Враг Хюррем номер один

Я шла одна по коридору холодного дворца Топкапы. Все были на празднике и не видели моего подавленного состояния. Я сдерживала себя, не хотела, чтобы рабыни увидели мои слёзы, ведь они сейчас так не уместны. «Сулейман» вернулся из похода и я должна радоваться, но я плачу, словно лишилась самого дорогого… Свет факелов освещал небольшой коридор и давал минимум света и тепла. Я прислонилась к стене и сползла по ней же на пол. Я не могла дышать от боли, словно из моей груди одним ударом вырвали сердце. — О, Аллах! Михримах-хатун! Что с тобой? — Сюмбюль-ага появился из ниоткуда спустя неопределённое количество времени и начал причитать, увидев меня в таком состоянии. — Михримах! — Айше испугавшись осмотрела меня, но не найдя признаков физических повреждений немного успокоилась. — Почему ты сидишь на полу? Вставай скорее, хатун! — евнух попытался меня поднять, но я посмотрела на него своими глазами, полными слёз, и Сюмбюль отшатнулся, словно прочувствовал всю мою боль. — Всевышний, сохрани нас! Айше! Немедленно помоги мне отвести госпожу в её покои! — Да, ага. Они подняли меня с пола, и мы направились в мои комнаты. Зайдя внутрь, я рухнула на пол и зажала рот руками. Мне хотелось выть и кричать, чтобы эта боль вышла из моего тела, чтобы она оставила мою душу, но дети спали, и я тряслась, не смея проронить ни звука. Сюмбюль и Айше стояли и смотрели на меня выпучив глаза. Они не понимали, как мне помочь, не знали причину моей истерики. — Михримах-хатун… — ага аккуратно завёл разговор, боясь наступить на минное поле и сделать хуже. — Скажи нам, что случилось? Ты из-за Гюльфем Султан расстроилась так? Не переживай, повелитель помнит о тебе… После этих слов я ещё сильнее зарыдала, Айше жестом заставила его замолчать и погладила меня по спине, мой платок упал с головы и синяя гематома на шее предстала на всеобщее обозрение. Видимо лжесултан перестарался с запугиванием… — О, Аллах! — Айше закрыла рот руками, боясь потревожить детей. — Кто посмел такое сделать собой?! Сюмбюль понял всё сразу. Он Главный Евнух государя и знает, с кем я была сегодня в саду. Он не смог сказать ни слова, лишь закрыл свой рот и вытер слёзы, чтобы не ранить меня ещё больше. — Кто это сделал, Михримах? — Айше не унималась, эта девушка готова любого за меня порвать. — Только скажи и я жизни не пожалею, но отомщу! — Айше-Айше, — Сюмбюль покачал головой, чтобы та остановилась. Но Айше-хатун была слишком умной, чтобы не понять, что случилось. — Это сделал наш повелитель? — спросила девушка, не веря, что произносит подобные слова. — Не может быть… Он бы никогда… Да, Айше, Сулейман бы никогда так со мной не поступил, но мой любимый мёртв, а его место занял вселенец! — Принеси лекарство, Айше-хатун. И не смей болтать лишнего! — евнух взял себя в руки и начал действовать. — Никто не должен увидеть этих следов! И узнать о сегодняшнем происшествии! — Да, ага, — девушка понимающе кивнула, нахмурившись, встала и пошла выполнять приказ. Когда мы остались с евнухом одни, он присел, взял меня за руки и сказал: — Люди меняются, Михримах, и их к нам отношение тоже, — Сюмбюль-ага опустил глаза, но не посмел взглянуть мне в лицо. — Не лей свои прекрасные слёзы. Верь, всё наладится и будет как прежде… — Как прежде уже не будет, Сюмбюль-ага! Я его потеряла, слышишь?! Я потеряла Сулеймана навсегда! — Что же ты такого натворила, Михримах? — тихо и испуганно спросил ага. — Я не должна была оказаться во дворце и всё портить! Лучше бы я умерла и оставила всё