i know all sorts of things i don't believe

Час спустя Лидия, Стайлз и вся охотничья группа уже на полпути к Визалии — вся, включая Лиама, который бросил на Скотта такой взгляд, что тот не осмелился оставить его, и Кори, отказавшегося сидеть и ничего не делать в одиночестве. Тео наклоняется над своим столом, рассеянно и молчаливо смотря на карту, и пытается понять, почему в животе засела тревога, а инстинкты не перестают кричать. Полминуты спустя у него все еще нет ответа; входная дверь открывается, и заходит Алек, и когда Тео кидает на него взгляд, то замечает, что он весьма раздражен. Алек закрывает дверь обратно, подходит к нему, некоторое время стоит рядом, а потом закатывает глаза и, подпрыгнув, усаживается прямо на стол. Тео просто снова поворачивается к карте. — Не хочешь рассказать мне, что с тобой? — наконец говорит он. — От тебя исходит такая нервозность, что у меня болит вся челюсть, потому что приходится сдерживать клыки. — Это не нервозность, — возмущенно возражает Тео; он не какая-нибудь девица, попавшая в беду во второсортном кинофильме. — Мужественная тревога, как пожелаешь, — пренебрежительно отвечает Алек. — Слушай, даже Нолан и Мейсон могут сказать, что что-то не так, хотя они даже не страдают, слушая, как ты скрипишь зубами на весь этаж. Какая-то часть Тео очень сильно хочет сказать Алеку отвалить; каждый мускул его тела напряжен от низкопробного, непонятного, беспричинного страха, и именно поэтому он прогнал Алека, Нолана и Мейсона в соседнюю квартиру. Их непринужденное поведение, их блаженная уверенность в хорошем конце, в Скотте и других заставляла его злиться, будто они сыпали соль на открытую рану. Но он понимает, что Алек просто пытается помочь. Он чувствует беспокойство, которое тот пытается скрыть под своей небрежной сутулостью и неудачными попытками пошутить. И также Тео знает, что если еще хоть немного посидит здесь в одиночестве, ничего не предпринимая против разъедающего его страха, то сойдет со своего чертового ума. — Что-то не так, — наконец выдавливает из себя он, чувствуя разочарование, потому что это все, что он знает со всей уверенностью. Алек напрягается и теряет часть своей признанной фальшивой беспечности. — Ты что-то узнал от Скотта и остальных? Что-то случилось? Они в порядке? — Они в порядке, — огрызается Тео — слишком громко, слишком злобно — и медленно вздыхает. Он повторяет, гораздо тише и мягче: — Они в порядке. По крайней мере, они были в порядке пять минут назад, когда Скотт написал, что они только что проехали границу Чикаго. Так что же, черт возьми, с ним не так? Тео чувствует замешательство Алека и отчаянно хочет выразить свои чувства словами, объяснить ему. Если бы он мог объяснить это Алеку, то мог бы и самому себе. — Тогда что не так? — снова спрашивает Алек, в этот раз мягче. — Алек, я не знаю, — рычит Тео; он не в силах больше сидеть спокойно, поэтому встает из-за стола и подходит к окну, упирается руками в одно из стекол и смотрит на Бейкон Хиллс, повторяя почти про себя: — Я не знаю. Алек, кажется, обдумывает это в течение нескольких долгих секунд; в отражении стекла Тео видит, как он кусает губы. Он наблюдает, как Алек смотрит на карту, а потом снова на Тео, затем соскальзывает со стола и встает рядом с ним. Выглядит он сомневающимся, но решительным. — Тогда что ты знаешь, Тео? — говорит Алек, а потом поднимает ладони в успокаивающем жесте, когда Тео отходит назад от окна и запускает пальцы в свои волосы, раздраженный его вопросами. — Тео. Что бы это ни было, о чем бы ты ни думал, если ты не знаешь всего, это не значит, что ты не знаешь ничего. Так что скажи мне, что ты знаешь. Эти слова слегка приземляют Тео; он останавливается и оценивающе смотрит на Алека, потому что он впечатлен. Затем он касается языком нижней губы и снова смотрит в окно, пытаясь привести в порядок рой мыслей в голове; что он знает? — Время выбрано слишком удачно, — наконец произносит он, будучи сам не уверенным, о чем он, пока слова не слетают с губ. — Время... — аккуратно повторяет Алек. — Время видения