Сэйлор-менты

С Лариным и Волковым творилось что-то не то. Они откололись от коллектива, шушукались буквально часами и часто пропадали в кабинете у Мухомора. Соловец подумал было, что Мухомор подловил их на чём-то и держит теперь на крючке, вынуждая стучать на коллег. Ну да, на обычное поведение Юрия Александровича оно не слишком походило, но люди со временем портятся, а подполковник Петренко и перестройку воспринял... не слишком, и потом явно заблудился немного во времени, пространстве и противоречивых начальственных директивах. Не рассказывая никому и ничего, Соловец устроил пару подстав: вроде бы незначительных, но заставляющих любого начрайотдела сделать стойку на ушах, — однако не сработало. Ну то есть совсем. Как в воду упало. Значит, не стучат. А раз так — проблема наверняка куда серьёзнее и надо бы с ней со временем разобраться. Беда в том, что времени у Георгича не было совершенно. Не успели они с Дукалисом и Казановой худо-бедно идентифицировать очередного жмура и приступить к нелёгким поискам его убийц, как им на головы свалился очередной замут. Пропадали автобусы. Два с таджиками-гастарбайтерами, один — с мужичками, приехавшими в Питер на заработки откуда-то из-под Волгограда. Собственно, после волгоградского автобуса дело и завели: ребята ехали на какую-то сложнодиректорскую дачу, и когда недоехали, разгневанный гендир фирмы со сложнопроизносимым названием позвонил их работодателю, тот уведомил местную полицию, те позвонили в Питер... Один только Господь на небесах ведает, как это дело умудрились навесить на обычный райотдел, но факт оставался фактом: у Соловца начали требовать рапорты чуть ли не каждый день. А о чём, спрашивается, рапортовать? О том, что все автобусы практически в воздухе растворились? Или провалились под землю? Последнее, к слову, было куда вероятней. — Смотри, — с Лариным, конечно, творилось что-то не то, но работать он от этого хуже не стал. — Все автобусы пропали в районе площади Победы. Вот подземный проезд, соединяющий Краснопутиловскую с Орджоникидзе. Вот Московский проспект, Пулковское и Московское шоссе, улица Галстяна... — Андрей, — Соловец устало потёр глаза — щипало их после очередной бессонной ночи изрядно, — я это всё знаю, чего ты мне в карту тычешь? Вместо Ларина ответил Волков — такой же красноглазый и невыспавшийся, как и сам Соловец. — Георгич, там нехорошие слухи ходят, в этом районе. Дурацкие, конечно, но... Типа, что от подземки между Краснопутиловской и Орджоникидзе есть ещё одно ответвление, замаскированное. Чушь на постном масле, понятное дело, но слухи свеженькие, подозрительно это всё... — Ну да, ну да. А жмуры туда с соседнего кладбища не заходят, случаем? А с Еврейского? Нет? Странно, очень странно... Ребята, хорош чушь пороть, у нас пытки законодательством запрещены, чуши больно. По делу что есть? — По делу — хуй да нихуя, — коротко и зло бросил Казанова. Воцарилась нехорошая тишина. Соловец уже ругал себя: зря он на парней набросился, те хоть версии выдвигают, пускай и бредовые, а сам-то? Сидит и ждёт, что прилетит вдруг волшебник в голубом звездохрене и бесплатно покажет на подозреваемых, да ещё улик подбросит? Так бесплатно можно только звездюлей огрести... — Ладно, — вздохнул он. — Работайте, парни. — Георгич, — Дукалис за соседним столом работал и без начальственного разрешения: на него сбросили все оставшиеся дела, включая злополучного жмура, идентифицированного но всё равно вонючего. — Тут такое дело. У меня знакомые есть в стройбригаде одной. Парни с Закарпатья, приехали на заработки... В общем, может, внедрить туда кого из наших — рожи-то с виду неотличимые. Разве что Казанову не надо, он выделяться будет. И прогнать автобус туда-сюда пару раз по этой сраной площади Победы. Только на бензин скинуться надо. — Мухомора попрошу из фондов выдать, — буркнул Ларин, и Соловец снова задумался: что же связывает Ларина с начальством? Но тут же отбросил эту мысль, как несвоевременную: идея Дукалиса сама по себе была... многообещающей. По крайней мере, на фоне имеющегося голяка и бабкиных сказочек. Старательно игнорируя Казанову, вопившего, что уж кто-кто, а он за хохла сойдёт как родной, он и пару слов