голову, смотря удаляющимся драконам вслед, и фыркнул себе под нос: — Хоть бы Эйсуза, когда заговорит, не перенял твои замашки напускать тайну на всё, начиная от смены погоды. — И перевёл взгляд на холодно блестевшую сталь. Вечером, со всеми приличествующими пояснениями и предостережениями, меч лежал в палатке, где спал Гавейн.***
Долго пребывать на восточной границе Мордреду не позволили. Из столицы пришёл приказ короля, и друида в числе других рыцарей отправили обратно. В Камелоте поселилось беспокойство. Артур не поддавался ему, но в воздухе повисло ощущение, что их прекрасному сну, в котором они жили, грозит опасность. Правда и вера в короля была необычайно сильна. Если ему удалось объединить двух старых врагов под одной крышей, то и победить саксов с Морганой ему подвластно. Вернувшись в Камелот и увидев Нимуэй в тронном зале, Мордред ощутил, как к горлу поднялся ком. Обида и ненависть схлестнулись в груди. Недавно он сидел в темнице, а эта женщина, предавшая магический мир, по-прежнему возвышалась над людьми и магами и стояла рядом с королём. Разве это справедливо? В замке наперебой рассказывали об успехах Эмриса, а Мордред смотрел на Фрею. Глупо было надеяться, что пока он находился в отъезде, она оттает. Однако он наивно надеялся. И потому особенно горько было сталкиваться с её отчуждённым взглядом. Нимуэй сжимала жизнь Фреи в своих руках, но даже жрицу она не одаривала такой холодностью. Вечером Мордред бродил по улицам Камелота и встретил Кару. Она так обрадовалась, что он вернулся в столицу и больше не находится у границ, где притаились опасности. Мордред невольно улыбнулся, но не преминул заметить, что мало чего боится. С Карой он чувствовал себя сильнее и спокойнее. Её не было в его жизни, а тут неожиданно она заняла какой-то уголок. Мордред обнаружил в ней понимание и участие. И совершенно никакого осуждения. Когда он делился с ней мыслями, Кара находила оправдание для каждой его слабости. И незаметно получалось, что у Мордреда и не было слабостей. Поэтому она стала единственной, кому он доверил рассказ о встрече с Морганой. И Кара даже не сильно удивилась. Она сказала: — Возможно, она не так плоха, как рисует её Нимуэй? С Морганой обошлись несправедливо, как и с тобой, тебе не кажется? Мордред внимательно посмотрел на Кару, подумал, а потом ответил: — Раньше бы я категорично отверг это. Но теперь я задумываюсь и сомневаюсь, что всё так, как принято считать. — Нужно проверить Моргану. Её намерения, — внезапно выпрямилась Кара. — Хотел бы я, но как? — покачал головой друид. — Моргана слишком хитра. Не пойму, когда она врёт, а когда говорит правду. — Но ты бы мог проверить, попросив заклинание у северного правителя. Если такое и вправду существует, то значит, Моргана не врёт, а ты поможешь Фрее и восстановишь её доверие. У Мордреда сделалось кислое лицо. — Только вот как я напишу на север? С меня взяла кровную клятву Нимуэй. — Я могу написать на север, — неожиданно предложила Кара. Друид в недоумении уставился на неё. — Ты? — эхом переспросил он. — И ты не боишься? Девушка мягко улыбнулась и немного смутилась. — Если я могу помочь тебе, Мордред, то не испугаюсь. Ему не приходилось слышать признаний, сказанных так, а потому Мордред тоже слегка смутился и даже отодвинулся подальше. — Ты поделился со мной секретом, и я тоже хочу открыть тебе один, — продолжала Кара. — Моргана однажды оказала мне услугу, совершенно безвозмездную. Она ничего не потребовала взамен и не пыталась управлять мною. Так что я не считаю её плохой. Когда ты рассказал мне о её предложении, первое, о чём я подумала, что она и вправду хочет открыть вам всем глаза. Так что я готова помочь тебе в этом деле. Мне кажется, Камелот незаслуженно из двух жриц Старой религии принял одну и отверг другую. — Не стоит так рисковать. Король не будет милостив дважды. — А разве не стоит сражаться со страхами, если на кону жизни друзей? Король тоже может ошибаться, но когда он узнает, что натворила Нимуэй и от чего ты на самом деле спас их всех, они будут благодарны. Позже они оценят, как ты решился нарушить правила, думая о них. — Это было бы замечательно, — признал Мордред. — Я ничего бы так не хотел, как прежнюю жизнь с прежней дружелюбной Фреей, с Эмрисом, который не так