Инглвуд. Монастырь Короля Эдуарда.
Наши дни.
Длинноногая девчонка вышла из автобуса и посмотрела на серое, невзрачное строение в готическом стиле, её рыжеватые волосы отсвечивали в лучах утреннего солнца кроваво-красным оттенком. Ни пение птиц, ни тёплый ветерок, трепавший подол её тонкой юбки — ничто не радовало красотку, на юном лице нет эмоций, а изумрудный взгляд потускнел. Тяжело вздохнув, она проследовала к монастырю, точнее, как любили его называть обитатели «приют заблудших душ», но как не называй его, хоть монастырь имени святого короля Эдуарда, хоть приют заблудших душ, рехаб он и есть рехаб, и тому подтверждением служила колючая проволока на довольно-таки высоком заборе, а решётки на окнах вызывали в душе прохожих оторопь. Вот только юной Аризоне Бойл не привыкать к таким заведениям. Спасибо отцу Августину, он помог девушке пристроить мать в реабилитационный центр. Мать Аризоны — наркоманка со стажем, и всё благодаря Йену Таскеру, это он подсадил Калисту на иглу! Припомнив отчима недобрым словом, в изумрудных глазах заплясал безумный огонь ненависти. Барышня бесшумно двигалась по аккуратной тропинке, посыпанной скрипучим гравием. Невзначай бросила взгляд на двух мужчин, которые, облокотившись на грязные лопаты, о чём-то говорили с монашкой у двери. Это удивило рыжую, ведь монастырь женский. Молоденькая девушка дружелюбно улыбалась мужчинам, но, заприметив зеленоглазую, та замерла в испуге, на её лице заалел лёгкий румянец. Послушница смущённо опустила свой кроткий взгляд и принялась поторапливать рабочих, те, взяв шанцевый инструмент в руки, отправились в дальний конец сада, где серели покосившиеся надгробия. Они остановились у свежевырытой могилы и продолжили свою рутинную работу. Поднявшись на высокое крыльцо, запыхавшаяся Аризона затараторила: — Здравствуйте, сестра Гильда, — молодка, замирая у массивной дубовой двери, мило улыбнулась послушнице. — Ну сколько уже можно, Аризона, — сокрушалась девушка, — моё имя Тильда, пойдёмте, матушка Гертруда вас заждалась, — обмакнув кончики пальцев в чашу со святой водой, наложила крестное знамение и переступила порог. Бойл, переминаясь с ноги на ногу, чувствовала себя неловко. Она никогда не посещала храм и не знала, как правильно себя вести в данной ситуации. «Да в семье драгдиллера и наркоманки только и делают, что ходят на каждую воскресную службу», — съязвило подсознание малышки. После яркого солнечного света глаза стали привыкать к полумраку огромных коридоров, которыми шли девушки. Гулкое эхо шагов отдавалось в её висках и замирало глубоко в груди. Раздался душераздирающий вопль, по спине подростка побежали мурашки, поплотнее закутавшись в джинсовую курточку, та засеменила за Тильдой Янссен, которая в хитросплетении коридоров чувствовала себя, словно рыба в воде. Благоговейное молчание нарушила длинноногая: — Сестра Тильда, вы не знаете, зачем я понадобилась матушке Гертруде? — во взгляде помощницы аббатисы появился испуг, и белёсые глазки на выкате забегали туда-сюда и стыдливо опустились. — Сейчас всё узнаете, мэм, — открывая дверь в келью и приглашая рыжую пройти во внутрь помещения. В маленькую комнатушку сквозь решётчатое окно проникали солнечные лучики и расстилались глубокими тенями на каменном полу. У изголовья грубо вытесанной кровати сидела крупная женщина в возрасте. Закрыв глаза и перебирая чётки, что-то бормотала себе под нос, кажется, она не замечала гостей. Монахиня продолжала читать свою молитву, едва шевеля тонкой ниточкой, напоминавшей рот. Внезапно с её губ сорвалось звонкое аминь. Настоятельница своим бесстрастным взглядом посмотрела на вошедших и указала подростку на колченогий стул. — Присаживайся, Аризона, — гортанным голосом промолвила матушка. Ничего не понимающая девчонка сиротливо присела на краешек стула и покосилась на аккуратно убранную койку. — А… а где мама? — испуганно посмотрела на скандинавку, — что происходит?! Гертруда Густафссон — строгая женщина с нордическим характером, но даже её сердце не выдержало этого испытывающего взгляда сиротки. Священнослужительница тяжело вздохнула, приобняла девочку и со смирением в голосе проронила: — Крепись, моя милая, Господь призвал свою заблудшую овечку, — с благоговением посмотрела на распятие и перекрестилась. Бойл отчаянно завертела рыжей гривой. В изумрудно-зелёных глазах появились слёзы, пухленькие губки надулись и задрожали, а на щечках, покрытых россыпью веснушек, проступили пунцовые пятна. НЕТ! НЕТ! Это неправда! Обман!, — кричало в сокрушении сознание. Длинноногая задыхалась и всхлипывала, размазывая