***
В понедельник с утра Йен сделал несколько десятков отжиманий, пробежал пять километров по окрестностям и пошёл в душ Галлагеров (правда тот был уже холодным, так как рыжий задержался на работе с его начальником Кэшем, этим воспользовались младшие и перед школой потратили на себя всю горячую воду). Потом Йен пошёл в школу и увидел Менди: - Хей, Мендс. - Хей, морковка. Ну что сколько сегодня? - 40 отжиманий и пять километров. – отчеканил Йен. - Ну вот не лень тебе вставать ради этого так рано. Ведь, по любому ты ещё и в «Кэш&Греб» заходил к этому любителю детских жопок? - Ну Меееендс, не называй его так, пожалуйста, он ведь типа мой парень. А так, ты же знаешь, что я готовлюсь к поступлению в армию. - Йенни, до твоего совершеннолетия ещё целых четыре года! Мог бы воспользоваться возможностью хорошенько отоспаться в молодости, - сказала брюнетка и прыснула от смеха, Йен сделал то же самое. – А на счёт старого педика-педофила так и есть. Кэшу ведь за сорок, он тебе в отцы годится, Йен. Я серьёзно, надо бы прекращать. - Ну Медс.. - Йенни, либо Мендс, либо Ми, больше никаких сокращений. – возмутилась Менди и скрестила руки на груди. - Ми?! Это же ещё тупее, чем Медс. Кто тебя вообще так называет?! По-моему, какой-то придурок... Чем это тебе не нравится Медс? Или ты хочешь, чтобы я тебя всю жизнь называл Менди? – ухмыльнулся Йен, так как знал, что победа в этой битве за ним. - Ну ты и говнюк, рыжик. Ладно, без разницы, хоть как. Так что ты хотел сказать? - Во-первых, четыре года – не такой уж и большой срок, так что нужно быть готовым. Тем более я хочу поступить немного раньше. Чтобы поступить в Вест-Поинт мне нужны хорошие физические данные и документы Липа. А ему уже через два года 18, так что это скоро. Мне будет 16, приеду с армии уже в 20. А во-вторых, Кэш на самом деле милый, он дарит мне подарки, даёт работу, любит меня. - Так, солнышко веснушчатое, то есть ты хочешь бросить меня через два чёртовых года?! - Медс, не бросить, - ласково сказал Йен и приобнял Менди. Он знал про такую ее страсть - обниматься. А тем более в его объятиях она могла принести все к ногам этого чудика, поэтому Менди растаяла и чмокнула Йена в губы. А он знал, что Менди до того, как узнала, что Йен гей, была в него влюблена, а он любил её как родственную душу, поэтому позволял ей целовать его, а иногда даже был инициатором чмоков. – Я всего лишь уеду на четыре года, ты закончишь школу и поедешь в институт, а там уже я подожду тебя. Менди закатила глаза: - Слушай, морковкин, четыре года это охеренно много, и ещё. Ты же знаешь, что гребанные Милковичи не то, чтобы никогда не поступали в колледж, мы даже школу не заканчиваем, далеко ходить не надо. Мой братец. Ему всего 16, а он уже, блять, бросил школу, потому что после тюряги, как он говорит, она ему нахуй не нужна. Да и мой средний балл сейчас даже двух целых не составляет. - Менди, все будет, ты уже начала повышаться. – Йен знал, что не стоило затрагивать эту тему снова. Хотя после выхода Микки Менди могла плавно перевести тему на него, все равно от них не уходила напряжённость. Он знал, что сейчас Менди начнёт психовать, и они хорошенько по ссорятся. Поток его мысли оборвала Менди неожиданной фразой. - Рыжик, поссориться мы с тобой ещё успеем. Но не сегодня. Сегодня я хочу посмотреть, как мой братец переступит свою «крутую», - Менди показала кавычки, - черту. Ну вот, снова их разговор зашёл о Микки. Как? Йен не понимал, как так было возможно. Да, Менди говорила, что они с Микки вроде недалеких близняшек (близнецы, с почти одинаковыми мыслями, особенно друг о друге, но у которых есть небольшая (может быть в несколько лет) разница в возрасте), и она часто думает о нем. Но тут Йен убедился, что она не просто часто думает о нем, она думает о нем постоянно. И хоть никому (кроме, возможно, самого Микки) в этом не признается, Менди любит своего брата самой большой, чистой, искренней и, вероятно, взаимной любовью. Сейчас же мысли Йена оборвал школьный звонок. И рыжик был даже этому рад, так как он мог так и стоять в центре класса с затуманенными глазами в глубоких размышлениях.***
