Saving Mom / Спасти маму

      Эмма слегка застонала от восторга и, испытывая поистине непостижимое удовольствие, зажмурилась.       — Боже мой, Реджина, — прошептала она.       Реджина довольно улыбнулась.       — Где ты была всю мою жизнь? — с придыханием спросила Эмма.       Реджина забросила в рот кусочек хлеба.       — А я говорила, что мой куриный бульон очень хорош.       Эмма, проглотив ещё одну ложку супа, ответила ей удивлённым взглядом:       — Потрясающе! — и со стоном прожевала хлеб.       Эмма налила себе ещё добавки. Сегодня она уминала за обе щеки, что в общем-то не было редким явлением, ведь когда еда была по-настоящему вкусной, руки сами тянулись за ней. Её правая рука безостановочно отправляла в рот ложку за ложкой, а левая сжимала кусок хлеба.       Реджине оставалось только гадать, как в такую худышку помещается столько еды.       — Зимой я каждый четверг готовила куриный бульон, — она пригубила белое вино. Эмма благоразумно отказалась от алкоголя, рассудив, что её желудок пока ещё слишком чувствительный. — Для Генри.       — Почему именно в четверг? — полюбопытствовала Эмма.       — После обеда у него были двухчасовые занятия математикой, а потом он садился за домашние задания. Вот я и придумала традицию. Готовила куриный бульон, чтобы скрасить этот день, и мы вместе съедали его, пока я помогала Генри с уроками, — Реджина невольно улыбнулась, вспомнив долгие вечера, проведённые за попытками объяснить математические расчёты сыну.       Эмма прожевала и проглотила хлеб. Осторожно взглянула на неё.       — Ладушки, сейчас я кое-что спрошу… тебе мой вопрос может показаться грубоватым, но это не так. Просто вопрос.       — Выкладывай уже, мисс Свон, — закатила глаза Реджина.       Деликатность интонации смягчила формальность, поэтому Эмма неуверенно улыбнулась.       — Вряд ли ты изучала математику в Зачарованном лесу, про местное образование вообще молчу… как ты помогаешь Генри с домашними заданиями?       Реджина нахмурилась.       — Вообще-то изучала, — сказала она как само собой разумеющееся. — К тому же, я забираю его книги в начале учебного года и штудирую по ночам, — и, получив в ответ смущённую улыбку, спросила: — Что?       — Генри очень повезло с тобой, — искренне сказала Эмма. — Мне никаких слов не хватит, чтобы отблагодарить тебя за всё, что ты для него сделала.       Реджина покраснела, встала и принялась счищать остатки еды с тарелки.       — Да брось, ерунда…       — Может, мне и везло на плохие приёмные семьи, но я знаю, какой должна быть хорошая семья. Знаю, что из себя представляют хорошие родители, но редко кому из них пришло бы в голову изучать учебники детей, чтобы потом отвечать на их вопросы, — Эмма отломила кусочек хлеба и бросила в тарелку, как показывала ей Реджина.       — Это было не совсем бескорыстно, — пробормотала Реджина, складывая тарелки в посудомоечную машину и избегая встречаться глазами с Эммой, которая сосредоточенно размешивала куриный бульон, чтобы как следует размягчить хлеб. — Я смогла усовершенствовать некоторые навыки, благодаря которым позже удалось повысить эффективность работы мэрии.       — Канешна, — расхохоталась Эмма в ответ на неумение Реджины принимать комплименты. В этот самый момент её мобильный, лежавший на краю стола, завибрировал, и она поспешила ответить: — Алло?       Реджина, знавшая, что должен позвонить Генри, резко развернулась и нетерпеливо посмотрела на неё.       — Привет, Генри, — улыбнулась Эмма. — Хочешь сначала поговорить с мамой? — увидев, что бывшая королева осталась стоять на месте с таким выражением лица, будто рассчитывала на худшее, но надеялась на лучшее, она почувствовала, как её сердце болезненно сжалось в груди. — Не вопрос, пацан! — воскликнула она и протянула мобильный притихшей Реджине. — Тебя.       Реджина в два шага преодолела разделявшее их расстояние и с благодарностью взяла телефон.       — Генри? Как ты?       Эмма быстро расправилась с бульоном. Она ждала звонка Генри, чтобы после приступить к разговору, который они обе сознательно оттягивали. При всей её любви к сыну, ей не хотелось, чтобы его телефонный звонок прервал что-нибудь важное.       — О, она приготовила лазанью? — улыбнулась Реджина и вышла из кухни, чтобы продолжить разговор в другой комнате.       Эмма покачала головой и стала убирать со стола оставшиеся тарелки. Она услышала приглушённый голос Реджины, попросивший Генри рассказать о прошедшем дне, и последовавший за этим смех. Внезапно всё это показалось Эмме невероятно уютным и закономерным. Обычно, поймав себя на таком ощущении, она сбегала из дома, а то и сразу из штата, но сегодня почему-то всё воспринималось иначе. Сегодня всё было правильно. По-домашнему.       Эмма с удивительной лёгкостью поместила тарелки в посудомоечную машину, протёрла столы, как если бы была здесь хозяйкой, и окинула результат своих стараний оценивающим взглядом. Удовлетворённо улыбнулась, решив, что на кухне царил безупречный порядок. Реджине понравится. Подхватив со стола недопитый стакан воды и бокал вина, Эмма отнесла их в гостиную, где поставила на кофейный столик.       — Я люблю тебя, Генри. До завтра, — проворковала вошедшая Реджина и протянула мобильный ей. — Он хочет поговорить с тобой… — и как только она забрала его, развернувшись, вышла из комнаты.       — И снова привет. Как дела?       — Нормально, — радостно ответил Генри. — У вас там всё хорошо? Мама в порядке?       Эмма улыбнулась.       — По её голосу не было похоже, что она в порядке?       — Ну, наверно, было, — признал Генри.       — Она в порядке, честное слово.       — Почему ты не идёшь домой? — осведомился Генри.       Эмма живо представила, как сын вопросительно наморщил лоб.       — Мы работаем кое-над чем. Это связано с сердцем твоей мамы, — честно сказала Эмма. — Мы подумали, будет лучше, если ты переночуешь сегодня у бабушки с дедушкой, понимаешь?       — Понимаю, — проговорил Генри серьёзно. — Ладно, мне пора, люблю тебя.       — И я тебя. Генри, можешь передать телефон Мэри-Маргарет?       — Конечно. Спокойной ночи.       — Спокойной ночи, — ответила Эмма и приготовилась ждать.       — Эмма! — в голосе матери, ответившей спустя несколько мгновений, звучали радостные нотки.       — Привет. Дурацкий вопрос, — Эмма прошлась по гостиной, осторожно выглянула холл, чтобы удостовериться, что Реджины нет поблизости. — Белоснежка умеет разговаривать с птицами, да?       — О да, я обожаю поболтать с ними, такими свободолюбивыми и…       — Охотно засирающими машину Реджины? — в тон ей проговорила Эмма.       — Что-о?! Нет! Конечно… Нет! Абсолютно… — от возмущения Мэри-Маргарет даже заикаться начала.       — Да-да… — засмеялась Эмма. — Может, мы могли бы отозвать их? Что скажешь?       — Она знает? — прошептала испуганно Мэри-Маргарет.       Эмма прыснула.       — Догадывается, но давай не будем подливать масла в огонь, договорились?       — Хорошо, — пообещала Мэри-Маргарет. — Я поговорю с ними.       — Вот и отлично, — увидев, что Реджина спускается по лестнице, она поспешила закончить разговор. — Мне пора. Спокойной ночи.       — Спокойной ночи, Эмма.       К тому моменту, когда Реджина нерешительно переступила порог гостиной, Эмма успела незамеченной юркнуть обратно и как ни в чём не бывало положить сотовый на край кофейного столика.       — Я захватила твоё вино, — она указала на бокал.       — Спасибо, — она стояла чуть поодаль, нервно заламывая руки. — Принести тебе что-нибудь? Чай? Кофе? Нет, кофе, наверное, нет… поздновато для кофеина.       Эмма вскинула руку.       — Мне ничего не нужно, пожалуйста, проходи и садись.       Реджина молча подчинилась. Усевшись на самый краешек дивана, она безучастно уставилась на кофейный столик. Эмма в ответ на это покачала головой.       — Мы не в кабинете директора, Реджина, расслабься.       — Мне трудно расслабиться, если следующие несколько минут, возможно, придётся спорить, — Реджина продолжала смотреть прямо перед собой.       — А чего нам спорить? — со смехом спросила Эмма.       — Мы всегда спорим, — Реджина склонила голову. — Признаю, я часто начинаю первой.       Эмма закусила губу, чтобы не ляпнуть, что Реджина в самом деле знатная зачинщица споров, каких ещё поискать, и ограничилась сдержанным кивком.       — Я не собираюсь с тобой спорить, так что… попытайся немного расслабиться, ладно?       Реджина нервно поёрзала, всем видом пытаясь показать, что ей комфортно, и Эмма, изогнув бровь, вздохнула.       — Ну, это тоже начало…       — Я совсем не подхожу тебе, — выпалила Реджина.       Эмма улыбнулась. Она всё не могла решить, с чего начать разговор, а Реджина по-своему обыкновению бежала впереди паровоза.       — Ладно, почему ты так думаешь? — терпеливо спросила Эмма.       — Я — Злая Королева, ты — Спасительница, — Реджина ответила ей грустной улыбкой. — Ты — хорошая, а я… плохая. А ещё я женщина, и у меня нет опыта в этом плане, да и в целом неважно с опытом… — добавила она так тихо, что Эмма едва смогла расслышать.       — Брось, Реджина, — улыбнулась она. — Я видела твои прикиды времён Зачарованного леса. Ни за что не поверю, что ты была невинной!       — Не хочешь — не верь, — пробормотала Реджина. — У меня был интимный опыт… только с одним человеком… и… опыт был ужасный.       У Эммы чуть мозг не взорвался от этой информации и последовавших за ней вопросов. До неё даже не сразу дошло, что она неверяще пялится на Реджину, и только когда щёки той окрасились глубоким румянцем, поняла: надо срочно что-то делать.       — С кем? — шумно сглотнула она.       — С Леопольдом, — прошептала Реджина и добавила: — Твоим дедом.       — Твоим мужем? — зачем-то уточнила Эмма и, увидев, что руки бывшей королевы слегка задрожали, добавила: — Отцом Снежки?       Реджина кивнула.       — Я была совсем девчонкой, когда меня насильно выдали за него замуж… Он хотел от меня наследника… и остался очень недоволен, что я не родила ребёнка. — Реджина передёрнула плечами, отмахиваясь от воспоминаний, и взглянула на неё увлажнившимися глазами. — Как бы там ни было, теперь ты понимаешь…       — И больше никого не было? — резко перебила шокированная Эмма.       — Грэм скорее ширма, — ответила Реджина на повисший в воздухе неозвученный вопрос. — Он был вписан в проклятие для компании, для ощущения крепкого плеча, для тёплого тела рядом, но ничего… особо интимного между нами не было. Я не хотела этого.       Эмма сидела, сердито насупившись, и обдумывала услышанное. В голове не укладывалось, что её дед, разочаровавшись в Реджине, мог сознательно делать ей больно.       — После смерти Леопольда я знала, что женихи не заставят себя ждать и… не хотела показаться слабой, — продолжала бывшая королева. — Я полностью изменила свой внешний вид и гардероб, приобрела уверенность в себе, в своём теле, тем самым положив конец любым слухам, которые могли разнестись по другим королевствам.       Эмма понимающе кивнула. План был хороший. В своё время она сама сделала что-то подобное.       — Итак, — подытожила Реджина. — Как я и сказала, я совершенно не подхожу тебе. Испорченная и сломленная. Ты заслуживаешь большего, — она потянулась, накрыла руку Эммы своей и нежно сжала. — Я ценю твою отзывчивость, но, как ты сама теперь понимаешь, ничего не выйдет. Ты свободна…       Реджина говорила с такой интонацией, будто сообщала, что она, Эмма, не подходит на какую-нибудь должность, и от этого почему-то стало весело. В зелёных глазах заискрились смешинки, но лицо её оставалось искренним, а своей печальной улыбкой она наверняка осветила тускло освещённую гостиную.       — Прости, конечно, но я не знаю, с чего ты вообще решила, будто всё это имеет для меня значение, — сказала она. — Я… польщена, что ты поделилась со мной своей историей. Понимаю, чего это тебе стоило, и очень ценю твоё доверие и твою откровенность. Но я не вижу ни одной причины, по которой мои чувства должны измениться.       Реджина нахмурилась. Посмотрела на неё растерянно и в то же время немного испуганно.       — Я только что объяснила… Я… сломлена… неопытна. Ты заслуживаешь большего…       — Я хочу тебя, — прервала Эмма и успокаивающе погладила большим пальцем запястье бывшей королевы. — И я готова ждать столько, сколько потребуется. Я ничего не требую. Я не жду от тебя ничего такого, что ты сама не захочешь мне дать. Но я никуда не уйду. Я хочу этого, а ещё я чертовски уверена, что ты тоже этого хочешь.       