Враг Хюррем номер один

— Я же сказал! Не беспокоить меня! — Алаэддин нехотя завязал шнуровку на штанах и пошёл отпирать дверь. Я из последних сил дотянулась до кровати и стянула покрывало, прикрыла им оголённые части тела и незаметно притянула кинжал. Нет! Больше я не дам этому чудовищу меня насиловать! Лучше убью себя! Мужчина открыл дверь и тут же отлетел в сторону, Лука Эфенди ворвался внутрь один, пока насильник приходил в себя от удара, художник запер дверь и бросил один лишь взгляд на меня. Он понял всё сразу, глаза мужчины наполнились злостью, он одним движением руки вырубил моего «мужа» и подошёл ко мне. Я встала и направилась к бессознательному телу, обшарила его одежду, но так и не нашла того, что искала. — Что вы ищите Михримах-хатун? — спросил Лука Эфенди, непривычным грубым голосом. — Противоядие. Если я не приму его, то умру к утру… — Я посмотрю в шкафах и сундуках! — эфенди принялся открывать сундуки, которые оказались полны золота и драгоценностей. В одном из сундуков была одежда. Я нашла подходящее платье и переоделась, не обращая внимания на странный взгляд Луки. Привела волосы в порядок, умылась и посмотрела в небольшое зеркало. Я не плакала, глаза мои не были красными, волосы были аккуратно уложены, платье и драгоценности сидели идеально. Ничего не напоминало о случившемся инциденте. — Посмотрите, Михримах-хатун! — эфенди передал мне в руки небольшой кувшинчик со странным запахом. Я принюхалась. Пахло травами. Я не знала, то ли это средство и не рискнула его выпить. Вместо этого подошла к бессознательному мужчине и начала приводить того в чувства. Лука помог мне и через пару минут насильник открыл глаза. Я подставила кинжал к его горлу и задала вопрос: — Где моё противоядие? Это оно? — я поднесла к носу Алаэддина найденное снадобье. — Ты умрёшь! — процедил сквозь зубы эфенди. — Только после тебя! — я одним движением перерезала горло негодяя, и залпом выпила лекарство. С улицы послышались крики янычар. — Я убил одного из них! Меня уже ищут! Надо уходить! — Лука схватил меня за руку и повёл на улицу через чёрный ход. Мы вышли прямо к кромке леса и поспешили скрыться в темноте, пока нас не догнали. Ветки хлестали по лицу, но после принятия противоядия, мне стало лучше, и появились силы идти. Хотелось поскорее убраться от проклятого места и никогда не возвращаться. Я зацепилась платьем за корягу и свалилась. Темно хоть глаз выколи! Лука помог мне подняться. Позади слышались крики сотни мужчин, преследователи нагоняли. Спереди, где предположительно была дорога в город, тоже послышались странные звуки. Мы вышли на просёлочную дорогу и прибавили темп. Прямо на нас мчался всадник — Султан Сулейман Хан Хазретлери вместе с войском. Сзади недобитые янычары и они были ближе к нам, чем воины султана. Мы с Лукой бежали быстро, и в последний момент успели скрыться за спинами воинов султана. Кровь лилась рекой. Сабли работали в темноте, забирая жизни без счёта. Повелитель бился в первых рядах. Лука отвёл меня в авангард и, взяв саблю убитого кем-то янычара, пошёл в самое пекло. Я не стала его останавливать. Лишь смотрела на это побоище и переводила дыхание. Спустя несколько минут всё было кончено. Все враги были убиты. Несколько сотен воинов повелителя отправились в поселение, чтобы добить недобитых и привезти зачинщика. — Алаэддин мёртв, повелитель! — доложил Саид-Нико Эфенди после того, как вернулся из карательной операции. — Мы нашли его с перерезанным горлом. Мы убили всех, кого нашли в той деревне! Взяли несколько языков! — эфенди привёл парочку перепуганных янычар. Султан кивнул своему помощнику и подошёл ко