Не сказать, чтобы Йен не ждал. Рыжик ждал, даже очень. Он хотел, чтобы Менди порадовалась её осуществленному плану, хотел, чтобы Микки засунул хоть раз свою гордость куда подальше, а лучше бы отдал какую-то её часть Йену. Йена часто избивали в школе за цвет волос или за цвет ориентации (Йен гей – человек нетрадиционной, «цветной» ориентации), за второе особенно. И хоть Йен старался избегать драк, это не значило, что он плохо дрался. Напротив, он ходил на военную подготовку, там их учили находчивости, выносливости, правильному использованию своей силы против чужой. Но в случае с Микки он взорвался, но отошёл, как только заглянул в эти грустные лазурные глаза. Они были прекрасными, особенными, такими, каких рыжик не видел ни разу в своей жизни. И хоть у Микки с Менди есть схожие черты, как волосы, манера говора, походка, даже если цвет глаз назвать примитивно – голубые. Но у Менди они как бы простые, задорные, а у её брата глубокие, скрывающие много тайн, безумно… красивые? Йен оторвал сам себя от мысли. Как он мог назвать глаза Микки красивыми? Да, Микки, возможно, был хорошим братом, но он оскорбил свою сестру и Йена заодно. С такими же мыслями рыжий в тот день начал бить Микки. Он оскорбил их и не попросил прощения, тем самым лишь усугубив ситуацию. Но все таки какая-то частичка, пусть даже самая крошечная, считала Микки прекрасным. Да, эта часть абсолютно точно занимала не больше одной миллиардной части мыслей. Микки. А ведь вопрос, который мучал Йена был в другом – за что все таки почти два года назад сел Микки. Рыжий несколько раз пытался спросить у Менди, за что сидит её брат, но та отвечала расплывчато: «А? Что? Да так, не особо важно», «Йенни, это не твоего ума дело, только наше», «Семейное. Пойдём пиццу есть.», «Лучше бы тебе не знать.» Менди всегда отвечала с улыбкой на лице, так что Йен не мог подумать ничего, что на самом деле было хоть немного похоже на правду. Так же Галлагер спрашивал на счёт их отца – Терри. Где он, почему не следит за Менди, почему не помогает хотя бы материально. Он знал, кто такой Терри Милкович ещё с детства, и Терренс был далеко не персонажем детских сказок, скорее наоборот – самый страшный кошмар Саут-Сайдовских детей. Но Менди отвечала лишь то, что сейчас он далеко, и уехал он в это далеко навсегда.***
Йен в сотый раз проверил время на общем телефоне. 21:17. Микки опаздывал. Или вовсе не собирался приходить. Но рыжик от природы был оптимистом, так что хотел на всякий случай подождать ещё полчаса. К Йену подошёл его брат. - Хей, мудак. - От мудака слышу. - Блять, малыш, да ты не в настроении. - Лип, блять, может ты заткнёшь эту дырку, из которой у тебя вылетает несусветная хуйня. - Да, малыш, ты точно не в настроении. И Фи запретила тебе использовать такую лексику. - Нахуй Фиону и тебя туда же. - Йен, расскажи, что произошло, возможно я смогу тебе помочь. - Сначала ты мне расскажешь, что у тебя в мыслях. Потому что я вижу, что ты тоже не с бабочками в животе домой припёрся в… - Йен снова посмотрел на часы и вздохнул, - почти десять вечера. Если быть точным в 21:44. - Так, братец, не так много слов. – Лип замолчал, Йен молчал вместе с ним. – Этот мелкий, Милкович. Нуууу, брат Менди… Он недавно вышел с тюряги, а я ему торчу почти два с половиной косых. Как думаешь, он просит мне долг, ну, типа про семейному. Йен сильно рассмеялся. - Что это с тобой, малыш. Ты то готов выбить мне зубы, то светишься от улыбки. - Да так, во-первых, не думаю, что для Микки имеет какое-то значение семья, кроме Менди. А ты, даже если женишься на ней, ему будет все равно. Он сможет убить тебя и глазом не моргнув. А во-вторых… - Ну же малыш, что во-вторых? - Нуууу… У нас у обоих на уме один и тот же человек. В общем, он сегодня должен был прийти и извиниться передо мной за… Лип прыгнул от смеха и долго не мог отойти. Он успокоился только тогда, когда Йен с силой ударил ему по спине, что он аж закашлялся. - Братец, Микки Милкович ни за что в жизни, будь даже