Реджина не предвидела такого поворота событий, может быть, даже не рассматривала вариант, в котором разговор пошёл бы по незапланированному сценарию. Это было видно по её выражению лица. И Эмма мигом уцепилась за эту возможность.       — Ты поцеловала меня. Два раза. Ты ответила на мой поцелуй в баре Финнигана. Ты перенесла меня сюда и снова поцеловала… Ты не можешь говорить, что не чувствуешь того же!       Взгляд Реджины нервно заметался по гостиной. Эмма видела внутреннюю борьбу, видела отчаянные попытки найти хоть какую-нибудь причину ответить отказом и просчитать варианты развития событий, которые могли бы выйти ей боком.       — Генри… — выдавила Реджина.       — Нет, — твёрдо сказала Эмма, — ты не имеешь права цепляться за Генри. Это касается тебя. И меня. Никто не может помешать нам быть вместе. Но решать должны тоже мы. Никто другой. Все, кто на самом деле за нас болеет, примут наши отношения, а Генри… Генри — обалденный пацан, он всегда на нашей стороне. Если он справляется со всем остальным, то и с этим справится.       — Ты хочешь быть со мной? — шокированно спросила Реджина.       Эмма удивлённо посмотрела на неё.       — Да, — коротко ответила она и, подавив желание хмыкнуть, добавила: — Поэтому мы и начали этот разговор.       — Ты правда хочешь… — Реджина осеклась. — Я думала… ты… ну…       Вспыхнувший румянец сказал то, что никак не могла произнести бывшая королева, и Эмма от души расхохоталась.       — Реджина, если бы у меня зудело, я нашла бы кого-нибудь другого.       Реджина выглядела немного оскорблённой. То ли ярким речевым оборотом, то ли умозаключением в целом, и Эмма воспользовалась возникшей заминкой, чтобы придвинуться к ней. Сплетя пальцы, она приблизила своё лицо к лицу бывшей королевы и выждала небольшую паузу, позволив ей сделать ответный шаг или отступить. Но Реджина просто смотрела на неё со смесью замешательства и желания, а когда облизнула пересохшие губы, Эмма почувствовала, как в животе завязывается знакомый узел. Она тут же решила, что застенчивая Реджина — самое очаровательное создание, которое она когда-либо видела, и с улыбкой подалась навстречу, чтобы украсть поцелуй у этого редкого сокровища, открывавшегося лишь избранным.       Глаза Реджины невольно закрылись, и Эмма, восприняв это за приглашение, накрыла губами её мягкий и пухлый рот. Ни одна из них не могла с точностью сказать, с чьих губ сорвался стон, а с чьих — вздох, когда они соединились в поцелуе. Одной рукой Эмма накрыла щёку Реджины, а другой продолжала сжимать её пальцы. Реджина подалась навстречу и усилила нажим. Приоткрыла рот, нежно провела языком по губам, вынуждая открыть рот. Когда их языки встретились, Реджина высвободила руку и вцепилась в свитер Эммы, как если бы хотела заземлить себя, а та в ответ обхватила её лицо обеими ладонями и страстно поцеловала, как если бы от этого зависела её жизнь.       Внезапно Реджина разорвала поцелуй. Она широко распахнула глаза и стала жадно хватать ртом воздух. Эмма, у которой голова шла кругом от невероятного поцелуя и того, как неожиданно всё закончилось, растерянно моргнула, пытаясь очистить затуманенный разум. Продолжая обхватывать её лицо ладонями, она стала вглядываться в него, чтобы найти хоть маломальское объяснение произошедшему.       — Что случилось? Ты в порядке?       — Это… не трюк? — с придыханием спросила Реджина. — Уловка, чтобы исцелить моё сердце или, наоборот, добить его? Или ещё какой-то обман? Или…       — Эй… — нежно прошептала Эмма, поглаживая большими пальцами щёки. — Успокойся. Это не трюк. Это ты и я. Никакой подоплёки. Обещаю.       Несколько мгновений, пока они просто смотрели друг на друга, Эмма терзалась в догадках, удалось ей убедить Реджину в искренности своих намерений или нет, и прямо сейчас всё закончится.       — И… и… — прошептала бывшая королева. — Ты знаешь… Мне нужно время. Я не могу…       — Столько времени, сколько потребуется. Ты ведёшь. Никаких ожиданий, — без тени улыбки пообещала Эмма.       Реджина кивнула, тоже обхватила лицо Эммы ладонями и впилась в её губы ещё одним долгим поцелуем.