Враг Хюррем номер один

5 марта 1527 года. Малкочоглу Бали-бей. Я стоял в главных покоях перед Султаном Тамерланом. Государь позвал меня на серьёзный разговор, который должен был состояться уже очень давно. Для повелителя не секрет, что я, мягко говоря, неравнодушен к его жене Хасеки Михримах-хатун Хан Хазретлери. Да я и сам знаю, что у меня всё на лице написано, но ведь сердцу же не прикажешь! Михримах для меня всё! Я готов жизнь отдать, только за то, чтобы просто быть рядом с госпожой! Чтобы видеть её, чтобы защищать! Я люблю эту женщину до такой степени, что готов расстаться со своими мечтами и планами. Я хочу, чтобы Михримах была счастлива, даже если это счастье ей дам не я. Для себя я уже решил, что ни одна женщина не сможет заменить мне госпожу, решил, что никогда не свяжусь отныне ни с кем узами брака, потому что хочу служить Хасеки всю свою жизнь. — Так больше продолжаться не может, Бали-бей, — Тамерлан стоял передо мной, заложив руки за спину. Его глаза не выражали злость и раздражение, но в них была твёрдость. — Хасеки Михримах-хатун Хан Хазретлери — моя законная супруга, и я люблю её больше всего на свете. Ты её телохранитель и когда супруга покидает Топкапы, ты обеспечиваешь её безопасность лучше всех, я это ценю, бей. Но твои чувства к супруге падишаха недопустимы! Как мужик я тебя понимаю, Михримах особенная, такой женщины на свете больше нет. Я не могу тебе запретить любить её, но в глазах общественности, твои чувства к Хасеки, ещё раз повторю — недопустимы! Ты не должен марать репутацию Михримах, поэтому должен уйти из дворца Топкапы и вернуться к себе на родину. Подожди! — султан поднял руку, прерывая мои возражения. — Это временная мера, Бали-бей. Ты преданный человек и лучше тебя о безопасности моей жены никто не позаботится. Но мы с тобой должны обезопасить репутацию женщины, которую любим всем сердцем и душой. Ты вернёшься на родину и женишься на девушке из хорошей семьи. После этого можешь возвращаться в Стамбул и продолжать служить моей семье. Ты обязан жениться, чтобы не было сплетен как в Топкапы, так и вне его. Это твой долг и моё условие, если ты хочешь быть рядом с Михримах-хатун в качестве телохранителя. Моё сердце ликовало! Меня не разлучат с Михримах! Я буду при ней! Я буду видеть её! — Повелитель, позвольте вопрос? — я решил кое-что уточнить. — Почему вы так поступаете? Неужели, вы как мужчина не испытываете ревность к этой ситуации? — я действительно хотел знать, что творится в мыслях нашего падишаха. — Я испытываю к Михримах не просто любовь, Малкочоглу, — откровенничал Тамерлан, смотря мне прямо в глаза. — Я знаю, что если её не будет рядом, я в этом мире не останусь, я последую за женой, потому что без Михримах мне жизни нет. Я сделаю всё, чтобы супруга была счастлива, чтобы была в безопасности. Я уверен в том, что Михримах всё ещё меня любит, хоть злится и обижается, но любит… — султан смотрел на меня и улыбался, словно ребёнок. — Я снова завоюю её доверие, но этого не случится, если я буду неуравновешенным ревнивцем в её глазах. Я вышел из главных покоев слегка пришибленным. Да, я смогу и дальше служить госпоже, но для этого придётся заключить никях с другой женщиной! Сердце протестует, но голова кричит, что это единственный вариант! Так я смогу быть рядом с Хасеки, смогу её видеть, смогу быть с Михримах, хоть и в качестве тени… Я так сильно задумался, что чуть было, не столкнулся с какой-то хатун в коридоре. — Простите, я был невнимателен, госпожа… — я склонил голову и пропустил девушку вперёд. — Малкочоглу Бали-бей… — знакомый женский голос раздался совсем рядом, я поднял голову и обомлел. Передо мной стояла восхитительная молодая женщина в красивом расшитом бисером платье тёмно-зелёного цвета. Русые волосы хатун были убраны под платок, но роскошные серьги и колье блестели и были видны даже через тонкую полупрозрачную белую ткань. Хатун руками придерживала свой маленький животик и улыбалась мне. — Бали-бей, что, даже не поздороваешься со мной? — Эленика говорила в своей привычной манере. — Простите, госпожа, — я поклонился, как