на кону эта самая жизнь, не придёт извиняться. И во сколько же он должен был прийти ? - Я не знаю, но Мендс сказала, что придёт сегодня. Я целый день после школы был дома, но он не пришёл. И вот уже, - Йен с каким-то отвращением взглянул на часы, - 21:59. Да, ты прав, вероятно, он не придёт. - Конечно я прав! Я всегда прав! - Ну, знаешь, когда ты пошёл сдавать за всех экзамены и тебя спалил профессор, ты был неправ. Тебя чуть не выгнали из школы, так что… - Так, мелкий, забыли, - засмеялся Лип, - пойдём лучше какой нибудь фильме с Ван Дамом посмотрим. - Ладно, пошли, шестнадцатилетка. – усмехнулся Йен. Два брата взяли по пиву. Йен выбрал фильм, а Лип разогрел пиццу. Они устроились на диване под одеялом и убавили звук, так как Дебби, Карл и Лиам уже должны были спать. Сами же они не спали почти всю ночь, думая о своём. Лип – о том, как бы избежать встречи с Микки до знакомства через Менди, Йен думал о том, почему же Милкович не пришёл извиниться. Ему было некогда после выхода из тюрьмы или же Лип был прав и гордость в Микки выпирала через край. А интереснее всего рыжик было то, почему его так беспокоит этот драчливый южный гопник с очень плохой, даже хуже, чем можно было себе представить, репутацией. Конечно, это было лишь из-за того, что Йен хотел задеть самолюбие парня и не дать тому ставить себя выше других. Только поэтому. Но под утро Йен и Лип сладко уснули, думая о скором дне рождения Дебби, которой будет уже целых семь лет. Они думали о еде на этом празднике, о том, как будет радоваться их младшая сестрёнка своим небольшим, но милым подаркам. Это была их маленькая негласная традиция – засыпать с мыслями друг о друге, о самых близких, которые были у них, о семье.***
С утра Йен проснулся и почувствовал, как скрутило живот. Он слишком хорошо знал это чувство. Его обманули. Снова. Конечно, как он вообще смог себе представить, что Микки, мать его, Милкович придёт к нему, какому-то Йену Галлагеру, чтобы попросить прощения. Сейчас эта мысль рыжику казалась просто абсурдной, но вчера он думал, что так и будет, что Милкович приползет к нему и будет молить о прощении. Какой же ты глупый, мой мальчик, раз подумал о таком. Но Галлагер держался, он привык быть обманутым. Тут ведь даже далеко ходить не надо, два самый ярких примера живут практически под боком. Отец и мать. Френк и Моника. Хотя, Френк и не его настоящий отец (Моника на новом году потрахалась с его братом Клейтоном, после чего у неё из живота и вылезло маленькое рыжее чудо, но тут все сложно, или просто? Ну, просто сложно запутанно. Да, именно так), но он привык считать его отцом, хоть и не самым лучшим. Да от кого скрывать то? По его мнению, Френк был вообще никакой отец, его почти никогда не было рядом. Френк часто пил, он был самым ярким примером алкоголика. Каждый день в его рационе было пиво, а потом виски, кровавая мери, даже ром иногда присутствовал. Кто-то может подумать, что Френк хотя бы материально обеспечивал семью, ведь у него было столько денег на выпивку. Но нет, просто Кев (да, да, тот самый бармен из «Алиби») был соседом и другом семьи Галлагеров, он всегда записывал Френку в долг. На этот долг Френк и тратил все свои деньги, которые ему выдавали по чеку о недееспособности. На этом и оканчивались его затраты. Но иногда ему просто приходилось не пить, чтобы показаться службам. Тогда он говорил детям, что они больше никогда не увидят его пьяным. И они не видели, максимум неделю. Потом Френк снова оказывался пьяницей, и Галлагеры уже просто смирилась с этим, даже не чувствуя обиды. Но была тут ещё загвоздка. Проблема, по имени Моника. Их мать. Возможно она до безумия любила своих отпрысков, но это не мешало ей каждый раз сбегать, только появившись в их жизнях. Она приезжала только чтобы родить ещё одного, а потом снова бродить по свету. Вот что Йен так сильно ненавидел и любил одновременно. Да, как любить и ненавидеть можно сразу, поймёт не каждый. Но разве можно ненавидеть того, кто приезжает и отдаёт тебе всю свою любовь, боготворяет тебя, проводит все свободное