Saving Mom / Спасти маму

      Атмосфера за ужином была напряжённой, если не сказать больше. Реджина могла не придать значения своим словам, а могла скрывать дискомфорт от произошедшего, но Эмме выбирать не приходилось, и она чувствовала эмоциональное истощение. После признания Реджины она пыталась занять себя кухонными заботами. Нарезала грибы, как ей было велено, и силилась не зацикливаться на мысли о разбитом сердце Реджины. Бывшая королева вернулась через несколько минут, и они занялись готовкой ужина, проходившей преимущественно в тишине, если бы не чёткие немногословные инструкции Реджины в отношении заданий, которые она поручала Эмме.       Потом, когда они закончили, Эмма какое-то время неловко переминалась с ноги на ногу. Она не знала, сколько придётся ждать, а выносить молчание, царившее на кухне, ей становилось невмоготу. В конце концов, Реджина попросила её проверить Генри, чтобы он делал домашние задания, а не играл в видеоигры, и Эмма уцепилась за предоставленную возможность, как утопающий за соломинку.       Генри в самом деле корпел над уроками, точнее, уже заканчивал. Эмма, не желая мешать, присела на край кровати и теперь с любопытством осматривалась по сторонам. В его комнате было всё то, о чём только могла мечтать Эмма в детстве: удобная кровать, уединённость, личные вещи, книги, крутой ночник. Безопасность. Она отмахнулась от этих мыслей, когда Генри, захлопнув учебник, с улыбкой посмотрел на неё. А мгновением позже до них донёсся голос Реджины. Услышав, что ужин готов, Генри вскочил на ноги, но Эмма остановила его, положив ладонь на плечо.       — Генри, скажешь маме, что не закончил с домашними заданиями и хочешь посоветоваться со мной? — попросила она с широкой улыбкой. — Нам надо поговорить о новой секретной операции.       Генри восторженно кивнул, после чего они присоединились к Реджине в столовой, но, хотя пища была просто божественна, Эмма не отказалась бы переиграть. Лучше бы она сейчас сидела с Дэвидом в закусочной, чем здесь, потому что гнетущую тишину нарушал лишь стук приборов о тарелки. Генри переводил растерянный взгляд с одной матери на другую, но не предпринял ни одной попытки разрядить обстановку. Он быстро разделался с едой, одним залпом осушил стакан молока, после чего выпрямился и беспокойно заёрзал на стуле.       — Ты сделал домашние задания? — спросила Реджина.       — Почти, — ответил Генри уклончиво. — Остался последний вопрос по истории, но я хочу, чтобы Эмма его проверила.       Реджина удивлённо вздёрнула бровь. Посмотрела на Генри, потом на Эмму.       — Ты хочешь, чтобы мисс Свон помогла тебе с уроками?       Генри хмуро кивнул.       — Да, она знает об истории этого мира побольше твоего, мам, она прожила её.       — Эй! — встряла Эмма. — Ты разве сейчас не Гражданскую войну проходишь?       Генри широко улыбнулся и кивнул, в ответ на что Эмма швырнула в него салфеткой. Они захохотали, но смех оборвался, когда Реджина, не проронив ни слова, встала и принялась чистить тарелки.       — Прекрасно. Можете идти.       Они послушно встали из-за стола, торопливо направились к лестнице, ведущей на второй этаж, а как только переступили порог детской, Эмма, удостоверившись, что Реджина не последовала за ними, плотно закрыла дверь.       — Что за секретная операция? — спросил восторженно Генри.       — Название пока в разработке, — Эмма со вздохом сунула руки в карманы. Дождалась, пока Генри сядет на кровать и полностью обратится в слух, и только потом продолжила: — секретная операция… относиться добрее к маме…       Генри выглядел растерянным и несколько удивлённым.       — А что я такого сделал?       Эмма шокировано уставилась на него. У неё ушло мгновение на то, чтобы понять, что сын решил, будто она говорит о себе.       — Не ко мне, Генри. К Реджине.       Его лицо помрачнело.       — Она сердится?       Эмма вздохнула.       — Нет, конечно, нет… но Генри… — она стала мерить шагами пространство комнаты, подыскивая наиболее подходящие, по её мнению, слова. — Просто выслушай меня, ладно? — Генри кивнул и продолжил молча наблюдать за её передвижениями. — Я понимаю, что до моего появления тебе пришлось несладко, и знаю, что никто не верил тебе, когда ты рассказывал о проклятии или о своей маме…       — Злой Королеве, — встрял Генри.       — Нет больше никакой Злой Королевы, Генри, — Эмма покачала головой.       — Но она — Злая Королева! — парировал он.       — Нет! — отрезала Эмма. — Так её прозвали остальные и прописали в книге. Да, она совершала ужасные поступки, но это было очень давно. Думаю, ты согласишься со мной, что твоя мама стала совсем другим человеком. Как ты не можешь понять, Генри… Если хочешь, чтобы она исправилась, чтобы искупила свои грехи, мы должны стать частью её искупления. Нельзя повесить на неё всё.       Генри ничего не ответил. Всем видом он показывал, что принял сказанное к сведению и теперь усилённо обдумывал.       — Твоя мама… забудь об этой истории с Королевой. Вспомни детство. До того, как к тебе в руки попала книга, какой она была? — осведомилась Эмма.       — Строгой, — ответил Генри тихо.       — Всегда? — знающе спросила Эмма.       Генри немного помолчал, а потом покачал головой:       — Нет, не всегда…       — Какой ещё она была? — не унималась Эмма.       Было видно, что раньше Генри не задумывался о таких вещах. Некоторое время он отмалчивался, а потом на его лице расцвела улыбка.       — Любящей…       — Вам было весело? — улыбнулась Эмма.       — Да.       — Чем вы занимались?       — По вторникам и пятницам мы гуляли в парке. Кормили уток и играли в игры. А по субботам устраивали пицца-вечеринки, где я мог приготовить собственную пиццу. Каждое воскресенье мы смотрели фильмы… — перечислил Генри с мечтательной улыбкой, которая постепенно угасала. — Я совсем забыл об этом.       Эмма кивнула.       — Я много думала о том, что ты говорил об искуплении, что надо заставить окружающих увидеть хорошие стороны Реджины, и вот что придумала… начинать надо с нас. Мы ведём себя далеко не самым лучшим образом, когда дело касается Реджины…       — Но… — попытался возразить Генри, и Эмма предупреждающе вскинула руку, вынуждая его замолчать.       — Если я что и вынесла из бесчисленных сказочных историй и фильмов, так это то, что злодей становится злодеем исключительно по вине обстоятельств, — Эмма плюхнулась в кресло возле стола Генри. — Чаще всего хорошие ребята изгоняют их, не прощают, продолжают напоминать о плохих поступках. А плохие поступки злодеи совершали в основном из-за того, что им сделали больно… — Эмма вздохнула. Уронила голову на руки, посидела мгновение, а потом снова посмотрела на Генри. — Ты понимаешь, о чём я?       Генри коротко кивнул.       — Думаю, да, Эмма.       Она улыбнулась.       — Ты хороший парень, Генри… Просто мне нужно, чтобы ты хорошо относился к Реджине. Дай ей шанс на искупление и тогда она никогда не станет Злой… кем она была раньше.       — Я сделал ей очень больно? — с грустью в голосе спросил Генри.       Эмма закусила нижнюю губу, обдумывая ответ, но потом всё-таки кивнула:       — Да, все мы сделали, Генри. Но мы можем всё исправить.       — Операция «Коала»! — объявил Генри решительно.       Эмма ответила улыбкой.       — Без проблем. Почему Коала?       — Просто я подумал о маминых объятиях… — улыбнулся он.       Эмма просияла.       — Значит, операция «Коала», но не забывай, Генри… это будет долгосрочный проект. Ничего не изменится за одну ночь, и нам придётся очень постараться.       — Я справлюсь. Сейчас же начну обдумывать операцию «Коала», а завтра, когда заберёшь меня из школы, мы обсудим детали, — с восторгом затараторил Генри. По его загоревшимся глазам и мечтательному выражению лица было видно, что он уже пребывает в глубокой задумчивости.