по-украински знает, и гинекология у него совсем как у князя Владимира, который Русь крестил, Соловец сказал: — Если Мухомор расщедрится — давайте подумаем в эту сторону, ребята. — Расщедрится, — почти уверенно кивнул Ларин. — Тогда автобус этот пускать надо под вечер: волгоградские точно пропали ночью, они со стройки на съёмную хату ехали. — А таджики как раз направлялись на стройку, в ночную смену, по крайней мере — второй автобус с пропавшими, — прервав воспоминания о своих украинских корнях, сообщил Казанова. — Я это... пообщался с их прорабом. Неформально, но продуктивно. Георгич покосился на сбитые костяшки на руках у сотрудника и решил ничего не уточнять. С закарпатцами договориться удалось быстро, пусть даже и разговаривало по-русски среди них полтора землекопа. Их главный, дядько с чёрными усами и мозолистыми руками, пожал Соловцу руку и произнёс что-то вроде «Сы нэ дило». Подумав, Соловец решил счесть это согласием. На дело пошли втроём: Казанову, невзирая на его гинекологическое сходство с крестившим Русь князем Владимиром, решили оставить помогать Дукалису, а тот и сам не слишком рвался — работы у него было выше крыши. Деньги Мухомор откуда-то взял и торжественно выдал под расписку лично Соловцу. Вот ещё б он так родному райотделу находил, как закарпатцам! Можно и под расписку. Выезжали в полной темноте, под моросящим дождём. Замотанные в шарфы по самый нос, в кепках и крепких куртках, Соловец, Ларин и Волков действительно ничем не выделялись среди закарпатцев, разве что необычной молчаливостью: в разговорах сидящих рядом они понимали разве что редкие матерки, а случайно провалить операцию, начав болтать по-русски, как-то не хотелось. Первая поездка получилась неудачной, а вот во время второй Соловец почувствовал, как его неудержимо клонит в сон. Рядом всхрапнул низкорослый мужичок, шляпа опустилась ему на лицо, когда он попытался устроиться поудобней. Что происходит? Какого чёрта? Где... где Ларин и... Наверное, какой-то газ распылили внутри салона, подумал Соловец, сворачиваясь клубочком. А как иначе объяснить глюки, в которых автобус, окружённый болотно-зелёным сиянием, медленно въезжает в стену тоннеля, а какие-то странные девицы в мини-юбках начинают усердно пробиваться сквозь застывший воздух к водительскому месту и вопить «Гео-о-о-оргич!» с интонациями Ларина и Волкова? *** Когда автобус полностью скрылся в зеленоватом мареве, от противоположной стены отделилась тень. Буквально секунду назад казалось, будто там нет никого и ничего, и вот на тебе — мужчина в чёрном фраке и с маской на длинном, вытянутом лице. Мужчина огляделся, поднял странный предмет — зелёную толстую ручку с забавной фигуркой на колпачке — и покачал головой. Затем сунул руку во внутренний карман фрака, достал оттуда обычную милицейскую рацию и сказал, ничего не включая, обращаясь то ли к рации, то ли к стене напротив: — А ведь ты здесь лучше бы разобралась. По пространству и времени ты у нас спец... Ответа он, естественно, не получил. Постоял ещё несколько секунд, улыбнулся, спрятал рацию и пошёл к выходу из туннеля, а там и вовсе растворился в переплетениях света и тени, в тусклом свете одиноких уличных фонарей и стылом тумане Санкт-Петербурга... *** — Георгич! Да очнись же ты, ну! Георгич! Превращения с каждым разом давались Ларину всё легче. Тем более что в салоне автобуса все разом и резко задрыхли, так что свидетелей не осталось и не пришлось уговаривать Лунную призму выдать дежурную матроску, но не устраивать из этого стриптиз-шоу. Волков, правда, странно хрюкал рядом и диковато на Ларина косился. И чего это он? Вроде, сэйлор Волков — повелительница планеты Меркурий, а не свинофермы! А интересно было бы поглядеть, как перевоплощается сэйлор Мухомор! Хотя... нет, если вдуматься, то совершенно неинтересно. Лучше уж любоваться на конечный результат сего действа. Волков добрался до Георгича первым. Рассеянно махнул рукой, и перед нежной воительницей в матроске прямо в воздухе поплыли какие-то графики и диаграммы. Ларин недоумённо хлопнул глазами. Волков нахмурился: — Не то чтоб я это всё до конца понимала... В общем, в переводе на русский, все спят. — Офигеть сакральное