***
Выходить всем приходится в гермокостюмах: кислородно-аргоновая атмосфера вполне пригодна для дыхания, но пробы почвы и бледно-розового снега, за час накрывшего пышной шапкой поврежденный корпус, фиксируют хромовый ангидрид в высоких концентрациях. Большая часть экипажа эвакуируется в шаттлах на поверхность планеты, инженеры во главе со Скотти остаются латать «Энтерпрайз». Джим, Спок и Маккой отправляются искать в ледяных барханах чертову колонию. Сперва Чехов, потом Ухура под разными предлогами пытаются напроситься с ними, но хоть этого Маккою удается не допустить. У него масса дурных предчувствий. В сорока милях от места приземления, у подножия небольшой горной цепи, они натыкаются на автоматическую буровую установку. По расчищенному от сугробов квадратному полигону как ни в чем не бывало ходят техники в громоздких защитных костюмах — передовые модели из начала сороковых теперь смотрятся удивительно нелепо. — Кажется, с экспедицией не случилось ничего непоправимого, капитан, — сухо резюмирует Спок, пока Маккой с Джимом недоумевают молча. Сканнер шаттла улавливает сигналы от двадцати девяти живых существ: около двух дюжин — в крытом ангаре на краю полигона, остальные рассредоточены по буровой платформе. «Спасателей» замечают, но никакой тревоги, паники или, напротив, восторженной радости среди рабочих, судя по всему, не возникает. Выйти на связь никто почему-то не пытается, запрос на стандартных частотах Федерации также игнорируют. Зато включают полосу на посадочной площадке. Поселения нет, по крайней мере, в радиусе десяти миль от установки. Хотя, согласно обнаруженным координатам, оно должно располагаться по другую сторону гор. — Ну, тогда… может, мы у них помощи попросим? — без особой уверенности произносит Джим. Из ангара к новоприбывшим выходит маленькая процессия. Впереди остальных — человек в блестящей ярко-оранжевой накидке из полимерного пластика, сквозь тонкую прозрачную полоску видны только глаза, длинный шлейф волочится по ледяной крошке. Маккою лидер колонистов напоминает дорожный оградительный конус, в Атланте их до сих пор используют. Когда сближаются примерно до двадцати шагов, он вдруг осознает, что под накидкой женщина. Сопровождают ее шестеро крепких немолодых мужчин в более традиционной экипировке. — Вы из Звездного флота? — сходу уточняет один из мужчин на третьей переговорной частоте. — Федерация все же решила, что Новая Майорка — слишком лакомый кусочек, чтобы оставлять ее свободной? В его голосе, вроде бы, нет агрессии, хотя из-за сильных помех толком и не поймешь. — Новая Майорка? — переспрашивает Джим, забыв представиться в ответ. У местных ребят все в порядке с иронией — вот что об этом думает Маккой. Приравнять к земному курорту токсичную льдину, где самая развитая форма жизни — кустистые лишайники — значит иметь незаурядное чувство юмора. — Наша маленькая автономия, — кивнув, охотно поясняет другой колонист. — Здесь вовсе не так ужасно, как кажется поначалу. Закаты очень красивые. — В общем реестре Федерации эта планета числится необитаемой, — чеканит Спок почти обвинительно. — Экипаж нашего корабля был введен в заблуждение: мы полагали, что вся ваша экспедиция погибла, рассчитывали обнаружить причину и передать данные в Совет. Объяснитесь, пожалуйста. Женщина-лидер почему-то не говорит ни слова, только смотрит на них очень внимательно, словно изучает. Сквозь прозрачный фрагмент накидки можно разглядеть глубокие «гусиные лапки» вокруг ее глаз — немолода и, кажется, плохо видит. Мужчины вокруг периодически украдкой оглядываются на нее в поисках одобрения. — Вот так, стоит тебе не найти для больших боссов палладий — и ты уже немножко мертв, — с усмешкой замечает ценитель красивых закатов. — Нет, парни, на самом деле все у нас путем. Просто решили немного пожить в свое удовольствие вдали от цивилизации. Пока Джим придумывает достойный ответ, ближайшая к ним гора, чей крутой восточный склон начинается от самой границы полигона, в буквальном смысле взрывается изнутри — как бы подтверждая, что жизнь на Новой Майорке действительно очень даже ничего. Снежная лавина моментально сносит ограждение, но бурильная вышка падает еще раньше, от ударной волны. Ангар