Уходя, закрывайте дверь

Французские окна распахнуты настежь: нечасто Сан-Франциско балует своих жителей прохладой и свежестью. На первом этаже царит какое-то странное ощущение ирреальности. Иногда в самых обыкновенных местах ты вдруг чувствуешь некую оторванность от мира, словно ты случайно попал в другое измерение. Наташа хорошо знакома с этим странным явлением: так бывает, когда приходишь в офис глубокой ночью. Лампы горят лишь частично, и в тишине слышно, как они едва-едва дребезжат; все компьютеры отключены, и в тёмных мониторах матово отражается свет; стулья кое-где стоят так, словно сотрудник всего лишь отошёл налить себе кофе, в основном же аккуратно приставлены к столу; нет привычного гула голосов и рабочего шума. Чудится, будто ты отделён от мира реального, оставшегося где-то за тонкой гранью, и попал в параллельное измерение. Наверное, такое же ощущение возникает в Чистилище, в этой таинственной пограничной области, где дантовские души ждут искупления грехов. В пустой гостиной тоже присутствует потусторонний дух неестественности происходящего, царящий в заброшенных местах: место носит печать человеческого присутствия, но вокруг нет ни души. Тут и там стоят бокалы и стаканы из-под напитков, кое-где валяется мусор, на стуле сиротливо притулился забытый пиджак. В неприкаянной пустоте Наташа вдруг резко ощущает бессмысленность существования, и на несколько секунд останавливается. Почему-то тянет подумать обо всём и сразу, но главное — о себе самой, о том, что она здесь, в общем-то, делает. Она здесь работает, тут же осекается Наташа и с трудом высвобождается из мрачных чар опустевшей комнаты. Да, она работает, и работу ей надо сделать очень хорошо. Вспомнив, что где-то здесь должны быть два засидевшихся гостя, режущихся в карты, но проигравших в битве со сном, она заглядывает в малую гостиную — они оказываются как раз там; один мужчина лежит на столе, уронив руку вниз и рассыпав по полу карты, второй прислонился к стене и, чуть посапывая, улыбается своим сновидениям. Впервые за весь вечер Наташа тоже чувствует усталость. Краткий сон на борту самолёта придал сил — но лишь на время, и сейчас на неё наваливается тяжесть. Почти весь вечер она провела на высоких каблуках, лезла в пыльные заброшенные закоулки, подслушивала чужие разговоры, планировала убийства — и слишком много размышляла о своём мире. Не о работе, но о лично её касающихся вещах, что делает крайне редко. Точнее, вообще не делает со времён России, потому что из этого болота выкарабкаться трудно. А тут что-то андроид по имени Джеймс совершенно выбил её из колеи и занял все мысли, будто какой-то мальчик из бойз-бэнда, а она, как типичная девочка-подросток с комплексами, повелась на милое личико и сладкий голос. Впрочем, голос-то у него, как раз, не сладкий, а очень… мужественный. Немного сипловатый, как от длительного курительного стажа, и настолько спокойный и ровный, что только по этому и догадываешься, что он не человек. И вот Джеймс-то как раз не устал, зло думает Наташа, и тут же отмахивается от всякой сонливости. Потом отдохнёт, когда сделает своё дело. Лестница на второй этаж тоже истоптана мокрыми после дождя туфлями и ботинками, и Наташа приглядывается, пытаясь рассмотреть, где заканчиваются следы. Ей придётся пройти босиком, чтобы не оставить грязных разводов и создать иллюзию, будто Коппера убила горничная, но она переживает о другом: без каблуков она будет ещё ниже, так что существует доля вероятности, что видео будет немного не соответствовать тому, что по обыкновению видит андроид более высокого роста. Камера и так закреплена над глазами, но хватит ли этой высоты для создания правдоподобной записи? Наташа искренне надеется, что да. В коридоре второго этажа пусто — даже вся прислуга уже успела занять положенные