i know all sorts of things i don't believe

Тео заставляет Скотта забрать его домой после процедур, хотя миссис МакКолл и доктор Гейер хотели подержать его под наблюдением, пока не удостоверились бы, что исцеление снова полноценно работает. Тео играет грязно; учитывая предыдущий разговор, он говорит Скотту: «Я хочу домой» с очевидным акцентом на последнее слово, так что Скотт поддается, хотя, судя по выражению его лица, точно знает, что Тео манипулирует им. Доктор Гейер от двери наблюдает, как Скотт помогает Тео встать с кровати, обняв его за плечи; он пытается спорить даже после того, как миссис МакКолл заверяет его, что в этом нет смысла. Она уходит разбираться с другими пациентами, очевидно, смирившись с тем, что игнорирование советов опытных медицинских работников по факту является обязательным условием к участникам стаи МакКолла. — Я не знал, что баранье упрямство входит в список способностей оборотней. Тео рассеянно фыркает, сосредоточившись на том, чтобы перенести свой вес на Скотта и не упасть. — Очень сомневаюсь, что вашему сыну понадобился укус, чтобы продемонстрировать эту черту характера во всей красе. Он вздрагивает сразу же после того, как заканчивает фразу, и смотрит на доктора Гейера. Но тот не оскорблен и не раздражен; он слегка морщится, будто пытается сдержать смех. — Да, он справлялся и без укуса, — говорит он, после чего вздыхает и указывает на дверь, мол, ладно, ладно. — Просто чтобы ты знал: если ты снова окажешься здесь, потому что, не знаю, свалишься с кровати и разобьешь себе голову, я не буду жалеть тебя и точно скажу: я же говорил. — Справедливо, — соглашается Тео, а потом говорит Скотту подождать, когда они проходят мимо доктора Гейера на пороге. Тео кусает нижнюю губу, а потом встречается взглядом с заинтересованными глазами доктора. — Спасибо. — Пожалуйста, — говорит ему доктор Гейер, улыбаясь. — Хотя учитывая то, сколько раз ты спасал жизнь моему сыну, может, это я должен тебя благодарить. Тео тихо смеется. — Тогда будем считать, что мы квиты. — Договорились, — соглашается доктор Гейер и легонько хлопает Тео по плечу. — Иди. Хотя бы в свою постель дома, раз уж не собираешься оставаться здесь. Тео засыпает в джипе Скотта — Стайлза? все равно, — на обратном пути в свою квартиру, прислонившись головой к окну. Скотт будит его, когда они приезжают, снова поддерживает, закинув руку Тео на свои плечи, и они медленно шаркают через вестибюль к лифту. Оказавшись внутри, Скотт прислоняет Тео к одной из стен и нажимает на кнопку этажа ниже квартиры Тео; тот хмурится, но потом не может сдержать вырвавшийся у него смешок — правда, наверное, не совсем уместный. — На моем этаже все еще сломаны двери? — весело комментирует он. Скотт невпечатленно смотрит на него. — Дерек сказал, что пришлет тебе счет. — С таким же успехом он мог бы послать его прямо Питеру, — отвечает Тео, закрывая глаза и еще сильнее приваливаясь к стене, — учитывая все обстоятельства. Они выходят на этаж ниже квартиры Тео, а затем идут к лестнице, где Скотт снова помогает ему с трудом подняться наверх. Тео обостряет чувства, но не слышит Алека по соседству; Скотт замечает это, когда вытаскивает связку ключей, чтобы открыть дверь. — Думаю, Малия все еще держит его в заповеднике. Он был очень сильно потрясен, — спокойно объясняет Скотт. — Черт, — бормочет Тео, морщась и думая о последних минутах перед его пленением, о том, как Алек умолял: «Пожалуйста, не проси меня оставить тебя здесь на верную смерть». — Он понимает, почему ты сделал то, что сделал, — мягко заверяет его Скотт, а потом морщится. — По большей части, во всяком случае. Он никак не хотел выпускать из поля зрения Мейсона и Нолана в больнице, но как только мама впустила его в палату, как только ты достаточно оправился, он немного расслабился. — Ему потребуется время, чтобы меня простить, — мрачно предсказывает Тео. Скотт сочувственно улыбается, отпирая замок и открывая дверь для Тео. — Честно предупреждаю, что не только ему. Он почти наверняка имеет в виду остальных членов стаи, помимо Лиама, но Тео все же первым делом думает о нем; он не знает, как Лиам собирается заставить его заплатить за то, что он чуть не умер у него на глазах — снова — но знает, что Лиам заставит, так или иначе. — Ну, — заключает Тео, — если они захотят накричать на меня, то всегда знают, где меня искать. Он устало улыбается Скотту, и Скотт улыбается в ответ; да, они знают, где его искать. Они ковыляют в квартиру, и Тео останавливается как вкопанный, когда Скотт закрывает дверь. Когда он заканчивает и замечает замершего Тео, то поворачивается, чтобы посмотреть на квартиру, а затем вздрагивает всем телом. — Ах, это. Прости, я забыл, что ты еще не видел, — извиняется Скотт. — Мы хотели прибраться здесь, пока ты был в больнице, но... В квартире Тео полный бардак. Карта исчезла, и в этом есть смысл — Монро сказала, что охотники принесли ее ей. Но, очевидно, они решили очень тщательно обыскать комнаты на наличие дополнительной информации; большая часть безделушек и разных мелочей, которые стая притаскивала для Тео и распихивала по его книжным полкам, была разбросана на полу; хрупкие были разбиты. Тео замечает стаю проволочных койотов Малии прямо в центре комнаты, конечности фигурок изогнуты под неестественными углами. Пугающий бобер-талисман МТИ, присланный Лидией, одиноко лежит на полу, его внутренности вывернуты, будто Монро думала, что внутри игрушки может быть что-то спрятано. Запах Тео, должно быть, драматично меняется, потому что Скотт внезапно встает и горячо говорит: — Я даже не знаю, зачем они все это сделали. У них уже были твои записные книжки и карта. — Они делали это, потому что им это нравилось, — тихо говорит Тео, измученный всем происходящим. — Они сделали это, потому что могли. — Ну, теперь они мертвы, — жестко бормочет Скотт, и Тео с удивлением смотрит на него; обычно этот факт беспокоит Скотта, а не утешает. Затем Скотт немного светлеет и усмехается. — Полагаю, нам придется еще попутешествовать, чтобы снова заполнить твои полки. Тео только фыркает, но боль в груди немного утихает. Скотт, должно быть, замечает минутную дрожь в его руках и ногах, потому что издает