Его маленькая пташка

      Малфой уставился на портрет. Грейнджер задерживала его — он ждал уже пять минут! Парень прислонился к стене, гадая, что, чёрт возьми, она делает. Если бы это зависело от него, он пошёл бы без этой зазнайки и позволил бы ей самой патрулировать замок. Но какое-то правило гласило, что они должны делать это вместе. Драко подозревал, что это очередная уловка старых дураков. — Что стоим, кого ждём? Малфой вскинул глаза. Он был так занят своими мыслями, что не заметил, как она вышла. Гермиона не стала ждать ответа, а просто решительно зашагала по намеченному маршруту. Кивнув двум старостам Слизерина, тоже патрулировавшим территорию, Малфой в мгновение ока догнал девушку. — Грейнджер! — Она продолжала идти. Он снова позвал её. Ноль реакции. Драко цепко схватил упрямицу за правое запястье и притянул к себе. В то же мгновение он почувствовал обжигающее заклятие на своей руке, заставившее его с удивлением разжать ладонь. — Ради Мерлина, Малфой! Я не кукла, которую можно трогать и швырять! Я тебе не принадлежу! — прошипела Гермиона, направив палочку прямо ему в лицо. — Может быть, если бы ты мне ответила, мне не пришлось бы прибегать к физическому контакту, зайка моя, — протянул Драко, с иронией приподнимая изящную бровь на палочку, направленную ему аккурат между глаз. Девушка медленно опустила её. — Не называй меня «зайкой». Я не твоя. Он ухмыльнулся. Она повернулась и направилась в следующий коридор. Драко шёл своим шагом; его длинные ноги быстро несли его дальше, и он даже не пытался догнать девушку. Рано или поздно она устанет и ей придётся притормозить. Это будет даже забавно, она практически убежала от него. Гермиона прошла мимо, внимательно осматривая каждую щель и пустой класс, чтобы убедиться, что никто не покинул кровать. Ей не нравилось, что Малфой думает, будто может запросто прикасаться к ней и командовать, как будто она его рабыня. От одной мысли об их вчерашнем инциденте по спине пробежал холодок. Она никогда не думала, что он опустится до того, чтобы причинить кому-то боль. Она знала его много лет, но никогда раньше не видела таким. Малфой, которого она знала, всегда прятался за своими дружками, Крэббом и Гойлом, или за пустыми угрозами, включающими непременное упоминание его всесильного отца. Этот Малфой был другим. Это выбило её из колеи; отныне Гермионе придётся следить за собой, если она не хочет повторения вчерашнего. На её шее всё ещё красовался ожог от его палочки; Гарри заметил его во время чар. Она запаниковала и убедила друга, что это шрам. Гермиона не хотела, чтобы друзья беспокоились о ней, и могла сама о себе позаботиться. Что скажут люди, если Гермиона Джин Грейнджер, умнейшая ведьма и прочее и прочее, не сможет отбиться от школьника? Но она могла отбиться от него, это она знала очень хорошо. Гермиона не зря была лучшей в классе. Так что в следующий раз, когда он попытается выкинуть что-нибудь эдакое, она нанесёт ему более сильный удар, чтобы преподать наглецу урок. Драко внимательно наблюдал за ней; Гермиона замедлилась. Без сомнения, она, как всегда, переоценила свой огромный мозг. Эти проклятые каштановые локоны рассыпались по её спине, когда девушка откинула их с плеча. Он хотел поднять палочку и срезать эти кудри с её головы. В течение многих лет каждый раз, когда она брала над ним верх на уроках, ему хотелось протянуть руку и хорошенько дёрнуть за эти кудри, просто чтобы услышать её пронзительный крик. Она всегда была очень острой занозой в его боку, эта Грейнджер. Золотая девочка, самая умная, самая любимая всеми профессорами. С этим громким, властным ртом она знала, что всё это отношение постоянно заставляло его хотеть использовать непростительное на ком угодно, лишь бы выплеснуть эту злобу. Драко вспомнил, как при первой встрече сразу же подумал о том, чтобы подружиться с ней. Девчушка выглядела умной и смышлёной, он поймал её, когда Гермиона практиковалась в паре заклинаний в своем купе, и прямо сейчас он мог сказать, что она была действительно особенная. До тех пор, пока он не узнал, что она уже прилепилась к Поттеру и Уизли, и, кроме