Его маленькая пташка

      Войдя в гостиную, Драко осторожно опустил свою хрупкую ношу на диван, чтобы не причинять ей ещё большую боль. Карие глаза Гермионы плеснули на слизеринца ядом; проигнорировав колючий взгляд, Драко потянулся к её плечу. Она зашипела, словно рассерженная кошка, пытаясь побороть заклинание, когда Драко поднёс к ней руки. Гермиона с растущим страхом наблюдала за тем, как он мягко ощупывал пальцами её плечо; его лицо не выражало никаких эмоций, кроме сосредоточенности, когда он приступил к выполнению своей нелёгкой задачи.  — Это будет больно. Держись, — предупредил Драко тихим голосом и положил другую руку ей на плечо. Гермиона зажмурилась, пытаясь отвлечься и снова призвать свою палочку, но Малфой был слишком близко, его горячие руки на её теле полностью завладели её вниманием, она ощущала всё, даже обездвиженность, и вздрогнула от странного, болезненного ощущения, когда Малфой с хрустом вправил плечо на место. Он присел перед ней на корточки и наблюдал за тем, как она осторожно пытается пошевелить рукой, чтобы убедиться, что он всё сделал правильно.  — Лучше? — Это всё твоя вина! Я же сказала тебе оставить меня в покое! Он пожал плечами. — Вот тебе и благодарность. Но всё равно ты мне должна. Гермиона настороженно посмотрела на него. — Я тебе ничего не должна. Ты стал причиной этого, и было правильно, что именно ты исцелил меня. На этом всё. Драко невесело улыбнулся и встал. Как только он взмахнул палочкой, Гермиона снова смогла шевелиться, и она рванула с дивана, но Малфой указал на её руку, пригвоздив её к спинке, а потом присоединил к ней и вторую конечность. Нет — Где моя палочка? Отдай её мне, крыса! Драко высвободил одну руку и больно сжал её, чтобы убедиться, что Гермиона не будет дёргаться; она всё равно попыталась и потерпела сокрушительное фиаско.  — Станет ещё больнее, если ты будешь слишком много двигаться, — проронил он. Драко провёл по белоснежной коже девушки кончиком палочки. Каким-то непостижимым образом она превратилась в маленькое лезвие, и Гермиона в ужасе вскрикнула, увидев, как оно рассекает её плоть.  — Что ты делаешь? — выдохнула Гермиона, увидев, как её собственная кровь начала вытекать из раны; нестерпимая боль пронзила её руку.  — Давно пора преподать тебе урок. Мерлин, это было больно. Чем больше она сопротивлялась, тем сильнее Драко удерживал её, и что, чёрт возьми, он вырезал на ней? Его ледяные глаза не отрывались от её руки, его самодельного ножа. Он был так настойчив. Гермиона заметила, как он облизывает губы. — Ты что, с ума сошёл? — недоверчиво спросила Гермиона. Он не ответил. Малфой не сводил глаз с её алебастрово-белой кожи, с которой теперь капала кровь. Её грязная кровь — такая же чистая, красная и нормальная на вид, как и его собственная. Драко охватило смятение, но он не собирался останавливаться. Через несколько минут он завершил свой кровавый ритуал, вытирая кончик палочки о мантию. На грани потери сознания Гермиона снова попыталась вырваться. Она чувствовала головокружение и слабость, её зрение постепенно мерцало и пропадало. Она ощущала, как кровь стекает по её руке — диван под ней уже насквозь пропитался. Драко нанёс рану только на сгибе локтя, и кровь стекала вниз густыми потоками. Рвота подступила к горлу. Если и было что-то, что она ненавидела, так это кровь. Перед глазами гриффиндорки заплясали расплывчатые цветные точки. Она слабо попыталась снова пошевелиться, но это было слишком больно.  — За это тебя исключат. Клянусь, тебя бросят в Азкабан, ты ужасный… — её слова оборвались, когда он резко отстранился, забрав с собой палочку. Гермиона, стараясь дышать ровно, уставилась на то, что он сделал. Там, где раньше была неповрежденная, гладкая кожа, теперь царило кровавое, изрезанное месиво. Он нацарапал на её руке витиеватую букву «М», и когда Гермиона повернула руку, чтобы лучше рассмотреть её, то онемела от ужаса, заметив, что из раны сочится свежая кровь. Она подняла глаза и увидела, что Малфой всё ещё тут, смотрит на метку так, будто тоже не может поверить в то, что сделал.  — Почему? — спросила она хрипло, ничего не понимая. Его ледяные свинцовые глаза встретились с её. Она почувствовала на себе тяжесть его холодного взгляда. — Тебе нужно знать своё место, — проронил он.  — Дай мне мою палочку, и я покажу тебе твоё, в камере, — фыркнула Гермиона, чувствуя головокружение. — Почему "М"? Странный порыв овладел Драко, и он наклонился, взял её за руку и лизнул рану одним долгим мазком, её кровь на его языке была приторна и горяча.  — Потому что ты — магглорождённая. Потому что ты — моя. Слышала Гермиона это или нет, он не знал. Когда он снова поднял голову, она была без сознания. Драко осторожно вылечил её руку, стёр пятно крови с дивана; затем, подняв девушку, он отнёс её в комнату, уложил на кровать и наложил на неё усыпляющее заклинание, чтобы она больше не создавала проблем. Его сознание до странности опустело, почти обрело покой. Багрянец её крови покрывала его руки; Драко уставился на него на мгновение. Вкус по-прежнему оставался в его рту. Он до боли хотел её и не осознавал этого. Сгорая от любопытства, он поднял палочку и разрезал плоть на суставе руки, прикусив язык, чтобы не задохнуться. Кровь хлынула быстро, и Драко протянул свою руку рядом с её, туда, где кровь всё ещё текла, но теперь в меньшем количестве. Их кровь была одинаковой. Нахмурившись, он снова попробовал на вкус кровь из её руки, а потом свою. Никакого ужасного, отвратительного вкуса. Совсем не грязная. На вкус как кровь. Во рту появился привкус меди, и Драко поспешно сглотнул. Как такое возможно? Он взмахнул палочкой и пробормотал несколько заклинаний, и они оба очистились, теперь его рана зажила, а крови нигде не было видно. Драко ещё раз взмахнул палочкой, и на Гермионе теперь вместо мантии красовалась случайная пижама из сундука. Осталась одна деталь. Её угрозы не были забыты. Драко был не в настроении для изгнания или заключения. Теперь, когда он пометил её, он втолкнул их обоих на территорию, откуда уже не было возврата. Он доведёт то, что начал, до конца. Как бы ему ни хотелось провести с ней ночь, исчезающий шкаф всё ещё нуждался в ремонте. У него ещё будет время побыть с ней, когда он добьётся успеха. Драко извлёк из кармана палочку гриффиндорки, положил её на ночной столик, достал свою и коснулся лба девушки. Она продолжала спать, ничего не подозревая. Обливейт! Встревоженное выражение лица Гермионы стало пустым, и Драко наклонился вперёд, приникая влажными горячими губами к её руке, туда, где кожа была как новенькая под маскирующим заклинанием, которое он наложил на только что зажившую отметину, а затем Малфой прильнул к манящим искусанным губам. Он вышёл из комнаты, бросив на Гермиону последний долгий взгляд, выключил свет и как можно тише закрыл за собой дверь.