время с тобой, разглядывает каждую частичку твоего тела, чтобы запомнить навсегда. Но разве можно любить того, кто причиняет тебе столько боли, даже не осознавая этого, кто каждый раз бежит от проблемы, не пытаясь её решить, кто уезжает раз за разом, говоря лишь о том, что детям будет лучше без неё. Йен не знал этого, поэтому и любил, и ненавидел свою мать. Он привык ко лжи и предательству, но он и правда до последнего верил, что Микки не такой, ведь Менди рассказывала о нем столько хорошего. Но видимо, не для всех он такой. Йен долго думал об этом, пока не понял, что если сейчас же не начнёт свою тренировку, то опоздает на уроки. Но никто не знал, что Милкович весь вечер простоял у дома Галлагеров, пытаясь найти нужные слова, но на ум ничего не приходило. Он пробыл там до половины четвёртого утра, а потом пошёл домой, думая о том, нахуя он вообще поперся сюда.***
-Сколько? - 50 и 8. - 50 отжиманий и 8 километров? Йен, что с тобой, ты не разговариваешь и почти не слушал меня перед первым уроком. – начала обижаться Менди. – И ты до сих пор не рассказал мне, какой способ выбрал Микки, чтобы нанести ущерб своей гордости. - Мендс, отстань! – прикрикнул Йен, тем самым ошарашивая и себя, и свою подругу. У той от неожиданности прокатились слезы. – Менди, дорогая, прости меня… - начал было извиняться Йен и подошёл, чтобы обнять её. - Пожалуйста, уходи, не трогай меня. – начала тараторить Менди, но Йен только приблизился ещё немного, - я сказала – не трогай меня! Что, блять, во фразе «не трогай меня» тебе непонятно? – закричала Менди и всплеснула руками, после чего убежала в женский туалет. Йен был вне себя от злости. Как он мог накричать на свою лучшую подругу. Что вообще только что произошло? Почему он сорвался на одного из самых близких ему людей? Ответ прост. Микки. Он ещё ниже отвёл планку самооценки Йена, не придя к нему с извинениями. Да, рыжик понимал, что глупо срываться из-за этого, но это было именно то, из-за чего Галлагер перешёл на крик. Менди сидела в туалете, зная, что Йен сюда не сунется, ведь это женский туалет, а рыжик бы не хотел добавлять повода старшеклассникам, которые и без того издевались над ним по многим причинам. Через несколько минут поле звонка на урок, Менди ушла из туалета и направилась прямиком домой. Она пришла туда через минут 10 быстрого бега. - Эй, сучка, что я тебе говорил о пропусках. У тебя явно не могло быть сегодня два урока… Микки говорил до того момента, пока маленькая ручка Менди с силой не влепила ему пощёчину. - Эй, блять, че за хуйня, Менди. Ты че, пока шла домой, головой об асфальт ебну… - Так, мудак, заткнись и слушай меня, блять, внимательно. Я просила тебя пойти к Йену и извиниться перед ним. - А, так это ты из-за рыжик такая… - Я тебе сказала, блять, слушай, - прокричала Менди и влепила вторую пощёчину, - слушать это значит, блять, слушать, а не перебивать. – Микки видел свою сестру такой взволнованной и испуганной только в третий раз. Первые два были из-за смерти родителей, поэтому подчинился, он не мог поднять на неё руку, так как безмерно любил. – Вот и хорошо, - брюнетка начала успокаиваться , - я хочу, чтобы ты прямо сейчас пошёл и извинился перед ним. У тебя еще есть время, за которое он не сможет уйти из школы, ведь осталось целых три урока, которые он не сможет пропустить, ведь ему надо восстанавливать посещаемость, чтобы поступить в ебаный Вест-Поинт. – Микки закатил глаза на такое количество, как он считал, ненужной информации, но ничего не сказал, - если завтра он не будет сиять как ебучее солнышко в зените, то буду с тобой честна, твои яйца окажутся на твоей же шее. - Да ладно, сучка, ладно, только успокойся. Не понимаю, в чем прикол так переживать из-за гребанной морковки. - Блять, Микки, твой язык пора засунуть, наконец, в жопу. Он вообще то мой лучший друг и парень, так что пора бы тебе заткнуться. - Ладно, сучка, но потом ты мне рассказываешь, почему вместо того, чтобы быть со своим соулмейтом, ты встречаешься с его братом. И как, блять, старший вообще это одобряет. Кстати, он