Уходя, закрывайте дверь

Наташа проводит рукой по волосам и вздыхает: вот уже как два года она блондинка, а всё ещё не привыкла к отражению в зеркале. Но ничего не поделаешь: ей ещё целый год прятаться на Аляске и жить в ослепительной белизне. Сперва от постоянного снега у неё болела голова — она уже, оказывается, успела отвыкнуть от обыкновенной русской зимы, — а потом ничего, смирилась. Научилась наслаждаться редкими солнечными днями, так редко радующих маленький город Уэйлс. Уже давно она не находилась так близко к своей родине: до России рукой подать, только Берингов пролив пересечь — и будешь дома. Правда, Россия уже давно ей не дом, но она знает, что в случае опасности ей придётся вернуться именно туда, откуда несколько лет назад она убежала в страхе лишиться жизни. В городе она знакома почти со всеми жителями — их едва ли наберётся три сотни, так что местные считают Наташу Уварову, русскую девушку, переехавшую сюда в качестве задания от чукотской метеостанции Валькаркай, милой и приятной собеседницей и отличной соседкой. Наташа ни черта в метеорологии не смыслит, но послушно ходит каждое утро снимать показания с многочисленных приборов. Она даже осилила какую-то книгу про свою выдуманную специальность, так что теперь всегда готова поговорить о своей работе, щедро приправив свою речь многочисленными терминами и профессиональными словечками. Хорошо, что сюда не заглядывают настоящие метеорологи, благо «ЩИТ» об этом позаботился, так что ещё один год — и можно будет переехать в Лос-Анжелес, подальше от северных районов, где её, может быть, всё ещё ищут, и поближе к жаркому солнцу и океану. А иногда Наташа Уварова уезжала навестить родственников в Петропавловск-Камчатский, и в то же самое время Чёрная Вдова сообщала «ЩИТу» о начале новой операции. Она уже давно привыкла вести двойную жизнь, так что особых проблем не испытывала, только переживала немного, что подтянула русский, а ни с кем потренироваться не могла, ведь наверняка у неё теперь небольшой, но акцент. Сперва она вела себя так, будто едет отдохнуть: добралась до Оттавы, там нашла своего старого друга и раздобыла себе поддельные документы, связалась с Фьюри и рассказала ему, в какую историю вляпалась. Ник тоже ничем своего волнения не выдал, но Наташа слышала в его голосе глухую ярость: он не хуже неё понимал, что «Киберлайф» он никаких претензий предъявить не сможет, иначе их организацию просто-напросто уничтожат. В то же время он не мог подставлять компанию, и лучшим для Наташи решением было спрятаться так, чтобы её сначала не нашли, а потом о ней совершенно забыли. Даже секретные агенты не могли быть всесильными и выходить сухими из воды всякий раз, как они кого-то убивают — пусть на этот раз Наташа и не была виновата. В небольшом Канадском городке с очень сложным названием она встретилась с агентом «ЩИТа» и скупо обсудила все подробности её временного затворничества: три года в крошечной деревеньке на Аляске тогда показались ей целой вечностью. Сочинили легенду о метеорологической миссии, подправили базу данных — так и появилась Наташа Уварова. Потом пришла злоба на весь мир: на то, как нечестно с ней поступили, на то, как сама она проворонила такую очевидную подставу, чуть не стоившую ей жизни. О Джеймсе она старалась не думать, но иногда в мыслях всплывало его озадаченное лицо и чуть дрогнувшие губы: «Прости, Наташа». Хорошая шутка, ничего не скажешь — видимо, всё то время, что в баре просидел, придумывал. От воспоминаний кулаки непроизвольно сжимались и хотелось навалять кому-нибудь как следует, но пар удалось выпустить только через десять месяцев после начала её ссылки — до этого Ник не решался отправлять её на миссии. А ещё долгих полтора года она не видела никого из своих: Клинт и Тони, объяснил Фьюри, могут всем разболтать, а остальным не стоит знать, где и почему она сейчас прячется. Когда её наконец отправили на миссию и она встретилась с Брюсом, то Наташа чуть не бросилась тому на шею, но вовремя сдержалась: всё-таки она шпионка и должна быть выше всяких там эмоций и волнений. А всё-таки хорошо было снова поболтать с другом, обсудить новости и посмеяться над дурацкими историями. В конце концов Наташа почти смиряется — но, конечно же, не забывает. Наверное, осуществить план мести будет практически невозможно, но просто так прощать «Киберлайф» такую грязную игру она не собирается. Так или иначе, она найдёт способ преподать им урок, потом, когда всё уже закончится. Торопиться ей некуда. Сегодня Наташа опять собирается на задание. Толком непонятно, что надо будет делать: судя по документам, её ждало простенькое сопровождение какого-то учёного из пункта А в пункт Б, а это, как известно, самые увлекательные миссии на всём белом свете. Да и к тому же компанию ей составит самый обыкновенный научный сотрудник — в последнее время Фьюри частенько направляет её на какие-нибудь самые простенькие задания, чтобы она развеялась и не сидела среди снегов, словно Снежная Королева в ожидания Кая. Наташа и не жалуется: поездки «к родным» всегда немного поднимают ей настроение, и она с нетерпением ждёт, когда же можно будет вернуться к настоящей работе. На заданиях у неё нет имени, только позывной — Чёрная Вдова; давно забытая кличка из прошлой жизни. Ей и этого достаточно: напарников у неё всё равно практически никогда нет, а отчитывается она одному только Джарвису, который, видимо, в отличие от Тони и Клинта, секреты хранить умеет. Закутавшись в огромный пуховик, Наташа выходит из дома и идёт к приборам, чтобы в последний раз записать показания и ещё раз объяснить соседскому парню, как обращаться в её отсутствие с техникой: надо же поддерживать свою легенду. На улице снова холодно, хотя дело идёт к весне, и Наташа вдруг понимает, как сильно устала от постоянного холода. Как-то ей пришлось провести в Сибири две недели, и под конец её всё время тянуло плакать от вечного снегопада, мёртвой лесной тишины и пробирающего до самых костей мороза. Но тогда она была намного моложе — теперь Наташа держится стойко, как будто ей нипочём и такая суровая погода. Сломаться ей не дают не только профессионализм и опыт, но и гордость. Она не позволит какому-то техническому гиганту её сломить: столько лет она выбиралась из всех передряг, а теперь вдруг расклеится? Ну уж нет, она ещё всем покажет. И мысли о грядущем отмщении и собственной стойкости не давали ей упасть духом, поэтому она не задумываясь выкрасила любимые рыжие кудри в уродливо-белый, а потом приехала в богом забытый город и стала метеорологом. Она готова и воду таскать из колодца, если это поможет спасти свою шкуру. На задание она выезжает днём, путь её лежал в Анкоридж, крупнейший город Аляски, откуда должен начать свой путь учёный. Конечным пунктом станет Ванкувер, и поедут они на машине. «Так безопаснее», — лаконично поясняет Фьюри, и Наташа даже не пытается узнать, что такого секретного везёт объект, раз его будет сопровождать первоклассная шпионка. В дороге они проведут почти тридцать часов, но это мало её беспокоит: по пути они сделают две остановки и предположительно прибудут в Ванкувер утром третьего дня, а там ей разрешено отдохнуть пару дней перед тем, как вернуться в Уэйлс. С собой Наташа берёт немного, только самые нужные личные предметы и минимум экипировки. Она и не подозревает, что её поджидает опасность: она уже сто раз сопровождала такие грузы, и ни разу те никого не интересовали. <div align="center">***</div> Вплоть до этой миссии. На исходе второго дня они немного выбиваются из графика, поэтому, когда стемнело, до мотеля им остаётся ещё около часа. Учёного звали профессор Ганс Шварц, и Наташа крепко задумывается, почему среди немцев больше учёных, чем среди представителей какой-либо иной нации, и почему в большинстве случаев они оказываются злыми гениями. Попутно она пытается определить, является ли её спутник таковым, но определиться до конца не успевает, так как их вдруг резко заносит. Сперва ей кажется, что дело в скользкой дороге, но мгновением позже она видит, как откидывается голова водителя, и более не медлит, а бросается на Ганса, прикрывая его собой и попутно вычисляя, куда бежать. По левой стороне дороги — небольшой лесок, но их несёт вправо, к огромной заснеженной равнине. Если машина не перевернётся, то они смогут выбраться из неё достаточно быстро и спрятаться в лесу, но и стреляли наверняка тоже с левой стороны. Выхватывая из кобуры пистолет, Наташа сжимает его в руке и чувствует, как машина кренится вниз и утыкается бампером в кювет. От броска её сильно подбрасывает, и она больно ударяется головой. Она жмурится до цветных кругов и тут же толкает Ганса на пол. — Лежите