тихий звук и вместе с ним начинает идти к самой непрактичной лестнице в мире. Теперь она стала значительно более непрактичной, учитывая состояние Тео; извилистость и узкий проход конструкции усложняли попытки Скотта помочь Тео подняться. На полпути Скотт бормочет: «Кто, черт возьми, разработал эту штуку», и Тео начинает смеяться, чем почти выводит их из равновесия; Скотт дико хватается за перила, а другой рукой дико цепляется за рубашку Тео сзади, не давая им упасть. — Извини, извини, — задыхаясь, говорит Тео, все еще смеясь, но Скотт только закатывает глаза и заканчивает поднимать их наверх по лестнице, а затем кладет Тео на кровать с порывистым фырканьем. Тео лежит на спине, его ноги все еще свисают с края кровати, и он спорит сам с собой, стоит ли пытаться проделать оставшуюся часть пути вверх по матрасу. Скотт оглядывается вокруг, словно пытаясь определить, не нужно ли Тео чего-нибудь еще, поэтому тот вытягивает ногу, пока не может слегка шлепнуть Скотта ступней по бедру, чтобы привлечь его внимание. — Я буду в норме, серьезно, — убеждает он, когда Скотт опускает взгляд. — Доктор Гейер с твоей мамой сказали, что через пару часов мой исцеляющий фактор очистит все тело, но мне всего-то и нужно отоспаться. Скотт сомневается. — Мне не нравится мысль о том, чтобы оставить тебя здесь одного. Тео поворачивает голову к плечу и скептически смотрит на Скотта. — Хочешь сказать, у тебя нет никаких других дел? Ну, вроде помощи твоему отцу и шерифу разобраться с беспорядком, оставленным после Монро, нет? Это приземляет; Скотт морщится. Тео делает глубокий вдох, а затем заставляет себя скользнуть вверх по кровати, выдергивает одеяло из-под своего тела, укрывается и роняет голову на подушку. Он смотрит на Скотта, как только устраивается, мол, видишь? Все в порядке. — Готов поспорить, Алек скоро вернется, — пытается предложить Тео, чтобы подсластить сделку. — И Дерек, наверное, тоже. Не так уж и долго я буду один. Скотт прикусывает губу, но ему, должно быть, действительно нужно пойти помочь отцу и шерифу, потому что он довольно быстро сдается: — Я напишу Дереку и Алеку по дороге, скажу им, что ты здесь, они придут, проверят тебя. — Ладно, хорошо, — соглашается Тео; его глаза уже наполовину закрыты. Должно быть, он засыпает почти сразу, потому что не слышит, как Скотт уходит. Следующее, что он осознает, это как он медленно просыпается, а сверхъестественные чувства возвращаются; он слышит спор в коридоре перед своей входной дверью. Через несколько секунд он уже отмечает голоса Дерека и Лиама. — Лиам, прекрати. Твой отец и Мелисса ясно дали понять, что Тео нужно спать, а не терпеть, как ты сердито смотришь на него, — слышит он голос Дерека. — Я хочу принять у него душ, а не вызвать его на дуэль, — отвечает Лиам, судя по звукам, пытаясь протиснуться мимо Дерека к двери. — Лиам... — начинает Дерек, и в его голосе слышатся нотки раздражения, так что Тео вздыхает, откидывает одеяло, подходит к краю кровати и встает на дрожащие ноги; он чувствует себя значительно лучше, но не на сто процентов. — Дерек, — говорит Тео в пустой воздух, зная, что Дерек его услышит, — все нормально. В коридоре повисает пауза, и Тео пользуется этим, чтобы пройти к перилам на втором этаже и посмотреть вниз, на входную дверь. Через несколько секунд она распахивается; Дерек вытягивает одну руку назад в коридор, положив ладонь на грудь Лиама и слегка наклонившись. Лиам не смотрит ни на Дерека, ни на Тео; он глядит вперед и не говорит ни слова. — Рад видеть, что ты очнулся, — искренне говорит Дерек. Тео криво и устало улыбается ему в знак благодарности, а потом Дерек добавляет: — Ты уверен? Тео опускает голову на сложенные на перилах руки и кивает. — Все нормально. Скорее всего, я снова засну, как только он зайдет в душ. Дерек в течение минуты смотрит на него, а затем пожимает плечами, отступает и опускает руку, которой удерживал Лиама. — Я буду у себя, если тебе понадобится что-нибудь. Он явно имеет в виду: если нужно будет тебя спасти; Тео сомневается, что до этого дойдет, но Лиам может и перегнуть палку, учитывая его нынешнее состояние. Но как бы он ни злился, Тео не беспокоится; он поднимает руку, опершись локтем о перила, и пренебрежительно машет. Лиам не дожидается дальнейшего согласия, просто протискивается мимо Дерека и направляется прямо к непрактичной лестнице; Тео слышит, как он поднимается. Он снова поворачивается к Дереку и устало улыбается ему. — Спасибо, — тихо говорит Тео; он имеет в виду больше, чем просто последние пять минут, и, судя по серьезному взгляду и быстрому кивку, Дерек знает это. Лиам заканчивает подниматься по лестнице как раз в тот момент, когда Дерек закрывает входную дверь. Тео поворачивается, чтобы посмотреть на него, но Лиам просто проходит мимо и в ванную. Его одежда местами порвана, испачкана грязью и засохшей кровью; очевидно, Дерек в качестве развлечения организовал Бойцовский клуб на одной из полян в заповеднике. Тео вздрагивает; если Дерек решил, что спарринг без правил (спарринг можно взять в большие кавычки) был необходим, то Лиам, должно быть, был весьма, весьма расстроен. — Лиам... — пробует Тео, но Лиам не обращает на него внимания, заходит в ванную и захлопывает за собой дверь. Тео вздыхает и опускает голову на внезапно ослабевшую шею; черт. Он знает, что должен стоять и ждать неизбежного столкновения, которое произойдет, когда Лиам выйдет из душа, но он не может собраться с силами, поэтому только шаркает обратно к кровати и падает на матрас. Он действительно хочет оставаться в вертикальном положении, бодрствуя, но Вселенная верна своей привычке последних двадцати четырех часов не обращать особого внимания на желания Тео; он снова засыпает в течение нескольких минут. Когда он снова просыпается через какое-то время, то видит Лиама, прислонившегося к перилам напротив, скрестив руки на груди, и наблюдающего за Тео. Лиам одет в пару спортивных штанов Тео и одну из его маек; и то, и другое слегка великовато; и Тео безжалостно душит внезапную волну жара из-за этого зрелища. — Ты смотрел, как я сплю? — хриплым голосом спрашивает он, слегка наклоняя голову, чтобы лучше видеть Лиама. Выражение лица Лиама