Revival

      Клинт лучше видит с расстояния. Такова давняя привычка. Наблюдать, выслеживать, подстерегать… Расстояние позволяет подмечать многие детали, которые можно легко упустить при ближнем осмотре. Позволяет всё рассчитать, выявить все слабые места. Позволяет быть невидимкой, настигать цель словно из ниоткуда, быстро, точно…       Опустившись на одно колено, Бартон стоит на крыше небольшой пятиэтажки; взгляд прикован к большому особняку, выхватывает каждую деталь. Он разведывает обстановку как хищная птица, безмолвно кружащаяся над своей жертвой во время охоты. Почётная — незаменимая — обязанность, от которой во многом зависит успех.       — Что видишь, Клинт? — сквозь треск помех рации доносится приглушённый голос Наташи.       — С виду всё спокойно, — тянет Бартон, продолжая внимательно изучать территорию, — но они явно знают о нашем прибытии: защитная система активирована, агенты на постах в полной боевой готовности.       — Как такое возможно? — в голосе Романофф звучит удивление.       — Радиолокационный датчик. Видимо, засекли нас ещё на подлёте, — вклинивается в разговор Старк. — Ох и хитрые, черти!       — Раз так, давайте всё сделаем быстренько, — Клинт лёгким движением вытаскивает стрелу из колчана. Тонкий металл древка приятно холодит кожу. Титановый наконечник, оснащённый крохотным взрывным устройством, серебрится в лучах знойного солнца. Не стрела, произведение искусства. Даже жаль такую пускать в ход…       — «Быстренько» не приносит удовольствия! — с напускным поучением возражает Тони. — К тому же, нам незачем торопиться. В казино мы всё равно не идём…       Крохотный наушник доносит до ушей страдальческий вздох.       — И долго ты будешь упрекать меня в этом? — секундой позже раздаётся голос Стива.       — Столько, сколько захочу. И вообще…       — Мальчики, хватит препираться, — осаждает Наташа. — У нас на носу проблемы посерьёзнее, чем поход в казино. Который не состоится.       — О Боже, ещё одна зануда, — Клинт может поклясться, что затылком ощущает, как Старк закатывает глаза в излюбленной им манере. — Джарвис, отсоедини её…       Бартон усмехается про себя. С Тони Старком иногда просто невозможно говорить на серьёзные темы. Всё переиначит, всё сведёт к чистой воды ребячеству или, ещё того хуже, позёрству. Но, как бы то ни было, Тони — незаменимая часть команды, её надёжная опора. Человек, который отдаёт делу всего себя, пойдёт на что угодно, даже если затея — полное безрассудство. И Клинт его за это уважает.       Очередной треск в эфире отвлекает Бартона от ненужных мыслей.       — Клинт, — звучит голос Роджерса, твёрдый и напряжённый, — сейчас.       — Да, Клинт, сейчас, — подначивает Старк. — Пока Беннер не позеленел как следует…       Бартон беззвучно натягивает тетиву:       — Почту за честь.       Оптический прицел позволяет рассчитать выстрел с точностью до миллиметра. Клинт отнимает указательный палец от спуска релиза, и стрела, невидимкой взрезав воздух, прочно сцепляется с кирпичным столбом забора. Раздаётся взрыв, и сектор ограждения разлетается в прах, увлекая за собой в воздух куски земли. Ещё один меткий выстрел — и гремит новый взрыв. Часть коттеджа исчезает в поднявшемся облаке белой пыли, осколках стекла и обломках кирпичей; воздух доносит отдалённые крики людей и противный визг сирен.       Бартон опускает оружие:       — Добро пожаловать, господа.       — Отлично, Леголас, — раздаётся голос Тони. — Так, ребятки, обыщем здание. Палочка может быть где угодно.       — Клинт, Нат, на вас правое крыло, — командует Стив. — Мы со Старком заглянем в левое. И… Халк! Поможешь прорваться?       Ответом служит утробное рычание.       — Будем считать, что да.