мне. Вся его одежда пропиталась кровью врагов, безумный взгляд сменился беспокойством. Лука стоял рядом с государем, его глаза странно смотрели на повелителя, он не был напуган, не трепетал при виде султана, хотя видел того впервые в жизни, если я не ошибаюсь. — Как ты, Михримах? — Сулейман внимательно меня осмотрел. Взгляды всех присутствующих были устремлены на меня. Даже Лука Эфенди смотрел сочувственно. Но я не собиралась унижаться и рыдать перед этими людьми. Пусть мне больно! Невыносимо больно! Но я не позволю проявлять к себе жалость! Я сильная и справлюсь! — Я в порядке, государь. Лука Эфенди подоспел вовремя, помог расправиться с предателем Алаэддином, нашёл противоядие и вовремя вытащил меня из рук недобитых мятежников. Саид подошёл к султану и что-то зашептал тому на ухо. Глаза Сулеймана расширились, ярость вновь заполнила его, но он сдержался, кивнул мне и отдал необходимые распоряжения. Мне дали лошадь, я, превозмогая боль, взобралась на кобылу и вместе с сопровождением направилась по направлению в Стамбул. Сулейман время от времени посматривал в мою сторону, но ничего не говорил. Солнце уже встало, мы въехали в город и были встречены его жителями бурными аплодисментами. Многие узнавали султана и его популярную личную гвардию. — Да здравствует, Султан Сулейман! Да здравствует, Султан Сулейман! Да здравствует, Султан Сулейман! — люди приветствовали своего падишаха. — Повелитель! Это жена мятежного Алаэддина! Казните неверную! — выкрикнул кто-то из толпы. Люди не разобравшись, что происходит и кого обвиняют, начали кидать в меня камни. Султан отдал приказ, и воины вытащили зачинщиков на дорогу и прекратили беспорядки. Несколько камней попало в меня, из виска потекла кровь, но я не показывала страха и не спешила скрываться. Только не сейчас! Султан Сулейман слез с коня и подошёл к провокаторам. — Михримах-хатун не жена мятежному Алаэддину! — громко сказал повелитель. — Эта женщина принадлежит мне! — пара резких движений и две головы полетели на землю. — Хатун свободная женщина, которая только потеряла своего мужа, даже если он был преступником! Ты не можешь взять эту хатун в свой дворец, повелитель, и жить с ней, как ни в чём не бывало! — из толпы вышел Муфтий Эфенди в сопровождении своих учеников и имамов. — Это харам! Я не дам своего позволения на подобное деяние противное Аллаху! — Алаэддин не стал мужем Михримах-хатун! Это была вынужденная мера! Этот брак нельзя считать законным! — Лука Эфенди вышел вперёд и вступился за меня. — Преступник наказан за свои деяния! Почему должна страдать эта женщина? Хатун ради своей дочери выполнила условия Алаэддина! А теперь вы говорите, Муфтий Эфенди, что Михримах-хатун не может войти во дворец к своей дочери и к своему повелителю?! — Выйди вперёд! — Муфтий подал знак и на свет вышел один из недобитых янычар. — Говори! — Я слышал… Слышал, как Алаэддин насильно взял Михримах-хатун! — сказал мужчина, стоя перед Муфтием на коленях. — Я был за дверью, но не мог помешать негодяю. Тогда я поспешил освободить одного из захваченных в городе пленных. Этот художник, Лука Эфенди, он может подтвердить! Я говорю правду! Этот брак был законным и завершённым! Я сжимала кулаки и старалась спокойно дышать, но гнев и боль спешили вырваться наружу, в виде грандиозной истерики. — Это ложь! — Лука был зол не меньше меня, его взгляд был таким знакомым… — Хатун чиста перед всевышним. Я вовремя помешал! Клянусь! Ваш свидетель ничего не видел! Я же видел всё! — Вы слышали, Муфтий Эфенди! — Султан Сулейман обратился ко всем сразу. — Я, Султан Сулейман, перед всеми вами, моим народом, моими воинами