того требуют правила. — Я вас не заметил… — Да что с тобой, Малкочоглу?! Я ведь всё та же Эленика! Не стоит так холодно ко мне относиться! — хатун чуть топнула ножкой и нахмурила брови. — Вы теперь фаворитка Султана Тамерлана, в гареме падишаха есть свои правила, Эленика-хатун, — я был строг, но лучше уж пусть будет так, не хочу давать поводов для сплетен. Слышал, что Эленике не просто приходится в Топкапы. Валиде Султан так и не приняла того факта, что её сын обрюхатил греческую куртизанку. — Но, Бали-бей, — хатун оказалась в опасной от меня близости. — Я ведь не всегда буду фавориткой султана… — Эленика посмотрела в мои глаза. — Я рожу династии ребёнка и Валиде Султан чуть ли не в тот же день выдаст меня замуж и выставит из дворца. — И ты готова с этим смириться? Готова расстаться с ребёнком? — Я смирилась с мыслью, что… — Эленика погладила свой живот. — Что этот ребёнок принадлежит семье Султана Тамерлана. Я никогда не надеялась, что войду в семью Османов, Бали-бей. Я бывшая куртизанка, Валиде Султан не позволит мне остаться в Топкапы и воспитывать малыша. Да я и сама не хочу оставаться здесь. Вся эта роскошь не для меня, я всегда мечтала о большой и крепкой семье, но во дворце Топкапы это невозможно. Здесь я могу принадлежать только одному мужчине, но Султан Тамерлан не любит меня, его сердце занято. Я покину дворец, как только рожу династии ребёнка, мне платят хорошее жалование, заплатят за рождение здорового шехзаде или султанши несколько тысяч золотых, и в течение всей жизни будут выплачивать хорошую пенсию. Я не буду бедствовать, мне не придётся снова работать в греческом борделе. Мне уже купили хороший особняк в самом центре Стамбула… — Я рад за тебя, Эленика-хатун. Ты заслужила быть счастливой, — я говорил искренне. Эленику жизнь не баловала и хатун заслужила вести благополучную жизнь без постоянных переживаний о средствах к существованию. — Это ещё не все новости, Малкочоглу, — хатун нахмурилась. — Синьор Гритти хочет взять меня в жёны, он уже просил у повелителя моей руки. Я сжал кулаки. Вот ушлый ублюдок! Захотел породниться с семьёй султана! Собака! — Бали-бей, что с тобой? Ты сам не свой… — Не связывай свою судьбу с этим неверным! — я схватил хатун за плечи и потряс. — Брак с этой собакой тебе ничего хорошего не принесёт, Эленика! Гритти пытается усидеть на двух стульях и угодить двум господам, двум империям. Но ничем хорошим это для него не закончится, и для тебя… если выйдешь за него… — я сделал шаг назад, заметив страх в глазах фаворитки повелителя. — Возьми меня в жёны, Бали-бей! — как всегда прямолинейно и в лоб, Эленика меня ошарашила. — Я знаю, что незнатного рода и прошлое моё оставляет желать лучшего. Но я рожу династии ребёнка, возможно, даже стану султаншей, у меня будет большое приданное и поддержка правящей семьи. Я понимаю, почему Гритти вдруг захотел на мне жениться. Но не понимаю, почему этого не можешь сделать ты, Бали-бей? — Ты христианка, Эленика. — Я приму ислам. — Я люблю другую женщину. — Меня это не смущает. Люби, Малкочоглу. Но ведь та, которую ты любишь… Она не может стать твоей? — Нет… Я уезжаю на родину, там я женюсь… — А как же я? — Ты готова стать второй женой и терпеть то, что я никогда тебя не полюблю?! — Да, бей. Я просто хочу быть рядом с тобой. Это моё единственное желание. Мысли атаковали мою голову, хотелось прекратить немедленно этот странный разговор. Да, Михримах не станет моей, но это не значит, что я должен окутать себя многочисленными семейными узами! Или? Если я женюсь на Эленике, то породнюсь с семьёй правящей семьи, буду ближе к Михримах-хатун. Да и Гритти отдавать Эленику нет желания. А ведь хатун, если я сейчас ей откажу, обязательно мне назло согласиться стать женой Гритти! Тогда его власть усилится… — Хорошо, Эленика. Я могу сделать тебя своей женой, но только второй, потому как моя мать из рода Османов и она не позволит, чтобы бывшая куртизанка стала её первой невесткой… без обид? — Да, я понимаю, — хатун серьёзно кивнула. — Матушка хорошая женщина, но когда дело касается брака, тут она может