здесь. Тихо, — бросает она, а сама выбирается наружу. Подняться после нехилой встряски тяжеловато, но она управляется за несколько мгновений, тут же прячется за корпус машины и взводит курок. Выстрела она не слышала, значит, стреляли далеко и с хорошим глушителем. Но теперь в цель он попасть не сможет — если профессор, конечно, не дурак и не вздумает вертеть головой: автомобиль сильно завалился на бок, и салон теперь не просматривается. К тому же, убийце наверняка плохо видно, остался ли мужчина в машине или куда убежал, так что он наверняка захочет проверить. У Наташи есть винтовка, в рюкзаке в машине, но доставать она её не решается: пусть лучше напавшие на них подойдут поближе, из пистолета она их снимет в лёгкую, а уж в рукопашном бою с ней мало кто способен потягаться. Наступает тишина, только тихо шипит мотор, а на снег из топливного бака льётся топливо. В пуховике жарко и холодно одновременно, а ещё страшно неудобно, и Наташа с трудом пытается дышать тише. Нападавшие явно не торопятся, но выстрелов не слышно. Знают ли они о сопровождении? Вряд ли: Наташа сама узнала о поручении только накануне, причём ей сообщили об этом в обычном бумажном письме и шифром. Возможно, противники знают о самой операции, а вот о её присутствии вряд ли подозревают, так что надо пользоваться преимуществом. Мучительное ожидание прерывает хруст наста под чьими-то сапогами, и Наташа с удивлением понимает, что к машине подходит один-единственный человек. Вполне возможно, что остальные решили отсидеться в лесу, но как-то неправдоподобно. С трепетом она ждёт, когда шаги приблизятся, а потом выскакивает из машины и стреляет. Руки у неё не дрожат и попадает она точно в тёмную фигуру, но в тот же момент слышит звонкое дзиньканье, и сердце пропускает удар. «Неужели…» С ужасом осознавая, что она потеряла слишком много времени, Наташа валится в канаву, но как можно дальше от машины: она знает, что сейчас в неё будут стрелять, и никак нельзя, чтобы попали в профессора. Её опасения оправдываются: она слышит тихий хлопок — наверное, стреляют всё ещё из винтовки, так что у неё есть преимущество в виде более пригодного для такого боя оружия. Но если её противник и правда… Она не заканчивает мысль, а только нервно выдыхает, высовывается и стреляет ещё раз. В темноте она видит какой-то жёлтый отблеск и закусывает губу: если это всё-таки он… Додумать она не успевает: снова звучит выстрел, и она, не теряя ни секунды, выскакивает на дорогу и три раза стреляет в упор. Снова звонко дрожит железо, и Наташа оказывается лицом к лицу с Джеймсом. На его лице — бесконечный холод и пустота, и она вздрагивает, как будто от удара — а потом он и правда бьёт её до черноты в глазах, и Наташа инстинктивно группируется и откатывается в сторону. «Он меня не узнал», — вспыхивает в голове догадка, и она, вскочив на ноги, делает подсечку, но неудачно: андроид перехватывает занесённую ногу, почти выворачивает и попутно выбивает из ладони пистолет, но Наташа успевает ударить его другой ногой в бок. Джеймс сосредоточен, словно кукла с безмятежным выражением нарисованной мордашки, и почти не пропускает ударов, только иногда Наташе удаётся легко задеть, но даже от этого выражение его лица совсем не меняется: кажется, андроиды боли не чувствуют, а никаких важных систем у неё ещё задеть не получилось. Ей хочется позвать его, потому что ей кажется, будто Джеймс в каком-то лимбе и не совсем понимает, что происходит, но слова застревают в горле: так страшно смотреть на призрака из прошлого, причём тебя совершенно не узнающего, как будто вы никогда не встречались, и он тебя не подставлял. В пуховике драться неудобно, и когда Наташа случайно рвёт подол, она даже не жалеет: теперь двигаться хотя бы удобнее. Никто на помощь Джеймсу не спешит, значит, он здесь один. Пару раз она бросает взгляд на автомобиль, но профессор благоразумно послушался её указания лежать тихо и не высовываться. А пока Джеймс сосредоточен только на ней. Противостоять ему нелегко, и Наташа вспоминает их самую первую миссию в доме Коппера, где она сперва так рвалась помешать ему — и как бы она с ним справилась? Сейчас она еле-еле отражает его атаки и уже чувствует, как начинает уставать. В какой-то момент она вспоминает про его металлическую руку и выуживает из-за пазухи магнитную бомбу. Такую цепляют на