Враг Хюррем номер один

Несколько часов спустя. Михримах-хатун. Я стояла в отдалённой части сада дворцового комплекса Топкапы, где обычно проводили казни. Султан Тамерлан, Ибрагим, Кимран, Бали-бей, Хюррем и Гюльчатай также присутствовали. Спустя несколько минут молчания, палачи привели Гюльфем-хатун и поставили ту на колени. В руках моих нож, я хочу сама расправиться с изменницей, покусившейся на жизнь моих детей. Меня, разумеется, отговаривали, но я решила, что сама приведу приговор в исполнение. Эта женщина опасна, и я не готова рисковать и оставлять в живых такую опасную тварь, готовую ради своей «любви» купаться в детской крови. Я медленно подошла к Гюльфем Султан и посмотрела той в глаза. Сожаления в них не было, лишь безразличие к своей судьбе. Я оглядела всех присутствующих очень внимательно. Султан Тамерлан выглядел решительно, муж полностью меня поддерживал и сам бы придушил изменницу. Ибрагим Паша, узнавший о ситуации всего несколько минут назад, был хмур и серьёзен, однако жалости к преступнице в нём не ощущалось. Малкочоглу крепко сжимал кулаки и тяжело дышал, глядя на, стоявшую на коленях, султаншу. Мой телохранитель принял всю ситуацию близко к сердцу и винил во всём себя, его кровь бурлила, ему хотелось мести. Кимран Паша хмурился, но на защиту виновницы вставать не спешил, мужчина поддерживал свою жену и её сестру, как мог. Я приказала страже привести сюда Хюррем и Гюльчатай, чтобы те поняли, что за всё наступает ответственность. Пусть увидят кровь и смерть своими глазами, пусть запомнят запах смерти, пусть навсегда в их памяти останется этот день. Это будет им уроком, и я очень надеюсь, что эти женщины больше никогда не совершат подобную ошибку. Я посмотрела в сторону. Стража привела заплаканную Таню. Молодая женщина еле передвигала ноги, хатун боялась, что я и её за компанию отправлю в загробный мир. Однако у меня были причины помиловать русскую рабыню. Выяснилось, что Таня-хатун действительно участвовала в сегодняшнем инциденте, женщина добавила некую субстанцию в еду моим детям, в ту, что принесла на подносе Гюльчатай. Однако это было просто снотворное, Таня боялась ослушаться опальную Гюльфем Султан, и решила, таким образом, и «на ёлку влезть и попу не поранить». Я бы не стала русскую фаворитку сюда приводить, если бы Таня-хатун мне во всём призналась. А так пусть смотрит кровавое шоу, может немножко поумнеет. Я встала за спиной Гюльфем с кинжалом в руках. — Последнее слово? — громко спросила я султаншу. — Стойте! Остановитесь! — знакомый женский голос раздался совсем рядом. Валиде Султан вместе с Хатидже Султан на первой космической мчалась к процессии. Вместе с ними шёл Саид Эфенди. — Не делайте этого! — Валиде Султан вырвала кинжал из моей руки и бросила оружие в сторону. — Гюльфем Султан верой и правдой многие годы служила Османской Династии! Она родила нашему роду шехзаде Османа! — женщина подошла к повелителю. — Сынок мой, прошу тебя, смягчи наказание! Не оставляй сына без матери! — Валиде, — голос государя был твёрд. — Это женщина покушалась на жизнь моих детей! Если бы Всевышний не помог, сегодня вы бы хоронили двух маленьких девочек! Невинных маленьких девочек! Ладно, вы Фериде не признаёте, но Атике — ваша любимица, ваша отрада! Вам её не жаль?! — Гюльфем совершила первую ошибку! — продолжала Валиде Султан. — Дай ей ещё один шанс… — Этим делом занимается Михримах-хатун, матушка. Хасеки выносит решение, это её право, — припечатал Султан Тамерлан. Между тем, слово взяла Хатидже: — Михримах, мы давно знакомы с тобой. И с Гюльфем тоже, — османская принцесса