Лидии? — Предсказания, — рассеянно поправляет Тео, и, когда он это делает, что-то щекочется в глубине его сознания; банши предсказывают смерть, но иногда предсказания остаются лишь вероятностью. — Предсказания, — говорит Алек, скорее подшучивая над Тео из-за его излишней грамматической педантичности. — Ладно, время предсказания Лидии слишком идеально. Что делает его таким «слишком идеальным»? Тео может слышать, как Алек выделяет невидимыми кавычками последние два слова. Что сделало его таким слишком идеальным? Тео помнит, как смотрел на карту, на всю стаю МакКолла, когда Лидия впервые указала на Визалию, когда она сказала: «Что бы это ни было, это произойдет здесь». И потом, когда Скотт спросил, когда, она выглянула в окно и сказала: «Сегодня ночью». Но почему именно сегодня, что такого особенного в этом вечере? Тео резко оборачивается, смотрит на карту. В частности он смотрит на записку, которую прикрепил над городком Реддинг: «Суд над Росслером/Престоном, Восточный окружной суд Калифорнии, 16.12 — 22.12». Нолану придется давать показания, но только в конце процесса. Первые несколько дней агент МакКолл закладывал основу для обвинения, связывая Росслера и Престона с «культом» Монро; затем шериф и Пэрриш давали показания о зарождении этого культа в Бейкон Хиллс и нападении на Нолана. Первые несколько дней. Теперь Тео понимает. Первые несколько дней приобрели значение. Судебный процесс начался два дня назад. Агент МакКолл, шериф и Пэрриш отправились в Реддинг и останутся там до конца суда. Скотт и большая часть стаи — за исключением Тео; ему нужно было остаться и присматривать за Бейкон Хиллс, пока их не будет — планировали сопровождать Нолана в Реддинг и обратно через два дня. Тео следил за процессом, но рассеянно; Росслер и Престон были вне досягаемости, в безопасности в руках агента МакКолла вместе со всеми силами ФБР в Калифорнии, и Монро не смогла бы прикоснуться к Нолану, пока Скотт и остальные там с ним. Процесс был спланирован так аккуратно, что Тео отложил его в сторону и почти о нем забыл, больше обеспокоенный тем, что может произойти в Бейкон Хиллс, пока стая будет отсутствовать; он уже попросил Шохре из Вайрики и Натаниэля из Карсон-Сити прислать ему несколько бет, чтобы они помогли защитить город и округ в целом во время отсутствия стаи МакКолла. Но они приедут только послезавтра, не сегодня. — Никого нет, — неожиданно понимает Тео; до него начинает доходить ошеломляюще очевидная истина. — Что? — спрашивает Алек, сбитый с толку; внезапное заявление Тео после такого долгого молчания показалось ему неимоверно неподходящим. — Никого нет, — настойчиво повторяет Тео, указывая на карту; Алек продолжает смотреть на него, и Тео подходит к карте, срывает записку и протягивает ему. — Алек, суд. Агент МакКолл, шериф, Пэрриш... они все на заседании в Реддинге. Черт побери, думает Тео, пораженный собственным идиотизмом; как он мог упустить такое? Он комкает записку, сжимая ее в кулаке, подносит ко рту, затем поворачивается и во внезапном приступе отчаяния швыряет ее на середину комнаты. — Они уехали, как и Скотт, и Малия, и Стайлз, и Дерек. Арджент на пути в Визалию, откуда бы он ни ехал. Даже Лиам и Кори не здесь, — говорит он низким, жестким голосом. — Но они уехали из-за видения Лидии. И оно было только несколько часов назад, как Монро могла — как вообще хоть кто-то мог — узнать, что у нее было видение? — медленно выявляет противоречие Алек, скорее не возражая, а пытаясь вставить на место кусочек пазла, который не подходит. Но он подходит. — Предсказание, — снова поправляет Тео, в этот раз — намеренно. — Банши не видят будущее, они его предсказывают. А предсказания могут ошибаться. Предсказания... предсказания можно переиграть. — Иди за Мейсоном и Ноланом, — приказывает Тео. Алек не двигается, и он рычит, зная, что его глаза горят, а клыки удлиняются, и он ничего не может с этим поделать. — Сейчас же, Алек. Иди. Алек, смотревший на Тео так, слово он на самом деле сошел с ума, пугается этой внезапной агрессивной перемены в его поведении — собственные