тревожно пустое; при словах Тео он немного морщится, а потом берет себя в руки и небрежно отвечает, пожимая плечами: — Четырнадцать часов назад я смотрел, как ты умираешь, так что. Тео сглатывает воздух и поднимает руки, потирая лицо, после чего поднимается в сидячее положение; он не собирается продолжать этот разговор лёжа. Лиам наблюдает молча, его пульс относительно ровный, но запах просто повсюду, хотя он явно пытается контролировать и то, и другое. Тео слегка моргает, пытаясь унять усталость и сухость в глазах; Боже, неужели люди постоянно сталкиваются с этим? Когда он наконец снова смотрит на Лиама, тот сжимает челюсть, а пальцы с побелевшими костяшками прижаты к бицепсам. Тео знает, что лучше помолчать, хотя тишина начинает зудеть у него под кожей. В конце концов Лиам отворачивается от него, стиснув зубы. Когда он оглядывается назад, выражение его лица уже не пустое, но и не читаемое; на нем слишком быстро сменяется целое множество эмоций, за которыми Тео не может уследить. — Ты... — наконец начинает Лиам, останавливается, но начинает снова. — Тебе правда настолько плевать на свою собственную жизнь? Тео хмурит брови и смотрит на него: — Что? Но Лиам только усмехается. — Серьезно? Это уже второй раз, когда ты играешь в камикадзе во время конфронтации с охотниками. Не делай вид, будто не понимаешь, о чем я. — Все было не так, — отрицает Тео, чувствуя, как сам начинает злиться. — Здание кишело охотниками, которые, кстати, уже пытались подстрелить Мейсона и Нолана, и я не видел другого выхода. Лиам смотрит на него. — Алек сказал, что ты успел бы добежать до пикапа, чтобы уехать с ними. — У Алека комплекс вины, — возражает Тео и игнорирует собственное пронзающее чувство вины; в конце концов, что бы ни чувствовал Алек, это было бесспорно на совести Тео. — Ах, правда? — горячо отвечает Лиам. — Комплекс вины Алека больше или меньше твоего комплекса мученика? — Лиам, перестань, это нечестно, — протестует Тео. — Нет, правда, — возражает Лиам, повышая голос. — Тебе придется объясниться, потому что четырнадцать часов назад мне пришлось смотреть, как ты пытаешься сделать вдох, пока твой пищевод буквально растворялся после того, как ты нацепил на себя бантик и подался Монро на блюдечке с голубой каемочкой. — Я не хотел умирать! — кричит Тео, не в силах сдерживаться. — Господи Боже, Лиам! Тео больше не может сидеть спокойно. Он вскакивает на ноги, но намеренно отходит от Лиама; видит бог, если он сейчас окажется на расстоянии вытянутой руки, Лиам может и попытаться задушить его. — Монро пихала эту чертову капсулу мне в глотку, и все, о чем я мог думать, это о том, как сильно я буду скучать по стае, — он останавливается, смотрит на Лиама; какая-то его часть отчаянно пытается удержать следующие слова, но он слишком зол. — Как сильно я буду скучать по тебе. Вот о чем я думал, когда вы меня нашли, понимаешь? О том, как сильно я не хочу умирать. Он хотел, чтобы слова стали скорее колкостью, словесным оружием, из-за которого Лиам сможет отпрянуть назад и осознать абсурдность своих обвинений, но в итоге это все больше похоже на признание. Тео вздрагивает и отворачивается от Лиама, откидывает голову назад и закрывает лицо руками. Он пытается понять, как спасти ситуацию, когда слышит движение позади себя. Он оглядывается через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть Лиама; тот опустил руки по бокам от себя, а на лице отражается удивление. Лиам больше не выглядит сердитым, он выглядит сломленным. — Слушай, прости, ладно? — тихо говорит Тео, повернувшись к нему. — Не за то, что я спас Алека, Мейсона и Нолана, я бы поступил так снова, не раздумывая, — Лиам уже открывает рот, и Тео говорит громче, — но мне жаль, что тебе пришлось... что я почти... — он не может заставить свой рот произнести эти слова, поэтому просто заканчивает, позволяя части разочарования просочиться в голос: — Мне жаль. Лиам не сводит с него глаз. Тео не знает, что еще сделать, что еще сказать, и уже собирается повернуться и упасть обратно на кровать из-за внезапного бессилия, когда Лиам снова говорит. — Ты сукин сын, — хрипло шепчет он и бросается к Тео. Тео слегка пугается, но ловит его. Или, во всяком случае, почти ловит; они все равно врезаются в стену лофта позади с такой силой, что у Тео на мгновение звенит в ушах, но он все равно хватает Лиама за бицепсы. Это не очень-то ему помогает, когда Лиам пользуется этим импульсом, чтобы прижать Тео к стене и смять его губы своими. Тео не уверен, открывается его рот от шока из-за удара о стену или от шока из-за поцелуя; в любом случае, Лиам безжалостно использует это преимущество и проникает языком в его рот. Тео беспомощно стонет и инстинктивно отвечает на поцелуй, скользит руками вверх и вниз по бицепсам Лиама; одной рукой он обхватывает его плечи, а второй опускается к пояснице, сильнее прижимая его к себе. Лиам тоже пользуется этим; он сильно прижимается своими бедрами к чужим. В результате Тео разрывает поцелуй из-за пронизывающего всплеска жара, который заставляет его откинуть голову назад. — Господи, — выдыхает он, его голова кружится от возбуждения и замешательства; если Лиам пытается так его наказать, то это так не работает. — Ты не представляешь, как это было, — рычит Лиам, уткнувшись лицом в шею Тео. Он открывает рот и совсем не нежно кусает мышцу; Тео шипит, его бедра дергаются, но Лиам только сильнее прижимается к ним своими. — Заходить в этот склад, видеть, как ты лежишь, едва в сознании, кашляешь кровью, и Монро стоит над тобой. Я думал, ты умер. Я думал, мы будем хоронить тебя. — Я... — начинает Тео, но Лиам, видимо, не хочет ничего слышать; он затыкает рот Тео своим. Тео оставляет попытки заговорить, просто открывает рот и встречается с языком Лиама. Он скользит рукой с плеч Лиама к его затылку, обхватывая, путаясь пальцами в его взъерошенных волосах; Лиам двигается так, будто хочет одновременно и вжаться в хватку Тео, и сильнее прижаться к его рту. Руками он сжимает рубашку Тео, скручивая ткань, а в следующую секунду использует свою хватку: он делает полшага назад, поворачивается, отрывая Тео от стены, и толкает его обратно на кровать. Тео сталкивается с матрасом