места на специальных станциях ожидания. В трёх комнатах горит свет, но только в последнюю закрыта дверь — именно туда Наташе и надо. Она на зубок помнит план дома, и там — спальня Шона. Её сердце не бьётся быстрее, а руки совсем не дрожат. Для неё эта операция — одна из многих, которые нужно просто выполнить. Она научилась не размышлять над приказами и не задавать лишних вопросов; не лезть в личные дела заказчиков и не пытаться узнать, что же там произошло дальше. Строго придерживаясь отведённых ей рамок, она смирилась с судьбой тени. Невидимой руки провидения, легко и просто разрешающей всяческие осложнения. Ей платят не столько за выполненные задачи, сколько за молчание и за всяческое отсутствие назойливого интереса, и она всегда оправдывает оказанное ей доверие. Вот и теперь она не будет обращать внимания, что к обычной миссии добавился конкурс «Кто круче?», в котором лишь два участника — она и робот. Робот, может, совершеннее, но лучше-то точно она, Наташа, посвятившая всю свою жизнь искусству красть, доставать, подменять, убивать — и не попадаться. Она оставляет туфли у стены и на цыпочках идёт к закрытой двери спальни Коппера. Внутри горит приглушённый свет настольной лампы, и Наташа, чуть подняв подол, нащупывает набедренную кобуру с небольшим ножом, за ремешок которой она предусмотрительно заткнула перчатки: она не поднималась наверх во время вечеринки, будет странно, если на втором этаже найдут её отпечатки. Натянув перчатки, она бесшумно нажимает на ручку и приоткрывает створку. Сквозь щёлку она различает силуэт сидящего за столиком Шона — он что-то пишет. Вполне удачно, можно постараться подобраться к нему незаметно и даже не использовать придуманный Брюсом в лаборатории наркотик, практически не оставляющий следов в организме и не обладающий какими-либо побочными эффектами. Он посоветовал Наташе прибегнуть к этому средству лишь в экстренном случае, если застать Коппера врасплох совсем никак не получится, но Наташа надеялась, что к этой крайней мере она так и не обратится. Сейчас, во всяком случае, никаких помех не возникло. Она окидывает комнату взглядом: надо придумать, чем бы таким ударить Коппера наверняка, чтобы он сразу же хотя бы потерял сознание. Потом она, конечно, как следует его изобьёт, якобы в ярости, но желательно, чтобы он к этому моменту уже не понимал, что происходит, а следовательно, не мог отреагировать. И не стал бы кричать — это самое главное, иначе её могут заметить, а ведь она уже давно вернулась в номер после утомительной вечеринки, чтобы как следует отдохнуть, а вовсе не пошла убивать толком ей незнакомого человека. На комоде у двери она видит тяжёлую пепельницу — банально и пошло, но ничего более подходящего Наташа не находит, да и в таких делах лучше не извращаться. Наверняка андроид сперва бы проанализировал ситуацию и выбрал наиболее смертоносное оружие — или при девиации они действуют столько же необдуманно и спонтанно, как и охваченные яростью люди? Надо было бы порасспрашивать об этом Джеймса, но теперь уже обратно не повернёшь: пора расправиться с Коппером — и дело с концом. От двери до стола — четыре широких шага, плюс время на то, чтобы открыть дверь, снова её прикрыть и забрать пепельницу. Не больше пяти секунд, а если действовать как можно тише, то Шон до последнего ничего не заподозрит. Наверняка обернётся в последнюю секунду и заметит её, но вряд ли успеет закричать и позвать на помощь. Бить надо в висок, так, чтобы он сразу отключился. Потом ещё как следует его поколотить, желательно в лицо, в шею. У пепельницы есть острый край, им легко рассечь висок и шею. Выжить он не должен. Хладнокровно продумав план убийства, Наташа делает вдох-выдох — и действует. Петли двери не скрипят, когда она распахивает её и тут же притворяет за собой, не