***

      — Готово, — Элиза выдёргивает флэшку из разъёма системного блока и прячет её в потайной карман пиджака.       — Понял, запускаю.       Шон спешно барабанит пальцами по клавиатуре. В синеватом свечении, исходящем от монитора, его лицо кажется ещё более сосредоточенным, чем обычно. Взгляд выхватывает каждую выскакивающую на экран строчку. Права на ошибку нет. Одна неверная буква кода, одно не принятое во внимание слово — и всё рассыплется прахом. Во всех смыслах.       Решив не мешать другу, Элиза подходит к дверному проёму, чувствуя, как небывалое воодушевление захватывает всё её существо. Непреодолимо тянет улыбаться от первого серьёзного задания в непростой ситуации, от долгожданной работы в качестве напарников, и от того Элиза не может понять молчаливого напряжения со стороны Коннора.       — Порядок, — наконец с удовлетворением кивает он, глядя на мерцающие экраны, отображающие одну системную ошибку за другой. — Пора сматываться отсюда. Заряды сдетонируют через пятнадцать минут. Времени должно хва…       Где-то вдалеке гремит взрыв, и пол содрогается от стремительно распространившейся взрывной волны; с потолка белым пеплом осыпается штукатурка. Элиза, покачнувшись, едва успевает ухватиться за дверной косяк. Шону везёт меньше.       — Через пятнадцать минут, ты сказал?! — растерянный взгляд метается по помещению; радости от выполненного задания как не бывало.       Коннор поднимается на ноги, небрежно утирая пальцем струйку крови, сочащуюся из разбитой губы:       — Наружный подрыв. Скорее.       Элиза выбегает вслед за Шоном в подвальный коридор, где располагался главный отсек управления, хорошо охраняемый и надёжно сокрытый от глаз нежелательных лиц. Полутьма, переплетения труб и проводки с непривычки дезориентируют, вой сигнализации усиливает панику. С верхних этажей смутным эхом доносятся крики людей и отдалённые автоматные очереди, в такт которым начинает биться сердце. Инстинкт самосохранения заставляет двигаться быстрее, уносить ноги как можно дальше от опасного места.       Навязчивая мысль «не поддаваться панике», такая лёгкая в теории, теперь кажется практически неосуществимой. Окружающая обстановка только повышает уровень тревожности, но мозг пытается найти решение проблемы.       «Что там говорили на курсах? Отбросить все эмоции, делая ставку на мышление?»       Глубокий вдох, медленный выдох. Сердцебиение сбавляет обороты.       «И чего паникую… Шон рядом и знает, как безопасно выбраться. Он выбирался из ситуаций похуже».       Едва первая волна страха отступает, удушающим обручем затягивается новая: Коннор пропал из виду. Сердце вмиг леденеет, ладони покрываются холодным потом. Скованные волной страха губы не в силах даже прошептать имя друга, позвать его.       Очередной, но более близкий взрыв сотрясает здание, и Элиза не может устоять на ногах. От сильного удара спиной о пол в глазах резко темнеет, из лёгких вышибает весь воздух. Элиза с трудом переворачивается на бок, ощущая под рукой что-то вязкое и липкое. Едва зрение возвращается, преобразовав густую темноту в очертания коридора, она, натужно кашляя, медленно приподнимается на локте и подносит дрожащую ладонь к глазам: на ней чернильной кляксой блестит тёмная жидкость. Кровь.       Первая эмоция, захлёстывающая с головой — испуг. Инстинктивный, животный испуг перед тем — страшным тем — что не до конца предстало ясным. Паника скользкими щупальцами начинает стремительно завладевать сознанием. Часто дыша, Элиза на автомате прикладывает руку к затылку; взгляд судорожно блуждает по полутёмному коридору в поиске потенциального выхода. Ох, вот он… На красном кровяном фоне подсвеченного стикера мертвенно белеют крупные буквы. Совсем как на…       Флэшка.       Рука панически дёргается вверх, прощупывая все карманы на одежде. Едва почувствовав под ладонью характерную выпуклость, Элиза с облегчением выдыхает и поднимает взгляд. Увидев исходящее сверху слабое синеватое свечение, она хмурится. Подобное свечение может означать только одно: потолок в этом месте пробит. Скользнув взглядом вниз, Элиза видит груду обломков. Выход безнадёжно завален.       Немой крик застревает в горле, когда она случайно замечает у завала ничком лежащего агента с пробитой головой. Ноги придавлены обломками кирпичей и арматуры, шея неестественно заломлена на бок, остекленевшие глаза слепо смотрят в пустоту, гипнотизируют, перетягивают внимание на себя. Невольно скользнув взглядом по телу трупа, Элиза с отвращением отмечает, что у мужчины вместо левой руки зияет окровавленная дыра. Оторванная взрывом конечность куском отбитого мяса валяется чуть поодаль. Бледные опухшие пальцы всё ещё сжимают приклад автомата.       