свысока смотрит на меня, и с королём, который учит меня сражениям на мечах и радостно смеётся. Прежний счастливый Камелот, с магией и без войны. — И без Нимуэй, — добавила Кара. — Да, без Нимуэй, — согласился Мордред. — Тогда мне стоит написать на север. Ты подскажешь, как отправить послание правителю? — Конечно, только нужно придумать, как доказать ему, что пишешь от моего имени. Он, знаешь ли, страшно недоверчивый. — О, — воскликнула Кара. — Тогда он может не поделиться заклинанием. Хотя оно не является каким-то страшным. Нужно убедить его, что заклинание необходимо! — Легче сказать, чем сделать, — хмыкнул Мордред. — Он, наверное, прочтёт моё признание о том, что меня раскрыли, и сожжёт послание, не дочитывая. Хотя… Мордред остановился. — Ему ведь точно так же дорога Фрея! Для неё он не пожалеет заклинания какого-то молчания. Даже если будет сомневаться, Фрея перевесит, я уверен. Только нельзя упоминать Моргану, иначе он ничего не даст. — А если мы напишем, что узнали, будто Моргана готовит засаду Нимуэй, и заклинание необходимо, чтобы та в момент опасности не открыла ловушку для Фреи? — предложила Кара с воодушевлением. — Это ведь вполне правдоподобно? — Вполне. Я и вправду наложу заклинание на Нимуэй, чтобы она не открыла ловушку. Только это будет моя засада, а не Морганы, — с чувством, уже рисуя картины будущего, произнёс друид. — Только бы правитель согласился. У нас всего одна попытка. Они писали то послание для Фэна возбуждённые до предела. И ещё пару дней ожидали ответ. В какой-то момент Мордред начал думать, что он его так и не получит. Однако, видимо, друид подобрал нужные слова. Правитель не удостоил его ни строчкой от себя, но прислал свиток с заклинанием. Его сухой бессловесный ответ лучше всяких слов кричал: «Это твой шанс позаботиться о Фрее. Сумей сделать хоть это». Тот факт, что заклинание в самом деле существовало и работало, как убедился Мордред, говорил о том, что Моргана не солгала. Но это не значило, что недоверие к ней полностью рассеялось. Мордред хотел лично заглянуть в кристалл Ниатида и убедиться, что жрица не врёт. Как бы то ни было, а обвинение в сожжении восьми драконьих яиц — слишком тяжкое. К удивлению Мордреда, Кара вызвалась устроить их встречу. На его вопрос, как она собралась связываться с Морганой, находясь в Камелоте, та снисходительно улыбнулась и сказала, что всё устроит. У Мордреда было предостаточно сил, чтобы раскрыть кристалл Ниатида, показывающий прошлое. Магия не врёт, и если он увидит собственными глазами, как Нимуэй сжигала главное сокровище волшебного мира, то окончательно избавится от колебаний.***
Логи имел возможность увидеть, как немного нужно отцу, чтобы завоевать абсолютное обожание дочери, даже если перед этим он вёл себя с ней подобно статуе. И невозможно было упрекнуть Айлин: то, о чём она и не мечтала, воплотилось в считанные дни. Фэн умел поставить дело на широкую ногу, если только желал. А здесь он собрал лучших преподавателей, выбрал самые удачные занятия и лично составил план обучения. При этом у Айлин оставалось достаточно свободного времени, да и вечно занятый Фэн заходил к ней на вечерний чай. Логи лицезрел идиллию, которая с трудом вписывалась в окружающую действительность. Находясь в обществе отца, разговаривая с ним, принцесса через несколько недель переняла его манеру двигаться, говорить, держать голову. Королеву Митиан столь необратимые и молниеносные изменения в дочери пугали, но поделать она ничего не могла. Логи с осторожностью следил за Айлин, однако стоило быть честным: никто не имел над ней власть, сравнимую с властью Фэном. Она с головой окунулась в магические занятия, и тут главный советник прекрасно понимал её. На его взгляд, не было более увлекательного и неиссякаемого занятия, нежели изучение заклинаний и законов волшебного мира. Обязанности, которые Логи приходилось выполнять вместо Фэна, вернулись к счастливому отцу, открывавшему для себя мир общения с дочерью. Так что главный советник мог позволить себе позабытую роскошь и посидеть в библиотеке не для дела, а ради собственного удовольствия. Под конец его пребывания там он увидел Иннес и подошёл. Она стояла в углу, склонившись над двумя книгами и сравнивала записи в них. Кроме них в этой комнате никого