мне несколько штук задолжал, так что я приду по его душеньку. - Если ты, мудак, пойдёшь за ним, то сначала тебе придётся иметь дело со мной. Микки усмехнулся и показал средний палец Менди в ответ, прежде чем покинуть дом и направиться в сторону школы. Ему, конечно, было похуй, почему она так пеклась о рыжике, но если бы он знал причину, то ему было бы легче. Но чтобы не потерять любовь сестры, ему нужно было извиниться перед рыжим Галлагером. Сейчас Микки был погружен в мысли о том, как бы сильно не опустить свою планку перед этим уебком. Милкович прошёл в школу просто, так как у них не было охранника, да и вообще, кому он нахуй сдался. Брюнет нашёл расписание и увидел, что у рыжика сейчас должна быть математика. Хоть Микки и недолго ходил в эту школу, он не забыл расположения кабинетов, тем более кабинета математики. Её то Милкович любил, так как понимал и даже был лучшим в школе по математике, хотя не прикладывал к этому никаких усилий и даже не гордился этим. За этими воспоминаниями он не услышал звонка, он опомнился только после истошного крика о помощи, что в его годы не было редким. Затем он услышал до жути знакомый голос. Джоуи. Он был лучшим другом Микки, до того, как тот сел в тюрьму. Микки стало любопытно, какого гомика на этот раз застал Джо. Доставать голубых и всех, кто был с ними рядом, два года назад было фишкой Микки и Джоуи. Милкович пошёл на крики. - Так, педик, ты меня уже заебал. Либо ты не попадаешься мне на глаза, либо получаешь ещё разок по почкам, - чем ближе подходил брюнет, тем отчетливее становился голос его блондинистого друга.– Да ответь ты уже что нибудь, или ты разговаривать не умеешь, а глотка тебе нужна лишь для заглатывания? – Джоуи посмеялся над своей же шуткой и все подхватили его смех. - Да отстань ты от меня, я не педик, - Милкович приостановился. Этот голос тоже был ему знаком. Этот парень хорошо держался и даже высказывал возмущение и сердитость в своём тоне, несмотря на силу, применяемую при избиении (Микки знал, что Джоуи бьёт сильно, никогда понапрасну не замахивает кулаком). Милкович вспомнил обладателя этого голоса по следующим словам, - я умею разговаривать, просто не довелось ещё, так как вы все тут для разговоров тупые и без… - парень замолчал, уставившись на брюнета. - Ну теперь то ты точно язык проглотил. Или черта за моей спиной увидел? – Джо обернулся с усмешкой и тут же его лицо побледнело. В ту же сторону направили взгляды все присутствующие. Несколько человек, включая Джоуи, произнесли вместе, будто заклинание: - Микки Милкович… На минуту в школьном коридоре воцарилась тишина. Микки закатил глаза и с недовольством в глазах сказал: - Да, блять, че уставились то? Ебать, я ж не черт. - Микки… ты вышел… - произнёс еле слышно Джо. Хоть они и были когда-то кентами, в школе Микки занимал лидирующую позицию, все его боялись и старались не показываться часто. - Да, блять, че за хуйня то. Будто, бля, воскрешение Христа собственными глазами увидел. - Микки Милкович! – вдруг закричал Мейсон (фамилия у Джо была странной). – Ты, блять кинул меня перед нашими планами, вышел, не сказав ни слова об этом мне, а теперь заявляешься в школу и, - Джоуи медленно подходил к нему, закипая, но у Микки не было ни единой эмоции на лице, только полное безразличие к происходящему, в то время, когда все пялились во все глаза на эту парочку, ожидая боя, - и… даже ни «привет», ни «Мейсон, я, блять, настолько соскучился, что в кои то веки хочу тебя зажать в тисках», - отчеканил блондин и зажал Микки в объятиях. Сказать, что все были в шоке от увиденного – ничего не сказать. Даже Микки, которому было похуй, вдруг оживился и начал, задыхаясь, говорить: - Бля, Мейсон, отпусти, сучка. Мейсон чуть ли не завизжал от услышанного знакомого голоса. - Ну хоть что-то, Милкович, хоть что-то. Я так по тебе скучал. – сказал Джоуи и вновь заключил Микки в тиски. - Бля, сучка, щас поплыву от розовой хуйни вокруг тебя, - Микки дружески похлопал того по спине, - что они с тобой сделали, ты же, блять, на бойскаута похож. И кстати, че