взяла меня за руки. — Смягчи своё решение, пожалуйста. Ты ведь знаешь, мы с Гюльфем когда-то были очень близки, она всегда меня поддерживала, всегда была рядом. — Те времена давно прошли, султанша, — холодно ответила я. — Эта женщина совершила ошибку, и я должна её наказать. — Аллах этого не одобрит! Он накажет тебя за самоуправство! — Валиде зло на меня посмотрела. — Забирая чью-то жизнь, готовься потерять близкого человека. Убийство грех, Михримах-хатун. Это высшая мера наказания для человека, Гюльфем её не заслужила. Кто я? Что я здесь делаю? Почему я не должна убивать человека, который хотел убить моих детей? Гармония? Гюльфем не удалось осуществить задуманное. Значит, если я убью Гюльфем, то вселенная что-то заберёт у меня, ведь технически я заберу у вселенной эту человеческую жизнь. Логично. Я подошла к Султану Тамерлану и увела того в сторону. — Ты сомневаешься? — спросил муж. — Решила сжалиться? — Не в этом дело, Тамерлан. Просто знаешь, это вселенское равновесие, чтоб его! — я выдохнула и продолжила. — У всего есть причина и следствие. Наши поступки приводят к определённым действиям. Мы сами можем уравновешивать баланс «добра» и «зла». Допустим, если кто-то без причины отрубил тебе руку, ты имеешь право отрубить руку этому человеку. Но если он попытался отрубить тебе руку, но не смог, кто-то или что-то ему помешало. Знак это? Должен ли ты за эту попытку рубить руку человеку, который не осуществил задуманное? Эти законы мироздания так сложны и так просты одновременно! Я не хочу рисковать и лишать жизни Гюльфем Султан, боюсь, что от мироздания прилетит по темечку. Человеческие души сильны, это не барана зарезать. Я переживаю, что Гюльфем вырвется из Ада и вселится в кого-то приближённого, она, безусловно, отомстит мне в таком случае. — Михримах, ты думаешь, у этой низменной женщины хватит сил? — скептически спросил Тамерлан. — Такой шанс есть, ей терять нечего, законы её Бога Аллаха ей уже не важны. Когда за её душой придут, Гюльфем может сбежать и тогда… — Что ты предлагаешь? — султан нахмурился. — Простить эту женщину и пусть живёт себе, как ни в чём не бывало?! — Нет! — я сжала кулаки. — Я предлагаю ограничить свободу Гюльфем, запереть её в Девичьей башне и лишить статуса султанши. Пусть живёт и мучается, а чтобы не покончила с собой… пригрози ей, что в таком случае я возьму её сына шехзаде Османа на воспитание. Думаю, этого Гюльфем не допустит. — Умно… — султан хищно улыбнулся. — Надеюсь, что сына эта низменная душонка ценит больше, чем свою жизнь. Несколько часов спустя. Михримах-хатун. Я лежала в своей постели вместе с дочерями и гладила малышек. Я чуть было их не лишилась. — Мамочка, почему тебя так долго не было? — задала вопрос сонная Атике. — Я проснулась, а тебя нет. Изабелла сказала, что ты ушла по важным делам. Что это за дела? — Атике, — я погладила дочь по голове. Малышка лежала у меня на груди справа, а её сестра слева. — Сегодня произошло одно событие. Тётя Гюльфем покидает Топкапы, теперь мама Османа будет жить в другом месте. — А почему? — Она совершила серьёзную ошибку, дочка, и должна понести своё наказание. — Тётя Гюльфем сказала, что ты убила папу Фериде… Я напряглась. Вот стерва! Нашла на ком отыграться! — А почему? — любопытствовала дочь. Да, я убила Алаэддина, но вселенная уже всё уравновесила. Я родила внебрачного ребёнка, полюбила его и лишилась на долгие годы. Я тоже понесла своё наказание за убийство. — Почему, мам? — продолжала Атике. — Мне никто не говорит, а тёте Гюльфем я не верю. — Отец твой сестры был не очень хорошим человеком. Он посчитал, что