***
— Мда… — протянул, сидя на земле, Унау, — прежней дорогой не вернуться. Придется в обход. Они выбежали в обширное поле, колосящееся высокой травой, уставшие и взмокшие от долгого бега. И повалились кто куда. О преследовании можно было не беспокоиться — лесные твари редко выходят за пределы своих территорий. А если кому-то из двух хищников повезет в битве, побежденный окажется наградой. Килби стоял, смотря в горизонт и закрыв ладонью глаза от слепящего солнца. Он тоже запыхался, но юное, тренированное тело не сильно устало. Больше всего элиатропа заботило ощущение, которое он испытал, убегая наравне со всеми. Он испугался смерти? Сердце колотилось до сих пор, не давая мыслям спокойно проанализировать произошедшее. Несомненно, он испугался за сестру. Она еще слишком неопытна и легко растерялась в такой ситуации. Но, дофус его забери, чего он так обрадовался, когда они покинули лес, избежав прямой угрозы для жизни? Почему его охватила такая одуряющая радость? Хотелось броситься в лес и снова погонять хищников, ловко уклоняясь от их атак… Килби встряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли и эмоции. Это говорил в нем ребенок. Элиатроп еще не привык к новому телу. И пока путался в воспоминаниях, не понимая, где он взрослый, а где дитя. И все же… Как давно он перестал бояться смерти? Как давно его не охватывало это невероятное ощущение опасности, когда сердце бешено колотится и вязнут от испуга мысли? Теперь, когда за ним нет свободы дофуса и нависла угроза исчезновения памяти, умереть — значит навсегда. — А поблизости, как назло, ни одного селения, — расстроенно простонал Нонгим. Бедный пандаван растянулся на животе и кряхтел от боли в мышцах. Красные штаны с поясом из толстой веревки, порваны в трех местах. Но черно-белый знакомый даже не обращал на это внимание. Он был занят отдышкой. Через некоторое время пандаван залез в поясную сумку и вытащил небольшой бутылек. Перевернувшись и сев, он предложил остальным хлебнуть немного. — Опять зелье какое-то? — недоверчиво прищурился экафлип. И, тем не менее, сделал глоток. Тут же поперхнувшись, он всучил бутылек обратно. — Детям предлагать не вздумай, дуралей, — откашлявшись, произнес он. Пандаван обиженно пыхнул на друга, но зелье убрал. — И вовсе оно не опасное, так, для поднятия сил слегка, — буркнул он в сторону. Но экафлип уже не обращал на него внимания. Подтянув под себя побольше травы, Унау прилег и грустно коснувшись макушки, вздохнул. И посмотрел прямо на мальчика. — Ну, — заложив руки за голову, окликнул он его, — и чего замыслил? Килби посмотрел в ответ. Просто. Без вежливой маски. — Выкладывай, — Унау удивленно поднял бровь, — чего сбежали? Скрываетесь от кого, что ли? — Не ваше дело, — элиатропу не хотелось выдавать ни себя, ни сестру, которая блаженно валялась в самой гуще травы. Килби смутно видел красное пятно — малышка вернулась в естественный облик и набиралась сил, чтобы вновь превратиться в форму человека. Долго держать она ее не могла, поэтому они решили меньше бывать на людях и сторониться больших дорог. Но эти двое сильно рушат их планы и теперь явно не отцепятся. С другой стороны — к одиноким детям-элитропам тоже больше внимания, нежели к детям-элиатропам в компании взрослых, пусть и из другой расы. — Да ну? — не обратив внимания на недовольство мальчика, Унау продолжал рассуждать, — двое малышей, по виду не старше пяти-шести лет. Одни, чумазые, голодные. Ну мало ли как попали на дорогу… — И ладно бы обычной расы… — поддакнул уже вполне хорошо чувствовавший себя Нонгим, — ну там иоп или сакриер с экафлипом. — Точняк, — подтвердил мысль друга Унау, — но нет! Это дети элиатропов, самой заботящейся о своих отпрысках расы! Да они удавятся скорее, чем позволят пропасть без вести хоть одному несмышленышу. Я это к чему, — экафлип ковырнул когтем в зубах и цыкнул, — вы явно скрываетесь, если вас до сих пор не нашла поисковая группа, в наличии которой я не сомневаюсь. Высокая трава в поле прогнулась от резкого порыва ветра. Килби прикрыл глаза, чтобы пыль их не запорошила. Но ветер закончился так же неожиданно, как и появился. Из гущи травы показалась вопросительная мордашка Шинономе. Ее тоже обеспокоил вопрос экафлипа. Неосознанно, но Унау задел их тайные размышления — почему король не нашел их. Прошло уже полдня, но ни Юго, ни кого-либо из совета поблизости не обнаруживалось. Не говоря уже об обычной