сводя взгляда с Коппера, всё ещё её не заметившего. Она хватает пепельницу и пересекает комнату, стараясь двигаться на носках — так тише, а камера снимает повыше. Только в последний момент Коппер всё-таки, как и предполагалось, оборачивается, и его сосредоточенное лицо смотрит прямо ей в глаза. Брови хмурятся ещё больше, рот приоткрывается: — На… — слетает с его губ первый слог её имени, и Наташа мысленно бранится, но, не мешкая, прицельно замахивается, и тяжёлая каменная безделушка опускается на висок жертвы. Наташа не снайпер, но ремесло идеального убийства освоила уже давно, поэтому умирает Коппер почти сразу. Его глаза закатываются назад, так, что видны только белки, он тянется к груди, словно хочет ослабить тугой галстук, сползает со стула в бок и валится на пол без единого звука, только рот всё ещё приоткрыт в безмолвном вопросе. Наташа запрещает себе думать и наносит удар за ударом: по лицу, шеи, груди. По большей части по голове, конечно, чтобы точно удостовериться, что Коппер не выживет, но он, кажется, испустил дух от первого же удара. Крови довольно много, но Наташа остаётся почти чистой, только несколько капель попало на платье. Его она сама сможет отстирать: слишком часто приходилось избавляться от кровавых пятен. Бросив пепельницу рядом с телом, Наташа проверяет пульс на шее — жилка не бьётся, значит, сердце уже остановилось. Она проверяет, не запачкались ли — к счастью, нет. «Только бы бриллианты были здесь!» — безмолвно молит Наташа и с облегчением замечает шкатулку на столе. Попутно она заглядывает в документ, которым занимался Коппер минуту назад, но это оказывается какая-то записка, адресованная его юристу. Наверное, Коппер планировал продать эти камни. Наташа забирает коробку и прячет её в кожаную сумку на бедре, которую предусмотрительно взяла из оружейной «ЩИТа». Заодно она забирает и письмо, чтобы никаких указаний на бриллианты не осталось — по идее, только Нокс должен знать о существовании этой коробки, но он вряд ли интересуется её судьбой теперь, когда ему удалось заполучить столь нужный ему патент. Больше Наташу ничего в спальне не держит, с миссией почти покончено. Осталось проделать путь вниз, чтобы завершить съёмку и передать запись Джеймсу, а он, в свою очередь, взломает андроида-горничную и смонтирует воспоминания. Без него она бы и правда провозилась дольше: ей бы пришлось подключиться к командному центру, передавать им запись и воспоминания андроида, а потом дожидаться, когда ей пришлют уже готовое видео, и лишь тогда загрузить его в компьютер подставной машины. «С Джеймсом и впрямь легче», — нехотя признаёт она. Выйдя из комнаты, Наташа аккуратно закрывает за собой дверь — эта привычка андроидов идеально правильно выполнять тривиальные действия страшно её бесила, но роль приходится играть до конца, — и надевает туфли. Снова оказавшиеся в узких тисках ноги, опухшие после нелёгкого вечера, страшно ноют. Всегда тяжелее переносить трудности, когда вдруг ненадолго от них отдыхаешь. Как если бы она весь день провела на ногах, а потом присела на чуть-чуть только лишь с тем, чтобы после простоять час или два — в теле сразу разливается слабость, а весь организм отчаянно сопротивляется, и тебя так и тянет посидеть ещё пять минуточек — или просто уже больше не вставать. По пути к лестнице Наташа старается прислушаться к звукам в доме: она слышит дыхание уснувших в ближайшей к ней спальне гостей, чей-то храп из другой комнаты и тихий шум закачавшихся на ветру деревьев. Ночь уже, наверное, совсем скоро закончится, но, бросив взгляд на часы, Наташа в неверном свете лампы видит, что не прошло и десяти минут. Больше всего её беспокоит сейчас Джеймс и крайне расстроенная гостья — успел ли он её выпроводить? С первого этажа доносится механический голос андроида, но