слёзы по высоким скулам. Молодая послушница подошла к столику, взяла хрустальный графин и налила в стакан воды. Девушка поднесла его к губам подростка. Зубы выбивали безумную дрожь на ободке сосуда. Бойл отпила глоток воды и немного поуспокоившись, с отчаянием набросилась на матушку и принялась её расспрашивать: — Я хочу знать, как всё произошло, — протараторила дрожащим голоском девчушка. Тильда взглянула на преподобную Гертруду и, увидев в её глубоко посаженных глазах одобрение, принялась рассказывать о случившемся. — Аризона, это я обнаружила твою маму, — виноватым голоском сообщила помощница. Калли пребывала в монастыре почти целый месяц, первую неделю молодая женщина проявляла буйный нрав, и послушницам было сложновато справиться с ней. Её постоянно держали в изоляции и под круглосуточным присмотром, а когда у старшей Бойл прошёл абстинентный синдром и она проявила интерес к окружающим, её стали выпускать к другим пациенткам. Калиста стала вести себя более сдержанно и даже иногда дружелюбно улыбалась людям. В монастыре очень маленький штат сотрудников, так как центр для реабилитации невыгодное коммерческое дело, и он существовал лишь на добровольные пожертвования прихожан местной церкви и средства благодарных родственников пациентов. Видя, что женщина пошла на поправку, монахини стали меньше уделять ей внимания, ведь были и другие больные, нуждающиеся в их круглосуточной помощи, а рук как всегда не хватало. Никто не ожидал от тихой и спокойной пациентки такого. Однажды Каллиста прогуливалась в саду, в домике садовника она раздобыла обломок строительного ножа. Аризона похолодела, она догадалась, что произошло дальше, они уже проходили через это. — Понимаешь, это произошло ночью, если бы мы догадывались о её намерениях, — с тоской в голосе произнесла настоятельница, — штатного психолога у нас нет, ну ты понимаешь, финансирование, — поделилась наболевшим женщина, достала какие-то бумажки из папки, которую рыжая сразу же и не заприметила. — Я хочу её увидеть, — спокойным голосом попросила подросток. — Да-да, конечно, милая, — та протянула документы девушке, — надо подписать бумаги, я понимаю тебе тяжело, но надо решать вопросы с похоронами, я знаю, что для вас с отчимом это непосильная ноша, монастырь возьмет все расходы на себя, и мисс Бойл похоронят на местном кладбище, но ты должна подтвердить своё согласие, как её законный представитель, — строго, официально и лаконично проинформировала ясноокая. Девчушка вспомнила рабочих и серые повалившиеся надгробия в углу сада. Свежевырытая могила предназначалась её матери, в памяти всплыли образы лопат, покрытых комьями чёрной земли, эта влажная почва окутает надломленное тело её матери. Девчушка поёжилась и, отгоняя мрачные мысли дрожащей рукой, поставила размашистый росчерк на документах. Священнослужительницы, в сопровождении зеленоглазой, пошли анфиладой длинных коридоров и остановились у лестницы, ведущей в подвал. Молча спустились вниз. — Аризона, ты точно этого хочешь? — предупреждающим взглядом покосилась на девушку. — Да, матушка Гертруда, я к этому готова, — выдохнув, молодая переступила порог подвального помещения. На столе, покрытом пожелтевшей простыней, лежало тело молодой женщины, казалось, она только что уснула, на её бледном лице застыла полуулыбка, но, если повнимательней присмотреться, то можно заметить, что тлен уже коснулся измождённого тела. Под глазами пролегли чёрные тени, и глазницы впали, а посиневший рот искривился и то, что вначале выглядело полуулыбкой, оказалось предсмертной агонией. На некогда румяных щёчках проступили трупные пятна, черты лица заострились. В усопшей едва можно узнать красавицу, покорившую не одну сотню мужских сердец. Аризона не замечала всего этого. Ребёнок подскочил к столу и, заливаясь горячими слезами, стал целовать забинтованные запястья, на которых сквозь материю проступали засохшие пятна крови. — Мамуля, почему ты сдалась? — с укоризной в голосе и с заботой во взгляде, поглаживала тусклые пшеничные локоны, — ты же обещала, что не оставишь меня одну, — потоки слёз катились по исхудавшим рукам, покрытым шрамами от прошлых инъекций. А ответом служила гнетущая тишина. Тильда зарыдала и принялась высмаркиваться в подол длинной мантии. Преподобная Гертруда, как всегда, была непреклонна, на её лице не дрогнул ни единый мускул, ведь и она, и эти стены повидали многое за полувековое существование рехаба. — Ну всё, хватит напрасно слёзы лить, пошли, Аризона, — потянула длинноногую из морга, послушница засеменила вслед за ними.Трасса№ 10.