это ты тут Галлагера избиваешь? Мейсон освободил Микки от своих цепких лап и спросил: - А ты его откуда знаешь? Хотя, как можно его не знать. Это же самый пидорасный педик во всем мире. - Бля, ты про рыжика что ли? Он же типа с моей сестрой мутит, или че? - Да не, у Ми соул - кудрявенький Галлагер, а этот ей что-то типа лучшего друга. Ну она и решила его прикрыть и сделать липовым парнем. Кароче хуйня. Ну так че, ты снова сюда? - Не, нахуй, я заебался. Надо для Мендс раскручиваться. Бля кстати. Съебались, че все уставились то? – Микки помахал руками в отталкивающем жесте и изогнул бровь. Все начали быстро расходиться, не забыв про славу Милковича. Тот увидел, что Йен тоже посчитал себя относящимся к их числу. – Не, рыжик, стой. Ты никуда не пойдёшь. – Микки взял того за шкирку. - Эй, блять, отпусти. Как же вы меня все заебали. - Заткнись, рыжий или въебу. - Ну давай, да… - Йен заткунлся, почувствовав мощный кулак у себя на лице. - Я предупреждал. Ну ладно, Мейсон, надо с ним разобраться. - Может мне с тобой пойти, как в старые добрые? - спросил Джо с какой-то надеждой в глазах. - Да не, все пучком. У нас свои тёрки уже нарисовались. А если, блять, хочешь отсюда выйти хоть когда то, то тебе надо сматываться на урок, так как сейчас будет звонок. - Ладно, Милкович, ещё увидимся. – Они похлопали друг друга по плечу, причём Микки все ещё держал Йена за шкирку на расстоянии вытянутой руки. Микки и Йен вышли из школы. Они дошли до старого, никем не пользующегося, стадиона. - Мне, между прочим, тоже на уроки надо. У меня проверяют посещаемость! - Так, рыжик, можно один урок пропустить. – сказал Микки, сев на скамейку. – Меня Менди попросила, чтобы я типа извинился перед тобой, но мне похуй. - Как и мне. - Ну ты в общем должен сказать моей сестре, что я к тебе подходил, иначе они мне яйца вырвет и даже глазом не моргнет, понял. - Да понял я. - И это, ты че, рыжик, педик что ли. Йен побледнел от услышанного. Менди рассказывала ему, что их отец был ярым гомофобом, что и прививал своим детям, так что Микки он о своей ориентации ничего не скажет. - Нет, просто им нужно над кем то поиздеваться. - Постоять за себя, значит не можешь? – усмехнулся Микки, - а это че у тебя такое, - брюнет указал на шею рыжего. - Да не знаю, появилось, да и зачем тебе знать, - ответил Йен, потирая шею. - Так может кто-то из этих гомофобов твой соул? – спросил Микки и рассмеялся. - Тогда я точно вены вскрою. У меня их всего три, а они били меня уже побольше количество раз, да и давнее, а они появились недавно. - Так все таки ты не отрицаешь, что твоим соулмейтом может быть парень? – усмехнулся Микки. Йен покраснел: - Нет не может быть. Я оговорился. - Да ладно, рыжик. Да и мне кажется, что ты считать не умеешь. - С чего бы это? - Да потому что шрамов у тебя не три, а четыре. – сказал Микки. - Нет, их только вчера было три. Впрочем, неважно, только вчера я их и заметил, может быть они были давно. - Ну не знаю, мне тоже похуй. – Микки задумался. На самом деле Микки начинал нравится этот парень. Он не был таким, как все, он не боялся его из-за его репутации, возможно это было плохо для Микки, но это также придавало уважения Йену. Милкович ещё лет в 13 заметил, что при просмотре порно его увлекают только мужики. В 14 он попробовал посмотреть гейскую порнушку. Он понял, что хочет попробовать быть снизу, так как думал, что так симулировать наслаждение невозможно, и актёрам на самом деле хорошо. Он заказал игрушку через интернет и попробовал. Сначала было безумно больное и жгучее ощущение. Но потом появилось чувство наполненности, а когда Микки нашёл свою простату, то понял, что как бы это не было прискорбно, он являлся геем в Саут-Сайде. Поэтому, чтобы скрывать это, он начал бить геев. - А ты чего это спрашиваешь? - Пытаюсь понять, за что они тебя лупили. Так что, значит по девочкам? – пошло ухмыльнулся Микки. – Кто, по-твоему самая классная в этой говно-школе? Йен испугался и просто сказал первую пришедшую на ум, самую популярную девочку в школе. - Доминик Стоун. Да, она