того, девочка была из семейства жалких магглов. Какая жалость, — подумал Драко и понял, что повторяет слова отца. Но это правда — отец был прав. Повзрослев, она стала довольно хорошенькой, хотя Малфой никогда никому в этом не признается. Губы у неё были розовые и надутые, нижняя полнее верхней. Не раз он слышал признания одноклассников, которые спрашивали себя, каково это — целовать их. В тёмно-карих глубинах её глаз светился ум, завораживающий многих, кто заглядывал в них. Эти глаза так часто бросали ему вызов, и для Драко было тайным удовольствием дразнить и задевать гриффиндорку, наблюдая за тем, как в ней растёт раздражение и гнев. Её волосы, независимо от того, как они выглядели в прошлом, обладали собственным очарованием, и, безусловно, стали более сносными, чем раньше. Каждый раз, когда Драко смотрел на неё, её белоснежная кожа заставляла его думать о крови, и он не знал почему. Эти взгляды, эти мозги и мастерство сделали бы её идеальной женой — трофеем для чистокровных, если бы она была чистокровной. Драко бы сражался изо всех сил, чтобы она стала следующей леди в поместье, которое он скоро унаследует. Но, конечно, она была грязнокровкой, кроме того, они постоянно соперничали друг с другом, Гермиона обладала усугубляющейся тенденцией не уметь закрывать вовремя рот. У девушки был просто поразительный талант заставлять его хотеть что-то сломать, а именно её. Драко издал неслышный вздох. Громкий звук капель, доносившийся со всех сторон, раздражал, а здесь было темно, холодно и чертовски тихо. Ему нужно было отвлечься. К сожалению, здесь не было ничего, кроме него и предмета его мыслей. Поэтому он сосредоточился на девушке и начал светскую беседу — или то, что он считал подходящей светской беседой для грязнокровки вроде Грейнджер. Он заметил, как Гермиона ощутимо напряглась и отодвинулась, когда почувствовала, что он подошёл к ней. — Никогда не думала подстричься, Грейнджер? Или сбрить всё это? Я бы предпочёл последнее, если честно. Закатив глаза, Гермиона откинула со лба выбившийся локон и буркнула:  — Мне всё равно, нравится тебе это или нет. Драко окинул презрительным взглядом кипу каштановых волос, поигрывая палочкой между своих длинных изящных пальцев. — Ты позволишь мне? — спросил он. Гермиона кинула на него раздражённый взгляд и коротко ответила: — Нет! — Не было никаких других побочных эффектов от моего заклятия? — К счастью, нет. — Отлично. Мне не нужно, чтобы ты натравливала на меня своих дружков. — Я не могу их контролировать, — просто сказала она. — Но если бы я хотела поквитаться, то сделала бы это в одиночку. — Ты более мстительна, чем кажешься, — заметил он. — И ты прекрасно знаешь, почему. — Не думаю, что могу это отрицать. Они свернули за угол. — Мы не установили правила для гостиной, — сказала Гермиона. — Я бы предположил, что действуют стандартные правила. — Да, но я думаю, нам нужно установить ещё кое-какие. — Просто дай мне копию своего расписания занятий, — ответил Драко скучающим тоном. — Я постараюсь держаться от тебя подальше. — Не только это, — настаивала Гермиона. — Я думаю пока мы ещё не привыкли друг к другу, нам не следует приглашать других людей. — Твои друзья подходят под это правило? Я соглашусь, только если ты согласишься. — Конечно, да. Они так же хотят быть рядом с тобой, как и я. Если то, что случилось на прошлой неделе, что-то значит, я не хочу повторения этого. Драко усмехнулся. — Какая жалость. Если я буду жить с тобой весь год, мне понадобится развлечение. Гермиона кинула на него угрюмый взгляд. — Развлекайся сам. — Мне будет позволено время от времени выходить из комнаты? — поддразнил её Драко. — При условии, что ты будешь хорошо себя вести. — Мерлин! — Он рассмеялся. — Должен ли я называть тебя надзирателем? Гермиона не обратила на него внимания и они свернули в другой коридор. Девушка вошла в открытый класс, где горел свет. Комната была пуста, но на полу валялись разбитые бутылки с чернилами — свидетельство скуки Пивза. Гермиона быстро починила их, пока Малфой ждал снаружи. — Если хочешь, можешь почитать мои книги. Всё, о чём я прошу, так это обращаться