складывается внутрь, как придавленная сверху картонная коробка. Земля под ногами дрожит, уходит из-под ног. Рядом с оглушительным скрежетом валится в розовый снег стрела гидравлического крана, Джим в последний момент успевает рывком на себя выдернуть из-под удара женщину в накидке, но двоих ее спутников накрывает стальной опорой, и все это исчезает под землей, в стремительно разверзающейся пропасти. Кто-то тянет Маккоя в сторону за плечо, позади взрывается бак с жидким топливом для установки, снег моментально вспыхивает ослепительно-белым бездымным пламенем. И последнее, что Маккой отчетливо видит в этой мешанине льда и огня — кружащий над ними орбитальный шаттл. Первого типа, как и те, что были у колонистов на посадочной площадке, но значительно более потрепанный, серийный номер практически стерся. А потом Маккой теряет сознание, смутно разочарованный, что все-таки не станет частью космического мусора, дрейфующего в межзвездном пространстве.***
— У меня дежа вю, — сообщает Маккой, когда Спок устраивает его у шероховатой от мелких кристаллов стены пещеры. — На самом деле, доктор, у вас вывихнута левая стопа. — Охренеть! Да что ты говоришь, а я и не заметил. От любого, даже самого незначительного движения боль такая, что у Маккоя темнеет в глазах. Когда ногу укладывают на снег, в сапоге влажно хлюпает. Некстати вспоминается кусок инструкции к гермокостюмам, в академии эти чертовы инфобуклеты зачем-то велят зазубривать наизусть. «Укрепленные голенища». «Ха-ха» три раза. — Я мог бы попробовать вправить ее под вашим руководством. Маккой уже в курсе, что именно так звучит вулканская неуверенность: процентов на тридцать меньше апломба, чем обычно. — Ты это в кино что ли видел, умник? — злость немного отвлекает, и он кричит в свою маску так, что даже через волюмный ограничитель должно бить по острым ушам Спока. — Я-то думал, хотя бы у вас этот дурацкий штамп не прижился! Но нет, оказывается, в марафоне глупости вулканцы и земляне все-таки идут рядом! Спок даже не пытается возразить — вот настолько дело дрянь. — Полный вывих стопы — это значит в суставе все переломано. И связки вхлам, — через некоторое время устало поясняет Маккой; сорванное горло царапает как наждачкой. — Голеностоп у нас, землян — да и у вас, в общем, тоже — фиксирован в основном за счет формы суставных поверхностей. Собран в единую конструкцию как… как паззл, понимаешь? Даже если ты сейчас там что-нибудь покрутишь, и я в процессе концы не отдам, тут нечем закрепить результат. На вялом кровотечении, от которого внутренняя, впитывающая прослойка гермокостюма противно липнет к коже, лучше не заострять внимание. Это, в конце концов, следствие, не причина: костные отломки прорвали кожу. Гипотетическая инфекция сейчас пугает Маккоя меньше всего: на ее развитие в любом случае нужно время. Сотня других факторов в эту самую минуту конкурируют между собой за то, чтобы прикончить их гораздо быстрее. Он хорошо помнит другую пещеру на другой планете. Где среди бурых песков и обточенных ветром базальтовых плит Спок рассказывал о своем долге перед вулканским народом, а Маккой в ответ пытался донести до него, что страх смерти — замечательная штука, которую порой полезно испытывать каждому. История имеет занятное свойство повторяться, меняя местами слагаемые. — К сожалению, я не специалист в этой сфере, доктор, — со всем возможным для него смирением признает Спок. — Просто скажите, что я могу для вас сделать. У Маккоя богатый опыт применения самых разных подручных средств в лечебных целях: обломок корабельной обшивки вместо скальпеля, фазер вместо стерилизатора, эффект внезапности вместо анальгетиков — в этом и есть отчасти суть клинического мышления, которому его столько лет учили. Не только в умении анализировать симптомы и ставить верный диагноз, но и в том, чтобы при самых разных исходных, приносить пациентам пользу и облегчение. Но сейчас они в гребаной ледяной пещере где-то под буровой платформой на богом забытой планете, и вокруг нет ничего, ничего, кроме льда и снега. И самое главное — помощь нужна Маккою. Если бы пострадавшим снова был Спок, Маккой уверен: он бы что-нибудь придумал. Для собственного спасения мозги работать