Коттвуд.
Джип чероки мчит на огромной скорости вперёд, приятный голос, льющийся из динамика, сообщает: — Вы проехали Коттвуд, следующий пункт назначения — Блэк Рок Каньон, приятного пути, сэр, — навигатор пискнул и замолк, на весь салон вновь загремела музыка. Водитель гнал всё дальше и дальше, направляясь к своей заветной цели…Окраина Инглвуд.
Трейлерный городок.
Аризона взглянула на своё отражение в зеркале: некогда яркие зеленые глаза выглядели блёклыми и выцветшими, лицо припухло, а аккуратный носик, покрытый россыпью веснушек, покраснел. Слёз больше нет, осталась пустота и неизбежность. Девушка открыла кран и собралась умыться, послышалось недовольное урчание. Тоненькая струйка воды полилась на руки малышки, но это продолжалось недолго, напоследок кран пару раз чихнул капельками несвежей воды и гордо затих. Бойл нахмурила лобик. Ну вот ещё! Заплаканная лезет в бачок с водой и видит, что там виднеется какой-то посторонний предмет, выуживает на белый свет свёрток перемотанный несколькими слоями полиэтилена. Рыжая разорвала упаковку, в раковину посыпалась горсть голубоватых пилюль. Оторопелая девушка посмотрела на ладошку, в которой осталась лежать виновница всех их несчастий. На продолговатой таблетке написано tripdrop. Вернулся гнев, и она с остервенением принялась смывать наркотики в раковину. Раздался стук, требовательный и гнусавый голосок заворчал: — Выходи! — злобно дёргая за ручку. — Ты не одна здесь живешь, — зарычал отчим. Аризона покинула уборную и вышла в узенький коридор, где на неё похабным взглядом посматривал мужчина неопрятного вида. Оттолкнув девицу в сторону, Йен с разбега влетел в туалет и, с отчаянием в испуганном взгляде, глядел, как таблетки растворяются в мойке. Леденящий ужас охватил барыгу, и он замер в ступоре. Зеленоглазая схватила рюкзак и молча направилась к выходу из трейлера. На пороге стоял Пабло Ортега в окружении своих шестёрок. Латинос со сладострастием взглянул на красавицу и, ехидно улыбнувшись, сплюнул ей под ноги. В пороге появился обескураженный Таскер и, взглянув на босса, заверещал: — Держите эту сучку, она слила всю партию в канализацию, — с пеной у рта разорялся драгдиллер. Молодчики латиноса схватили подростка за шиворот курточки, та, извиваясь, точно угорь, выбралась из джинсовки, которая вместе с рюкзаком осталась в руках шестёрки. С ноги врезала по коленке второму помощнику и молниеносно брызнула из перцового баллончика, который успела достать из кармана курточки, в лицо Пабло. Побежала к обочине, где её ждал высокий парень на байке. Ортега растирал слезящиеся глаза, один из его помощников качался по лужайке, а второй парнишка с недоумением поглядывал на рюкзак в своих руках. Йен Таскер побежал вслед за урчащим байком, выкрикивая проклятия: — Маленькая шлюшка, ты меня уничтожила, — резко остановился посреди дороги и, размазывая слёзы, упал на колени. Аризона, не оборачиваясь, показала отчиму средний палец. — Это тебе за мать! — ветер едва доносил обрывки фраз, молодые скрылись из вида… На дрожащие плечи барыги опустилась смуглая рука. — За товар будешь отвечать перед Профессором, — главарь подал знак шестёркам. Молодчики схватили мужчину и потянули к фургону у обочины. Таскер с отчаянием вырывался и истерически кричал. — Нет, нет, Пабло, не надо, — царапаясь и пытаясь сбежать, причитал наркоторговец. Йен Таскер уже наслышан о чокнутом профессоре, который живёт в пустыне в старом военном бункере. Ходили слухи, что он действительно бывший профессор и что его лишили лицензии. Врач связался с бандитами и предложил им свои услуги, а взамен попросил себе лабораторию вместе с прозекторской! Ладно, лаборатория нужна для приготовления колёс, но зачем ему понадобилась прозекторская? Это не укладывалось в голове драгдиллеров, среди которых и ходили эти байки, а возможно и не байки. Когда кто-то из курьеров косячил, его отвозили в бункер… и всё… Все боялись этого загадочного доктора-психопата, и вот пришёл и его черёд отправиться в бункер. Таскер обречённо посмотрел на дверь фургона, которая захлопнулась перед его обезумевшим взглядом…Окраина Инглвуд