с ними осторожно и положить их туда, где взял. — Твои книги меня не интересуют, но я внимательно их изучил. — Обычно я рано просыпаюсь и рано ложусь. Я не против шума, но старайся держать его в пределах нормы. — Без проблем. — Что касается наших обязанностей, мы теперь живем вместе, так что пока мы общаемся и делим работу, всё должно идти гладко. — Отлично. Гермиона выжидающе уставилась на старосту мальчиков. — У тебя что, нет собственных правил? — Не прикасайся ко мне и к моим вещам, не трогай меня, если это не срочно, постучи перед тем, как войти. Всё просто. — Отлично, — согласилась Гермиона. — Хотя я считаю, что первое правило следует немного изменить. Я не хочу, чтобы твои друзья находились в моей гостиной. — В нашей гостиной, — нахмурилась Гермиона. — Я буду держать их подальше от твоих вещей, и пока вы не враждуете друг с другом, ничего плохого не случится. — Грейнджер. Я не хочу, чтобы они там были. Жить с тобой достаточно ужасно, я не хочу, чтобы две трети твоей группы делали это невыносимым. — Я уверена, мы что-нибудь придумаем, — ответила Гермиона, закатывая глаза. Драко остановился. Девушка раздражённо повернулась к нему. — Они — мои друзья, Малфой. — Грейнджер, в твоём распоряжении весь замок. Не жадничай! Только девушка открыла для ответа рот, как Драко прервал её: — Я не хочу, чтобы они находились там. Я не поменяю своё мнение. — Прекрасно, — фыркнула Гермиона. — Но то же самое относится и к твоим друзьям. — С удовольствием, если это означает, что мне не придётся иметь дело с твоими! К счастью, они закончили обход без происшествий и поднялись по лестнице в общую комнату. Гермиона проплыла через вход, как только назвала пароль, не потрудившись придержать её для Малфоя. Она села за большой стол, вытащила из-под него сумку, достала свиток пергамента и перо и аккуратно разложила их на столе. Малфой наблюдал за тем, как она сидит и готовится написать письмо. Он снова растянулся на диване, подавляя зевок. — Письмо домой? — вальяжно протянул он, заложив руки за голову. Прищурившись, Гермиона кинула на него злобный взгляд через плечо:  — Не твоё дело. Драко закрыл глаза и ухмыльнулся, его тонкие губы поползли вверх. — Передавай привет родителям. Гермиона усмехнулась и повернулась в его сторону забыв о письме. — В таком случае передай привет своим. Уверена, они будут в восторге. Драко приподнял бровь и надменно ответил: — Малфои не общаются с грязнокровками. Однако твоя семья будет в восторге, если кто-то с благородной кровью, как у меня, когда-нибудь окажет внимание таким, как вы. Гермиона покраснела и внезапно засобиралась. Она бросилась туда, где Драко величественно возлежал на диване, сверкая глазами. Хотя их разделяло всего десять-пятнадцать сантиметров в высоту, он всегда имел преимущество, но на этот раз преимущество было за ней. — Совсем наоборот. Моя семья знает о тебе всё, Малфой, и, смею сказать, они пришли бы в ужас от того, если бы я связалась с такой высокомерной свиньёй, как ты! Девушка резко повернулась, чтобы направиться в свою комнату, но Драко вскочил так быстро, что она едва заметила, как он оказался перед ней. Лицо Малфоя побледнело от ярости; его аккуратные светлые волосы упали на ледяные серые глаза, когда он наклонился ближе к сохранявшей молчание ведьме, нависая над ней. — Единственная свинья в этой комнате — ты, грязнокровка. Занудная, мелкая, самоуверенная, ходишь по этим коридорам, как будто они твои, как будто ты слишком хороша для всех остальных. Ты — мерзость для волшебного мира, ты ниже грязи, и твоя семья будет чертовски польщена, если я когда-нибудь захочу тебя, — прошипел Драко в её возмущённое лицо. Глаза девушки были широко раскрыты, щёки покраснели, но челюсть была решительно сжата, и она стояла на своём. Это привело Драко в неописуемую ярость, их прежний покой был забыт. Она должна бояться его, глупая девчонка! Гермиона сделала резкое движение, потянувшись за волшебной палочкой, и инстинктивно, благодаря квиддичу, Драко вовремя поймал её, крепко сжав хрупкие запястья и притягивая ближе к себе. — Что ты делаешь? Отпусти меня! — задохнулась Гермиона