отказываются. — Ты ведь уже пытался связаться со Скотти, пока я был в отключке? И с Джимом? Спок медленно кивает. Смотрит прямо перед собой, не моргая, и Маккой почти слышит скрип тугих шестеренок в его хитромудрой голове. — Нам необходимо как-то выбраться на поверхность, чтобы сигнал смогли запеленговать с шаттлов или с «Энтерпрайз». — Где мы вообще? Откуда тут пещеры? — Полагаю, в заброшенном рукаве шахты. Тоннели к западу отсюда укреплены стальными балками, и мне встретилось несколько портативных буров, вмерзших в лед. Я не заметил ничего похожего на механический подъемник или молекулярный транспортер, пока переносил вас сюда, но не исключаю, что он может находиться в одном из узких боковых ответвлений. У Маккоя нет клаустрофобии, но от мысли, что сверху — тонны розового снега и местной породы, кому угодно стало бы не по себе. Фактически, они со Споком оказались погребены заживо, и расширенная медукладка, которую Маккой захватил с «Энтерпрайз», заранее накрутив себя мыслями о таинственном и грозном вирусе, сгинула под лавиной безвозвратно. Лучше бы взял портативную и закрепил на поясе. Не то чтобы там были ресурсы для моментального исцеления сломанной ноги, зато обезболивающее имелось. — Вынужден повторить свой вопрос, доктор: что я могу для вас сделать? — Эта хрень как-то лепится? — Маккой на пробу сгребает в горсть ледяную крошку, сжимает кулак покрепче. Датчики костюма фиксируют минус сорок по Фаренгейту. Мелкие кристаллы рассыпаются как песок сквозь пальцы. Спок зачем-то повторяет его движение, тоже смотрит, как блестят, переливаясь, льдинки в тусклом свете его поясного фонаря. — Можно сделать что-то вроде маленькой горки: возвышенное положение уменьшает отек, — наконец, поясняет Маккой. — Других идей пока нет. Но обещаю, ты узнаешь первым, если вдруг появятся. Спок молча помогает ему сгрести побольше льдинок в кучу, а затем бережно придерживает изуродованную стопу, пока Маккой, матерясь сквозь зубы, укладывает ногу сверху. Он бы сейчас — наверное, впервые в жизни — совершенно точно не отказался послушать, как вулканцы изящно и логично выпутываются из подобных ситуаций, но Спок стоит перед ним на коленях притихший и сосредоточенный. Словно пытается принять какое-то решение, невыносимо сложное и серьезное. Хотя, вроде, о чем тут гадать? План дальнейших действий предельно ясен для обоих. — Ну все, — неловко произносит Маккой, когда молчание начинает затягиваться. — Я должен сейчас оставить вас на время. Исследовать ближайшие тоннели, найти подъемник или хотя бы лаз на поверхность. Как только это будет возможно, я вернусь за вами, один или в составе спасательной группы. Мне также необходимо установить местонахождение капитана Кирка. — Да уж, приятель, было бы неплохо. Вперед, дерзай. Ты что, благословения моего ждешь? Спок, кажется, действительно ждет, но чего-то совсем другого. — Я не был с вами… до конца откровенен и теперь сожалею об этом. У вулканцев есть способ значительно уменьшить субъективные болевые ощущения, а также ускорить процесс исцеления. Он считается специфичным для моей расы, но вполне совместим с вашей физиологией. А вот и чудеса разума и логики подоспели. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Маккой, понятное дело, против. — Но, дай угадаю, это связано с вашей особой вулканской магией. И требует, чтобы ты как следует покопался в моей голове. Ну уж нет, хобгоблин. В пещере не слишком много света. Тусклое сияние исходит от стен и потолка — может, они все-таки не слишком глубоко? или это еще какие-то местные минералы, научники «Энтерпрайз» ведь собрали только основные пробы и только с площадки возле корабля — поясные фонари переведены в режим экономии. Но даже так Маккою удается разглядеть, что Спок после его слов бледнеет под своей маской. — Чтобы влезть в голову Леонарда Маккоя, тебе потребуется как минимум Чивас Регал сорокалетней выдержки, ваши расовые штучки тут не прокатят, — наставительно продолжает он. — Вы ошибаетесь. То, что я предлагаю, не подразумевает чтения мыслей друг друга. Это скорее… скорее похоже на вулканский нейральный захват. Принцип в целом тот же, однако энергия распределяется совершенно другим образом. — А вот это уже