Враг Хюррем номер один

18 мая 1521 года. Настал день разлуки. Семья османов собралась в главных покоях, чтобы попрощаться со своим господином. За моё идеальное поведение, Валиде Султан и мне разрешила присутствовать, Хюррем за это на меня очень рассердилась, ведь ей в этот день запретили даже выходить из комнаты. Сулейман поцеловал руку матери, попрощался с сестрой Хатидже, потрогал животик Махидевран и дал ей свою руку для поцелуя, женщина была очень опечалена разлукой и не только она… Затем султан взял на руки своего единственного сына. — Папа, и я пойду на войну против неверных! Я порублю их мечом, и поднесу тебе их отрубленные головы! — улыбнувшись, сказал маленький шехзаде Мустафа. Какой добрый мальчик… — Обязательно, Мустафа. Мы с тобой выиграем много славных войн… Затем он попрощался с Гюльфем-хатун и очередь дошла до меня. — Михримах-хатун. Оставляю на тебя заботу о Хюррем-хатун, — прошептал он мне на ухо. — Я выполню вашу волю, повелитель. Только вернитесь домой живым и невредимым. Я буду молиться за вас. — Ты же не исповедуешь никакую религию, Михримах-хатун. Кому ты будешь молиться обо мне? — Мне не нужна религия, мой повелитель, чтобы молиться о вашем благополучии, создатель защитит вас от врагов, я уверена в этом. — Хорошо, — он дал мне на прощание поцеловать руку и резко направился к выходу. — Молитесь за меня! Сулейман любит и ценит свою мать, но если речь идёт о доверии… Сейчас султан предпочёл оставить на меня заботу о своевольной наложнице Хюррем. Мы уже говорили с ним на эту тему, Александра как дитя малое, словно Мустафа, не понимает всех нюансов жизни в гареме. Задирает, ругается, спорит со всеми подряд. Сейчас, когда повелитель ушёл в поход, девушка беззащитна. Ради Сулеймана, я готова приглядывать за Шурой, без какой-либо ревности и посторонней мысли. Только потому, что она ему дорога, и не важно, в каком качестве. Я знаю, как мой мужчина относится ко мне, какое место я занимаю в его сердце. Это моё личное дело — что я к нему чувствую. Влюбиться в человека, который не может полностью и целиком посвятить себя твоим личным интересам — наивно и глупо? Но, что такое любовь? Разве это не самопожертвование ради своего любимого? Любовь моя — добровольное рабство… Рядом с Сулейманом я чувствую себя защищённой. Он правитель огромной страны, быть его женщиной ещё и выгодно. На дворе начало шестнадцатого века. Мусульманская страна со своими законами и традициями. Как только я подумаю о том, что мне придётся покинуть это место и уехать — у меня начинают трястись колени. Я дитя двадцать первого века, вскормленная на демократии, свободе слова, свободе вероисповедания, равноправии женщин и мужчин. Поэтому, я держусь за Сулеймана и его дворец мёртвой хваткой. Если меня вынесут из дворца, то только вперёд ногами! Жизнь за стенами Топкапы меня пугает, здесь я любима и ни в чём не испытываю недостатка, султан меня любит и заботится о моём благополучии. Что я могу сделать для него в обмен на всё это? Присмотр за Александрой — самое малое, чем я могу отплатить своему благодетелю. Гарем повелителя лично для меня — самое безопасное место в этой вселенной. Здесь лучшая еда, лучшие врачи, лучшие условия для жизни этого времени. Сулейман уехал, мои мысли наполнились тоской. Будущего без него в этой жизни у меня нет. Либо я с ним, либо я мертва. Если что-нибудь случится в этом походе, а Сулейман не вернётся, я наложу на себя руки. У меня не хватит смелости смотреть в лицо средневековой реальности. Кругом рабство, я бесправное существо без поддержки султана, обо мне забудут, и жизнь превратится в ад. Я не могу позволить себе — стать чужой собственностью, стать чьей-то женой, и рожать без конца детей, гробя своё здоровье, не имея при всём этом возможности высказывать своё мнение. Лучше быть наложницей во дворце, чем свободной крестьянкой. Мы с Хюррем это поняли раньше остальных. Нам повезло, что Сулейман оказался справедливым правителем и любящим мужчиной. Любовь и комфортная жизнь — предел мечтаний многих женщин этого мира. Сейчас, я могу только исполнять его волю. Заботиться о Хюррем и молиться о его скорейшем возвращении…