показать свой характер… — Значит, заключим никях, как только я рожу? — глаза Эленики блестели. — Да, можешь поговорить на эту тему с повелителем, уверен, что Султан Тамерлан даст своё разрешение. Эленика в спешке меня обняла и поспешила на встречу с Султаном Тамерланом. На следующий день я выехал в Семендире в приятном расположении духа. Ночью я ходил в бордель и «случайно» встретился с Гритти и обмолвился о том, что Эленику-хатун выдадут замуж за меня. Никогда не забуду его перекошенную морду! Добравшись до дома, я первым делом расспросил брата о незамужних хатун. Мог бы и мать обрадовать, но та бы подняла такую суматоху! Так что я решил сделать всё тихо, и без лишних церемоний. Приятно удивлённый моим вопросом, брат напомнил мне о нашей подруге детства Салихе. Я не терял времени и в тот же день встретился с родителями девушки, те были счастливы породниться с моим семейством. Но перед тем как всё окончательно решилось, я встретился с Салихой для серьёзного разговора. — Бали-бей! Я так ждала тебя! — очаровательная молодая девушка сломя голову бросилась мне на шею и с чувством обняла. Я несколько опешил, так как не ожидал, что подруга детства согласится выйти за меня, и я тем более не думал, что Салиха питает ко мне хоть какие-то нежные чувства, кроме дружбы. — Здравствуй, Салиха-хатун, — я не зная, что делать, по-дружески похлопал хатун по спине и отстранился. Но девушка даже не заметила этого неловкого момента. Хатун светилась изнутри и чуть ли не прыгала от радости. — Салиха, я попросил у твоего отца твоей руки, но прежде чем начнутся свадебные приготовления, я бы хотел узнать твоё мнение на этот счёт. Ты не против стать моей женой? — Я согласна! Согласна, Бали-бей! — хатун ещё раз крепко меня обняла. Её глаза светились неподдельным восторгом и счастьем. — Но ты должна знать, что я люблю другую, и женюсь на тебе только потому, что должен получить в глазах общества образ примерного семьянина. Я не испытываю к тебе чувств, Салиха-хатун. И ещё в столице меня ждёт одна женщина, я обещал, что сделаю ту своей второй женой. Поэтому спрошу тебя ещё раз, ты не против стать моей женой? Девушка переменилась в лице. Краска с лица исчезла, в глазах появились слёзы. Хатун захлюпала носом, утирая рукавом слёзы. — Я… я думала, что ты приехал за мной, потому что любишь… — Салиха всхлипнула. — Но, даже если так, я не откажусь от тебя, Малкочоглу! Я ждала тебя все эти годы и готова ждать ещё, столько, сколько нужно. Я с радостью стану твоей женой, Бали-бей, хоть первой, хоть четвёртой! — Салиха порывисто обняла меня за талию и глубоко вздохнула. — Быть рядом с тобой — моя единственная мечта… 25 марта 1527 года. Михримах-хатун. Сегодня знаменательный день. Гюльчатай выходит замуж за Кимрана Пашу. Кто-то скажет, что подобный брак недопустим, мол, ислам запрещает мусульманину жениться на двух сёстрах. И это, безусловно, так. Когда пророку Мухаммеду подарили двух рабынь сестёр, он одну переподарил своему другу, а другую оставил себе. С того всё и пошло-поехало. Как я поняла… Хюррем и Кимран об этом вопросе посоветовались с Муфтием Эфенди, и тот подтвердил, что никях между Вторым Визирем и Гюльчатай невозможен, пока паша не разведётся с Хюррем и не пройдёт определённый срок. Но Шура не собиралась разводиться с мужем, поэтому решила схитрить и предложила Кимрану заключить с Гюльчатай не никях, а государственный брак. То есть без участия представителей Аллаха. С некоторых пор, можно было регистрировать свои отношения в государственных учреждениях. Такой возможностью в основном пользовались иноверцы и иностранцы, а также те, кто уже имел четырёх законных жён, но хотел взять ещё в дом женщину не мусульманку. Так, несколько месяцев назад в одной из провинций Османской Империи, один богатый купец-мусульманин, имевший четырёх жён, влюбился в красавицу-христианку. Девушка не смогла бы стать его женой, если бы даже сменила веру, становиться наложницей эфенди девушка тоже не желала, поэтому мужчина пошёл в государственное учреждение и заключил с хатун соглашение-брак. Он брал на себя ответственность