Он рассматривал свою руку, лежащую на столе. Хотя она всё ещё была цела и соединена с телом, она стала бесполезна. Проклятие иссушило её, как обычный сорняк сушит садовый цветок. Его почерневшие и слегка сморщенные пальцы были причудливо искривлены, заставляя мужчину постоянно прятать руку, чтобы не вызвать подозрений или беспокойства.
— Ты меня не слушаешь, — раздался низкий голос из-за стола.
Поправив очки здоровой рукой, он поднял глаза на профессора зелий, на бледном лице которого застыло взволнованное выражение.
— Прости меня, Северус. Я старик, мои мысли, кажется, разбегаются во все стороны, — усмехнулся Дамблдор.
Второй мужчина не засмеялся.
— Как ты можешь развлекаться, зная, что тебя ждет? Разве ты забыл, что через некоторое время умрешь? — Прошипел Северус, стукнув руками по столу директора.
— Я не забыл, Северус, и не хочу, чтобы эта мысль постоянно занимала мой разум. Я знаю, что умру, это неизбежно. Я знаю, что моя смерть будет от руки Мистера Малфоя, а не от вашей. — Видя реакцию мужчины, он продолжил: — Я знаю о клятве, которую ты дал его матери, но что-то подсказывает мне, что юный Драко будет стремиться выполнить свою миссию.
Северус прищурился.
— И вы полагаетесь исключительно на интуицию?
Дамблдор встал и подошёл к арочному окну за своим столом, где хранился набор необычных магических предметов.
— Совершенно верно. И я никогда не ошибался, Северус, ты прекрасно это знаешь, — Дамблдор погрозил пальцем. Профессор боролся с желанием закатить глаза и подавил волну беспокойства, которая угрожала поглотить его.
День, когда он разговаривал с Гермионой после занятий, был тем же самым днём, когда Драко сообщил ему о своих планам относительно неё. Забота о девочке побудила зельевара немедленно отправиться в кабинет директора, и именно там он и оказался. Молодой Малфой заставил его принести Клятву Мага, которая была не столь суровой, как Непреложный Обет, но всё же весьма могущественной и имела свою собственную форму наказания, если вдруг Северус решит нарушить свою клятву и рассказать о планах Драко.
Директор, казалось, не замечал тревоги собеседника. Тихо напевая себе под нос, он протянул руку и рассеянно погладил Фоукса, своего ярко оперенного Феникса.
Шорох ткани подсказал ему, что визитёр ушёл.
Директор посмотрел в окно на солнце, исчезающее за горами и холмами, возвышавшимися над территорией школы.
В воздухе чувствовалась какая-то неподвижность, которая проникала в кости, заставляла их ныть и чувствовать, что за ним наблюдают.
Фоукс повернул голову к хозяину и посмотрел на него краем глаза.
На лице старика появилась лёгкая улыбка.
— Ну, Фоукс, — сказал он, — я думаю, что в Хогвартс придёт что-то нехорошее.
***
Гарри резко открыл глаза. На лбу у него выступили капельки пота. Снаружи светила луна, отбрасывая зловещий свет на территорию и школу.
Ему снова приснился сон — тот, где он на Астрономической башне. Там было много людей, много голосов, но весь сон был искажён и смутен, как будто Гарри наблюдал из-под толщи воды. Но это не помешало страху захлестнуть его.
Завтра была запланирована поездка с Дамблдором. Во время ужина Гарри получил от директора записку, в которой тот просил его не говорить никому, кроме Рона и Гермионы. Уроки окклюменции, которые Гарри брал у Снейпа, на самом деле не помогали; не помогало и то, что она была ему не под силу. Это было весьма унизительно и опустошительно, Гарри был не в состоянии выкинуть злобного преподавателя из своего разума.
Он прикрыл глаза рукой, вычеркивая сон из головы. Завтра он всё расскажет Дамблдору.
***
Сбросив носки, Драко скользнул на кровать рядом с ведьмой, которую он уже предусмотрительно погрузил в глубокий сон. Её глубокое ровное дыхание успокоило Драко, когда он лег рядом с ней, натягивая на них алые одеяла. Её тёмные кудри рассыпались по подушке и обвились вокруг его рук, когда он схватил девушку за талию и прижал к себе.
Завтра великий день, — подумал он, посмеиваясь про себя.
Она вздрогнула во сне, как будто знала, о чём он говорит. На Гермионе была безразмерная футболка и фиолетовые пижамные штаны в мелкий синий горошек. Его кожа, его сердце вибрировали от их близости, от тепла её нежного тела, от каждого её вздоха, который ощущал Драко.
Он почувствовал, как кожа на её руках покрылась мурашками, и медленно потёр их, наслаждаясь тем, как она прижала голову к его шее.
Он улыбнулся и закрыл глаза, положив руки ей на живот.
Завтра ты станешь моей, — подумал он и погрузился в глубокий сон.