судьбе. Тогда бы он не ушёл так рано… Бабочка меняла мир, считая себя центром вселенной, всезнающей, она полетела к солнцу, полюбив его всем сердцем. Она наслаждалась его теплом и лаской, но солнце не должно было любить бабочку. Оно должно было любить весь мир и не отвлекаться на её красоту. Бабочки вообще не должно было быть рядом с солнцем. Теперь солнце погасло, взошла луна. Все думают, что луна это и есть солнце, но свет луны холоден и не греет бабочку. Луна всех обманула, но бабочка знает и осознаёт всю вину, но не может вернуть солнце в этот мир… — Хатун, чем я могу помочь тебе? Только скажи, но не рви себе душу… — Моя любовь умерла, Сюмбюль, я убила свою душу…

***

Несколько недель я не выходила из своих покоев и оплакивала Сулеймана. Мне было так жаль, что из-за меня эта реальность лишилась великого человека, гениального политика, великолепного стратега, любящего сына, отца и мужа… — Михримах-хатун… — Айше тихо позвала меня и заглянула под балдахин кровати. Я лежала и не собиралась вставать. У меня не было сил даже покормить дочь, да и молоко на фоне стресса пропало. — Кормилицу нашли? — тихо спросила я хриплым голосом. — Да, госпожа. Она пришла и кормит Атике Султан. Мурад уже поел, но никак не может заснуть, может быть, ты укачаешь его? — Не сейчас… — Вы уже несколько дней не вставали с постели, не ели ничего! Так ведь и заболеть можно! — Айше, я хочу умереть, но понимаю, что не могу оставить детей. Просто дай мне время прийти в себя… — Как прикажете, Михримах-хатун. К вам приходили Махидевран Султан и Хюррем-хатун. Я снова отослала их, но боюсь, если и завтра вы их не примите, Хюррем выбьет дверь и всё равно вас навестит. — Хорошо. Я приму их завтра. Следующим утром я встала, сходила в хамам, красиво оделась, силком запихнула в себя несколько ложек супа и уже к обеду решилась встретиться с фаворитками султана. — К вам гости, госпожа, — служанка открыла дверь и впустила посетительниц. Женщины выглядели обеспокоенными и нервными, круги под глазами от постоянного недосыпания были не только у меня. Я встала с дивана и почтительно поклонилась. — Ты очень плохо выглядишь, Михримах, — Хюррем с заботой усадила меня на место и присела рядом. Маха села напротив и нахмурила брови: — Твоя простуда уже прошла? Может быть лекарь ещё раз тебя осмотрит? — Я в порядке, султанша. Просто небольшое недомогание, — я старалась не смотреть султанше в глаза, чтобы не выдать своего волнения. Никто во всём мире не должен знать истинную причину моих переживаний. — У нас плохие новости, Михримах… — Хюррем опустила глаза. — Что случилось? — обеспокоенным голосом спросила я, предчувствуя грандиозный пиздец. — Сначала, после приезда Султана Сулеймана всё было хорошо, — ответила за хатун султанша. — Повелитель провёл ночь с Гюльфем, но мы закрыли на это глаза. Мы с Хюррем по очереди побывали у падишаха в покоях. Но после этого… — После этого наш повелитель начал приглашать к себе на хальвет всех девушек подряд! — перебила султаншу Хюррем-хатун. — Он словно несколько лет не видел женщину! Такой ненасытный! Я понимаю, он был в походе, и там ему было не до наложниц, но с каждым днём фавориток у падишаха становится всё больше и больше! — Я понимаю… — тихо прошептала я, сжимая в руке изумрудное кольцо подаренное настоящим Сулейманом. — Конкуренция растёт! Если многие из них забеременеют, во дворце будет не протолкнуться и… — в панике кричала Хюррем. — Ты вообще слушаешь меня? Михримах? Да что с тобой не так?! — Я… Я ничего не могу сделать, Хюррем. Мне