Южная трасса.
На обочине остановился байк, и подростки спустились на землю. — Ты точно всё решила для себя, уезжаешь? — голубоглазый блондин с нежностью посмотрел на подружку. — Да, Брайс, больше меня здесь ничто не удерживает, — рыжая с печалью взглянула на развилку дороги, где у кафешки остановилась фура. — А как же я, Аризона? — сорвалось с губ подростка, — ведь я тебя люблю и не дам в обиду этим отморозкам! — сокрушался долговязый. — Брайс Салливан, ты слишком хороший мальчик и должен подальше держаться от таких, как я, — поцеловала бойфренда в лоб, — прости, я приношу людям только неприятности, — рыжая виновато опустила взгляд. — В дороге очень опасно, особенно такой красивой девушке, как ты, на, возьми, — парень протянул нож-бабочку, — пусть он защитит тебя. Бойл взяла нож и запихнула его в высокий сапог. Мило улыбнулась мальчишке, крепко его обняла и зашептала на ухо блондину: — Спасибо за заботу, Брайс, — спохватилась и побежала к придорожному кафе…Трасса№ 10.
«Правду говорил этот байкер, пустыня не любит слабаков», — обливаясь потом, размышлял кареглазый. Музыкант посмотрел на жёлтую разметку дороги. В глазах двоилось, спина от сидения в одном положении затерпла, во рту пересохло. Артист потянулся к бутылке, та оказалась пуста, со злостью зашвырнул её на пассажирские кресла. Вновь уставился вперёд. Неожиданно замечает на разметке расплывчатую приближающуюся точку. Певец ощутил знакомый, обволакивающий с ног до головы, аромат. Запах ванили и чего-то ещё, такого манящего и завораживающего, просачивался в душу. Джозеф закачал головой, чтобы отогнать это дурманящее наваждение. Его чувства обострились, и внезапно он отчётливо расслышал голос друга: — Тай, братишка, выбирай, это твоя точка невозврата! — такой знакомый и родной голос разбередил душу молодого. Сжав баранку до упора, да так, что костяшки побелели, он сбавил скорость и медленно поехал навстречу незнакомому. Солнце стояло в зените и безжалостно обжигало безлюдные пустоши, раскинувшиеся до горизонта. Вокруг ни единой души, гнетущая тишина напрягала и будоражила одновременно. Точка на разметке стала приобретать ясные очертания. Первое, что он рассмотрел, это ноги. Длинные ноги спокойно вышагивали по дороге. Налетевший знойный ветерок сорвал соломенную шляпку с головы незнакомки, и копна огненно-рыжих волос заструилась по округлым плечикам. Обладательница яркой шевелюры наклонилась поднять свой головной убор и, резко развернувшись, уставилась на водителя. Тайлер мгновенно ударил по тормозам. Ядовито-зелёные глаза загипнотизировали, в его душе поднималась таинственная волна и накрывала с головой. Сглотнув подступивший к горлу ком, он открыл дверцу и, не переставая изучать девушку, обронил: — Садись, я тебя подвезу, — замечает, что светло-фарфоровая кожа зеленоглазой покраснела, и появились жуткие пятна, — нельзя долго находиться под солнцем, ещё получишь солнечный удар, — участливо показывает на кресло. — Спасибо, сержант, — красотка изучающе поглядывает на камуфлированную куртку и видит во взгляде водителя растерянность, — мистер Миллиган, что-то не так? — вопросительно взглянув на парня, забирается в салон. В голове исполнителя полный сумбур, пытается сосредоточиться на словах рыжей. В салоне повисла какая-то напряжённая атмосфера, воздух накалился до предела. Собравшись с мыслями, шатен провёл рукой по лацкану форменной куртки и, лучезарно улыбнувшись, ответил: — О, нет-нет, я не сержант Миллиган, зови меня просто Тайлер, — искоса взглянул на попутчицу, — а откуда такие познания в воинских званиях? — поинтересовался артист заводя мотор. — Моё имя Аризона, — представилась девчушка, протягивая руку, — всё до банальности просто, Тайлер, — попутчица дружелюбно улыбнулась и принялась разъяснять, — мой отец был военным, поэтому я разбираюсь в званиях, — в зеленоватых глазах появилась дымка печали. — А почему был, — с заинтересованностью спросил Джозеф, продолжая ехать вперёд — он что умер? Прости-прости, — спохватившись завертел головой. — Всё нормально, не извиняйся, я просто неправильно объяснила, — та поглядывает на шатена из-под полуопущенных ресниц, — мои родители разошлись, когда я была совсем маленькой, я уже плохо помню лицо отца, — предаваясь светлым воспоминаниям, — только помню его татуировку на правой руке, его прозвище из военной академии — Бифф и огненно-рыжие волосы с изумрудными глазами. Мама всегда говорила, что я очень похожа на отца, когда он перестал приходить домой, я у неё спросила: «где папа?» и ответом служило: «его больше нет», тогда я была совсем маленькой, чтобы что-то понимать, но став чуть старше, из разговоров поняла, что отец бросил мать, а затем появился Йен, — в голосе промелькнули нотки отвращения, а в ярких глазах заплясали чёртики. — Кто такой Йен? — музыкант не переставал расспрашивать спутницу. — Йен Таскер — это мой отчим, он нехороший человек, — лицо малышки побагровело, губки надулись и по-предательски задрожали, — из-за него моя мать погибла, — Бойл зарыдала, слёзы ручьём хлынули из глаз, заливая щечки, покрытые веснушками, хрупкие плечики содрогались от всхлипываний. Джозеф остановил авто и обнял Аризону, та зарылась ему в плечо, продолжая судорожно всхлипывать. Приятное чувство волной прокатилось по телу исполнителя, и сладкая пульсирующая боль появилась внизу живота. Парень попытался отогнать накатившее наваждение, но, увы, у него не получилось. Он чувствовал, как его естество напряглось и распаляло его плоть до предела. — Прости, я не хотел, — поглаживая копну рыжих волос, извинялся молодой, — это очень печально, — зашептал на ушко длинноногой, его окутало приятной волной, и явственный аромат ванили впился в тонкое обоняние. — Ты ни в чём не виноват, — девушка отстранилась от музыканта и принялась открывать бардачок, — оу, я не хотела, я… я просто… просто искала носовой платок, — запинаясь, смущённая Аризона нервно пытается запихнуть назад выпавшие женские трусики. — Это не моя машина, — оправдывался артист и, заливаясь краской, задёргавшись на месте, с вожделением во взгляде, посмотрел на подростка, но всё равно его речь выглядела неубедительной. — Можно попить, пожалуйста, — сменив тему, попросила заплаканная девушка. — Сейчас-сейчас, — засуетился кареглазый, выбираясь из салона, отправился к багажнику. Бойл также вышла из внедорожника и последовала за парнем. Музыкант открыл заднюю дверцу. Рыжая резко потянулась к рюкзаку, но молодой человек внезапно схватил её за запястье и потянул на себя. Продолжая смотреть на попутчицу немигающим взглядом, в котором застыла какая-то дикая жестокость, потянулся к воде и протянул зеленоглазой бутылку. Девушка взяла воду и принялась открывать крышку, под этим цепким взглядом она разволновалась и немного переусердствовала, содержимое пролилось на топик. Шатен хищным взглядом пожирал попутчицу и с наслаждением поглядывал на брызги воды, искусительно поблёскивающие в лучах южного солнца, те медленно ускользали в соблазнительную ложбинку. Очертания высокой девичьей груди отчётливо проступили из-под промокшего топа. Сглотнув комок, застрявший в горле, кареглазый принялся с вожделением слизывать капельки воды с молочно-фарфоровой кожи, с