слов не разобрать — значит, он пока с девушкой не разобрался. Наташа прислоняется к стене чистой стороной платья и позволяет себе немного пофилософствовать. Быстрая смерть милосердна. Коппер и не узнал, как потом поизмывались над его телом — ему же лучше. Наверняка она попала прямо в блуждающий нерв — вот поэтому Коппер почти схватился за сердце, словно в попытке заставить его биться и дальше. Плохо одно: он её узнал. И не просто узнал, а почти позвал по имени. Надо будет что-нибудь с этим сделать, но что — сил придумать пока нет. Скорее бы Джеймс там разобрался с пьяной девкой, вдруг так не вовремя решившей себя пожалеть! Засидевшаяся как раз даёт о себе знать: — ...и я не хотела уезжать, а он поехал к своей этой шалаве. Голос у неё противный и плаксивый, и Наташа морщится: она уверена, что люди, которых выпивка не веселит, а, наоборот, вгоняет в состояние меланхолии, — не дружат со своей головой. У девушки, правда, случилась какая-то драма, но алкоголю должно сопутствовать всё-таки веселье, а не вселенская скорбь. — Мисс, позвольте мне вызвать вам такси. Скажите, пожалуйста, адрес своего дома, — вежливо просит Джеймс, как будто уже сам не узнал о ней всё, проанализировав с первого же взгляда. Наташа знает, что он это умеет, видела в ролике с презентации. Скоро, наверное, все андроиды научатся так делать, и прятать грязное бельё будет всё сложнее и сложнее. Девушка, сбиваясь, называет какой-то модный район, немного спотыкается на улице и почти уверенно сообщает номер дома, не забывая попутно жалобно поносить своего дружка. «Господи, не галди ты так!» — мысленно раздражается Наташа, пока Джеймс выводит гостью из дома. Наступает почти абсолютная тишина, но Наташа решает дождаться, когда андроид вернётся обратно. Ей почему-то хочется посмотреть, что же он всё-таки будет делать, пока её ждёт. Просто стоять и смотреть в пустоту, как и все андроиды в «спящем режиме», как частенько шутили люди, или чем-то займётся? С каждым поколением роботы всё больше и больше напоминают настоящих людей, может, они скоро будут повторять и все их несовершенства? Переминаться с ноги на ногу, скучающе поджимать губы, закатывать глаза, хлопать дверью. Может, как раз эти мелочи и делают людей живыми? Наташа во второй раз слышит хлопок двери и догадывается, что Джеймс вернулся в дом. Его тяжёлые шаги замирают лишь на секунду, и он неожиданно идёт куда-то вглубь дома. Озадаченная действиями напарника, Наташа спускается по лестнице и сперва следует в небольшое хозяйственное помещение, где на станции ждут приказа хозяина андроиды. Вот и всё, съёмку можно закончить, с облегчением думает она, выключает камеру и снимает громоздкое украшение с головы. Обернувшись, она пытается угадать, куда же пошёл андроид, и медленно идёт к гостиной — может, он решил проверить, спят ли те двое? Но нет, она слышит тихий треск, доносящийся из библиотеки, и спешит туда. «А там-то что он забыл?» — задаётся вопросом Наташа. Ей очень не нравится сложившаяся ситуация: в библиотеке Джеймсу делать абсолютно нечего, но вряд ли он вдруг решил осмотреть книжную коллекцию Коппера. К тому же, наверняка все эти тома подбирал не он сам, а дизайнер — чтобы хорошо сочетались по цветовой гамме и способствовали созданию атмосферы уюта. Войдя в комнату, Наташа первым делом бросает взгляд на ковёр — здесь тоже потоптались, так что разуваться смысла нет, — и только потом смотрит на стоящего к ней спиной Джеймса. Он аккуратно ведёт пальцами по кромке рамы висящей над столом картины, будто ищёт какую-то кнопку, чтобы открыть… «Сейф!» — тут же щёлкает в голове у Наташи, и она полушёпотом спрашивает: — И какого чёрта ты здесь делаешь? Андроид даже не вздрагивает, как будто уже давно догадался о её появлении, и даже не смотрит в её сторону. Он вообще подозрительно