коленками и падает. Он все еще держится за Лиама, так что падают они вместе; Лиам в последний момент вытягивает руки, нависая сверху. Они снова разрывают поцелуй, но в этот раз Лиам не сразу возобновляет его, а просто стоит на четвереньках, молча смотря на Тео. Тот встречается с ним взглядом, его чувства в полном беспорядке; губы должны быть влажными и, без сомнений, красными, а грудь тяжело вздымается. Тео колеблется, а потом поднимает руки, скользит ладонями по лицу Лиама и обхватывает его голову с обеих сторон. Медленно, не спеша, ожидая, что Лиам отстранится или как-то иначе откажет, он мягко притягивает его голову вниз, пока не может прижаться губами к губам Лиама, оставляя целомудренный, нежный поцелуй. Лиам издает обиженный звук и снова прижимается к нему, просто распластывается на Тео и обхватывает его голову руками, располагая свое лицо; свой рот; так, как ему хочется, и беспомощно, маленькими движениями притирается к бедрам Тео. Последний снова стонет и открывает рот, позволяя Лиаму сделать поцелуй горячим и жестким, и ставит ноги на матрас, чтобы сильнее прижаться бедрами к Лиаму, чтобы прижаться болезненно твердым членом к его заднице. Лиам прерывает поцелуй, чтобы судорожно вздохнуть, и крепко прижимается к Тео. На мгновение он задыхается у подбородка Тео, а затем садится и дергает его рубашку. — Прочь, прочь. Сними ее. Тео садится так, что они вдвоем могут снять с него рубашку. Как только они справляются с этим, Лиам сразу же отбрасывает куда-то рубашку и пихает его обратно на кровать. Он кладет ладони на грудь Тео и сжимает пальцы, слегка впиваясь ими в кожу. Его ногти тупые, а давление недостаточно сильное, чтобы сильно поцарапать, но Тео все равно задыхается, судорожно сжимая пальцы на чужих бедрах. Лиам, жадно наблюдающий за лицом Тео, дико усмехается и продолжает, проводит руками по вздымающемуся животу, оставляя десять красных, быстро исчезающих линий. — Лиам, Господи, — произносит Тео, откинув голову назад и крепко зажмурившись, чувствуя, как внутри у него все сжимается от возбуждения. Он скорее чувствует, чем видит, как руки Лиама оказываются у тонких спортивных штанов, которые нашел Скотт, чтобы Тео мог одеться для дороги домой из больницы. Тео задерживает дыхание, когда чувствует, как Лиам сжимает пальцы на резинке. Но тут он останавливается, а Тео открывает глаза и наклоняет голову вперед, чтобы увидеть его глаза. Очевидно, Лиам именно этого и добивался; он сразу же улыбается и начинает стягивать штаны, не нарушая зрительного контакта с Тео, будто очень хочет увидеть его реакцию; будто он обязан увидеть его реакцию. Тео подавляет желание опустить голову и закрыть глаза, каким-то образом зная, что Лиам остановится, если он так сделает. Он издает сдавленный звук и не сводит с Лиама глаз; приподнимает бедра, позволяя совсем стянуть спортивные штаны. Лиам приподнимает бровь, видя отсутствие нижнего белья, и Тео хочет ответить, хочет сказать что-то едкое, но не может, поэтому просто сжимает челюсти, сдерживая очередной сдавленный звук. Лиам тихо смеется, будто точно осознает чужие метания, но заканчивает стягивать спортивные штаны и позволяет им упасть на пол, после чего снова встает на колени на кровати у бедер Тео и наклоняется вниз. Он ведет одну руку вверх по бедру Тео, так что когда он достаточно близко к его губам, чтобы поцеловать, то рука уже достаточно близко к члену Тео, чтобы крепко обхватить его. Тео судорожно вздыхает в губы Лиама и дергается; чувствует, как его член плавно скользит в ладони Лиама, и не может удержаться, дергаясь еще раз. Но Лиам не позволяет ему большего; он поднимает колено и прижимает им бедро Тео. Второй рукой он сжимает простыни у головы Тео, а собственное бедро прижато с другой стороны чужих. И эта поза означает, что Тео довольно-таки обездвижен, если только он не хочет побороться с Лиамом за лучшую позицию. И к собственному удивлению он обнаруживает, что отказывается бороться; Тео делает глубокий вдох, а затем заставляет себя расслабиться на медленном выдохе. Потом он поднимает голову, чтобы встретиться глазами с Лиамом, и тот смотрит на него из-под тяжелых век. Когда он замечает взгляд Тео — чувствует, как он расслабляется под ним, — то медленно, довольно усмехается и слегка сжимает ладонь, начиная двигать ею. Тео напрягает живот и хочет дернуть бедрами, но ему не дают этого сделать; Лиам неподвижно удерживает их. Он хочет закрыть глаза, но и это у него не выходит; он не сводит взгляда с Лиама, даже когда удовольствие в животе начинает сжиматься все сильнее и сильнее, он дает Лиаму увидеть это, дает ему увидеть все. Боже, Лиам, пожалуйста, отчаянно думает Тео. Его рот открывается, грудь тяжело вздымается, и как раз в тот момент, когда он собирается достичь пика, Лиам останавливается. Не просто останавливает движения, но полностью отпускает руку, и Тео протестующе стонет; он тянется, чтобы поймать ладонь Лиама, до того, как осознает свои действия. Но Лиам просто ловит его руку и опускает ее, качает головой, когда Тео смотрит на него. Тео хмурится, чувствуя, что его мозг слишком взвинчен, чтобы попытаться сделать что-нибудь, кроме как тупо смотреть. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня, — просто объявляет он, как будто говорит о гребанной погоде. Тео даже не может застонать; настолько он поражен одновременно неожиданностью и возбуждением, и просто молча смотрит на Лиама. Лиаму, очевидно, нравится и такой ответ; он одаривает его той же самой медленной, довольной усмешкой и снова глубоко целует. Теперь, когда Лиам не работает с ним, мозг Тео снова подключается к сети, и первая его мысль: Господи Боже; Лиам будет причиной его смерти; а вторая: независимо от того, хочет ли Лиам, чтобы Тео трахнул его или нет — Лиам хочет, чтобы Тео трахнул его, Господи Боже — на нем слишком много одежды. Все еще целуя его, Тео хватается пальцами за майку Лиама (майку Тео, вообще-то, и от этой мысли его бедра непроизвольно дергаются) и тянет ее вверх. Лиам отстраняется и хмуро смотрит на него, будто Тео себя плохо ведет, но этим он совершает критическую ошибку, дав Тео время и пространство для возвращения в их игру. Он отпускает майку, но