знание! — искренне восхитился Ларин. — Без графиков мы бы в жизни своим умом до него бы не дошли! — Могу не продолжать, — огрызнулся Волков, щупая пульс на шее у Георгича. — Но вообще, структура пространства искривлена, бозон Хиггса резвится, как стадо бизонов Хиггса, а фотоны... — Сэйлор Волков! Отставить научные изыскания, доложите по-уставному! — По-уставному не выйдет, сэйлор Ларин, у науки свой устав, — в облике сэйлор-воительницы Волков становился совершенно несносным. Ларин мрачно пригрозил ему, что когда они перевоплотятся снова, то на стажёра свалится вся бумажная работа; Волков дрогнул, но устоял: — А если совсем для идиотов — конкретно здесь обычное время и пространство смяли в такой себе узелок и для простоты понимания назвали пространственно-временным карманом. Его никто не видит, кроме создателя и тех, кому не посчастливилось в этот карман провалиться. Так понятней? — Ненамного, — вздохнул Ларин. — Что делать-то с этим? — А чтоб я знала! Наблюдать, наверное. Анализировать. Соберём побольше сведений — нейтрализуем эту падлу. Во имя... ну... чего-нибудь. — Угу, — буркнул Ларин. На душе было тяжко. Время, понимаешь, пространство... Мухомора бы сюда! Что они-то с Волковым здесь делают? Они ещё не умеют ни со временем нормально обращаться, ни с пространством... — К слову, сэйлор Волков, я тебе о гражданочке Хэвиметаллии рассказывала? Ответить Волков не успел: двери автобуса распахнулись и внутрь полезли какие-то страшилища, больше всего напоминавшие вставших на задние лапы дикобразов с восемью мутными глазками-пуговками на вытянутом рыле. Сэйлор-ментов дикобразы игнорировали, а вот к спящим потянулись практически безошибочно. — Големы бозонных снов Хиггса, — шепнула сэйлор Волков. — Сильные, страшные и тупые. Видят спящих — притягиваются к ним всей массой. — Сэйлор Волков, что за хрень ты несёшь? — Эх, сэйлор Ларин, по-твоему, я сама понимаю, что несу? Я без понятия. Информация впитывается портативным компьютером и выводится мне на сетчатку. А я её уже несу дальше. — Без крайней необходимости не неси, — поморщившись, буркнул Ларин. Волков возмутился: — И чтоб она у меня на сетчатке застревала? Ну уж фигушки! Эй, ты чего? Да я тебя! Бозонный голем грубовато оттолкнул сэйлор Волкова и ухватил Георгича за шиворот. Тот лишь сонно пробормотал что-то про раскрываемость и «вот уже сегодня, товарищ полковник». — Погоди, — остановил боевую подругу Ларин. — Сама же говорила: наблюдать и анализировать. Давай хоть поглядим, что к чему, раз они нас не замечают. Волков нехотя кивнул. Вдвоём прекрасные воительницы в матросках выбрались из автобуса и остолбенели. Было от чего: они находились в каменном то ли склепе, то ли сарае. Размеры потрясали: каменные стены стремились ввысь и вдаль, а сводчатый потолок терялся в серой мгле. Неведомый архитектор расположил в зале и колонны, причём сделал это, по всей видимости, наспех утилизируя подвезённые в последний момент материалы, ибо чего добру пропадать. Колонны стояли хаотично, и даже всемогущий компьютер сэйлор Волкова не сумел уловить в их размещении какой-нибудь внятной системы. По склепосараю сновали бозонные големы, занимаясь своими бозонными (или големными?) делами. Вот в их перемещениях порядок и стройность как раз наблюдались, хотя разумности Ларин не усмотрел и здесь: одни перетаскивали тела из свежеукраденного автобуса, другие полировали колонны, третьи подновляли линии пента... или гекса... короче, многоугольнограммы. В подсчёте углов Ларин тут же сбился, но граммы точно были. Наверное, даже килограммы. Килограмму начертили в левом конце зала, там, где колонн было поменьше. А параллельно с линиями лежали тела. Не бездыханные — это Ларин с Волковым проверили в первую очередь. Все спящие, некоторые даже похрапывающие. И над каждым телом вилась зеленоватая дымка, струйкой уходя к центру безумного сооружения — туда, где возвышался гигантский чёрный кристалл. Сейчас големы спешно расширяли килограмму, втискивая туда новые тела. И одним из таких тел должен был стать Соловец. Не сговариваясь, Ларин с Волковым встали в боевые позы: сиськи вперёд, руки совершают абсолютно дурацкие движения. — Я, прекрасная воительница