Все думы о дальних краях

Экстра «Шоюэ» 1. Струна. На памяти Лань Ванцзи, брат никогда не показывал при нём слабости. Он оставил Вэй Усяня и в одиночестве направился в ханьши. Луна проглядывала сквозь редкие облака, отчего тропинка под его ногами оставалась светлой. Уловив взглядом во тьме птицу, что возвращалась в гнездо, он почему-то вспомнил улыбающиеся тёмные глаза брата. Пальцы чуть сжались по краю рукавов. Сколько Ванцзи себя помнил, он знал - ему никогда не удастся обмануть брата. В шестилетнем возрасте, когда он сидел на коленях перед комнатой матери, мальчика посещало смутное осознание, что дверь перед ним больше не откроется никогда. Наверное, мама обернулась одной из мириадов звёзд, и теперь её не разглядеть в ночном небе среди других. Но роль сыграло природное упрямство, и мальчик не желал отпускать последнюю надежду, крепко вцепившись в неё руками. Видя, что к нему направляется дядя с лицом мрачнее тучи, он понимал, что его ждут если не строгие нравоучения о правилах ордена, то ферулы. Должно быть, он окончательно разгневал дядю непослушанием. Мальчик невольно втянул голову в плечи, но коленками будто прирос к полу - не сдвинулся с места. Но случилось то, чего он не ожидал - брат неслышно оказался перед ним, словно не видел дядю, опустился на колени и улыбнулся. Затем протянул руку и поправил воротник с вышитым узором облаков, закрывая Ванцзи от взгляда дяди. И дядя в самом деле остановился, его тень так и застыла под крышей веранды, но больше он не сделал ни шага. Ванцзи услышал свой голос, от усталости потерявший живость, которым он пробормотал «брат». - Я рядом, А-Чжань. Брат потрогал его лоб и нахмурился. - А-Чжань, пойдём со мной, хорошо? Здесь очень холодно, ты можешь заболеть. - Я жду матушку. Брат, она ещё не вернулась. Он давно заготовил эту отговорку для каждого, кто приходил его уговаривать. Для самого себя. Если повторить что-то много раз, само собой поверится. Но брат никак не отреагировал, даже не стал продолжать уговоры. Только сел рядом. Его глаза также краснели от слёз, которые уже стекли по детским щекам, но всё-таки ладони оставались тёплыми, как всегда. - Брат… ты тоже будешь ждать матушку? - Нет, я просто вижу, что А-Чжань не хочет, чтобы я уходил. Я останусь. Ванцзи едва заметно подвинулся ближе. - Но дядя… Он увидел, как изогнулись уголки глаз брата, шёпот коснулся его ушей: - Я рядом, не бойся. 2. Надежда. Лань Ванцзи остановился у входа в ханьши, взирая на тёмный двор. В окне виднелся огонёк тусклой лампы, её свет обрисовывал неясную тень молодого Главы Ордена Гусу Лань. Непоколебимую, несгибаемую. Минуло девять часов. Горные реки были холодны как сталь, но мягкий фитиль лампы плавил биение сердца. В пятнадцать лет, когда однажды Ванцзи вышел из ланьши, у него в голове так и засел тот спор Вэй Усяня с Учителем - «Почему бы не научиться использовать тёмную энергию себе во благо?» Ему слова Вэй Усяня казались возмутительными, и в то же время он никак не мог придумать исчерпывающих контраргументов, поэтому сердился похлеще дяди. В его душе будто разрастался пожар по сухим травам - Ванцзи не запомнил ни слова из того, что дядя рассказывал в оставшееся время занятий. Вся его сосредоточенность улетучилась вместе с мыслями о юном смутьяне, едва не сорвавшем урок, и теперь мысли занимала лишь летящая по ветру красная лента в волосах. Он не хотел сразу же сталкиваться с братом. Но Сичэнь, увидев его бесстрастное лицо, совсем не такое, как обычно, почему-то улыбнулся. - Ванцзи, я как раз тебя искал. - Брат. Ванцзи опустил голову и отвесил поклон, затем спросил, что брат хотел с ним обсудить. Сичэнь сделал знак рукой, приглашая его пройтись вместе, вынул из мешочка цянькунь две книги, передал их брату и начал что-то говорить, но вдруг остановился. И так пристально посмотрел на него, что Ванцзи в душе вздрогнул. - Только что я виделся с дядей. Это сборники мелодий, которые окажут немалую поддержку при очищении сердца и успокоении потоков энергии. Он велел мне передать их лично тебе… Ванцзи. - Да. Он прослушал всё, что сказал брат, поэтому тут же остановился и поднял взгляд, но следующая фраза Сичэня заставила его удивлённо отшатнуться и пожелать провалиться сквозь землю. - Ванцзи, это подождёт. Можем поговорить в другой раз. - Почему? - Молодой господин Вэй только что ушёл вон туда, - Сичэнь указал в сторону тёмного горного леса, лицо его при этом осталось будто омытым весенним ветром - безмятежным и мягким. - … - Мне показалось, ты его ищешь. Сегодня на занятиях ты хотел о чём-то его спросить? - …Нет. Испугавшись, что брат продолжит расспросы, Ванцзи поспешно развернулся, едва не покачнувшись от солнечных лучей, светящих прямо в глаза. Но Сичэнь, мягко улыбаясь, позвал вслед: - Ванцзи, не в ту сторону, вон туда. 3. Безрассудство. Когда Лань Ванцзи вошёл в ханьши, брат сидел у стола и разминал пальцами виски, неслышно вздыхая. Но стоило ему закрыть за собой дверь и обернуться, его уже приветствовала знакомая улыбка, что расцвела на утомлённом лице. Когда ему самому было чуть больше двадцати, он воспротивился всему, променял полжизни на секундное