интересно. Маккой чувствует подвох. Не фальшь в прямом смысле, но какую-то очень тонкую недоговорку, которая ставит общий смысл с ног на голову. Проблема в том, что Маккоя уже потряхивает ознобом: не от холода, датчики гермокостюма не фиксируют никаких дефектов, и едва ли от микробной инфекции. Скорее всего, просто реакция организма на травму. И он отчаянно не хочет представлять, как останется один в темноте ледяного склепа, где стены до сих пор мелко вибрируют после взрыва — пусть даже умом прекрасно понимает необходимость такого расклада. Поэтому Маккой требует: — Давай-ка по порядку. — Вы вообще ничего не ощутите в процессе: ни моих мыслей, ни какого-либо вторжения в ваши собственные — только облегчение, когда все закончится. Вероятно, вас начнет неудержимо клонить в сон - ключевой компонент вулканской медицины с древнейших эпох нашего существования. А к тому моменту, как вы снова придете в себя, я уже в любом случае буду здесь, удастся мне найти помощь или нет. Я вам обещаю. — Знаешь, чем соблазнить, — ворчит Маккой. — Но тебя это ослабит, так? — Незначительно. Я справлюсь, доктор, уверяю вас. В некотором смысле, такова дежурная медицинская практика на моей родине, ее до сих пор часто используют. Спок ведь не идиот, меланхолично рассуждает про себя Маккой, упрямый вулканский осел пять дней из семи, но не идиот. При всей своей занудной рассудительности, он бы точно не стал ввязываться во что-то, грозящее в итоге смертью им обоим (факт, что именно Спок обеспечил Джима координатами колонии, под чьей буровой платформой они в итоге оказались, на время ускользает из памяти). Большой мальчик, должен знать свои силы и слабости, а также пределы своих возможностей. И раз уж «дежурная медицинская практика», как занозу вытащить или от ромуланского лишая привиться, то, наверное, и правда ничего страшного не будет, если Маккой согласится. Он ведь, по-хорошему, доверяет Споку. Знает его давно, столько прошли вместе. — Ну, хорошо. Допустим, я соглашусь. Что от меня требуется? Спок шумно выдыхает в микрофон, совершенно по-человечески не скрывая облегчение. — Физический контакт. Будет достаточно, если вы ненадолго уберете верхнюю часть шлема. Маску настоятельно рекомендую оставить, она мне не помешает. Маккой пожимает плечами и, слегка наклонившись вперед, тянется к креплениям на затылке. Если не контактировать напрямую с почвой и водой, без шлема можно и долго просидеть. Минус сорок — прохладно, конечно, для Майорки, но Маккою в жизни доводилось пару месяцев гостить в Калгари у дальних родственников жены, там бывало и похуже. Мороз сразу вцепляется в щеки и лоб. В пещере влажно, так стужа ощущается еще острее. Маккой смаргивает выступившие на глазах слезы, и ресницы слипаются, быстро покрываясь чуть розоватым инеем. Растирать кожу токсичным льдом по примеру детства (хотя такого количества снега в Джорджии не было никогда) — не лучшая идея, к сожалению. — Вам следует закрыть глаза, — советует Спок, с тихим шорохом освобождая правую кисть от перчатки. Доверять, так доверять. Прижиматься незащищенным затылком к стене нельзя, поэтому Маккой сидит неестественно прямо, и с опущенными веками боль в ноге почему-то усиливается. Вроде, утихла чуть-чуть, когда они устроили ледяное ложе, но теперь ноет с каждым мгновением все настойчивее. И облегчения, о котором говорил Спок, так мучительно хочется, что едва лица — по скуле и до виска — касаются теплые еще пальцы, Маккой слегка поворачивает голову, безотчетно пытаясь поцеловать через кислородную маску край узкой бледной ладони. Он просто забывает, что это Спок. В голове все действительно как обычно, никаких не-его мыслей, никакого потока смутных образов или давления чужой воли. Но что-то явно идет не по плану: это вдруг кажется Маккою самым естественным поступком в мире — благодарно целовать руки Спока. И протестовать он готов только лишь от того, что внутри на самом деле не зреет никакого протеста. Спок не убирает пальцы, но явно замечает все: Маккой слышит его рваный выдох через внешние динамики костюма. Маккой клянется себе, что они никогда не будут это обсуждать, даже если Спок захочет. Особенно, если Спок захочет. «Субъективные болевые ощущения» ослабевают резко, как если бы внутри перекрыли какой-то клапан. Маккой едва воздухом не давится от восторга, хочется повертеть по-прежнему искривленной ногой из стороны в сторону, чтобы лишний раз убедиться — но хватает ума оставить стопу в покое. Спок, возвращая перчатку на место, выглядит не хуже прежнего. Никаких обмороков или судорожных припадков. — А теперь спите, доктор, — очень низко и мягко произносит он, отстраняясь. — У вас, медиков с Земли, принято полагаться больше на химические препараты и недооценивать целительную силу сна. Надеюсь, этот инцидент вас чему-нибудь научит. И высокомерие не отвалилось, вот жалость-то.