предупредительностью покусывая девичью шейку. Завороженная малышка напряглась и задрожала, отстранилась и ошарашенно взглянула на Тайлера, его взгляд засветился кроваво-красным светом. Ледяной холод обжёг её, и стайка мурашек побежала по спине. Казалось, маленькие электрические разряды проходят через всю её плоть, соски затвердели и повыпячивались сквозь промокшую ткань. Это распаляло молодого. Он нахраписто схватил ошарашенную барышню за талию и, жадно впившись в полноватые губы, властно поцеловал её, точно, она его собственность. Никакой отрицательной реакции в свой адрес Тайлер не получил, лишь в изумрудных глазах загорелся животный инстинкт первобытной страсти. Приятная пульсирующая боль разлилась внизу живота и, нарастая, разжигала влечение молодого человека всё сильнее и сильнее. Все прелюдии отошли на второй план, все табу отброшены в сторону. Дамбу под названием Тайлер Роберт Джозеф прорвало. Необузданные эмоции накатили разрушительной волной, сметая все предрассудки, внушаемые строгими родителями. Нахлынуло чувство запретного вожделения, больше никаких моральных преград не осталось на его пути, больше никаких угрызений совести, только позыв разгорячённой плоти. Окружающая атмосфера накалилась до предела, тонкая нить безумного желания связала молодых в этой безлюдной пустыне. По венам побежало пульсирующее сладострастие и, растворяя их друг в дружке, окутывало таинственным флёром возбуждения. В зелёных глазах отразились искорки согласия, а с пухленьких губ сорвался едва уловимый чувственный стон прямо в рот шатена. Горячее дыхание девушки просачивалось в молодого, тот продолжал покусывать нижнюю губу подружки с остервенением оттягивая её. Кареглазый ощутил себя хозяином ситуации. Он требовательно провёл рукой по тонкой атласной шее, покрытой цепочкой недавних укусов и вновь слизал капельки воды, что так соблазнительно прятались в ложбинке декольте. Девчонка содрогнулась, подаваясь всем телом вперёд, навстречу этим требовательным рукам. Артист медленно провёл большим пальцем по точёным плечикам и резко рванул за лямку топа, та с треском разорвалась, высвобождая упругую грудь. Опустил пятерню на сосок и с нагловатой заботливостью принялся его сминать подушечками пальцев, пока он не затвердел. Её сердце сладко затрепетало, покоряясь этому дерзкому варвару. Джозеф провёл рукой от лопаток до копчика, не особо церемонясь, шлёпнул по упругой попке и, запустив руку под нижнее бельё, разорвал трусики, те полетели на раскалённый песок. Цинично схватил за рыжие кудри и развернул к себе спиной. Властный, грубый и напористый, он с дотошностью исследовал её фарфоровую кожу, что с таким опьянением будоражила его естество. В глазах исполнителя заплясали чёртики, она была послушной игрушкой в его дерзких руках, это только сильнее его заводило. Басовитым, охрипшим голосом промолвил: — Нагнись, — бесцеремонно вцепившись в огненно-рыжую копну, подтолкнул барышню в багажный отдел салона. Аризона не жаловалась и молча выполняла все указания. Покорно наклонилась и, облокотившись о задние сидения, грациозно выгнулась подобно кошке. Вся эта пикантная ситуация заводила Бойл не меньше, чем музыканта. — Ну и что ты собираешься делать? — с лукавством во взгляде оглянулась на шатена, в её расширенных зрачках заплясали безумные искорки. — Получать своё… — парень осёкся и зарычал каким-то загробным голосом, — удовольствие, — на лице отразился хищный оскал, а глаза застлала кроваво-красная пелена. Одной рукой с трепетом провёл по выпирающему позвоночнику, другой с нетерпением расстегнул молнию на камуфлированных штанах. Уловил кончиками пальцев, как напряглась попутчица. Успокаивающе-гипнотизирующим голосом прошептал: — Будь хорошей девочкой, расслабься. Девушка непринуждённо улыбнулась