успокоение. Почти юношескую спину сверху донизу покрыли уродливые шрамы, прекрасное тело обернулось опавшим листом на ветру и больше не излучало слепящий блеск. Брат почти на коленях стоял у его ложа, поддерживал за ослабшие плечи и давал еду и питьё. Он же, пребывая в омуте боли, что способна довести человека до смерти, не имел сил даже для того, чтобы сказать «спасибо». Но когда он видел усталое лицо брата, который несколько дней, так же как и Ванцзи, не смыкал глаз, в душе поднималось внезапное чувство вины. Тогда он крепко стиснул зубы и, обливаясь холодным потом, будто только что вынырнул из воды, прерывисто заговорил с братом. Просил его не переутомляться так. Голос его звучал хрипло, но нисколько не дрожал. Брат же покачал головой в ответ и поругал Ванцзи за то, что тратит силы. Заправив за ухо намокшие от пота пряди на лбу Ванцзи, но будто вспомнил о чём-то и потянулся, чтобы убрать со спины тонкое одеяло. - Ванцзи, Ванцзи… А-Чжань, дай мне взглянуть. Ванцзи противился несколько секунд, но когда брат позвал его именем, которое он не слышал уже давно, уголки глаз обожгло слезами. Он понял, что пока лежал без сознания, брат наверняка уже много раз осматривал его раны, поэтому перестал упрямиться. Он безмолвно слушал, как дыхание брата стало тяжелее, потом он дрожащими руками закрыл глаза и даже, кажется, заплакал. Сколько бы раз он ни смотрел на эти раны, никак не мог совладать с эмоциями. - Ну зачем… ты так… Ванцзи понимал, что брат очень беспокоится за него. Но собственное упрямство придавало ему сил. Он медленно лёг и с трудом проговорил, шевеля бескровными губами, что не стоит больше его уговаривать одуматься. Он так решил сам. - Я знаю. Брат тихо усмехнулся. Он ничего не мог с этим поделать. - Как я могу не знать… Тогда в бреду Лань Ванцзи привиделись две звезды, которые озаряли друг друга ярким светом. И отбрасывали одинаковые тени. 4. Новая луна. - Ванцзи, ты что-то хотел? Лань Ванцзи часто приходил к нему и садился напротив, но при этом редко что-то говорил. Он лишь смотрел на горы свитков на столе, среди которых были нотные записи «Песни чистого сердца» и «Смятения», а также письма, отмеченные печатью Цзинь Гуанъяо. Всё это смешалось в жизни брата в круговорот, на конце которого была чья-то жизнь. Он не умел говорить с братом по душам. Желая сделать для него то же, что и брат сделал для него когда-то, Ванцзи лишь неподвижно сидел напротив и рассказывал об увиденном и услышанном за последние дни. - Молодой господин Вэй привык к жизни в Облачных Глубинах? - …Пока нет. Брат с улыбкой покачал головой. - С характером молодого господина Вэя… для него это тяжкое испытание. Он на самом деле очень любит тебя. Лань Ванцзи не ответил. Но его взгляд немного потеплел. Затем он вспомнил веление дяди и сказал: - Брат, дядя просил передать… Наши встречи столь редки, что завтра он решил устроить семейное пиршество. Орден Гусу Лань славился строгими правилами, особенно здесь ценились родственные связи и иерархия. Лань Сичэнь помолчал, затем коротко ответил, что всё понял и завтра появится на пиршестве в качестве Главы Ордена. Ванцзи беспокоился, что брата не получится убедить выйти из уединения из-за случившегося с Цзинь Гуанъяо. В памяти возникло взбешённое лицо дяди, которое затронуло струну страха в его душе - он боялся, что брат повторит его путь, и ханьши по-настоящему превратится в холодную комнату. Теперь, когда брат пообещал присутствовать на пиршестве, Лань Ванцзи вздохнул с облегчением. Но в то же время в его душе зародилось беспокойство, которое стало сильнее, когда брат протянул руку и обрезал фитиль свечи. Лань Сичэнь обсудил с ним организацию пиршества, затем поднялся и взял с полок записи о ночной охоте. Лань Ванцзи заметил, что он чуть пошатывается и опирается рукой на полку. Да и в общем его фигура выглядела худой и слабой. Он не знал, что сказать. Его губы шевельнулись, но в итоге с них слетело лишь бесцветное: - Брат. Лань Сичэнь вернулся со стопкой записей, похлопал Лань Ванцзи по плечу и вновь сел напротив. Уголки его глаз загибались вверх, но в уголках губ всё же отражались страдания души. - Ванцзи. Наверное, это моя вина. Это было утверждение. Но Лань Ванцзи без раздумий возразил: - Брат, ты не виноват. - Твои слова ничего не значат, Ванцзи, - вдруг улыбнулся брат. - И мои тоже. И всё же его улыбка так и сквозила утомлением. Лань Ванцзи с первого взгляда увидел, какие слова он хочет слышать. …Кому я ещё могу доверять? Ванцзи знал, конечно, знал, что за спиной брата теперь стоит точно такая же тень, как и у него в прошлом. И Шоюэ, погружённый в ночную тьму, больше никогда не засияет светом. Но брат не задал того вопроса. Брат никогда не показывал при нём слабости. Поэтому Ванцзи ничего не мог ответить. Не мог даже сказать, повторяя слова брата - дай мне взглянуть. …Брат, дай мне взглянуть на твои раны. Его раны не кровоточили, они вообще не имели формы. Он хотел бы спросить - брат, зачем ты так? Зачем доводить себя до такого состояния? Всю оставшуюся жизнь пожинать плоды обмана и легковерия. Но ответ лежал перед глазами. Он знал. Как он мог не знать?.. *Конец*