***
— … четыре тысячи двести три «а-эль». — Что? — хрипло переспрашивает Маккой. Вокруг слишком много шума и фонарей. За спиной Спока, чей гермокостюм насыщенного синего цвета, замерли в ожидании несколько человек в красном. Оперативники. — Вы только что уточнили, где именно мы находимся, — Маккою не надо видеть его лицо, чтобы знать наверняка: чертов вулканец над ним издевается. — И хотя колонисты назвали эту планету Новой Майоркой — полагаю, из чувства ностальгии, которое свойственно землянам — в официальных источниках она по-прежнему не имеет собственного имени, только номер. Четыре тысячи двести три «а-эль». — Да как угодно, — равнодушно бросает Маккой, прежде чем снова отрубиться.***
В медотсеке они с Джимом оказываются на соседних койках, хотя состояние капитана не в пример лучше. У него сломан только нос, у Маккоя — обе кости левой голени и левая же пятка. От последней Маккой, откровенно говоря, подвоха не ожидал. — Я трогал Верховную Жрицу, — радостно сообщает Джим, объясняя этим сразу все. — Ту, в оранжевом? Последнее, что я помню: ты спасал ее от обвала. — А это неважно. Важно, что я трогал Верховную Жрицу. Нельзя трогать Верховную Жрицу, понимаешь, Боунс? — Чертовы психи. Выбравшегося через какую-то крысиную нору на поверхность Спока подобрал тот самый потрепанный шаттл, экипаж которого и был виновен во взрыве. Как выяснилось, не все колонисты хотели автономии на курорте в розовых снегах, но корабль, их единственный шанс на возвращение домой, остался за Верховной Жрицей. Взрывать за компанию Джима, Спока и Маккоя они не собирались. Так получилось. Маккой не то чтобы верит в случайные совпадения, но это уже не его проблемы. Его проблемы — бардак в медотсеке, М'Бенга, который не может в одиночку составить график смен, угробленная перепадами напряжения научная работа, от которой несет жженой тухлятиной на весь холодильник (но спустить месяцы кропотливого труда в утилизатор у Маккоя рука не поднимается, хоть денатурировавшие белки и не подлежат восстановлению), реабилитация после переломов и странные сны, принадлежащие, кажется, не ему. Потому что вряд ли Маккою стал бы сниться Вулкан, где он никогда в своей жизни не был и теперь уже точно не побывает. Но при этом он знает наверняка, что видит Вулкан: планету с красными пустынями и городами, полными остроконечных, похожих на стрелы, небоскребов. В сети данных по вулканской медицине — днем с огнем. И ничего похожего на метод, описанный Споком, найти не удается. Приходится использовать старый, проверенный способ. — Кристин, вам когда-нибудь доводилось сотрудничать с вулканскими специалистами? — как бы невзначай обращается он к медсестре Чепэл, подкараулив ее за разбором инструментов в малой операционной. — Вы, вроде, работали немного на станции в Бета-квадранте, совсем рядом. Старшая медсестра «Энтерпрайз» — восхитительная женщина. Отдельно — потому что лишних вопросов в принципе не задает. — У вулканцев много заморочек, — коротко дернув плечами, сообщает она. — Одна из - операционные бригады формируются только из своих. Никогда не видела, чтобы студента или интерна другой расы допустили посмотреть. И средний персонал только свой, санитары — и те остроухие. — Может, из-за активного использования ментальных техник? Чужаки не поймут, будут только мешаться. — Да нет. Насколько я знаю, ничего такого. Больше похоже на суеверие. Они ведь по-своему очень религиозны. Маккой начинает нервничать, еще сам толком не понимая, отчего. Профессия у него такая: постоянно быть готовым к худшему — это влияет. — Правда? А мне как-то