и улемами, говорю вам — я заключил с этой женщиной никях раньше, чем это сделал Алаэддин! Саид Эфенди мой свидетель! А значит, что брак между Алаэддином Эфенди и Михримах-хатун не действителен! Михримах-хатун моя жена! Запомните это хорошенько и другим передайте! Если кто ещё посмеет порочить её честное имя, пощады не ждите! Муфтию были переданы записи, после того, как все ознакомились, эфенди сказал: — Я не знал этого, мой государь. И всё же, султаны раньше никогда не брали себе жён, только наложниц! — Былые времена прошли, Муфтий Эфенди! Я повелитель, и я приказываю подчиниться и принять то, что Михримах-хатун отныне моя законная жена! — громко высказался султан и взобрался на коня. — Слушаемся, государь… — Муфтий поклонился, затем все его сопровождающие, а после и народ склонил головы, не желая бунтовать против своего падишаха. Мы же продолжили свой путь во дворец. — Михримах-хатун и Лука Эфенди! Идите за мной! — отдал приказ султан, когда мы спешились, подъехав ко дворцу. Мы с художником переглянулись и пошли следом за государем. Главные покои встретили нас тишиной. Солнце спряталось за тёмное осеннее небо, погода нагоняла тоску и была под стать всеобщему настроению. Повелитель прошёлся по комнате, заложив руки за спину, затем стремительно подошёл к эфенди. — Я слушаю! — Повелитель? — Лука вопросительно посмотрел сначала на султана, после перевёл взгляд на меня. — Простите за моё невежество, государь, но не совсем понимаю… — Что произошло в доме предателя Алаэддина?! — рычал Султан Сулейман. — Не смей мне врать! Я казню тебя на месте, если скроешь правду! Перед народом ты солгал! Но сейчас, перед своим повелителем, ты должен сказать правду! — Незачем впутывать в это дело Луку Эфенди! — я вышла вперёд и посмотрела в глаза государя. — Это дело его не касается! — Не защищай его! — султан схватил меня за руку, но я резко вырвалась. — Он спас мне жизнь! Хочешь знать, что там произошло?! — я сдерживала злые слёзы. — Меня изнасиловали! Обесчестили! Надругались! Доволен?! Ты зря перед всеми вступился за меня! Зря устроил этот брак! — Не унижайся перед этим человеком! — Лука Эфенди вышел вперёд, его голос был твёрд, глаза пылали яростью. — Он того не стоит! Султан Сулейман Хан Хазретлери не смог защитить тебя, он не достоин тебя и не имеет права расспрашивать о том, что случилось прошлой ночью! — Недостоин?! Права не имею?! — повелитель схватил художника за грудки. — А ты кто такой?! Кто ты такой, чтобы так разговаривать со мной?! — Я тот, чьё тело ты занял!!! — эфенди скинул с себя руки султана. Я покачнулась и чуть было не упала, где стояла, но тот, кто был в теле Луки, меня подхватил и сказал:  — Спокойно! Я Султан Сулейман Хан Хазретлери, Михримах! — обращаясь сначала ко мне, а уже после к повелителю. — А вот ты самозванец! Ты занял моё тело! Присвоил себе мою империю, мою семью, моих детей и женщин! — Ты утонул, и тело приняло меня! Так что не надо тут! — султан сделал неопределённый жест рукой. — Сам виноват! Я выиграл за тебя войну! Усилил государство и разобрался с мятежниками! — Не считаясь с потерями! Из-за тебя над Михримах надругались! Ты хоть представляешь себе, что такое честь женщины?! Ты не имеешь ни малейшего понятия, что хатун сейчас чувствует! Как ей больно, какое унижение и боль она испытала?! Думаешь, дарованный брак излечит её душу?! Ты должен был сделать всё, чтобы не допустить подобного! Ты опоздал! И если бы Лука, будучи при смерти, не отдал мне добровольно своё тело, и я не занял его место, то Михримах была бы мертва! — Чего ты хочешь? — султан стал тише и старался не смотреть на меня. — Трон ты вернуть