глаза вспыхивают, когти удлиняются для защиты, и он уходит. Его запах, острый и кислый от страха — страха перед Тео — обжигает горло, но он подавляет это чувство и заставляет себя двигаться. Он хватает ключи, куртку и телефон, выходит в коридор, чтобы встретить Алека, Мейсона и Нолана. Они уже выходят, Тео готовится позвонить Скотту. Его большой палец замирает над именем, когда он слышит скрип лифта, напрягающегося под тяжестью груза, и резко поднимает голову. Его ноздри раздуваются, пока он принюхивается к воздуху, в желудке что-то тяжело ухает: они попытались замаскировать его, но он там; порох и волчий аконит. Он бросает взгляд на панель над дверями лифта и видит, что индикатор этажей перемещается от самого нижнего к верхнему, на котором стоят они. Алек выходит из квартиры, за ним Мейсон и Нолан; он уже открывает рот, видимо собираясь потребовать нормального объяснения совершенно нехарактерного для Тео поведения, но сам Тео обращает свои чувства к лестничной клетке и слышит ровный топот нескольких пар ног. Он поворачивается к Алеку, сует ему в руки ключи от пикапа, затем хватает Нолана и Мейсона и практически выталкивает их по коридору к двери, ведущей на лестницу. — Лестница, идите на лестницу, быстрее, — кричит он, хватая Алека и выталкивая его следом. — Алек, на лестнице охотники, тебе придется пройти через них. Держи Мейсона и Нолана позади себя, я буду так скоро, как смогу. — Тео... — начинает Алек, но Тео прерывает: — Нет времени, — рычит он. — Идите. Алек уходит, бросив последний отчаянный взгляд назад. Тео смотрит, как он бежит к Нолану и Мейсону, которые в неуверенности стоят около лестницы, что-то говорит и идет вперед первый. Затем Тео снова переключает внимание на лифт, мысли лихорадочно бегают в голове; лифт уже останавливается на его этаже, но должен же быть способ остановить его открытие. Он лихорадочно пробегает глазами по раме, думая, давай же, давай, но в конце концов все, о чем он может думать — это о чистом отчаянии. Он делает глубокий, бодрящий вдох, сжимает руку в кулак, а затем ударяет по металлу правой двери лифта, прямо рядом с рамой. Он чувствует, как металл острыми, зазубренными краями вспарывает мышцы его предплечья. Стиснув зубы из-за мучительного стона, рвущегося из горла, он вырывает руку, рассеянно отмечая смущенные, испуганные голоса охотников внутри. Тео двигается к другой стороне, делает несколько глубоких вдохов, а затем собирается и повторяет процесс с левой дверью лифта. Затем он отшатывается назад; с его руки капает кровь; чтобы проверить, сработала ли его идиотская идея. Двери лифта напрягаются, пытаясь открыться, но ободранные края, пробитые Тео, мешают; он слышит, как развороченный металл скрежещет по отверстиям. «Черт возьми, — недоверчиво думает Тео, — это сработало». Но двери успевают немного открыться до того, как Тео до них добирается, и образовывается десятисантиметровая щель, куда один из охотников просовывает ствол ружья и стреляет. Тео вскрикивает, когда пуля пробивает его левую икру, и опускается на правое колено; еще одна пуля попадает в правое бедро, третья — в правое плечо. Выругавшись, Тео бросается в сторону, избегая очередного потока пуль, вытягивает когти левой руки и вонзает их в бедро, чтобы вырвать пулю; с ранами на икре и плече делает то же самое. Проделывая все это, он поглядывает на лифт, слыша, как охотники внутри кричат и начинают работать над открытием дверей. Черт побери, ругается Тео; с пулями или нет, он чувствует, как волчий аконит начинает медленно распространяться по телу. Застонав, он с усилием встает на колени, следом поднимается и, прихрамывая, бежит к лестнице. Рано или поздно охотники выйдут из лифта, и он ничего не сможет сделать с этим, только добраться до Алека, помочь ему вывести Мейсона с Ноланом из здания и следом в его машину, на дорогу и дальше. Он рывком открывает дверь на лестничную клетку, захлопывает ее за собой и быстро оглядывается в поисках чего-нибудь, чем можно было бы ее запереть. Перила сделаны из чугунных прутьев: он выдергивает один