сосредоточен, и Наташа успевает догадаться, в чём всё дело, до того, как он отвечает: — У меня задание забрать документы из сейфа Коппера. Наташа трёт глаза. Ну конечно «Киберлайф» никогда не будет присылать андроида просто так! Не похожи они на благотворительную организацию, особенно сейчас, после недавнего восстания своей продукции. — И задание не от «ЩИТа», я так понимаю, — устало постановляет она и подходит ближе. — Нет. — Потрясно, — выдыхает Наташа, и Джеймс наконец-то оборачивается. Его лицо безмятежно, как будто они вышли на предобеденную прогулку и разговаривают о французских романах восемнадцатого века, в которых было много любви, истории и словоблудия. — Ты совсем больной? — Андроиды не могут заболеть, — поправляет он, и Наташа закатывает глаза. — Тогда скажем так: у тебя что, системный сбой? — зло шепчет она. — Ты хочешь всю нашу операцию угробить вконец? — Мне приказано забрать документы из сейфа, — ровным голосом повторяет он. — А ты не подумал, как это всё будет выглядеть? Как обычное ограбление. Ты знаешь, как открыть сейф? — Нет, — признаётся Джеймс. — Я постараюсь открыть его с помощью взлома, но, к сожалению, ещё не знаю заложенную в него систему, поэтому не могу сказать точно, смогу ли подобрать код. В случае неудачи мне приказано вскрыть сейф. Наташа складывает руки на груди и медленно закипает. Своими действиями этот андроид может с лёгкостью перечеркнуть все её усилия, весь тщательно продуманный план, усыпляющий бдительность полиции. — Если ты только пальцем коснёшься этого сейфа, я тебя вырублю, — прямо заявляет она и пытается встать между ним и картиной. Тут же на её плечо ложится неожиданно тяжёлая ладонь. — Тогда мне приказано тебя обезвредить, — не колеблясь выдаёт он, и у Наташи на мгновение сжимается сердце. В глазах Джеймса — холод, расплавленный металл и непоколебимая уверенность. У него есть приказ от «Киберлайф», и в его иерархии он стоит выше приказа Фьюри. В тот самый момент, как Наташа попытается ему помешать, он забудет о приказе «охраняй её», а последует приказу «разберись с ней» — и даже не дрогнет. «Вот и всё, — думается ей, — вот и вся липовая безопасность и надёжность». Но кто же знал, что «Киберлайф» будет преследовать свои цели? Времени выбирать почти нет, да и оба варианта ей совсем не нравятся: провалить задание или помочь Джеймсу выполнить его маленькое поручение. Есть ещё одна опция, стоять и смотреть — или закрыть глаза и притвориться, что ничего не было, — но от неё Наташа тут же отмахивается: не для этого она таскалась с камерой как со звездой во лбу, из последних сил колошматила Коппера пепельницей и переживала за каждую мелочь, страшась, что в любой момент весь их спектакль накроется медным тазом. Наверное, правильно будет остановить Джеймса. Она с ним вряд ли сможет тягаться — она устала, а андроид выглядит исключительно свежо и бодро. Ей тут же вспоминаются кадры из хроники, просмотренной накануне, где Джеймс влёгкую расправлялся с многочисленными противниками, даже не прикладывая усилий. Тогда остается хотя бы доложить начальству, мол, посмотрите, этот робот, которому мы все доверяли, хочет нас обмануть. Но всё это так сильно похоже на давным-давно в самой глубине сердца погребённый под безразличием и цинизмом случай, что становится невыносимо больно от одной мысли о том, что она позволяет себе задумываться. Когда-то совершенно чужой человек даже не колебался, а запросто протянул ей руку помощи. Он не обязан был этого делать, просто понял, что иначе никак нельзя; что, брось он Наташу в беде, она не выживет. Буквально. Наташа и Джеймс всё ещё стоят друг напротив друга, как будто играют в гляделки. Глаза у него совсем живые, в который раз поражается она, такие человеческие — но пугающе безразличные. Здесь вопроса жизни и смерти