мне не можешь по понятным причинам, как и гарем. Я не претендую на империю, но вернулся в этот мир для того, чтобы проконтролировать тебя. Империя моих предков не должна погибнуть из-за твоих необдуманных действий! — Должность Великого Визиря тебя устроит? — сквозь зубы процедил султан. — Нет. Для начала я буду твоим тайным секретарём. Не хочу привлекать к себе лишнее внимание. — Что-то ещё? — сдерживая гнев, спросил государь. — Я заберу одну женщину из твоего гарема, — оригинальный Сулейман посмотрел на меня. — Прости, Михримах, но это будешь не ты, — мужчина перевёл взгляд на Султана Сулеймана. — Я получил это тело при одном условии. Лука, бывший возлюбленный Хюррем-хатун, он желал отыскать её в Стамбуле и жениться, сделать счастливой. И я сомневаюсь, «повелитель», что ты с этим справишься! Поэтому я хочу, чтобы ты отдал мне в жены Хюррем-хатун, я обещал Луке Эфенди, что позабочусь об Александре. — Твоя Хюррем-хатун немножко беременна… — государь смотрел прямо в глаза художнику, ожидая его реакции. — Не страшно. Я воспитаю ребёнка как своего, к тому же, если так посмотреть, то он мой и есть… Подобное в моём государстве уже было. Тебе, полагаю знаком Увейс, непризнанный сын моего покойного отца? — Да, я слышал о нём. Ему сейчас тринадцать лет. Его мать выгнали из гарема и выдали замуж, после выяснилось, что хатун беременна, однако её муж признал ребёнка. И всё же, Султан Селим был уверен, что ребёнок его. Я даже был несколько удивлён, узнав, что ты не убил своего братца. — Я думал об этом, но решил дать мальчику шанс. Теперь судьба Увейса в твоих руках. Прецедент уже случался, как видишь. Поэтому можешь спокойно выдавать за меня замуж Хюррем-хатун, я обещал позаботиться о ней, и я это сделаю! — Хорошо. Я согласен на твои условия. Думал, ты попросишь отдать тебе в жёны Михримах… — мужчины посмотрели на меня с жалостью. Я же всё это время стояла с прямой спиной и смотрела в одну точку. Ни одна эмоция не вырвалась, ни одно слово и слезинки. — Когда я утонул и вышел из тела, — вспоминал оригинальный Сулейман в теле крымского художника. — Передо мной открылись ворота рая, но я не хотел умирать! Я хотел жить! Не помню как, но мне удалось сбежать, и я попал в тело парализованного юноши из двадцать первого века. Там я и узнал о том, что такое сериал «Великолепный век». Сначала я решил, что сошёл с ума, но хорошенько разобравшись, я понял, что, так называемые попаданцы и вселенцы — изменили реальность, в которой я жил. Я понял, что Михримах и Садыка пользуясь своим преимуществом и знаниями, получили власть и влияние в моём гареме! Я умер молодым! Я любил тебя, Михримах, действительно любил… Но понял, что ты лишила меня Хюррем-хатун, ты заняла место Александры и стала причиной моей смерти! Я не виню тебя, своё наказание ты уже понесла… Сегодня ночью… Скажу тебе правду, Михримах-хатун, я спешил спасти тебя от насильника, но если честно, очень хотел, чтобы ты испытала боль! Боль потери чего-то великого! У тебя забрали твоё достоинство, твою женскую честь! Ты достаточно настрадалась, поэтому я не стану мстить… Не хочу вспоминать наше с тобой прошлое. Для тебя я умер, запомни! А теперь, все вернёмся на свои роли! Я Лука Эфенди — художник из Крыма. Ты, — мужчина указал на государя. — Султан Сулейман… Придётся действовать совместно, чтобы укрепить державу, раз ничего другого не остаётся. И ещё, «повелитель», не вздумай меня убить! Я многому научился на другой стороне и знаю, как подпортить, в случае чего, жизнь тебе и твоей «жене»! — мужчина кинул угрожающий взгляд. — Я удаляюсь, «государь»! — Лука поклонился и молча вышел из покоев.