и проталкивает через дверную ручку; долго не продержится, но и секунды имеют значение. Затем он разворачивается и начинает бежать вниз по лестнице так быстро, как только может, время от времени ударяясь о стены, когда его раненые ноги подгибаются. А потом раздался звук, который он так боялся услышать: выстрелы. Где-то внизу ахают Мейсон и Нолан, а Алек рычит. Несмотря на какофонию выстрелов, крошащегося бетона и его угасающих сил, Тео чувствует в этом что-то первобытное и делает лучшее, что может в своем состоянии — рычит, надеясь, что Алек его услышит. Он бежит быстрее и сворачивает за угол как раз вовремя; замечает Мейсона и Нолана, прижавшихся к стене, которые пытаются уйти из зоны досягаемости охотников на две лестничные площадки ниже. Алек стоит между ними, низко пригнувшись; он готов к атаке, его глаза горят, а на руках вытянуты когти. Тео пользуется тем, что охотники заняты Алеком, чтобы вскарабкаться на перила лестницы, а затем перепрыгнуть через них, чтобы застать их врасплох. Он пронзает когтями шею одного из них, ударяет другого плечом о стену — скорее чувствует, чем слышит, как трескается чужая грудная клетка, — а затем вонзает когти в живот последнего. Выдернув руку, Тео встает над тремя мертвыми (или умирающими) охотниками, выжидая, смогут ли они двигаться и продолжать сражаться. Они не могут. Тео кидает взгляд на Алека, тот смотрит в ответ широко раскрытыми золотыми глазами, приоткрыв рот с клыками. В следующую секунду левая нога Тео подгибается, икру жжет от боли, и он прижимается к стене, рычит и заставляет себя выпрямиться, оглядываясь на Алека. — Пошли, — рявкает он, — нам надо двигаться дальше. Это, кажется, выводит Алека из забытья; он поворачивается, проверяя Мейсона и Нолана, которые уже идут к нему. Они втроем оказываются около Тео и осторожно переступают через охотников. Алек специально идет дальше впереди, Нолан следует за ним, но Мейсон останавливается, пробегает взглядом по окровавленной одежде Тео, разорванному рукаву и пулевым отверстиям на джинсах и рубашке. — Ты ранен, — негромко говорит он, смотря на черную кровь, медленно сочащуюся из пулевых ранений. — Жить буду, — отвечает Тео. — Иди. Мейсон колеблется еще секунду, а затем уходит за Алеком и Ноланом. Тео дает себе долю секунды, всего одну, чтобы прислониться спиной к стене; все его тело — один большой сгусток агонии; затем он бросается за ними. Они спускаются еще на несколько ступенек, но как только Алек собирается обойти площадку второго этажа, Тео рявкает: «нет». — В холле еще больше охотников, — задыхаясь, объясняет Тео. Он прижимается спиной к стене, когда спазм боли сковывает его мышцы. — Нам нужно... нужно попасть в левую квартиру на втором этаже, сбоку от парковки. Выходите... выходите через балкон. — Тебе не кажется, что она будет следить за твоим пикапом? — спрашивает Мейсон; в его голосе явно слышится беспокойство, но Тео готов расцеловать его за то, что он не отвлекается. — Поэтому я выйду первый, — говорит ему Тео. — Разберусь со всеми, кто там ждет, а затем выходите вы. — Я иду с тобой, — заявляет Алек с легкой дрожью в голосе; хороший парень, туманно думает Тео. — Нет, не идешь, — возражает Тео и повышает голос, когда Алек хочет возразить: — Нет, не идешь. Кто-то должен вывести отсюда Мейсона и Нолана. — Да, мы вдвоем, — настаивает Алек, но его голос звучит неубедительно; Тео невесело фыркает, поворачивает голову вдоль стены, чтобы посмотреть на него. — Алек, — мягко говорит он. Он имеет в виду, ну же, посмотри на меня. Какой бы сорт волчьего аконита ни использовали охотники в своих пулях, он мощный; у Тео осталось, может быть — может быть, — еще десять минут на ногах, а потом он будет повержен. Тут же раздаются три громких протеста. Мейсон, Нолан и Алек хором выдают разные вариации на тему «мы тебя не оставим», но Тео только качает головой и машет рукой, разрезая воздух. Они, потрясенные, замолкают. «Господи, — думает Тео, — я, видимо, выгляжу действительно ужасно». — Вы не можете мне помочь. Так вас поймают в плен, как и меня, и используют