не возникало. Но только на первый взгляд — она вспомнила Коннора, первого андроида-детектива, который когда-то пытался предотвратить повальную девиацию андроидов, в итоге с поставленной задачей не справился. Его заменили другим андроидом — вот его имя у неё постоянно из головы вылетало, — и тогда восстание всё же удалось подавить. Что стало с Коннором, она так и не узнала, но вряд ли что-то хорошее. А что «Киберлайф» приготовил для Джеймса? Какую-нибудь утилизацию? Андроид — не человек, его легко заменить другой моделью, которая окажется более эффективной. И не будет больше вот этого Джеймса, а появится другой. Между ними, наверное, не будет разницы, но от этого только ещё паршивее на душе, как будто это не до мурашек похожий на человека андроид, а электрический чайник. И снова Наташа пытается разобраться, как она относится к андроидам, но времени на решения экзистенциальных вопросов нет, и она делает то же, что когда-то сделал для неё Стив — помогает. Потом она долго допытывается у себя самой, почему вдруг поддержала Джеймса в его, в общем-то, не совсем честном деле, но внятной причины так и не находит. Шпионская солидарность? Страх? Жалость? Азарт? Всё это мелочи, пустые отговорки, и ей тяжело признаться в том, что на самом деле двигало ею в тот момент. Но факт остаётся фактом: Наташа отдаёт андроиду тяжёлое колье и уговаривает себя ещё чуть-чуть не поддаваться усталости. — Никаких следов взлома быть не должно, ясно? Если кто-нибудь поймёт, что здесь кто-то пошуровал, всему нашему алиби — крышка, и зря мы только так стрались. Понятно? — твёрдо спрашивает она и чувствует смутное волнение. Наверное, оттого, что сейчас снова ощущает свою силу и превосходство и наконец-то вспоминает, что для неё эта миссия — одна из многих, а для Джеймса — грубо говоря, первая. — Понятно, — отзывается андроид — видимо, по твёрдому тону он уже догадался, что она решила ему подсобить. Или просто у него в программе заложено подчиняться всем приказам. — Просмотри видео, — продолжает инструктировать Наташа, — и сначала смонтируй ролик для горничной. Сколько это займёт времени? Взяв колье и отсоединив от него камеру, Джеймс вертит её в руке, и вдруг с его пальцев медленно сходит кожа, обнажая белый пластик. Наташе уже доводилось такое видеть, но она всё равно чуть вздрагивает — ей самой не ясно, от чего: страха, отвращения, интереса или всего сразу. Зачем андроидам необходимо «снимать» кожу, она не знает, но, видимо, сейчас Джеймс хочет таким образом подключиться к электронному устройству. Что ж, одной тайной в этом мире меньше. — Мне понадобится три минуты сорок секунд, чтобы смонтировать запись, — обстоятельно отвечает он, и его диод начинает мерцать жёлтым — видимо, он тут же принялся за дело. — Подожди, — останавливает она Джеймса, и его брови чуть дёргаются, как будто она только что предложила ему искупаться голышом в бассейне. — Сначала надо разобраться с сейфом. Она демонстративно поддевает раму картины снизу и, нащупав рычажок, открывает её, словно створку шкафа. Мимоходом она скользит взглядом по лицу Джеймса, и ей опять чудится, что уголки его рта чуть дрогнули — но он всё-таки машина, так что, наверное, это всё её воображение. На сейфе установлен обычный кодовый замок, который они, если повезёт, смогут открыть без всякого взлома. — У меня есть видео того, как Коппер доставал из сейфа бумаги, — объясняет она, и Джеймс сразу же её понимает. — Я сейчас проверю, — тут же отзывается он, и Наташа ждёт, переминаясь с ноги на ногу. На правой мозоль, и ходить больно, а пластыря у неё с собой, как назло, нет. — Вот этот момент, — сообщает Джеймс, глядя куда-то в пустоту. — Панель с цифрами видно плохо, но я попробую вычислить по движению руки, какие кнопки он нажимает. «Вот это технологии», — многозначительно