просовывает руки под ткань, скользит ими вверх, сжимая пальцами мышцы спины Лиама; рот последнего открывается в судорожном вдохе. — Тебе придется снять это, только если ты не думаешь, что я смогу трахнуть тебя через одежду, — объясняет Тео низким и горячим голосом. Он не уверен, от слов или от его тона, но Лиам стонет и двигает бедрами напротив чужих. Тео чувствует твердый член Лиама через свои спортивные штаны и не может удержаться: он скользит руками вниз от спины Лиама под ткань штанов, пока не может ладонями сжать его задницу, побуждая этим оседлать его бедра. Лиам коротко вскрикивает и падает, уткнувшись лицом в плечо Тео, который руками помогает ему двигать бедрами. — Ладно, ладно, — говорит он спустя долгую минуту, стараясь остановить свои бедра в руках Тео; но последний только дико усмехается и толкается бедром к члену Лиама. Тот снова дергается в ответ, не в силах успокоиться. Тео утыкается носом в его подбородок, поддерживает равномерное движение бедер и шепчет прямо в ухо Лиаму: — Давай, Лиам. Дай мне почувствовать это, — он прихватывает мочку уха Лиама зубами, прикусывая, — я хочу почувствовать это. Лиам снова вскрикивает и сильнее прижимается лицом к плечу Тео. Тот отпускает мочку уха, но поворачивает голову, прижимаясь лбом к виску Лиама, когда последний снова начинает двигаться. Тео крепче сжимает задницу Лиама, приподнимает ногу, чтобы сильнее отталкиваться, когда Лиам скользит по сгибу чужого бедра; его движения становятся все более и более резкими, когда он приближается к пику. — Вот так, — говорит ему Тео, — вот так, Лиам. Давай. Лиам напрягается с бессловесным криком, и Тео чувствует, как член Лиама дергается у его бедра, чувствует, как медленно распространяется влага и движения бедер сбавляют оборот, слабые подрагивания от последних толчков. Тео расслабляет хватку на заднице Лиама, водит носом по его лицу, бормоча бессмысленные похвалы, когда Лиам медленно спускается вниз. В конце концов он со стоном опрокидывается на бок, соскальзывая с Тео, и ложится на спину. Лиам поднимает руки, чтобы закрыть лицо, и его грудь тяжело вздымается. Тео перекатывается на локоть, чтобы посмотреть на него; этот вид невыносим, этот запах невыносим, словно удар под дых. Тео протягивает свободную руку вперед, пока не может коснуться Лиама, его пота, почувствовать его горячую кожу, влажную от собственного освобождения. Лиам дрожит, но не останавливает его; слабо протестующе стонет, когда Тео проводит подушечками пальцев по его истощенному члену. — Господи, Лиам, — шепчет Тео, убирая руку, чтобы обхватить бедро Лиама и уткнуться лицом ему в шею. Лиам тут же обхватывает его руками, утыкаясь носом в подбородок Тео, пока тот не поворачивает голову и Лиам не целует его. Они остаются в таком положении еще несколько минут, пока, наконец, Тео не отстраняется и не двигается так, чтобы можно было подпереть голову рукой, на которую он опирался. Лиам смотрит на него снизу вверх и улыбается, слегка пошатываясь в своем тумане после оргазма. Он тянется вперед одной рукой, пока не касается чужого бедра, проводит ею вверх, пока не достигает все еще твердого члена Тео. — У нас был уговор, — говорит Лиам, слабо обхватывая член Тео ладонью. Тео резко втягивает воздух, но ему удается не потерять голову, и он тянется к руке Лиама. — Во-первых, даже если и был уговор, ты бы все равно не выполнил свою часть, потому что ты все еще одет, — Лиам морщится и бормочет: «И чья это вина?», что Тео любезно игнорирует, — но даже если оставить этот факт в стороне, у нас все равно нет смазки. Отсутствие такой нужной вещи, на самом деле, не очень беспокоит Тео; видеть и чувствовать, как Лиам кончает, было для него почти достаточно. Возможно, Лиам позволит Тео дойти до пика на своих бедрах, как только что Тео позволил ему, но только когда стащит наконец-то свои штаны (штаны Тео, Господи). Но Лиам лишь бросает на него странный взгляд, и Тео смотрит так же в ответ, потому что, правда, что? — Она есть в твоей тумбочке, — наконец говорит Лиам. — ...Что? — тупо спрашивает Тео. Лиам продолжает странно смотреть на него в течение нескольких секунд, а затем до него медленно доходит, что Тео действительно не имеет ни малейшего представления, о чем он говорит, и начинает смеяться. Он отпускает Тео (который подавляет разочарованный стон) и тянется, закрывая лицо руками, теперь практически хихикая про себя. Затем он карабкается вверх — Тео откидывается назад, чтобы избежать поистине несчастного случая — пока не добирается до тумбочки Тео, открывает ящик и начинает копаться в нем. Тео не может действительно сосредоточиться; спортивные штаны Лиама сползли довольно низко, и Тео немного отвлекается на вид. В конце концов, однако, Лиам побеждает ящик тумбочки; он поворачивается и бросает маленький бутылёк смазки на простыни. — Ты серьезно не знал? — спрашивает он, снова начиная смеяться, вероятно, от совершенно растерянного выражения лица Тео. — Нет! — отвечает Тео. — Откуда, черт возьми, ты знал? Лиам легко пожимает плечами, откидываясь на подушки Тео. Он выглядит совершенно непристойно: его кожа блестит от пота, волосы растрепались, колени согнуты и опущены, идеально обрамляя мокрое пятно на передней части спортивных штанов. Тео сглатывает, чувствует, как его собственный член дергается; взгляд Лиама опускается. Но через секунду он вспоминает, что должен ответить на вопрос Тео. — Нашел пару недель назад. Искал что-то, уже сам не помню, что, — затем он медленно и тягуче улыбается, кладет босую ногу на бедро Тео и сгибает ее. — Так что, отсутствие смазки было твоим единственным оправданием, или хочешь попробовать еще как-нибудь отмазаться? Тео прищуривается, одной рукой ловит непослушную ступню Лиама, а второй хватает за другую ногу и тянет вниз по кровати, пока не может накрыть его своим телом, просто опускаясь на Лиама сверху. — Знаешь, иногда ты бываешь таким вредным, — между прочим говорит ему Тео; эффект непосредственности несколько портится, потому что он не может остановить свои бедра от движения напротив Лиама в беспомощных маленьких рывках. Лиам сияет, глядя на него и бесконечно забавляясь, как всегда, своими выходками: — Это одна из причин, почему