и обязанности защищать и обеспечивать хатун всем необходимым, пока они вместе. В случае расторжения соглашения, эфенди будет обязан пожизненно обеспечивать её и их совместных детей, если те родятся. Дети в таком случае признавались законнорождёнными и имели все права, как было и раньше, когда рабыня рожала своему господину детей. Ведь даже в гареме Таня, Махидевран, Садыка, Гюльфем и другие считаются рабынями, но их дети считаются законными и имеют равнозначные права. Плюсы в этом соглашении были следующие. Это соглашение между двумя сторонами регулировалось государством, в случае нарушения данного соглашения, все споры будут вестись в государственных учреждениях. Муфтии, кадии и прочие религиозные представители духовенства не имели права вмешиваться. Ведь с их точки зрения, это соглашение не было никяхом, и девушка становилась наложницей (но не рабыней), хоть прав законных жён не имела. С точки зрения соглашения, девушка была под защитой государства и имела право в любой момент расторгнуть договор. Подобный договор могли заключать мусульманин и не мусульманка, дабы защитить права последней и улучшить её статус и положение в обществе. Она вроде как, и не жена, но и не просто наложница имевшая свободу. Мусульманка не могла заключать подобный договор, она могла выйти замуж только за мусульманина и только с заключением никяха. Гюльчатай недавно приняла ислам, чтобы повысить свой авторитет в гареме, но проникнуться религией не успела и спокойно крестилась обратно и начала снова зваться Ольгой. Сейчас хатун была христианкой, но праздник во дворце мы всё же решили устроить. Всё-таки девушка родная сестра Хюррем-хатун, женщины подарившей Османской Империи двух султанш. Да и Ольга уходит в дом Второго Визиря, а не абы кого. Валиде Султан категорически отказалась участвовать в данном мероприятии, женщина не забыла, что натворила хатун. Поэтому праздник мы проводили во дворце Кимрана Паши на женской половине. Присутствовали в основном женщины из узкого круга семьи Султана Тамерлана, а также несколько близких подруг Ольги, все дети правящей семьи тоже были на празднике. Также, Хюррем пригласила Нигяр-хатун с сыновьями Ахмедом и Эрдоганом. Ахмеду было уже пять с небольшим лет, а Эрдогану почти три года. Мальчики часто виделись с детьми правящей семьи, так как росли вместе, Нигяр часто привозила сыновей в Топкапы, на чём настаивала Валиде Султан и Хатидже Султан. Хатидже хоть и не выражала материнских чувств в адрес своего биологического сына, но и не проявляла сильную заинтересованность. К обоим сыновьям Ибрагима османская принцесса относилась одинаково. Вот и сейчас женщина играла то с одним мальчиком, то с другим. Неожиданными гостями стали Малкочоглу Бали-бей со своей молодой супругой Салихой-хатун (бей сейчас был на мужской половине, а хатун с нами на женской). Мой телохранитель не так давно взял отпуск и уехал повидать родных. Я подозревала, что это не единственная причина, по которой бей в спешке покинул столицу. Султан Тамерлан в последние месяцы очень странно посматривал на Малкочоглу, я уверена, султан прекрасно осведомлён о чувствах бея ко мне, поэтому и поспособствовал этому браку. Салиха-хатун была красива и светилась изнутри, по девушке не было видно, что она несчастна в браке. Даже скорее наоборот, хатун была искренне счастлива. Я не была против брака Салихи и Малкочоглу. Кто я вообще такая, чтобы вмешиваться в чужую жизнь? Чувств к бею я не испытывала, а уж как он проводит время, мне совершенно всё равно. Безусловно, Бали-бей мужчина хоть куда, красивый, сильный, умный и заботливый. Выйти я за него замуж, все беды мои на личном фронте бы закончились. Меня бы до смерти любили, я уверена в этом. Но я не испытывала к Малкочоглу ничего кроме дружеских чувств. Я бы могла отослать бея прочь от себя, чтобы мужчина не мучился, мечтая о невозможном, но я чувствовала, что этот поступок убил бы Бали-бея. Он любит меня, не меньше, чем любил Армин в каноне, если даже не больше. Я решила не рубить сплеча, тем более бей женился, хоть очевидно и не по большой и светлой любви.