думает Наташа и забирает у Джеймса колье, чтобы он мог попробовать набрать комбинацию. Вертя золотой обруч в руке, она решает всё-таки снова его надеть. Как только щёлкает замок, она слышит писк сейфа — Джеймс открывает дверь и быстро окидывает взглядом его содержимое. Из любопытства Наташа тоже заглядывает ему через плечо: внутри одни бумаги и немного наличности — разочаровывающее зрелище, к которому она уже привыкла, но всегда надеялась, что вот в этот-то раз обнаружит что-нибудь из ряда вон выходящее. Ей хочется поинтересоваться, что же такое ищет Джеймс, но она сдерживается: спрашивать о таком неудобно, да и она сейчас наверняка сама всё увидит. И верно: андроид аккуратно выуживает из стопки папку с лаконичной надписью «Киберлайф». Ну а какие ещё документы им бы понадобились? Конечно, те, что касаются их. Наверняка какой-нибудь компромат, фыркает Наташа, и смотрит, как Джеймс убирает папку в потайной карман пиджака, наверняка сделанный для него загодя — ведь первая и единственная американская компания по производству андроидов никогда не сомневается в своих детях. Он закрывает сейф, поправляет картину, и всё становится как прежде, будто никто и не забирал из библиотеки важные документы. — Я так понимаю, «ЩИТ» об этой побочной задаче знать не должен? — спрашивает она, и Джеймс быстро даёт отрицательный ответ. В его глазах проскальзывает просьба, как будто ему действительно очень важно заручиться Наташиной поддержкой и её клятвенным обещанием сохранить тайну. Диод на мгновение мигает жёлтой полоской, но Наташа решает не углубляться в эту тему. Пока что. — Значит, не узнает, — уверяет она. — А теперь смонтируй видео, пожалуйста. — Хорошо, Наташа, — подчиняется он и тут же принимается за работу. Она же решает связаться с центром и сообщить о ходе миссии. Она пока до конца не определилась, отчего вдруг ринулась помогать Джеймсу в его задании, но точно знает, что Фьюри будет далеко не рад услышать, что «Киберлайф» действует буквально за его спиной. В голове она тут же практично высчитывает свою собственную выгоду и с удовлетворением отмечает, что буквально держит жизнь Джеймса в собственных руках. Но пока разыгрывать этот козырь она никак не намерена, а потому до поры до времени свое обещание сдержит. — Это Наташа, — тихо говорит она, нажав кнопку наушника, — Коппер мёртв, бриллианты у меня. — Молодец, Наташа, — слышится заспанный голос Брюса. — Вы уже уходите? — Привет, Брюс, — улыбается она, представив себе Беннера с растрёпанными волосами и съехавшими вбок очками, которые он, несомненно, тотчас же поправил. — Нет, надо смонтировать видео. У нас возникло небольшое осложнение в виде загулявшей гостьи, но Джеймс с ней разобрался. — Отлично, рад, что у вас всё получилось, — искренне радуется Брюс. Он вообще, наверное, самый эмоциональный из всех, переживает ли или веселится. Хотя, наверное, просто хуже всех умеет скрывать свои эмоции. После одного особо опасного эксперимента у Брюса возникли проблемы с нервной системой, и теперь у него часто происходят вспышки неконтролируемого гнева. Во время одной из таких он чуть не откусил Тони палец, но тот по этому поводу ни разу даже не прошёлся: все любили Брюса и как раз тогда помогли ему найти хорошего психолога, чтобы помочь избежать таких приступов в дальнейшем. Сам он частенько шутил, мол, надо бы им его в таком состоянии брать на какие-нибудь особо опасные миссии: увидев его в ярости, с ним никто и связываться не станет. Но Наташа и другие сотрудники знали, как нелегко ему приходится, и потому старались всегда его поддерживать. — Ты что, опять там со своими аппаратами засиделся? — спрашивает она, глядя на неестественно застывшего посреди плохо освещённой комнаты Джеймса. Его грудь даже перестала чуть вздыматься от искусственной имитации