я виновата в том, что его мать, отец и брат погибли. — А ты виновата? — Я не убивала семью Алаэддина, но из-за меня твой отец сильно разозлился на семью отца Фериде. — А почему ты убила Алаэддина? — не унималась малышка. — Он похитил тебя из дома, и мне пришлось в обмен на твою жизнь понарошку выйти замуж за Алаэддина. Там Вселенная послала в мой животик Фериде, но чтобы выбраться из логова мятежника, мне пришлось убить папу твоей сестры. Он был не в себе и мог навредить мне и дяде Кимрану. — Алаэддин плохой! Жаль, что у Фериде папа такой злой! — Зато у вас мама хорошая… — я поцеловала дочек в лобики. — Я вас люблю и за папу, и за маму. И Султан Тамерлан вас обеих очень любит, мои принцессы. — А ещё Гюльфем говорила, что Фериде не принцесса. Почему она так говорила? — задала вопрос старшая дочь. — Ведь ты папина жена. У тебя высокий статус и титул Хасеки. — В Османской Империи титул султанши получить можно только, если ты дочь, мать, тётя или сестра падишаха. Фериде не имеет кровных уз с родом Османов. Поэтому она Фериде-хатун. — Ты тоже «хатун» мама! Значит, это не так уж и плохо? — дочка улыбнулась. — Ты права, — я улыбнулась в ответ. — Тётя Хюррем, тётя Нигяр и тётя Айше тоже «хатун», но их все любят и уважают. Титул не важен, Атике. Главное, что у тебя внутри. Если ты чувствуешь себя принцессой, если поступаешь по совести, то ты и есть принцесса, и не важно, как назовут тебя люди. Родиться в богатой семье это привилегия, родиться в семье умных родителей это счастье, доченька. Никогда этим не кичись. У богатых и властных людей много преимуществ, но и обязанностей у них не мало. Мы должны подавать окружающим пример, чтобы они видели, как нужно жить. Ведь большинство верит, что Вселенная посылает души в тела по их силам или по их способностям и заслугам. Что если человек родился бедным, значит, бедным он и должен прожить. А если богатым и власть имущим, то следует такому человеку поклоняться и верно служить. Но, это не совсем так. Мы приходим в этот мир учиться, мы приходим в материальный мир творить. «Земля не для удовольствия человека, а место наставления его души. Человек с большей готовностью чувствует волнения своего Духа перед лицом бедствия, чем на коленях роскоши. Обучение души — это долгий и трудный курс обучения и воспитания». Мы приходим на Землю, чтобы учиться, чтобы в себе открыть Творцов. Это наша задача и наш долг. В это же время. Валиде Султан. — Вы сами всё слышали, Валиде, — сын аккуратно затворил двери в покои Михримах-хатун. Я не знала, что ответить и как реагировать. Я хотела прийти к невесте поскандалить, но меня перехватил сын и предложил просто постоять у дверей. То, что я услышала, было… откровением. Я думала, что Михримах опять что-то замышляет, что учит детей чему-то плохому, что преподносит дочерям сегодняшнюю ситуацию в худшем свете, что желает втоптать в детских головах образ Гюльфем в грязь. Но невестка как всегда была праведна и благоразумна. А так хотелось поскандалить! Припомнить ей измену моему сыну! Но после подобных слов, как-то даже расхотелось. Гюльфем ведь жива, хоть по правде говоря, и не заслужила, чего уж там. Внука жаль, вот и вмешалась, а так бы и сама неверной горло перерезала! Покуситься на беззащитных детей! На детей из правящей семьи! И ведь вроде казалась праведной и правоверной мусульманкой. А на деле? Эх. Михримах вроде и не исповедует ислам, Аллаха, как Гюльфем, не упоминает при каждом удобном и неудобном случае, а всё же таки правильно учит своих дочерей. Бог един и не так уж и важно, как его называть и как правильно молитвы