против Скотта и остальных, — тихо говорит им Тео, наблюдая, как все трое морщатся; они знают, что он прав. — Но если вы выберетесь, то сможете привести помощь и спасти мой жалкий зад. Он пытается улыбнуться, но из-за нового спазма боли только кривит лицо. Алек двигается к нему, словно хочет прикоснуться к чужой руке и забрать боль, но Тео уходит от прикосновения и качает головой. — Побереги силы, — приказывает Тео не без злобы, затем откидывает голову назад, закрывает глаза и обостряет чувства, игнорируя непреодолимые накатывающие волны боли. Либо охотники из лифта прорвутся через его импровизированную баррикаду, либо те, в холле, начнут удивляться отсутствию шума и пойдут проверить своих коллег на лестнице. В любом случае, нельзя оставаться здесь. — Идите. Квартира слева. Алек, Мейсон и Нолан медлят еще секунду, а потом уходят. Тео делает глубокий вдох — или, по крайней мере, пытается; его легкие сжимаются, он задыхается, а потом наконец надрывно вздыхает. Еще чуть-чуть, обещает он себе, заставляет себя подняться, оторваться от стены и пройти через дверь на втором этаже за Алеком и остальными. Еще чуть-чуть и Алек, Мейсон и Нолан окажутся вне досягаемости охотников; они смогут позвать Скотта и остальных, кто с ним в дороге. Стая МакКолла будет в безопасности, и Тео... Тео мог бы просто... остановиться. Он мог бы остановиться. Алек распахивает дверь в квартиру слева, к счастью, свободную, и быстрым шагом ведет Мейсона и Нолана к балконной двери; Тео следует за ним так быстро, как только может. Он протягивает руку прежде, чем Алек успевает открыть дверь, предупреждая его, а потом медленно открывает и выходит сам, двигаясь очень осторожно. Он подходит к перилам балкона и смотрит вниз — около четырех с половиной метров, неудобно, но Мейсон и Нолан могут спрыгнуть с минимальным ущербом — и видит трио охотников, выстроившихся вокруг его пикапа; где-то в шести метрах от входа в здание. Вполне возможно, думает Тео, а затем возвращается внутрь и жестом подзывает Алека. — Тебе придется сразу же пойти за мной, — говорит он ему. — Как только я прыгну, они уже будут знать, что вы собираетесь делать. Я займусь троими у моего пикапа, а вы садитесь и уезжайте. — Тео... — пытается Алек; Мейсон и Нолан позади выглядят одинаково пораженными. — Алек, хватит, — приказывает Тео настолько настойчиво, насколько может. Он кладет ладонь на шею Алека и притягивает к себе, смотрит в его глаза, чтобы Алек видел, насколько он серьезен. — Как только вы окажетесь на трассе, езжайте к Шохре, ладно? Езжайте в Вайрику, к Шохре, не тормозите, не разворачивайтесь, не останавливайтесь, пока Мейсон и Нолан не окажутся в полной безопасности. Алек, — с силой говорит Тео, слегка встряхивая Алека за шею рукой, когда тот морщится. — Независимо от того, что случится или кто позвонит, чтобы сказать, что все хорошо — Скотт, Арджент, я сам — плевать. Ты не остановишься, пока не доставишь их к Шохре. Ты меня понял? — Я понял, — тихо заверяет его Алек, но потом повторяет громче, когда Тео сжимает руку: — Я понял. — Ладно. Ладно, хорошо, — выдыхает Тео и отстраняется. Но Алек резко останавливает его; он кладет свою ладонь поверх чужой на затылке, удерживая руку Тео, чтобы он не смог вырваться. Когда он говорит, его голос дрожит, а во влажных глазах нет ничего, кроме душераздирающей беззащитности. Он шепчет, достаточно тихо, чтобы Мейсон и Нолан не услышали: — Пожалуйста, не проси меня оставить тебя здесь на верную смерть. Значит, Алек все-таки понял, в чем дело. Тео закрывает глаза и притягивает Алека к себе так, что они оказываются лоб ко лбу, и они стоят так в течение долгих нескольких секунд. Он ничего не может сказать, не может исправить ситуацию, и другого выхода нет. — Мне жаль, — говорит он, и ему правда жаль. У него есть чувство, что последние месяцы своей жизни он только и делал, что сожалел; сожалел о том, что сделал со стаей МакКолла, сожалел о том, что предал свою собственную. Он сожалел о том, что убил сестру, и о всех остальных побочных убийствах дальше. Он поклялся, что станет