доводилось читать, что для анестезии они частенько практикуют небоевой аналог своего нейрального захвата. Касаются определенных точек на лице — и болевые импульсы просто выключаются. — Кажется, Нийота… лейтенант Ухура упоминала о подобном, — медленно произносит Кристин Чепэл, легким движением ладони раскрывая дверцы шкафа и отправляя партию чистых лотков на верхнюю полку. — Немного в другом ключе. Вулканские пары, образовавшие прочную ментальную связь, могут разделять боль друг друга, чуть ли не целиком перетягивать на себя от партнера при желании. Это очень занимательно, как мне кажется. Возможно, они действительно смогли использовать данный принцип в анестезиологии, я не вникала в такие тонкости. Твою ж мать. Маккой почему-то на сто двадцать процентов уверен, что нет, вулканцы не смогли. Просто один, вполне конкретный вулканец его все-таки ментально поимел.***
У Спока обеденный перерыв, но Маккоя это абсолютно, совершенно, вот ни капельки не волнует. Его также не волнуют устав и субординация, и мнение экипажа, и военный трибунал, когда, в три шага добравшись до «капитанского» стола в кантине, он за шиворот вздергивает Спока на ноги. У Джима от изумления изо рта выпадает кусок синтетической котлеты. — Боунс, ты… — Он тебе все объяснит, когда вернется, — обещает Маккой и буквально выволакивает несопротивляющегося Спока в коридор. Возможно, потом ему будет стыдно за свою несдержанность. Но очень, очень сильно потом и, возможно, не будет. Спок, как вулканец, обладает значительным физическим превосходством (и пресловутым нейральным захватом, о котором Маккой теперь при всем желании никогда не сможет забыть), но сейчас почему-то позволяет обращаться с собой как с резиновой куклой. — У меня к тебе только один вопрос, — шипит Маккой, прижав его к стене в тупике на жилой палубе. — Нет, пожалуй, все-таки два. Первый: ты идиот? И он риторический. Ответа не следует. Спок просто смотрит на него своими темными блестящими глазами, ожидая продолжения. — Ну вот зачем? Я бы не помер там за полчаса. От перелома ноги люди вообще не умирают! — Четыре с половиной, — спокойно уточняет Спок. — Что? — Я вернулся к вам через четыре часа двадцать шесть минут. И у меня не было гарантий, что не потребуется больше времени. Что я вообще смогу вас найти. Что потолок в коридоре, по которому я двигался, в любой момент не обрушится. И я говорил вам тогда, что справлюсь и что вы не ощутите никаких последствий. По большому счету, Маккой и не ощущает — сны не в счет, это ерунда. Партнерская связь со Споком, хоть он пока очень мало о ней знает, пугает сама по себе. У Маккоя вообще есть дурацкая привычка крепко связываться с людьми, с которыми лично ему трудно даже просто рядом находиться. И сейчас, в более-менее стабильный жизненный период (насколько возможна стабильность на космическом корабле, где постоянно случается какая-нибудь хрень), ему ничего такого не хочется. Совсем-совсем не хочется. Воспользовавшись его замешательством, Спок аккуратно высвобождается из хватки, оправляет форму и спокойно уходит в сторону турболифтов. Он четыре с лишним часа бродил по ледяным пещерам, потом карабкался наверх по практически отвесной стене. Даже если Маккой прямо сейчас обналичит все свои накопления и влезет в долги, у него не хватит кредитов, чтобы расплатиться с этим жертвенным бараном. Когда Маккой пытается его догнать, Спок сворачивает в свою комнату. — Ну, может, мы хотя бы теперь это все-таки обсудим? То, что у нас… связь и… да что это вообще значит?! — Не сегодня, доктор. Прошу прощения. И перед Маккоем очень быстро закрывается дверь. Индикатор сразу вспыхивает красным. Если хорошенько покопаться в контактах, можно возобновить общение с одним бывшим однокурсником, который — по крайней мере, Маккой что-то такое слышал — вписывался в гуманитарную миссию на Новый Вулкан. Осторожно, по каплям сцеживая правду, расспросить его как следует о вулканских ментальных связях и духовном партнерстве. Но, черт побери, Маккой хочет получить ответы о своей проблеме непосредственно от того, кто эту проблему ему создал. Поэтому он никуда не уходит и, напрочь игнорируя электронную панель, стучит кулаком в створку. И снова. И снова. И снова.