в матроске, борец за добро и справедливость... — Я, прекрасная воительница в матроске, борец за любовь и мудрость... — И я накажу тебя во имя Луны! — Омой своё лицо и покайся! Как должны были умываться, а тем более каяться дикобразы-големы, сэйлор Волков толком не знала, но ей и не пришлось придумывать: из кристалла выпрыгнул очередной демон. Был он сильно похож на золотоволосого сладкого красавчика из мультиков — ну, если б не глаза-плошки, светящиеся зелёным, зубы в три ряда и когти раза в три длиннее пальцев. А так лапочка, красавец-мужчина. Самое оно для соблазнения юных невинных дев. — Я ждал вас, сэйлор-воительницы в матросках, — прорычал демон. — Ух ты, — приятно изумилась сэйлор Ларин и тут же погрустнела: — А чего тогда поляну не накрыл? Посидели бы, побухали во имя Луны... — И Меркурия, — обиженно дополнила сэйлор Волков. — Я б, может, туманчику напустила, курнули бы, то-сё. — В общем, раз поляны нет, то давай сдавайся. Освободи несчастных, ни в чём не повинных людей, а затем руки вверх, лицом к стене, — подвёла итог сэйлор Ларин. — И документики предъяви, — тут же встряла сэйлор Волков. — Ты кто вообще такой? — Я — один из королей Подземного царства, верный слуга королевы Хэвиметаллии, — взвыл демон, прыгая вперёд и толкая Ларина в грудь. Тот лишь успел пропыхтеть: «Да пофиг, у нас демократия!». — Самый крутой водный кумар Меркурия! — рявкнула сэйлор Волков. Не иначе с перепугу. Закумарило знатно, Ларина аж повело, когда он вставал. — Давай, — бросила сэйлор Волков, не оборачиваясь, — вытаскивай народ из этой хрени. Какая именно хрень имелась в виду, объяснять не пришлось. Ларин на ходу угумкнул и бросился в туман, примерно в сторону килограммы. Странно, но почему-то быстро похолодало. Обычно матроска спасала от самых крутых дождей и вьюг, но не в этот раз. — И это всё, на что вы способны? — насмешливо рыкнул демон. — Тупицы вы, а не сэйлоры. Слабенькие идиотки, возомнившие себя невесть кем. У вас нет сил тягаться со мной. Я заморожу вас и выдам королеве Хэвиметаллии. Давно пора устроить в Подземном царстве сад ледяных скульптур, но никто не ценит мои вдохновенные творческие порывы... — Чувак, а почему королева, если царство? Царица ж должна быть... — внезапно поинтересовался Ларин. Пока демон озадаченно хлопал зелёными глазищами, сэйлор-менты с двух сторон попытались прошмыгнуть мимо него. Увы, не сработало: демон раскинул руки, и в Волкова с Лариным ударили струи ледяной воды, тугие, будто из водомёта. Напор был таким, что сбил с ног. Ларин в ужасе глядел, как его руки замерзают. Прям как бомжик, не добравшийся по зиме до тёплого газопровода... Никто не видел, как очнулся Соловец. *** Глюки продолжались. Какая-то фигня с ушами лупила из водомётов — видимо, портативных — в двух хорошеньких девчонок, разговаривавших с интонациями Ларина и Волкова. Соловец проморгался как следует, зачем-то спросил: — Ларин, это ты? — Нет, фигня с ушами! — отчаянно выкрикнула девчонка. — Беги отсюда, Георгич! — А почему... — Соловец был истинным ментом, он хотел добраться до сути. — Потому что сэйлор Ларин! Борец за добро, мать его, и справедливость, сковородником её по ебалу! Беги, Георгич, кому говорят? Бежать Георгич не собирался. Только не сейчас, когда его ребятам... или девчатам... короче, не когда его сотрудникам грозит опасность от неведомой хуйни с ушами! Схватив и скрутив болевым приёмом пробегавший мимо глюк с дикобразьей мордой, Соловец поднатужился, поднял его и швырнул по направлению к ушам. Хватило его ненадолго. Когти у зеленоглазой ушастой хрени вытянулись и чувствительно проехались по лицу Георгича, заставив отпрянуть. В этот миг в воздухе прямо за спиной у чудовища зависла ещё одна девица, в руках которой бешено крутился дрын. — Время, стоп, понимаешь! — выкрикнула девица. Где-то Соловец уже слышал этот голос... или эти командные интонации... И время остановилось. Застыл монстр, замахнувшийся для последнего удара, застыли глюки с ежеподобными головами, даже таджик, лежащий рядом с Георгичем, замер на полувсхрапе. — Сэйлор Ларин, швыряйся ручками! — приказала девица. Сэйлор Ларин огрызнулась: — У меня руки отморожены, не видите, что ли, сэйлор