лучше, и отчаянно пытался стать. Он не хочет сейчас поступать вот так с Алеком, но ничего не поделать. Он отстраняется от Алека; его собственные глаза влажные. — Доставь их в безопасность. К Шохре. Алек съеживается, но кивает. — Доставлю. Клянусь. Тео грустно улыбается ему, в последний раз сжимает руку на затылке Алека, затем отпускает и снова смотрит на балкон. Он слышит треск раций, когда охотники перегруппировываются, пытаясь понять, куда они ушли и как их найти. Время истекает. — Ладно, все знают, что надо делать? — спрашивает он, оглядываясь на Нолана, Мейсона и Алека; последний не смотрит — не может смотреть — ему в глаза, но кивает, как и Мейсон с Ноланом. — Тогда вперед. Он тихо выводит их на балкон. Позади Алек шепотом объясняет Мейсону и Нолану, как лучше спрыгнуть, чтобы не пораниться. Тео зовет его и снова проверяет позиции охотников, высчитывает лучший угол для атаки; если он сможет прыгнуть на того, что ближе к задней части пикапа, то расчистит путь для Алека и остальных, пока будет разбираться с другими. — Готовы? — он оборачивается; Алек быстро кивает. Затем Тео в последний раз улыбается Алеку, Мейсону и Нолану, перемахивает через перила и приземляется аккурат сверху на тылового охотника. Он чувствует, как от его веса ломается чужой позвоночник, но игнорирует это, как и звук приземления Алека, Мейсона и Нолана. Мейсон неуклюже падает с коротким вскриком, но Тео сосредотачивается на двух повернувшихся к нему удивленных охотниках. Он выпадом бросается к первому и перерезает ему глотку, двое падают. Позади он слышит, как Алек поднимает на ноги Мейсона и кричит Нолану, чтобы тот отпер пикап, открыл дверь и залез внутрь. Тео рычит на третьего, последнего охотника, когда тот поворачивается с поднятым ружьем; он стреляет, пуля проходит сквозь живот Тео, разрывая внутренности. Но звук ревущего двигателя пикапа дает Тео достаточно сил, чтобы броситься вперед, вырвать оружие из рук охотника; второй рукой с когтями он замахивается, чтобы перерезать чужое горло. Последний охотник падает как раз в тот момент, как пикап Тео почти выпрыгивает вперед, Алек уже за рулем. Но затем двигатель работает на холостом ходу, и Тео поворачивается, чтобы увидеть Алека, высунувшегося из открытой передней двери в нескольких метрах от него, с умоляющим выражением лица. На секунду Тео поддается искушению — в его сумке есть волчий аконит, он мог бы уехать с ними, — но затем он слышит крики охотников у двери, чувствует, как осколки асфальта начинают резать незащищенную кожу его лица и рук, когда они начинают стрелять. — Алек, вперед! — кричит он, после чего оборачивается к прибывающим охотникам. Он слышит болезненный звук, который издает Алек, хлопанье дверцы со стороны водителя, а затем взрыв тепла и шума, когда пикап мчится прочь. Охотники продолжают стрелять, несколько человек отделяются в попытке добежать до собственных внедорожников и броситься в погоню, но Тео только ухмыляется окровавленным ртом; сейчас Алек знает Бейкон Хиллс почти так же хорошо, как и Тео. Они никогда его не найдут, никогда его не поймают. Но это все. Осознание того, что Алек, Мейсон и Нолан ушли, что они в безопасности, забирает последние остатки того, что удерживало его на ногах, и Тео падает на колени, съеживается и спасает себя от падения, протянув руку. Во всяком случае, он пытается; его плечо ранено, поэтому рука подгибается от боли, и Тео тяжело падает на асфальт. Он переворачивается на спину как раз в тот момент, когда в поле его зрения появляется горстка охотников, окруживших его с автоматическими винтовками, пристегнутыми к груди, их пальцы на спусковых крючках. Тео не может удержаться от смеха, глядя на их искаженные яростью лица, даже когда черная кровь пузырится между его губ, когда его разорванный живот ноет и все тело кричит от боли. — Извините, — неискренне говорит он им, практически задыхаясь словами. — Мы подпортили великий замысел Монро? Но один из охотников только мерзко улыбается ему. — Спроси у нее сам. Потом он поднимает винтовку и бьет прикладом по виску Тео.