поисковой группе. Неужели совет насмехается над ними и своим промедлением хочет показать какие перворожденные беспомощные? А потом поймать, когда те почти поверят в свободу? — Хотите правду? — вместо первоначального в голове у мальчика уже созрел новый план. Он, сложив руки на груди и свысока смотря на сидящих на земле новых знакомых, презрительно выбросил: — Так вот она: я тот, кого боятся даже боги. Я великий злодей, волею судьбы заточенный в детское тело! Я, и моя сестра — дракон, сбежали от наших тюремщиков, чтобы найти силы отомстить! С четыре секунды двое ошеломленных взрослых молча сидели и, глупо выпятив глаза, смотрели на Килби. В тот момент, когда элиатроп был готов поклясться, что они поверили ему — раздался их дружный хохот. От смеха упал на спину Нонгим, а Унау перекатился на живот и в чувствах бил по земле кулаком. — Во юморист, во фантазер! — сквозь слезы восклицал экафлип. — Злодей! Великий! Это надо же, обиженный, мстить он будет! Аха-ха-ха-ха! Пандаван икающий от смеха вторил: — А как пафосно сказал-то! Ой не могу! Ик! Смотря на это зрелище, Килби внутренне подсобрался. Пока что реакция этих двоих была логичной, но теперь главное не ударить в грязь лицом и не поддаться на провокацию. Отсмеявшись, двое друзей вновь обратили внимание на мальчика. Тот, оправдывая их ожидания, насуплено отвернулся. Экафлип снова фыркнул: — Прости, — видно, что он изо всех сил пытался сдерживать новые приступы смеха, — но такого вдохновенного вымысла век не слыхивал. Значит, обиделись на кого-то из взрослых и сбежали? — Вы нам не помешаете, — Килби продолжая играть, опустил руки и сжал кулаки, — мы все равно сбежим! Мы не хотим обратно. На этот раз вместо ожидаемой реакции убеждения, Нонгим и Унау понимающе переглянулись. Рыжий экафлип невесело вздохнул и вновь обратился к мальчику: — Кто вы и откуда, спрашивать уже не будем. Ваше дело — это ваше дело. Если посчитаете нужным с нами поделиться — милости просим. Но подлянки больше не устраивайте. — Мы только нашли элиатропа, которая жила в селе, и привели ее, а вас и след простыл. Она нас потом так отругала, что я в жизни больше к их женщинам не подойду, — подвел итог Нонгим, обиженно выпятив губу и прищурив глаза. Килби, не веря, уставился на них. Этим двоим безразлично то, кто они и откуда пришли и какие цели преследуют? Из зарослей окончательно вылезла Шинономе, отряхивая платьице от прилипших травинок. На секунду мальчик отвлекся, наблюдая за бликами солнца на ее волнистых волосах, спускающихся ниже пояса. Девочка встряхнула головой и встала рядом. Элиатроп протянул руку, чтобы вытащить одну застрявшую травинку на макушке. Юн хихикнула, когда он травинкой пощекотал миниатюрный человеческий носик. Если эти двое примут их без прошлого, то они отличный вариант, чтобы вместе путешествовать и не привлекать внимание взрослых. А значит: — Ладно, больше убегать не будем. Если только вы оставите мысль сдать нас элиатропам. Мы сами вернемся, потом. — Отлично, — хлопнул кулаком по ладони экафлип, — с вами у нас будет больше шансов на выполнение сложных работ. С твоими порталами и моими картами, плюс руки Нонгима, мы покорим Амакна! — Унау, но они же еще совсем малыши, — попытался вразумить друга пандаван, а потом и детей, — вам же еще рано бродить в неизвестности и подвергать себя опасностям. Домой бы… — Нет, — покачал головой Килби, — мы туда не вернемся. «И вовсе им не обязательно знать, что мы, как представители старшей расы, взрослеем медленней. Хоть на вид нам и пять-шесть лет, но хронологически — все одиннадцать», — мысленно потер руки мальчик, — «пусть думают, что мы из обычной семьи — нельзя пускать слух, что моя сестра дракон». И пусть думают, что дети всего лишь обижены на взрослых и потому сбежали. Так будет меньше вопросов и больше шансов ускользнуть от них, когда дело запахнет жареным. В планах Килби их не было. Но теперь будет легче осуществить то, что он задумал. А именно — развязать войну между расами.***