и, закусив опухшую нижнюю губку, отзывчиво подалась вперёд. Исполнитель вновь в азарте шлёпнул её по пятой точке, казалось это только сильней раззадоривало девицу. Выгнувшись и раздвинув ноги пошире, она исходила шелковистой негой ожидания, предвкушая следующие действия своего спутника. Молодой человек нахраписто провёл кончиками пальцев по набухшим губам и ощутил лёгкую пульсацию, исходящую от её вульвы. Рыжая подалась навстречу его требовательным рукам и задрожала всем телом. Шатен вставил два пальца в разгорячённое лоно и обходительно задвигал ими, периодически нежно поглаживая внутренние стенки влагалища, чувствуя, что пальцы стали влажными и девушка готова его принять. Прерывисто задышал и нагловато обронил: — Ну и как? — Грубыми толчками вошёл в красотку и, пристроившись поплотнее, бурно задвигался в такт её постанываниям. — Ауч, ОЙ-АЙ-ОЙ-АЙ, — сопела та, — ах, только не останавливайся, прошу тебя, — взмолилась длинноногая, плотнее прижимаясь к музыканту, а когда тот слишком глубоко входил в неё и совершал интенсивные толчки, в исступлении закатывала изумрудные глазки… Распалённые тела продолжали свою необузданную оргию, иногда замедляющуюся и вновь нарастающую в безумном темпе… Предчувствуя финал, Тай поспешно вышел. Облокотился о крышу внедорожника и, восстанавливая дыхание, бросал изучающий взгляд из-под полуопущенных ресниц на рыжую. Милашка развернулась на дрожащих ножках и, упав на колени, вожделенно поглядывала снизу вверх в затуманенные глаза. Рыжие волосы слиплись на висках, капельки пота соблазнительно поблёскивали на фарфоровой коже в лучах южного солнца. Она, прерывисто дыша, коварно посмотрела на пацанёнка, кончиком языка провела по потрескавшимся губам и, довольно улыбаясь, обнажила белоснежный оскал. Сладкие конвульсии волной прошлись по его телу. Певец на мгновение замер, затрепетал и, запрокидывая голову вверх, кончил ей прямо на лицо. Она стояла перед ним такая возбуждённая до исступления, горящая похотью, вся мокрая с его спермой на лице. Твою мать! Как она прекрасна! — звучит в его голове. Это зрелище под названием «Покорённая Аризона» раззадоривало кареглазого, будоража его низменные инстинкты. Влечение нарастало с новой волной. — Оближи, — приподнимая одну бровь, чуждым голосом просит исполнитель. Бойл быстро и беспрекословно собрала сперму тонкими пальчиками с пунцовых щёк. Отзывчиво глядя на Джозефа взглядом, полным безбашенной поволоки, мило улыбнулась и стремительно со страстью облизала каждую подушечку. С неистовством закатив искрящиеся глазки, она с наслаждением посасывала каждый палец, затем плавно перешла на его член, продолжая своими шустренькими ручонками поглаживать ему мошонку. Артист запрокинул рыжую прядь волос и со сладострастием во взгляде поглядывал на подружку, которая с таким удовольствием своими пухленькими губками обхватила головку пениса, и проказливо поглаживая её своим влажным язычком, то наращивала темп, то замедлялась, успевая при этом тихо постанывать и ритмично сжимать и разжимать эрегированный ствол. Джозеф просто таял от такого наслаждения. Предвкушая финал, девица почувствовала, как он раскрылся и судорожно затрепетал, она ехидненько улыбнулась, отстранилась и злобно прошипела: — Ну и как? — смачно шлёпнула по заднице кареглазого. Тот, прикусив нижнюю губу, громко застонал, содрогаясь в волшебной волне оргазма, и в миг обмяк. Мокрый и обессиленный повалился в салон, благо позади кресел места хватало. Зеленоглазая облизала искусанные губки, поправила растрепавшиеся волосы и сердито поглядела на обнажённую грудь. Нахмурив лобик, стянула камуфлированную куртку с шатена, тот так и лежал в багажнике, пребывая в полной прострации. Натянув куртку на плечи, Бойл села за руль и помчала вперёд по трассе.