и начала вырываться, но слизеринец не слушал. Драко с силой толкнул её к ближайшей стене, прижавшись бёдрами к её бёдрам и запирая голову девушки в кольце рук. Наконец она испугалась. Ощущение того, как она дрожит, доставляло ему куда больше удовольствия, чем он хотел признать. Это был странный прилив чувств и внезапного удовлетворения — или желания? Драко был слишком увлечён, чтобы понять это. Карие глаза расширились, губы слегка приоткрылись, и Гермиона начала бороться сильнее, словно заяц, попавшийся в острые когти волка. — Стой! Ступефай! — закричала девушка, но его крепкая хватка не позволила ей правильно прицелиться, и заклинание улетело в потолок. — Отойди от меня! Руки и ноги Гермионы дрожали, ситуация казалась нереалистичной, запястья пульсировали от боли. Драко держал её настолько крепко, что она едва могла пошевелиться — девушка никогда не задумывалась, насколько сильным он может быть физически, и было страшно осознавать, что теперь он загнал её в угол. Она всё ещё держала палочку, но не могла направить её на слизеринца; любое заклинание, которое она произнесёт, пролетит мимо. Гермиона почувствовала как что-то упирается ей в бедро, но не хотела думать об этом. Её разум был настолько измотан, что она готова была расплакаться. Гермиона продолжала толкать парня в грудь, требуя, чтобы он оставил её в покое, но он не сдвинулся с места. Её глаза цвета молочного шоколада встретились с его, всё ещё полными гнева, цвета грозовых серых туч, словно небо перед бурей. Там было что-то ещё, что-то, чего Гермиона не могла понять, но ей было неловко от того, как он смотрел на неё сейчас. Желудок девушки скрутило, и она ощутила ужас и страх перед тем, чего никогда прежде не испытывала, — он был зловещим и явился словно ниоткуда, сметая слова с языка, лишая её дара речи. Всё тело отреагировало на это — Гермиона напряглась и задрожала, огромные мурашки побежали по коже. Инстинкты вопили:Отойди от него, — но всё, что могла сделать застрявшая в ловушке Гермиона — это прижаться к стене, чтобы ограничить контакт их тел. Драко подобрался ближе, глаза цвета арктического льда сверлили испуганные тёмно-карие, а затем опустились и остановились на её приоткрытых, пересохших от страха губах. Его большие пальцы непроизвольно дернулись, откидывая волосы с её висков. Гермиона замерла, её сердце бешено колотилось. А потом он исчез. Она чуть не упала, когда его тело перестало давить на её; лёгкие Гермионы вот-вот грозились лопнуть, и она выдохнула, сама не зная, что задерживала дыхание. Ещё один вздох облегчения, и кровь прилила к её рукам, одна из которых всё ещё сжимала палочку побелевшими костяшками пальцев. Гермиона не отводила от Драко взгляд, её сердце колотилось, она была потрясена до глубины души. Он стоял спиной к ней, небрежно проводя рукой по своим светлым волосам. Гермиона взяла себя в руки и выпалила: — У тебя что, новая привычка вталкивать меня в стены и нагло вторгаться в моё личное пространство? Малфой! — Кричала она ему вслед — он резко направился к себе в комнату, даже не оглянувшись. Она побежала за ним взбешённая и расстроенная. Быстро схватив слизеринца за руку, Гермиона развернула его лицом к себе. — Ответь мне! Одним быстрым, неожиданным движением Драко схватил её за плечи и с жадностью прижался губами к её губам. Её рот был открыт, она была в середине своего требования и застыла от шока. Драко ожесточённо впивался в её губы, просовывая язык ей в рот, заглушая её крик, властно притянув к себе, когда Гермиона попыталась оттолкнуть его. Снова этот страх. Если бы она не была так шокирована поцелуем Малфоя, то сразу бы поняла, что это реакция на драку или бегство, и вдруг ей показалось, что самая важная цель в её жизни — убежать от него. Гермиона убежала, если бы могла. Но к ногам, казалось, приросли каменные глыбы, делающие их неподъёмными, а руки предательски задрожали, когда она попыталась оттолкнуть его. Гермиона чувствовала, что он целует её, но не могла осознать этого. Её разум, казалось, полностью отключился, и было одновременно страшно и досадно, что она не могла ответить так, как хотела.