не было. — Передали опекунские обязанности? — она встретила его с доброжелательной улыбкой. — К моему великому счастью. И не потому что принцесса была мне в тягость. — Понимаю, — кивнула Иннес. — Жаль, что для некоторых людей мы остаёмся незамеченными, пока не обнаружим в себе какой-нибудь дар. В её голосе не было грусти, однако Логи насторожился. — Говорите о себе? — Отчасти, — коротко ответила Иннес. — Только не записывайте меня в список этих замечательных людей, умоляю, — Логи встал ещё ближе. Иннес тут же отвлеклась от книг и вытянулась. — Вас там никогда не было. — Вот и славно. Сегодня большой ужин, а дальше на пару недель затишье. Приходите и развейтесь. Иннес не успела ответить, Логи уже повернул к выходу. Она видела, как он столкнулся в дверях с Лиллэль и о чём-то разговаривал с ней. Предложение сходить на ужин было весьма недурным, Иннес закончила со своими обязанностями в сокровищнице, переоделась и отправилась туда. По дороге её встретил Кэмпбелл, удивлённый тем, что она решилась прийти в многолюдное место. Обычно Иннес избегала толпы. Она заверила его, что решила выбраться в люди, так как много времени проводила в сокровищнице. Она сменила вечно серое платье на зелёное, ярко подчёркивающее её рыжие волосы, и пустила локоны по плечам. Вечер обещал быть сносным, и она вновь могла быть недалеко от Логи. Правитель посадил Айлин подле себя и разрешил задержаться позже положенного. Он вёл себя на публике сдержанно, а вот принцесса не могла скрыть переполняющего её торжества. Королева отсела чуть поодаль и сверлила взглядом супруга и главного советника. Иннес раздражённо подумала, что в который раз Логи становится щитом, принимающим все удары. Но тут же напомнила себе, что при желании тот отменно защищался и давал сдачи. Он принимал на себя то, что считал нужным. Но даже это не успокаивало Иннес, ей казалось, что риск существовал и не маленький. Она украдкой посмотрела на Логи. Замечают ли другие его достоинства? Иногда Иннес казалось, что немногие видят в Логи не ушлого выскочку, пробравшегося к власти благодаря дружбе с наследным принцем и удачному стечению обстоятельств. А благородного и преданного человека, который делал на своей должности много больше своих предшественников. Слуги подали суп, и Иннес приготовилась наслаждаться чудесами придворной кухни. Её место находилось не за главным столом, а сбоку, зато наблюдать за гостями было куда удобнее. Едва принявшись за еду, Иннес вздрогнула. Радостную трель гостей прервал звук упавших приборов. Оглянувшись, она увидела, как Логи приподнимается над столом с лицом, будто невидимые тиски душили его. Одной рукой он ухватился за скатерть перед собой, а другой вцепился в собственное горло. Иннес вскочила с места, но то же самое от неожиданности сделали и другие гости. Она хотела броситься к нему, но её тут же оттеснила толпа. Логи пытался направить на себя заклинание, но у него не вышло. К нему ринулся правитель и что-то спросил. Логи не мог говорить. Айлин огромными испуганными глазами смотрела на главного советника и отца и озиралась в поисках помощи. Правитель лично прочёл заклинание, и Логи рухнул на пол. У Иннес закололо сердце. Она не понимала, что случилось. Он заболел? Его отравили? Почему защиты не сработали? Или это нечто настолько серьёзное, что защиты не справились? Она старалась сосредоточиться на правителе. Пусть этот человек выкован из железа, но в подобные моменты хочется почерпнуть уверенности. Однако на лице Фэна застыли растерянность и страх. Он вызвал людей, и Логи унесли. У Иннес душа ушла в пятки — если правитель не понимает, в чём дело, то это очень серьёзно? Но ведь жизни Логи ничто не угрожает? Нет, какие глупости! Лоб Иннес покрылся испариной. В зале стало душно. Ещё несколько мгновений, и она сама упадёт на этот проклятый каменный пол. Она не помнила, как выбралась наружу. Как дошла, словно в полусне, до какой-то комнаты, хватаясь за стены в коридоре. Увидела лишь Кэмпбелла, который помог ей удержаться на ногах и довёл до комнаты. Очнулась она на следующее утро, чувствуя будто всю ночь не спала, а пролежала в бреду. И узнала, что главного советника отравили странным магическим ядом, противоядия от которого не было даже у правителя. Логи медленно умирал.