***

Безжалостный ветер угрожал одолеть Гермиону, когда она плелась по глубоким пушистым сугробам. Она уже пробежалась по магазинам, которые запланировала посетить, и аккуратно сложила покупки в сумку. Ветер трепал непослушные каштановые кудри, обжигая щёки и покусывая кожу. Гермиона скрестила руки на груди и огляделась, чтобы убедиться, что идёт в правильном направлении. Выпрямившись, она поправила шарф и направилась к Трём Мётлам, всё время дрожа от невыносимого холода. Когда Гермиона ввалилась внутрь, зазвонили колокольчики, заиграла веселая музыка, а за ней — оживлённый гул множества разговоров, которые велись одновременно в маленьком заведении. В очагах приветливо плясал огонь, все столики были заняты. Гермиона сняла шарф, снежинки, всё ещё остававшиеся там, быстро растаяли, когда она оглядывалась в поисках Гарри и Рона. Несколько голосов приветствовали её, когда она проходила мимо, и Гермиона помахала в их сторону, не в состоянии понять, кто именно окликнул её из толпы.  — Эй! Сюда! — крикнул кто-то, и Гермиона обернулась, чтобы увидеть Рона, стоящего в углу с поднятой рукой в попытках привлечь её внимание. Гермиона с улыбкой подошла, расстёгивая пальто. Когда она села за столик, Гарри протянул ей сливочное пиво.  — Мы собирались пойти и поискать тебя, — заявил Рон, плюхаясь рядом с Гарри.  — Не нужно, я здесь, — сказала Гермиона, делая глоток. Почти сразу же пряный сладкий напиток согрел её изнутри, даря восхитительное, игристое ощущение.  — Ужасная погодка, не правда ли? — спросил Гарри.  — Очень. Надеюсь, я не простудилась, — ответила Гермиона, делая ещё один глоток и чувствуя, как он согревает её до кончиков пальцев ног. — На улице такой густой снег, что по пути сюда я столкнулся с двумя другими студентами. Рон усмехнулся.  — Ты нашла то, что искала? — спросил Гарри. — Да, и как раз вовремя. Если мы хотим вернуться в замок к ужину, то нам надо поскорее уходить, иначе нас тут на несколько дней завалит снегом. Несмотря на беспокойство Гермионы, буря быстро утихла, и ребята провели ещё несколько часов в пабе, болтая друг с другом и со всеми, кто заходил поздороваться. Лаванда ненадолго присоединилась к ним, прежде чем снова уйти, но говорила она в основном с Роном. Прежде чем они вышли из паба, Гермиона наложила на них сильное согревающее заклинание, и они начали подниматься обратно в замок. Войдя в школу, они наложили Эванеско на ботинки и поплелись в Большой зал, где должен был начаться ужин. — Я пока соберу вещи, — сообщила Гермиона Гарри и Рону. — Я скоро вернусь. Она поспешила вверх по лестнице и в рекордное время добралась до общежития. Как только она извлекала вещь из сумки, то восстанавливала её обратно в до изначального размера, бережно укладывая их на кровать. Взяв самую тяжелую сумку, Гермиона вынула из неё сверток, завёрнутый в плотную папиросную бумагу. Развернув его, девушка радостно замурлыкала, когда платье развернулось, достигая пола в длину. Мягкая ткань приятно зашуршала, коснувшись досок. Гермиона осторожно положила вещь на кресло; когда она вернётся, у неё будет время как следует повесить его; урчащий желудок велел ей поспешить обратно в Большой зал. Драко не стал утруждать себя ужином, у него в кармане лежали два зеленых яблока, и этого ему было достаточно. Волнение наполнило его желудок. Он достиг прорыва со шкафом, тот почти работал. Малфой устроился в Выручай-комнате и хрустел сочным яблоком, оглядываясь по сторонам. Так много потерянных вещей. Как они туда попали? Как возникла эта комната? Кто-нибудь когда-нибудь возвращался, чтобы забрать что-нибудь? Недолго думая, он пнул сломанный стул и увидел, как тот рухнул на пол, обрушив на пол огромную кучу коробок. Несколько распахнулись от удара об пол. Во многих содержались книги, в других — заплесневелые старые мантии и шляпы, но одна бросилась ему в глаза: она была куда меньше остальных и тускло поблескивала в свете люстры, которую он починил несколько недель назад. Это была шкатулка для драгоценностей — старая, но красивая — тёмно-зеленая с вкраплёнными в неё жемчужинами. Ловкие пальцы Драко легко пробежались по замысловатым узорам и нашли застежку, которая удерживала её закрытой. Он быстро пробормотал «Алохомора», и она со скрипом распахнулась. Он поднял крышку и заглянул внутрь. На лице слизеринца появилась недоверчивая усмешка. Кто же это потерял? Кому она принадлежала? Он осмотрел коробку со всех сторон и не нашёл ни надписи, ни инициалов, которые могли о чём-то рассказать. Ну, не важно. Он нашёл её. Теперь она принадлежит ему. Драко захлопнул шкатулку и сунул её в карман. Я, возможно, мог бы использовать её. Когда Драко вернулся в общежитие, было уже поздно. Он переоделся в пижаму и засунул шкатулку в сундук. В общей гостиной было темно и пусто; Драко подкрался к двери соседки и бесшумно открыл её. Гермиона спала; он наложил чары, чтобы она не застала его врасплох, и забрался к девушке в постель, его руки жадно изучали хрупкое тело. Он заснул позади неё, его горячее тело обвилось вокруг её, одна рука лежала под подушкой, которую они разделили на двоих, другая же покоилась на её бедре, сползая к её животу.