Мухомор? — Ну всё, буквально всё надо делать самой. Что за коллектив такой попался! — посетовала девица, споро шарясь у сэйлор Ларина в декольте матроски. Сэйлор Ларин взвизгнула, отшатнулась, заорала: «Вы чего, гражданка начальник?» — но новоприбывшая отмахнулась дрыном (чуть не задев сэйлор Ларина по макушке) и наконец возопила: — О, нашла! Соловец, держи! К Георгичу полетела ручка — красненькая, со смешным колпачком. Тот поймал её и тупо на неё уставился. Затем обалдело выдохнул: — Что это? Ларин подумал пару секунд, затем дёрнул незамёрзшим локтем и честно сообщил: — Это не «что», а «кто». Сэйлор Мухомор. Несёт возмездие во имя Плутона и пластинчатых грибов. Надо отдать Соловцу должное, сообразил он быстро: — Пластинчатых — это потому что Мухомор? Ларин сухо кивнул. А сэйлор Мухомор, дождавшись окончания переговоров, кивнула на ручку и пояснила: — Это оружие. — Массового поражения, — хихикнула сэйлор Ларин, но под строгим взглядом сэйлор Мухомора послушно заткнулась. — Сожми её и скажи: «Планета Марс, дай мне силу!». Это поможет, — закончила девица и выжидательно уставилась на Соловца. Точно так же выжидательно на него уставились и Ларин с Волковым. Соловцу это не понравилось, но ни одна блоха в хозяйстве не плоха, а он нынче в мире глюков, так что если авторучка и впрямь здесь сойдёт за оружие... — Планета Марс, дай мне силу! Сначала ничего не происходило, а затем по ногтям Соловца проехался хороший такой маникюр, нарастив их и выкрасив в красный цвет. Георгич попытался было возмутиться, но вокруг внезапно загудело пламя. Оно не обжигало, а ластилось, вилось вокруг тела, счищая всё ненужное. Огонь разделился на несколько отдельных огневоротов, затем самый большой вихрь пламени превратился в матроску, по лицу хлестнула чёрная прядь волос, и Соловец с изумлением понял, что волосы — его. Как и вздымающаяся гневно грудь, как и алые туфельки на каблуках (и как в таких, простите, сражаться?), как и глубокий женский голос, произнёсший: — Я — прекрасный воин в матроске, борец за пламя страсти! И я накажу тебя во имя Марса! — Ух ты... — тихо выдохнула сэйлор Волков. Глаза сэйлор Ларина сияли. — Сами такие, — тихо огрызнулся Соловец, но без злости, а очень понимающе. — Ладно, я запускаю время, — встряла сэйлор Мухомор. — Дальше сами справитесь, понимаешь. У меня ещё квартальный отчёт не проверен. — И не написан, — хихикнула сэйлор Волков. Рядом с сэйлор Соловцом вновь принялся выводить рулады носом таджик. Свалился с ног какой-то голем. А монстр бросил в Соловца огромную ледяную глыбу, но она растаяла, не долетев. — Я рождена с этой силой, чтобы стать ментом-воительницей, — выпалил Соловец. — Нам было предначертано встретиться! Краем глаза он отметил, что сэйлор Ларин, похоже, готовится к атаке. Отлично, надо отвлечь чудовище, потянуть время... — Огонь — моя стихия, и я дотла сожгу всех тех козлов, которые трясут своими вонючими шкурами в моём городе, смущая умы невинных таджи... дев, мешая их чистой любви к таджи... короче, сожгу нахрен, — речь вышла, конечно, так себе, но умные речи — результат долгой практики. В конце концов, разве Соловец на совещаниях их не толкал? — Лунная диадема, в бой! — завопил сэйлор Ларин, и кольцо света сжало демона в тесных объятьях. — Давай, Георгич, твой выход! Нужные слова пришли сами собой: — Злой дух, изыди! И иди ты в... — дальше под вой сгорающего демона Георгич долго и смачно перечислял все пункты остановки в пешем сексуальном маршруте, который должен был одолеть злой дух. Ларин и Волков между делом вносили свои коррективы, так что финальный маршрут получился впечатляющим. Георгич очень надеялся, что у злого духа хватит сил честно пройти хотя бы треть. Треснувший напоследок чёрный кристалл послужил финальным аккордом. С исчезновением злого духа в прах рассыпались и големы, а таджики и прочие украденные мужики начали ворочаться в килограмме. Соловец с ужасом осознал, что сейчас ему предстоит заниматься эвакуацией из неизвестно откуда в неизвестно куда целой толпы замученных, истощённых людей. А в качестве подмоги у него — две девицы в матросках. И сам он, честно говоря, тоже... Почему-то задача от этого казалась ещё более интригующей.