милая. - Да ты, рыжик, просто мастер выбора, - засмеялся Микки. – Лады, я домой, а то и так засиделся с тобой. И это очень странно, что встречаешься ты с моей сестрой, а больше всех нравится тебе Дом... - Бывай, - резко ответил Йен и ушёл, развернувшись на пятках. У Микки остался не очень приятный осадок, но на деле ему было как-то похуй. Да и вообще, кто, блять, сейчас говорит бывай? Точно пидор. Микки пришёл домой и на него накинулись Менди: - Ну что, уебок, извинился? - Да, блять, отстань. Извинился. Ещё и с Джо встретился. - С этим мудаком. Да ладно, не суть. Он тебя простил? - Да не знаю я, мне похуй. - Как ты мог извиниться и не спросить, простил он тебя или нет. – после недолгих раздумий Менди широко ухмыльнулась. - Нет, сучка, даже не думай. Я знаю, что значат эти улыбка и взгляд. Ты не посмеешь этого сделать. Менди, я хочу отдохнуть! - Да братец, да! У нас сегодня будееет, - Менди постучала руками по столу, имитируя барабан, - вечеринка! - НЕ-Е-Е-ЕТ! - Да, на этой вечеринке ты и спросишь у Йена, простил он тебя или нет. И сделаешь ты это при мне. Решено. Микки лишь закатил глаза, понимая, что отменить это решение он не в состоянии. Да и ему почему то хотелось увидеть этого рыжика, но этого он не признает. По крайней мере, не сейчас.***
Спустя несколько часов приготовлений, звонков и заказов Микки, наконец, решил что сможет отдохнуть от болтовни Менди. Если кто-то решит, что Микки сам этим занимался, то пусть засунет себе эту решалку в задницу. Микки Милкович никогда не станет заниматься приготовлением вечеринки, он просто чуть-чуть подчинился Ми и разрешил (хотя, если его баламутной сестрёнке приходила в голову какая-то идея, то ей не нужно было никакого разрешения) провести вечеринку в их доме. Из плюсов то, что на этой «пати» будет много пива. Ну и, конечно, сюда придёт этот малыш, это маленькое рыжее мудло, хоть придётся перед ним извиниться ещё разок. Микки хоть и был геем, об этом не знал никто, даже его младшая сестрёнка. А то кто знает, что творится в этой 14-тилетней головке, может быть она разозлится на него и использует против обладателя любви к хуям. Но он успокаивал себя тем, что его сестра самая лучшая в плане секретов, она никогда не рассказывала ничего, что происходило бы в их доме, что было бы хоть как-то связано с чувствами или эмоциями. А ещё лучше, что никто ничего не узнал про убийство Терри. Так как за его похороны никто не заплатил, его просто превратили в пыль. И ещё, мать Микки рассказывала, что ты должен чувствовать, когда ты видишь своего соулмейта, чтобы её дети не ошиблись, выбрав не того, как это сделала она. И брюнет понял, ещё с самой первой встречи знал, что не просто так в его голове все мешается при встрече с рыжим, не просто так он становится разговорчивым. Он сопоставил то, о чем они с рыжим говорили. Шрамы на его шее появились недавно, так же как и в случае с Микки. Но Милкович в этот день получил много от кого, так что надо было закрепить это. Ни у кого из них не было цифр. Ну, или просто Микки не увидел их на Йене. Хоть брюнета и считали не особо умным (хотя он был очень даже умным, но не признавал этого), два и два он мог сложить. Брюнет придумал план, хоть он и не был сложным. Ему просто надо было хорошо напиться, напоить рыжика, чтобы тот ничего не вспомнил на утро и погладить того разок по руке. Если что, то соулмейты становятся разговорчивыми друг с другом. Микки просто спросит, есть ли новости про половинку рыжего. Если они и вправду родственные души, то Галлагер не просто скажет что у него появилась цифра один, но даже покажет, где она расположена. За размышлениями Микки не заметил, как навалила толпа малолеток. Хоть ему и было всего 16, этим детям было явно меньше лет, чем ему. Несколько 17-тилеток, Милкович знал их, но они ничем особо не выделялись, просто были в старших классах. Около десяти людей, которые раньше были в параллелях с Микки, но откуда их всех знает Менди? Или она серьёзно успела перетрахаться со всей школой? Микки от этой мысли только посмеялся и сделал заметку в своём