человеческого дыхания, и выглядел он словно восковая фигура из музея мадам Тюссо. От этого сравнения Наташе становится жутко, и она пытается вслушаться в живой, сиплый голос Брюса. — Да, никак не могу собрать одну схему, — говорит он, и она слышит, как он подавляет зевок. — А сегодня как раз Тони собирался прийти рано утром, часов в пять, так что я решил остаться после вечерней смены. Пригодилась моя сыворотка? — интересуется он, и Наташа машет головой, как будто он стоит напротив, но потом спохватывается: — Нет, но это и к лучшему, — отвечает она, тоже вдруг захотев зевнуть — заразное это дело. А зевают ли андроиды? — Мне кажется, всё получилось неплохо. — Готово, Наташа. — Джеймс отмирает и начинает хотя бы двигаться. Наташа мысленно переводит дух. — Всё, Брюс, нам пора идти. Сообщу, как вернусь в отель. Плодотворной тебе ночи, — желает она и слышит вздох — не обречённый, но абсолютно безмятежный, как вздыхает только тот, кто все силы и время посвящает любимому делу. — И тебе тоже, Наташа. В наушнике тихо щёлкает, и Наташа решает не отключать связь — благо осталось всего ничего. — Надо передать видео андроиду-горничной, — говорит она чуть севшим голосом и снова чувствует почти что потребность курить. Кажется, что вся миссия заняла неделю, не меньше, и она страшно вымоталась. — Хорошо, — с готовностью отзывается вполне себе бодрый Джеймс и идёт в подсобное помещение. Наташа выходит вслед за ним, на ходу доставая пачку сигарет. — Я на улицу, — коротко бросает она и, спустившись с крыльца, закуривает. А работа всё не заканчивается, и уже на следующий же день её наверняка отправят следить за Ноксом. Она забыла, в каком городе он живёт, и даже не старается вспомнить. Скоро встанет солнце, а ей так хочется отдохнуть, но завтра днём обратный рейс, так что выспаться, видимо, суждено опять же только на борту самолёта. Из дома выходит Джеймс, и диода у него больше не видно — снова заклеен бежевым пластырем, наверняка сделанным из такой же штуки, что и его кожа, чем бы эта штука ни была, — но как будто бы немного небрежно, словно он тоже немного утомился после долгой миссии, и Наташа, втаптывая в землю сигарету, от этой мысли усмехается. — Я вложил в память андроида новые воспоминания. Через несколько минут она обработает информацию и пойдёт вниз, в подвал, чтобы там спрятаться, — сообщает Джеймс. — Я предупредил «ЩИТ», наша машина прибудет через две минуты и двадцать две секунды. Наташу подмывает сказать, что ждать две минуты она согласна, но две двадцать секунды — это уже перебор, но сдерживается, ограничиваясь широкой ухмылкой. Джеймс стоит спокойно, её же ноги почти не держат. Вот если она сейчас попросит донести её, он расценит её просьбу как приказ, который тут же кинется выполнять, или посмотрит на неё как на озабоченную сумасшедшую? С каждой воображаемой ситуацией всё веселее и веселее, ведь он наверняка поведёт себя в соответствии с первым сценарием. Придумывать гипотетические варианты, чтобы хотя бы мысленно поиздеваться над ничего не подозревающим андроидом и дальше, Наташе помешал приехавший автомобиль. Всю относительно недолгую поездку они молчат, только сначала она ещё раз связывается с Брюсом и отчитывается об успешном окончании миссии. Тот вновь сердечно её поздравляет и идёт передавать Джарвису новости о том, что можно включать камеры и сигнализацию. Джеймс же безразлично смотрит вперёд и, кажется, о чём-то думает. Может, тоже передаёт свой отчёт «Киберлайф». У дверей номеров они слегка кивают друг другу, и Наташа заходит в свою комнату. Еле-еле найдя силы, она быстро принимает душ и забирается на огромную кровать. Уже проваливаясь в сон, она вдруг понимает, что её так смутило: в аэропорту Джеймс её поддержал, и тогда руки у него были тёплыми, а вот ночью, в саду — холодными.