кодовый замок, чтобы сбить программу и открыть дверь — может, и здесь сработает? Выбрав момент, она прицепляет бомбу к левому рукаву его формы и активирует, и в тот же момент Джеймс делает шаг назад, и его рука начинает сильно дрожать, словно в конвульсиях. Наташе бы убить его — время самое что ни на есть подходяще, но у неё вдруг больно колет сердце, и она, тяжело дыша, шепчет: — Джеймс… У андроида как будто что-то замыкает, и он резко дёргает головой. Он смотрит на Наташу, и глаза его ни на секунду не могут остановится на одной точке, словно он что-то ищет и никак не находит. «Стреляй-стреляй-стреляй», — мысленно просит его Наташа, а сама, сжимая рукоятку кортика, не может заставить себя двинуться с места. — Джеймс, это я, Наташа, — сипло говорит она и чувствует, как по щеке течёт слеза. Андроид наконец-то отдирает с руки бомбу и растерянно её разглядывает. В «Киберлайф» просто-напросто стёрли ему память. Вычеркнули всякое воспоминание о ней; о том, как они вместе работали, ездили в Сан-Франциско, а потом в Чикаго, жили в одной квартире. О том, как он готовил ей сбалансированный ужин и пытался заставить её поверить, что поступил он так лишь потому, что ему велела программа. Никогда бы Наташа в такую ерунду не поверила, до сих пор не верит — он ведь живой. Он ведь даже что-то чувствовал и извинился за то, что выполнял приказы своего начальства. У него была воля, вопреки которой он действовал только из-за внутреннего кода, иногда дававшего сбой. Он — её напарник, и Наташа не может его убить. Она готова избить дюжину Копперов до полусмерти и застрелить каждого шпиона пять раз, но рука на Джеймса у неё не поднимается — и ей не хочется допытываться у себя, почему. Может, она и моральный урод, готовый продать родину и убить святого, если ей заплатят, но ещё не настолько она опустилась, чтобы считать, будто забрать у кого-то воспоминания — это пустяки. Пусть и у робота — но ведь этот робот мыслит. И сейчас он вглядывается в её лицо, как будто вот-вот узнает. — Джеймс, — ещё раз тихо повторяет она и утирает слезу: она вот-вот застынет и будет мерзко стягивать кожу. Он молчит, но тоже не спешит что-либо предпринимать. Наташа делает два шага вперёд и становится совсем близко к Джеймсу, так, что приходится задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Всё это время андроид пристально за ней следит, и Наташа отбрасывает кортик в снег — у неё всё равно есть ещё один нож. «Что я творю?» — мысленно спрашивает она у себя. Видимо, упускает отличную возможность отомстить «Киберлайф». Она точно знает, что Джеймса восстановить трудно: Фьюри ей об этом все уши прожужжал, когда она спросила, что будет, если андроид вдруг «умрёт». Завалить их задание и на время вывести из строя один из самых лучших прототипов, которого даже за два года не заменили, настолько он оказался удачным: разве можно придумать что-то лучше? Но Наташа молча стоит напротив Джеймса, выглядящего таким несчастным. Как будто он забыл, зачем пришёл сюда. В голове вертится вопрос, и она не сдерживается. — Почему? Наташа и сама не знает толком, о чём именно спрашивает. Почему он её подставил? Почему его обнулили? Почему не убивает её? Губы Джеймса снова вздрагивают, точно также, как два года назад в чикагском проулке, но на этот раз он так ничего и не говорит, а с тем же виноватым выражением лица достаёт пистолет и, приставив дуло к её боку, стреляет. От боли Наташа давится воздухом и валится на Джеймса. Тот поддерживает её за локоть и почти что бережно укладывает на землю. «Какой же он тёплый», — с трудом думает Наташа и чувствует во рту металлический привкус. Картинка становится мутной, как будто она смотрит фильм в очень плохом качестве, и вид на мгновение загораживают тяжёлые армейские ботинки, двигающиеся прямо к машине. Наташа стонет и тянет руку вперёд, но слышит выстрел и беззвучно разевает рот, пытаясь вздохнуть полной грудью и потушить разгоревшуюся в животе боль. Джеймс достаёт кейс с документами и, на секунду задержавшись, идёт к лесу. Рядом с Наташей шлёпается какая-то чёрная коробка — передатчик. Из последних сил она жмёт на кнопку, подавая «ЩИТу» сигнал, и ногтями царапает запорошённую снегом проезжую часть, задыхаясь от заполнившего тело раскалённого свинца. «Он меня вспомнил», — глупо радуется она и тяжело проваливается в тёмную бездну.