мозгу спросить почему у неё так много знакомых. И, конечно, около дюжины 13-15-тилеток. Как их вообще родители отпустили, время около 22?! Хотя, это же Саут-Сайд, ничего удивительного. Но вся проблема в том, что рыжей макушки он среди всех не увидел. Этот Галлагер что, просто собрался не приходить? Или он единственный, кого не отпустили на вечеринку? И в этот же момент он услышал писк: - Йенниииии! Ты пришёл! – после этого Микки увидел, как его сестра бросается на шею рыжему, - а где Лип? - Он, эээ, ну, он встретил Карен, скоро придёт. Менди тут же слезла с Йена и с каменным выражением лица посмотрела на всех. Народ притих. Менди поняла, в чем дело и постаралась выдавить из себя улыбку, после чего крикнула: - Ну что, сучки, отрываемся? – и включила на всю мощь музыку. Всё тут же повеселели, начали орать и подпевать. Только Микки и Йен знали, что это была показушная Менди, она просто не хотела портить вечеринку, которую сама и затеяла. Два самых близких человека подошли к Мендс и, не заметив друг друга, обняли её, поглаживая. Только потом до них дошло, что сзади у Менди нет рук. Они одернули руки, но ничего не заподозрили. - Менди, что-то не так? - Ты че, бля, рыжий, ебнулся головой? Твой любимый братец остался с какой-то Карен. Кто это вообще? - Карен Джексон, и я не ебнулся, следи за языком. - Аа, эта шлюха что-ли? Бля, ну тут нечего сказать, он скоро придёт. А ты че следишь за моим языком? Интересно? - Так, мальчики. В особенности Микки. О чем мы с тобой сегодня говорили? - Бля, Ми, он сейчас первый начал. - А, вот кто тебя Ми называет. Понятно. - Йен ухмыльнулся, вспомнив, что назвал этого человека придурком, не зная, даже ещё не зная, кто называет Менди МИ. - Йенни, все хорошо, я же сказала, можешь называть меня как захочешь, - сказала Менди и обняла Йена. - Хорошо, Медс, - Йен обнял её в ответ. - Медс? Что за ебанутость? – Микки закатил глаза. - Мик, пожалуйста, спроси, - попросила с надеждой в глазах Менди. - Ох, бля, ладно, но только из-за тебя. - Микки потёр переносицу большим и указательным пальцем и спросил, - Рыжий, так че между нами ничего нет? Йен поперхнулся воздухом, да ему понравился брюнет своей неодинарностью, да и уродом тот не был, коренастый небольшой парень... Йен мысленно дал себе пинок, НУ ЧТО ЗА МЫСЛИ!... но чтобы Микки был геем. - Ну так че замолчал то? Язык проглотил? - А? - Я спрашиваю, ты простил меня или че? Хотя ты сам полез, бля! Кровь Йена отлила от головы, теперь он понял, что Микки говорил просто про обиду, но рыжику не хотелось, чтобы все так просто заканчивалось. - Нет, ты же передо мной и не извинялся. - Бля, Микки, ты же говорил, что ходил к нему и извинился. Ну и где ты был? Опять из кого то дурь выбивал? – начала было кричать Менди. - Нет, Мендс, он приходил ко мне. Просто не извинился, а сказал, что если бы не пришёл, то ты бы ему яйца открутила. - Микки! - Милкович младшая шлепнула своего брата по груди. - Извиняйся! - Бляяять. Как же вы двое меня уже заебали. – Микки закатил глаза. Казалось, ещё чуть-чуть и они так и останутся следить за мозгом. - Ну, рыжик извини, не знал, что ты такой ранимый. - Ладно, ладно, прощаю. – со смехом проговорил Йен, кажется, его эта ситуация лишь забавляла. - Да ну, бля! Господи Иисусе. Ты бы ещё приказал за прощение на колени перед тобой встать. Да и вообще, я извинился только из-за Менди. Так что не надумывай себе ничего. - Ладно, парни, вы меня заебали со своими разборками, - отчеканила Менди. - Как нибудь разбиритесь сами, хотя бы раз не вмешивая меня, - Милкович говорила ребятам, но смотрела в другую сторону. - А мне пора, вечеринка в самом, блять, разгарееееее, - было заметно, что Мендс уже была навеселе. Парни проследили за её взглядом и синхронно постарались подавить смешки, увидев подошедшего Липа. - Ну че, рыжик, раз между нами ничего нет, никаких недопониманий и тд, пойдём бухнем хорошенько. – ухмыльнулся Микки, а Йен с радостью был готов напиться и забыть об одном человеке. Но как о нем забудешь, если этот же человек и предлагает тебе выпить вместе?