Элиза садится на коленки, опирается ладонями о пол и не может сдержать рвоту. Судорога волной прокатывается по телу, тугим обручем сжимает живот, а после — грудную клетку, и содержимое желудка с характерным звуком вырывается наружу. Лоб покрывается испариной.       Элиза утирает рот рукавом пиджака, бессмысленно пялится на слегка пенящуюся беловатую лужицу. В голове пусто, абсолютно никаких мыслей. Точно кто-то щёлкнул рычажком и выключил все мыслительные процессы, оставив лишь понимание распространяющейся слабости и лёгкой дрожи. Она не была готова увидеть нечто подобное. Одно дело разглядывать травмы на картинках или экране телевизора. Другое дело — реальность. Никакие фильмы не смогут полностью подготовить к этому. Рука непроизвольно тянется вверх и хаотично ощупывает воздух в попытке найти опору. Стол, шкаф, стену… Да что угодно…       — Лиз!       Опора сама подоспевает на помощь. Напряжённое тело слегка расслабляется, едва ладонь ощущает тепло.       — Господи, что с тобой? — выдыхает Шон, подхватывая Элизу под локти и помогая подняться.       — Порядок, — едва шевеля губами, бормочет она. — Цела… А вот он — нет.       Шон резко поворачивает голову в сторону, куда дрожащим пальцем указывает Элиза, и на его лице, попеременно тёмным и синим от мигающего света сигнализационных ламп, застывает странное выражение.       — Минутку…       Коннор подходит к мёртвому агенту, присаживается около него на корточки и осторожно переворачивает корпус остывающего тела на бок. Бегло осмотрев труп, Шон оттягивает нагрудный карман пиджака, на котором белеет именной бейджик. Элиза, вновь чувствуя подступающую к горлу тошноту, отворачивается.       — Флэшка на месте? — отстранённо интересуется Шон.       — Да, — голос звучит глухо.       — Идём.       Элиза следует за Коннором словно в полусне. Сигнальные огни больше не слепят глаза, вой сирен практически не слышен. Они не исчезли, нет. Лишь переместились на задворки сознания, смутными отголосками напоминая о себе, не позволяя полностью расслабиться.       Лестничный пролёт, короткий переход между цокольными отсеками, снова ступени и очередной узкий коридор… Шон резко тормозит, и Элиза, не успев среагировать, врезается в его спину. Коннор прикладывает руки к двери, с силой толкает, пытаясь отвести её в сторону, но та не поддаётся.       — Вот чёрт! Отсек заблокирован! — поддавшись подступившей волне гнева, он ударяет кулаком по прочному металлу, глухим эхом отозвавшимся на неприемлемое обращение. — Ещё вчера всё было открыто…       — Поищем другой выход? — из-за сбивающегося дыхания слова едва различимы.       — Сначала попробуем кое-что.       Оглядевшись, Коннор вытаскивает из кармана тёмную пластиковую карточку:       — Будем надеяться, что сработает.       — Что это? — интересуется Элиза.       — Пропуск, — коротко отвечает Шон, прикладывая карточку к панели системы контроля доступа.       — Ты стащил пропуск?       Тихо пиликнув, красный огонёк сменяется зелёным. Щёлкает механизм электромеханического замка, и тяжёлая металлическая дверь плавно отъезжает в сторону.       — Позаимствовал.       — У трупа?!       — И что с того? Сдался ему этот пропуск!       Элиза брезгливо морщит нос:       — Гадость!       Коннор фыркает и осторожно подталкивает Элизу к открывшемуся дверному проёму.       — А как же остальные? — она вертит головой, пытаясь выхватить взгляд Шона.       — Выберутся.       Двухуровневое гаражное помещение напоминает просторную крытую парковку. Служебные автомобили молчаливыми стражами стоят двумя разреженными рядами, покорно ожидая своего часа. Прогалы между ними красноречиво говорят о том, что некоторые обитатели базы уже успели покинуть её пределы.       Шон подходит к выступающей стеновой панели, рывком открывает створку вмонтированной в неё небольшой ключницы, срывает с крючка первые попавшиеся ключи и нажимает на кнопку. На призыв незамедлительно отвечает тёмная «Хонда», подмигнув фарами.       — В машину, скорее, — распоряжается Коннор, направляясь к воротам.       Элиза послушно шагает к служебному автомобилю, но что-то не позволяет ей двигаться быстрее; ноги словно скованы невидимыми кандалами. Она не может избавиться от навязчивого ощущения, что за ними кто-то следит. Наблюдает с того момента, едва они ступили на ровную поверхность парковки. Она чувствует себя загнанной в ловушку жертвой. Стоит испугаться, сорваться с места — и окажешься в смертоносных лапах хищника, только этого и ожидающего.       Словно по наитию Элиза оборачивается и вздрагивает, едва не наткнувшись носом об острый наконечник стрелы.       — Сбежать надумали? — в хрипловатом мужском голосе отчётливо слышатся торжествующие нотки.       А вот и хищник.