ты меня любишь. — Может быть, — соглашается Тео, не обращая внимания на то, как его пульс учащается при словах Лиама. Он не дает Лиаму возможности ответить, просто кладет руки под его лопатки, чтобы усадить и снять с него майку. Лиам вздрагивает, когда ткань натягивается на коже, и издает тихий звук, когда его голая спина касается простыней; Тео наклоняется, чтобы лизнуть губу Лиама, пока руками скользит вниз по чужим бокам, обхватывая пальцами пояс его спортивных штанов. Затем Тео немного откидывается назад, чтобы бросить на Лиама безразличный взгляд, постукивая по резинке спортивных штанов — под которыми ничего нет. Тео многозначительно спрашивает: — Прости, разве не из-за этого же ты пару минут назад издевался надо мной? Лиам только закатывает глаза. — Ты у себя дома, я здесь просто гость. — Правда, — фыркает Тео, — ведь ты так уважительно относишься к праву собственности других людей. Моему в частности. Лиам только усмехается и приподнимается на локтях, чтобы снова поймать чужой рот и утянуть его за собой, ложась обратно и устраивая Тео сверху. Не сгибая спины, Тео приподнимается на коленях, давая Лиаму возможность приподнять бедра, и стягивает с него штаны. Выходит немного неловко, потому что Тео не хочет отпускать губы Лиама — да и сам Лиам, наверное, не позволил бы такой попытки, — но в конце концов он снимает вещь и бросает... куда-то. Тео углубляет поцелуй еще сильнее, скользит руками под коленки Лиама и заставляет согнуть их по обе стороны от бедер Тео. Он ждет стона Лиама и, кажется, теряется в поцелуе, после чего тянет руку, выискивая в простыне найденный Лиамом бутылёк смазки. С легким щелчком он открывает его большим пальцем; Лиам, должно быть, слышит звук, потому что дергает своими бедрами напротив чужих и поворачивает голову, пытаясь посмотреть. Тео не дает ему этого сделать, не отпуская из поцелуя, и проделывает махинации со смазкой одной рукой, пока не выдавливает немного в ладонь. Затем он отбрасывает бутылёк и трет пальцы о смазку, чтобы они намокли. Независимо от того, пытается Тео отвлечь его или нет, Лиам шире расставляет ноги и сжимает руками чужую спину. Тео немного отстраняется, освобождая себе место, подносит влажные от смазки пальцы ко входу Лиама и слегка трет; тот издает сдавленный звук, а его истощенный член дергается у живота Тео. Усмехаясь, Тео утыкается носом в щеку Лиама, продолжая водить пальцем по его входу. Затем, когда он собирается толкнуться первым внутрь, он кусает сгиб челюсти Лиама и бормочет: — Я уже могу сказать, что ты будешь как кролик. В какой-то степени отвлекающий маневр срабатывает; Лиам фыркает от смеха, и палец Тео плавно скользит внутрь, хотя он все еще чувствует, как мышцы бедра Лиама подергиваются под его рукой. Он снова кусает его челюсть и начинает двигать пальцем туда-сюда, поднимает его голову носом вверх, чтобы лизнуть горло Лиама, прихватить кожу зубами и слегка потянуть, отвлекая. После долгой минуты стимуляции бёдра Лиама начинают расслабляться, и он поворачивает голову к Тео, явно ища поцелуя. Тео потакает ему и продолжает работать только одним пальцем, ожидая. — Хорошо, — наконец выдыхает Лиам где-то через минуту. Тео вытаскивает палец, протирает его и остальные смазкой, оставшейся на ладони, затем снова кладет руку ко входу Лиама. Медленно он начинает толкать внутрь два пальца, мышцы живота Лиама трепещут; Тео поворачивает голову, чтобы потереться губами о плечо Лиама, слегка скалится, чтобы прихватить тупыми человеческими зубами кожу на его ключице. Тот задыхается и дергается, и Тео полностью вводит пальцы. Лиам издает звук, который определенно можно классифицировать как скулеж, хотя Тео никогда не скажет ему об этом; ногтями он царапает плечи Тео. Лиам всячески пытается сохранить контроль, и в его хватке есть только намек — намек — на когти, но Тео ничего не может с этим поделать: он утыкается лицом в шею Лиама и стонет, беспомощно дергая бедрами. Но он все еще работает двумя пальцами, пока Лиам неуклонно приспосабливается к ним. — Я уже могу сказать, что ты будешь невыносимо осторожничать, — наконец говорит он, и Тео не сразу понимает, что это явная попытка насмешливо ответить на замечание о кролике. Он только ухмыляется и проводит губами по лбу Лиама, бормоча: — Это не оскорбление. Но он также понимает, что обозначает этот комментарий, и вытаскивает свои пальцы. Он повторяет процесс с оставшейся на ладони смазкой и третьим пальцем, после чего снова возвращает руку ко входу Лиама. Последний почти дрожит во время этих действий, его член напротив живота Тео начинает твердеть. Тео приподнимается на локте, рассматривая чужое выражение лица; грудь Лиама тяжело вздымается, а когда он замечает внимание Тео, то морщится. — Чего ты ждешь? — спрашивает он, стукнув коленом по согнутому локтю Тео. Тео усмехается ему и отвечает: — Этого. А потом он медленно начинает нажимать тремя пальцами. Лиам втягивает воздух, его спина выгибается, но, когда он чувствует, что рука Тео сгибается, как будто он собирается отстраниться, Лиам наклоняется и хватает его запястье, удерживая на месте. Он возмущенно смотрит на Тео, и тот сдается; сдерживая улыбку, которая, по всей видимости, еще больше возмутила бы Лиама, он продолжает. Лиам издает непонятный звук и откидывает голову назад, но не отпускает запястье. Он немного смягчает хватку, когда убеждается, что Тео не собирается останавливаться; он просто хочет почувствовать, как Тео двигается, как раскрывает его. Тео рассматривает его расслабленное от удовольствия лицо и не может не прикусить губу, насильно удерживая свои бедра; скоро, обещает он себе. Он тщательно работает с Лиамом тремя пальцами, обращая внимание не только на то и дело подрагивающие бедра, но и на то, как Лиам кусает нижнюю губу, как он весь дергается время от времени, когда Тео меняет угол наклона. Он продолжает, и ему приходится быстро наклонить голову в сторону, когда он попадает в то место, которое искал, и Лиам, задыхаясь, всем телом дергается вверх. — Господи, — стонет он, падая навзничь и выгибая спину. Тео остается на месте еще с полминуты, пока Лиам не начинает скулить — прямо скулить, на этот раз без всякой двусмысленности — и снова не ударяет его коленом по руке. — Я сказал... сказал, что хочу, чтобы ты трахнул меня, — он пытается говорить нормально и полностью контролировать ситуацию, но у него явно не получается, учитывая отчаянно дергающиеся бедра и сжатые в кулаках простыни Тео. — И ты знаешь, что... что я имел в виду. Тео ухмыляется и ведет носом по щеке Лиама, затем садится, осторожно убирая пальцы. Глаза Лиама распахиваются, и на его лице появляется возмущение, но под острым взглядом Тео он ничего не говорит; выражение его лица становится упрямым. — Тебе все это нравится, — обвиняет он, ослабляя хватку на простынях, чтобы протянуть руку вперед и поцарапать ногтями нижнюю часть живота Тео и по полоске волос скользнуть к его члену. Тео резко вздыхает и отстраняется, глядя на Лиама сверху вниз. — Разве не в этом смысл? Но Лиам хитер; он использует отвлечение, чтобы достать бутылёк смазки, и пока Тео наблюдает, он выдавливает немного в руку, затем тянется и берет член Тео в ладонь. Тот задыхается и падает на четвереньки, раскрывает рот в тяжелом вдохе, а Лиам неуклонно работает рукой. Он мстительно ухмыляется, и Тео стискивает зубы, заставляет себя дотянуться до руки Лиама и остановить ее, игнорируя возражения. — Эй, я здесь просто выполняю указания, — говорит он Лиаму, с интересом замечая, как чужие зрачки расширяются от его слов. Но он отпускает Тео. Отпускает и демонстративно устраивается на кровати, широко расставив ноги вокруг чужих бедер. Тео беспомощно издает какой-то звук и закрывает глаза, делает несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Через несколько вдохов он снова открывает их, протягивает руку и слегка скользит пальцами по бокам Лиама, пока не добирается до бедер, обхватывает их пальцами и наклоняет выше. Лиам прикусывает губу и смотрит, как Тео убирает одну ладонь, чтобы обхватить собственный член и устроить его у входа Лиама. Он не сводит глаз с Лиама, когда начинает толкаться вперед, чувствуя, как тот растягивается вокруг него. Лиам скулит, но не закрывает глаз, не откидывает голову назад, возможно, чувствуя, что Тео хочет видеть его, видеть выражение его лица. Тео тоже борется; он отчаянно хочет закрыть веки, погружаясь в Лиама и ощущая невероятный жар. Когда он входит полностью, то задыхается, обеими руками упираясь в матрас, сжимая и скручивая простыни у головы Лиама. Последний смотрит из-под закрытых век, его рот приоткрыт, а грудь тяжело вздымается. Пока Тео наблюдает за ним, с усилием удерживая бедра неподвижными, Лиам очень осторожно поднимает ноги, обхватывая чужие бедра, руками скользит вверх по плечам Тео, пока он не может вонзить пальцы прямо под лопатки Тео, на этот раз очень осторожно и очевидно намеренно укалывая когтями. — Давай, — тихо и настойчиво указывает Лиам. Тео стонет, утыкается лицом в шею Лиама и опускается на него, так, что он может руками обхватить бедра Лиама, удерживая их в одном положении, и начинает двигаться. Лиам вскрикивает и судорожно сжимает руками плечи Тео; тот чувствует, как его кожу пронзают кончики когтей Лиама, десять точек быстрой, краткой боли в противовес охватившему его наслаждению. В следующее мгновение ногти Лиама снова становятся тупыми, но он все равно проводит ими по спине Тео, после чего поднимает руки над головой, напрягаясь, пока Тео движется над ним и в нем. — Лиам, — беспомощно выдыхает Тео, поворачивая голову так, что его лицо оказывается прямо над ключицей Лиама; он ничего не может с собой поделать и наклоняется вперед, пока не может сомкнуть зубы вокруг косточки, и Лиам резко вздыхает от укуса. Он отстраняет одну руку от стены над головой и кладет ладонь на шею Тео, и тот держит зубами чужую ключицу, посылая боль по коже, но не прокусывая. Лиам приподнимает бедра навстречу его толчкам, и они вместе находят один ритм, пока удовольствие все больше и больше овевает Тео, а член Лиама все сильнее прижимается к его животу. Тогда Лиам использует руку на чужой шее, чтобы заставить его поднять голову. Тео смотрит на него, и глаза Лиама вспыхивают, а в следующую секунду он опускает ноги с бедер Тео и двигается, так что Тео выскальзывает из него. Последний шипит из-за внезапной потери и хмурится, но удивляется недолго: Лиам выполняет почти акробатическое движение и переворачивает их; Тео тяжело приземляется на спину, а Лиам седлает его бедра. Лиам кладет руки на грудь Тео и улыбается медленной хищной улыбкой сверху вниз, а затем намеренно тянется назад, приподнимается на коленях, берет член Тео в ладонь и устраивает его у своего входа. Тео с силой вжимается головой в матрас, но не отводит взгляда, завороженный зрелищем, как Лиам медленно опускается обратно на член Тео, как его глаза закрываются, а голова откидывается назад, когда он стонет. Он делает несколько глубоких вдохов, а затем опускает голову вперед, снова кладет руки на грудь Тео и начинает двигаться, поднимаясь и опускаясь, не отводя взгляда от Тео. Застонав, Тео опускает ноги и начинает толкаться в Лиама, когда он опускается, и кладет руки на его бедра, чтобы помогать подниматься. Удовольствие внизу живота Тео, прерванное внезапным изменением положения, весьма скоро накатывает с удвоенной силой. Почувствовав первые признаки оргазма в животе, Тео протягивает руку, которой подготавливал Лиама, все еще скользкую от последних остатков использованной смазки, и обхватывает член Лиама, начинает движения в такт с движениями их бедер. Лиам вздрагивает и вскрикивает, его голова падает вперед, и всего за несколько толчков он с резким вскриком кончает на руку и живот Тео. Этот вскрик пронзает Тео, он делает еще несколько быстрых толчков, и большего не требуется; он напрягается и выгибается, будучи в Лиаме, чувствуя, как кончает. Когда последняя ошеломляющая волна начинает спадать, он расслабляется все еще внутри Лиама, тяжело дыша. Тот тоже пока не двигается, только судорожно сжимает руки на плечах Тео, его бедра дергаются, прижимаясь к чужим. В конце концов Лиам двигается ровно настолько, чтобы истощенный член выскользнул из него; Тео беспомощно дергается, слишком чувствительный. Он ждет, что Лиам ляжет, но тот просто остается на его бедрах. Тео открывает глаза, рассматривая его, и