возносить. Главное, как сказала Михримах, что внутри… Мы дети Всевышнего, а значит, должны следовать его путём. Путём Творца, всё-таки, не раба, как религия учит. Да простит меня всевышний, если я не права! Вечер этого же дня. Кимран Паша. — Ты хочешь, чтобы я взял в жёны твою сестру? Хюррем, я тебя правильно понял? — я сидел за столом и ужинал, когда супруга огорошила меня этим требованием. — Именно этого я и хочу, — Хюррем поглощала ужин без особого аппетита, сегодняшние события сильно повлияли на неё. — Я приняла это решение ещё в обед, когда узнала, что Гюльчатай моя родная сестра. — И тебя не смущает, что твоя родная сестра пыталась убить детей Михримах-хатун?! — я был взбешён. Будь я султаном, то убил бы всех, кто пытался покуситься на моих детей! «Конечно! — едкий голос в голове заставил меня задуматься. — В каноне ты убил Махидевран, которая пыталась убить Хюррем? Ты убил Валиде Султан и Ибрагима, когда те послали наёмников убить Александру?» Не убил. Но, это был другой я! Я изменился! — Ольга совершила ошибку, но не допустила непоправимого, да и в еде не было яда… — стушевалась жена. — И всё равно ты хочешь, чтобы я взял эту неуравновешенную женщину в законные жёны?! — Оленьке в жизни пришлось тяжелее, чем мне, Кимран. Она с детства была одна, скиталась рабыней среди богатых господ. Девочка верила, что Султан Тамерлан её счастливый билет в светлое будущее. И она просто сломалась, когда все её усилия оказались потрачены впустую. Михримах пообещала выдать Гюльчатай за богатого и доброго пашу, но сестра хотела султана. Я тоже когда-то была такой. Я любила тебя и люблю всем своим сердцем. — Но разница в том, что Ольга не любила Тамерлана. Ей двигала злость, жажда власти и месть. — Я воспитаю сестру, обещаю, Кимран… — Хюррем взяла меня за руку и заглянула мне в глаза. — Михримах дала ей шанс, она верит, что с Ольгой ещё не всё потеряно, и в этой жизни её можно наставить на путь истинный. Но это возможно только, если она будет рядом с нами, если будет видеть, как мы живём, если почувствует, что отныне и навсегда — мы её семья. Что мы её не бросим. — И ты не будешь ревновать меня к Гюльчатай? — Ольга моя сестра. Я готова ради неё жизнь отдать! И если ты женишься на ней, то я буду счастлива, как никогда! Ты хороший человек, Кимран, спасибо тебе, что из всех женщин выбрал в спутницы жизни именно меня. Я хочу этого никяха, потому что уверенна в тебе. Ты настоящий мужчина, сильный человек и хороший муж… — Хорошо, — я сжал ладонь супруги. — Я возьму в жёны твою сестру, Хюррем, но ты должна пообещать мне, что больше никогда не предашь Михримах-хатун! Обещай мне, что не пойдёшь против интересов Хасеки! Даже… ради меня… Хюррем ненадолго задумалась и после уверенно мне кивнула: — Обещаю, Кимран. Я обещаю тебе. Мне и самой стыдно, что я не обратилась за помощью к Михримах. Я поступила очень глупо и незрело. Однако, Хасеки доказала нам всем ещё раз, что она правильно поступает и что Всевышний на её стороне. Кажется, что простая случайность уберегла Фериде и Атике, но ведь это не так? — Нет так, Хюррем. Мы получаем то, чего заслужили. Ты была хорошей женщиной, не плела интриги в этой жизни, не вредила никому и Всевышний тебя наградил. Ты не увидишь смерть своих сыновей, не будешь испытывать болезненную ревность, тебе не придётся все силы тратить на бессмысленную борьбу. Вселенная всё видит и уравновешивает. В этой жизни ты нашла свою родную сестру. Но, каковы были шансы, что это случится? Их почти не было, Хюррем, однако Ольга сейчас в нашем доме, живая и здоровая. Думаю, твои родители теперь счастливы…