— А кто из ваших родителей элиатроп? И вот вторую расу понять не могу. Вроде кра, а вроде и не кра… — Нонгим задумчиво оглядывался на идущую чуть позади Юн и чесал затылок. Проходя через поле, путешественники направились в противоположную сторону от того леса, в котором удачно избежали хищников. По пути встречались только единичные или парные деревья, сиротливо стоящие в одиночестве. На дороги не было и намека, поэтому путникам приходилось рыскать в высокой траве, достающей до груди Нонгима. То и дело, натыкаясь на кочки, невидимые сверху, они рисковали сломать себе ноги. Поэтому впереди шел экафлип, и мечом разрубал, мешающую двигаться свободно, траву. — Мама у нас элиатроп, а вот папа, — Килби задумался на секунду, но почти тут же не создавая заминки, выдал ответ, — а папа у нас дурак. — В смысле? — не понял Нонгим. — Предал нас, вот что. — Аа… — пандаван смущенно отвернулся, — ты это, не подумай, я ведь тоже у мамки один рос. Погиб он, я тогда только родился… — Ой, как это печально, — захлопала золотыми глазками Юн. Малышка даже ускорила шаг и пошла рядом с пандаваном. — Сочувствую, — буркнул Килби, заметив поведение сестры. — А папка у нас драконом был, — беззаботно похлопывая взрослого по черной руке, ляпнула девочка, — я же дракон, верно? — и улыбнулась. — Да-да, конечно, милая, — тая от очаровательной улыбки чумазого ребенка, закивал головой Нонгим. Обернувшись на эту идиллию, Унау сплюнул: — Развели сопли… Нонгим, сколько раз тебе говорить — не растекаться счастливой лужицей! Будь мужиком, в самом деле, — в очередной раз взмахнув мечом, он яростно обрушил его на заросли травы, — этот остолоп настолько добросердечный, что даже детям позволяет собой помыкать! — обратился он уже к Килби, — и маманька угодила, назвав Нонгимом, что значит «милый»… — Я просто не люблю жестокость, — обиженно надулся пандаван, — и ты сам хорош, ленивая задница. — Эй, эй! А кто сейчас по-твоему высекает эти заросли, чтобы твоя безмерная туша смогла пройти, не сломав ног?! — экафлип остановился и оперся кулаками в колени, переводя дыхание. — Давай, твоя очередь! — Ну и ладно, ну и моя! Взяв меч друга, пандаван подбоченившись вышел вперед и залихватски начал гнуть траву к земле. В разные стороны полетели клочки, вперемежку с землей. Поспешно отскочив от бушующего пандавана, остальные поотстали. Раззадоренный обвинениями в бесхарактерности, Нонгим косил траву как заведенный кселором механизм. Только и слышно было, как он пыхтит от натуги и хлещет меч, да шуршит трава, неминуемо встретившая свою смерть в лице пандавана. — Это я ему прививки такие делаю, а то совсем размякнет, — Унау довольно закинув руки за голову, обратился к элиатропу. — А по мне, так просто от работы избавился, — съехидничал мальчик. — Тише! — рыжий кот опасливо покосился в сторону друга, но, похоже, тот не услышал, — он все равно быстрее сделает. Если я буду, то мы до вечера никуда не доберемся. — А у тебя какая беда? — встряла в разговор девочка. — Какая еще беда? — осекся экафлип. — Ну, у нас беда, у Нонгима беда, и у тебя тоже что-то должно быть. — Ничего у меня… — Ленивый он! — пропыхтел, перебивая друга пандаван, остановившись, отчего остальные быстро его догнали, — как за дело, так он в кусты. Многого чего добился бы уже, да только лень не дает, — ехидно улыбаясь, хохотнул он. — Нонгим! — краснея, даже сквозь шерсть, покрывающую лицо, взвыл Унау, — ща в глаз дам! — Давай, ленивая задница, — продолжал дразниться пандаван. Возникло ощущение, что передергивают они друг друга не впервые. И впрямь, попыхтев с пару секунд, экафлип глубоко вдохнул и выдохнул, возвращая лицу нормальный рыжевато-коричневый оттенок. Нонгим, отлично знающий, как ведет себя его друг, выразительно посмотрел на детей. Мол, смотрите, что я вам говорил. — Дымом пахнет… — неожиданно выдал окончательно уже успокоившийся Унау, — и хлебом… — Заметил? — пандаван повернулся и указал рукой с мечом в сторону темной полосы на горизонте, — вон там дым виднеется. Идем туда. — Где пахнет хлебом — там живет добрый человек, — облизнулся экафлип, — вперед, друзья. Дело к вечеру, а мы не обедавши! Килби с сомнением глянул на солнце, потом на сестру. Но ее вновь голодный взгляд решил все. Утром им удалось перекусить, стащив с одного открытого окна свежеприготовленный горшок каши с мясом, а из другого два приличных куска пирога. Но сейчас снова хотелось есть. Да и тот мешочек, что им удалось набить хлебом, нельзя тратить сразу. Еще неизвестно, что будет завтра. Килби решился. С этими взрослыми они могут свободно появляться на людях. Главное не попадаться элиатропам. Они прекрасно знают, как выглядит член совета двенадцати, и легко распознают в Шинономе дракона. Но по мере приближения к одиночному строению, внутренний взор перворожденных подсказывал, что рядом нет никого из их расы.