хмурится, видя мрачное выражение на лице Лиама, который сфокусировал взгляд на гладкой коже левого плеча Тео. Он уже собирается спросить, когда Лиам поднимает руку и нежно кладет пальцы на губы Тео, качая головой. Тео слегка кивает, пытаясь сказать, что все понимает, хотя на самом деле нет. Лиам не заставляет его долго ждать: он смотрит на Тео, а потом скалится, чтобы Тео видел, как удлиняются его клыки. Тео смотрит ему в глаза, пытаясь уловить хоть какой-то намек на его дальнейшие действия или мысли, его глаза вспыхивают золотом. Тео чувствует, как у него перехватывает дыхание и учащается пульс, не уверенный в намерениях Лиама, но тот просто медленно-медленно наклоняется, смотря на Тео своими золотистыми глазами, пока не оказывается так низко, что ему приходится опустить взгляд. Тео смотрит на его макушку и чувствует клыки Лиама у своего плеча, прямо над мышцами его грудной клетки под ключицей. Лиам ждет, и пока тикают секунды, Тео понимает, что он дожидается разрешения. — Я... — начинает он, но понятия не имеет, что Лиам задумал. В конце концов он просто закрывает глаза, откидывает голову назад, резко выдыхает через нос и говорит сквозь стиснутые зубы: — Да. В следующее мгновение он чувствует, как клыки Лиама пронзают его плечо, и Тео делает глубокий вдох, дергаясь всем телом. Лиам очень щепетилен в этом вопросе и использует ровно столько силы, чтобы остался укус, но не больше, и когда он отстраняется, то очень осторожно открывает рот, чтобы не поранить кожу или плоть. Тео смотрит на него, когда он садится; кровь Тео растекается по его рту, как боевой раскрас, и укус уже заживает; уже зажил. — Лиам, что... — начинает спрашивать Тео, но тут же замирает; пока он говорил, Лиам протянул правую руку с вытянутыми когтями и положил их прямо на живот Тео, кончиками впиваясь в кожу. Тео потерянно смотрит на него, его грудь тяжело вздымается. Но тут Лиам снова наклоняется, сверкая глазами, с ртом, полным клыков, и нежно, очень нежно приоткрывает губы у чужого горла, и осознание сносит Тео, словно товарный поезд. Плечо, укушенное Лиамом, было тем самым, в которое стрелял Престон, тем самым, которое почернело и загноилось, из-за которого Тео чуть не умер, пытаясь спасти Нолана. Когти зависли над его животом, а клыки — над горлом; именно те два места, которые оказались пронизаны десятками крошечных щепок омелы, когда Монро заставила его проглотить ее отравленную капсулу. — Господи, Лиам, — выдыхает он и чувствует, как его вздымающийся живот сильнее прижимается к когтям Лиама, как кожа на горле натягивается под клыками, когда он говорит. Все его тело представляет собой беспорядочный комок возбуждения и чего-то еще, чего-то тяжелого, темного, и просто намека на страх; в конце концов, на его животе сейчас когти оборотня, а на горле почти сомкнуты клыки. Он крепко сжимает руки на бедрах Лиама, когда чувствует, как его когти и клыки снова касаются тела в готовности. В ожидании. Затем Тео закрывает глаза и намеренно расслабляет тело, откидывает голову назад, чтобы обнажить шею. — Сделай это, — твердо говорит он Лиаму, а потом вдруг отчаянно добавляет: — Лиам, пожалуйста. Лиам делает. Он осторожно, но неумолимо давит когтями внизу, пока они не пронзают кожу и мышцы. В то же время он сжимает клыки на горле, и Тео почти сразу чувствует тонкие струйки крови, стекающие по шее. Он подавляет свою инстинктивную реакцию бороться, сдерживает себя так неподвижно, как может, когда Лиам вытаскивает свои когти и клыки и садится обратно. Он не знает, что сказать. Он чувствует себя полностью сломленным, опустошенным; Лиам смотрит на него сверху вниз, у него во рту и на руках — кровь Тео. Лиам просто сидит и ждет, пока Тео под ним не натянет штаны, ждет, пока его дыхание не замедлится, а руки на бедрах Лиама не расслабятся. Затем он протягивает ладонь, когтями которой пронзил живот Тео, слегка проводит пальцами по чужим губам, а затем вниз, по его окровавленной шее. — Ты должен кое-что понять, — наконец произносит Лиам, отводя взгляд от своей руки у шеи Тео, за движениями которой он следил, к его лицу. — Тео. Ты должен кое-что понять. Тео собирается заговорить, но понимает, что у него сдавило горло, и просто кивает. Лиам рассматривает его, и Тео гадает, что он будет делать, если Лиам не поверит, если подумает, что Тео не слушает; он должен услышать, что скажет Лиам, ему нужно услышать это. Но Лиам должен увидеть что-то, что удовлетворит его, потому что он продолжает, понизив голос: — Ты понимаешь, что теперь ты — часть стаи, и ты больше не можешь вести себя так, как будто этого не знаешь. Итак, Скотт рассказал Лиаму об их разговоре в больнице. Скотт сказал: «Целая куча людей убьет меня за это»; миссис МакКолл сказала: «Ты наконец-то соизволил все прояснить, да?» Но Лиам не дает ему времени на размышления, а лишь настойчиво проводит большим пальцем по кадыку Тео. — Так что ты должен знать, — его большой палец замирает, и он только слегка нажимает на чужой кадык внизу. — Ты должен знать: ты больше не принадлежишь только себе, — он щурится, когда Тео дергается из-за этих слов, и надавливает чуть сильнее. — Ты часть стаи, и ты принадлежишь и стае тоже. Тео кажется, что ему сдавили грудь; она тяжело вздымается под другой рукой Лиама, но тот еще не закончил. — Ты принадлежишь и стае, так что ты должен заботиться о себе так, как заботился бы о ней, — говорит ему Лиам, скользя ладонью вниз по шее Тео, останавливая у основания и слегка надавливая на чужое горло. — Ты должен защищать себя так, как защищал бы стаю. Рука Лиама на горле Тео сжимается, совсем ненадолго, совсем чуть-чуть, и Тео не может сдержать тихий звук, выскользнувший из губ. Но он не отводит взгляда от Лиама, не сводит с него глаз. Раны, которые нанесли Престон и Монро, давно прошли, и раны, которыми Лиам заменил их, тоже исчезли, но Тео все еще призрачно чувствует их, словно горящие клейма, там, где Лиам оставлял свой след. Он думает о словах Лиама: «Теперь ты часть стаи, и ты должен защищать себя так, как защищал бы стаю». — Хорошо, — говорит он Лиаму (и самому себе), протягивая руку, чтобы коснуться дрожащими пальцами красных от своей же крови губ Лиама. — Хорошо.