жаль, но в этот раз я бессильна. Повелитель меня не послушает, он султан и это его долг — родить как можно больше наследников. В этом походе его множество раз пытались убить, он хочет защитить династию. В этом дворце всё принадлежит падишаху, включая женщин, он может выбрать любую и наше разрешение ему на это не требуется. Мы не вправе осуждать его выбор. — Ты слышишь, что ты говоришь?! — кричала Хюррем. — Сулейман наш муж! Мы родили ему детей и он хоть немного, но должен с нами считаться! Одна я ничего не могу, но если мы объединимся — снова станем единственными женщинами государя! Почему ты молчишь, Михримах? Или… Или ты этого не хочешь. Ты не любишь Султана Сулеймана?! — Я люблю его!!! — я еле сдерживала себя, чтобы не закричать. — Люблю его всем сердцем и буду любить до самой смерти и даже после того, как умру, я не смогу забыть его. Но… С недавних пор, сердце Султана Османской Империи мне не принадлежит… — Что ты натворила, Михримах? Это как-то связано с инцидентом в саду, — тихо спросила Маха, присаживаясь рядом и беря меня за руку. — Почему повелитель тебя больше не навещает и не приглашает на хальвет? — Я совершила огромную ошибку, оставшись во дворце. Но ничего не изменить, — я тяжело вздохнула, вытерла слёзы, встала с дивана и уверенно произнесла. — Я должна думать о будущем своих детей, даже если Сулейман оставил меня, от своих детей он не сможет отказаться… Не переживайте, Махидевран Султан, и ты не паникуй, Хюррем-хатун. Мы с вами вместе с самого начала и никто нашу власть в этом дворце не отнимет. Сколько бы у повелителя не было женщин, они с вами не сравнятся. Вы родили ему детей и стали членами семьи, никто ваше положение не отберёт. Будьте спокойны и не устраивайте сцен ревности с новыми фаворитками, очень вас прошу. Султана Сулеймана поход на Родос сильно изменил, не хочу, чтобы и вы пострадали… — Так значит, Сулейман избегает тебя из-за твоей ревности? — прощупывала почву Хюррем. — Всё сложно. Просто послушайте мой совет. Держитесь достойно и будьте рядом с Валиде Султан, госпожа не даст в обиду матерей своих внуков, тогда вам не придётся переживать о милости падишаха. Для вас всё будет по прежнему. Но вот повлиять на то, что Сулейман увеличивает свой гарем я не могу… В дверь постучали и в покои вошёл Сюмбюль-ага. Евнух поклонился, поздоровался и произнёс извиняющимся тоном: — Михримах-хатун, по приказу нашего повелителя вам необходимо немедленно явиться в танцевальную комнату и провести с новоприбывшими девушками инструктаж, как вести себя с государем на хальвете и подготовить танцевальную программу для сегодняшнего вечера. — Какая наглость! — шипела Хюррем. — Мало того, что не приходит к тебе, так ещё и учить наложниц ему прислуживающих заставляет! — Ты сказала новых наложниц? — Махидевран Султан вычленила из слов евнуха суть и продолжила. — Каких ещё новых наложниц? Говори, Сюмбюль-ага!!! Евнух стоял еле живой, ага весь вспотел и боялся ляпнуть лишнего, но набрался сил и ответил госпоже: — Повелитель приказал купить новых девушек для дворца… — Старых ему уже мало?! — шипела Хюррем, еле сдерживая свою ревнивую натуру. — Я приду скоро, Сюмбюль-ага, — ничего не выражающим тоном сказала я. — Ты же не станешь этого делать? — тихо спросила Махидевран. — У меня нет выбора, султанша. Это приказ повелителя. Я его рабыня и ослушаться не посмею… — я встала, выпрямила спину, поклонилась матери наследника и гордо пошла в сторону танцевальной комнаты. «Сулейман» думает унизить меня этим приказом? Наивный чукотский юноша…