Проводи меня к смерти

Часть Вторая

«Магия призвана служить людям, а не править ими. Злы и испорчены те, Кто принял дар его И обратил против детей Его. Да будут названы они Малефикары, проклятые. Да не найдут они покоя в мире И за его пределами» —Песнь Преображений 1:2

— Рыжий! — Страхолюдина! — Выродок! Слова летят через двор точно камни. И как камни отскакивают от кладки стены в разные стороны. К беседке, к мраморному питьевому фонтанчику, к бронзовой статуэтке дельфина на постаменте, к разлапистой магнолии с широченным стволом, посреди которого зияет черное дупло. Даже в небо: по-зимнему прозрачное, водянистое. Всюду летят слова, а до цели не долетают. Тем, кто бросает их на ветер, не хватает ни ума, ни смелости, чтобы подойти ближе и прицелиться как следует. Помнят они. Помнят, как больно бывает, когда кулак «выродка» врезается в челюсть и ссадины помнят на нежных, не знающих тяжелой работы руках. Оттого и пакостничают издалека. Чтобы в любой момент сорваться гурьбой под надежную академическую крышу, в безопасность. — Ничтожество! — Заучка! — Сын раба! Трепещут на ветру расшитые золотом мантии. Рыжий делает вид, что не слышит. Сидит, поджав под себя ноги прямо на земле и, хмуря брови, читает. До занятий остается всего ничего, а ему нужно, необходимо в срок запомнить урок, да так, чтобы не придраться. А обидчики? Что с них взять? Не в первый раз и не в последний они его задирают. Можно потерпеть. Ну, а если продолжат обзываться, то снова получат по уже расквашенным носам. У сыновей рабов друзей не бывает. Во всяком случае, среди таких вот, богатых и горластых. Да и не нужны они рыжему, эти друзья, когда есть книга в руках, а у ног лежит первый собственный посох, настоящий, с резным узором и серебряной фигуркой Андрасте в навершии. Такой посох лучше дюжины друзей. И надежнее. На книжные страницы падает тень. — Готовишься? — Да. — И как? Взгляд у рыжего подозрительный и немного с вызовом. Он не смотрит — буравит льдинками-радужками нарушителя своего сомнительного спокойствия. Не без причины. Он не доверяет альтусам, которые к нему добры. Тем более — адептам старших курсов, которые в отличие от забияк с его потока прячут неприязнь не за оскорблениями, а за улыбками и приторной вежливостью. Прямо как этот вот, незнакомый, с начищенной «птичкой» второго уровня в петлице камзола. — Хорошо, — осторожно отвечает мальчишка. — Почти закончил. — И тебе совсем не мешали? — Я привык. Рыжий вновь опускает глаза в книгу. Чужое присутствие отвлекает его намного сильнее обзывательств однокурсников, и он думает, как бы ему отделаться от назойливого адепта, да так, чтобы не нагрубить. Но ничего сказать не успевает, потому что тот опускается рядом на траву, точь-в-точь копируя позу рыжего, и всем своим видом показывает, что уходить не собирается. Вот приставучий! Глаза у него темные, смешливые. Пронзительные. Точно высохшие колодцы, на дне которых потеряны сотни таинственных вещей: от девичьих браслетов до отшлифованных временем человеческих костей. В сочетании с острым немного загнутым носом он очень похож на Хитреца-Ворона из сказки. По виду, он старше рыжего всего лет на пять. — Хочешь, расскажу секрет? — тихо спрашивает адепт и, не дожидаясь ответа, заканчивает. — Я тоже выродок. — Не может быть. — Еще как может. — Ты не альтус? — Альтус, — адепт заговорщицки подмигивает. — Но я альтус, который ненавидит других альтусов. Тот, кто однажды изменит Империю так, что никто не посмеет унижать рожденных не в знатных семьях. Но чтобы все получилось, мне нужны союзники. Такие, как ты. Мальчик подозрительно прищуривается, закрывая книгу. — Испытываешь? — холодно спрашивает он, прикидывая есть ли у него хоть один шанс в драке против адепта. — А если я расскажу о тебе первому чародею? — Не расскажешь. — С чего бы? — С того, что я за тобой наблюдал. Ты не болтливый. И ты хочешь добиться успеха, читаешь. Учишься на отлично. Мечтаешь стать кем-то важным. Но для этого тебе нужно жить в другой Империи. Не в этой. — Допустим. Но что не так с тобой? Почему ты хочешь жить в другой Империи? — Потому что я не терплю несправедливости. Вот как, например, сейчас. Адепт беззаботно смеется и с его пальцев срывается тоненькая фиолетовая молния: прямо в самую гущу притихших мальчишек-забияк. Визг, дым, возня. Обрывки дорогих мантий сверкают на солнце. — Меня зовут Мартиан Эмилий, — представляется маг. — Так что? Ты со мной? Рыжий недоуменно хлопает длинными ресницами. Смотрит сначала на обидчиков, со всех ног удирающих со двора, затем снова на незнакомца-адепта. А потом, даже неожиданно для себя самого, по-взрослому протягивает странному парню ладонь: — Я с тобой. Глава 7 В парке никого не было. Оно и не удивительно в такое-то время, когда всякому уважающему себя человеку пристало спать, укутавшись в мягкое одеяло и видеть десятый по счету сон. И уж никак не утруждать себя прогулками по мощеным дорожкам, вдоль роскошных ухоженных клумб, даже если каждый цветок в них, каждый кустарник — маленькое произведение искусства. Корнут Гран поежился, чувствуя, как по спине у него поскакали противные мурашки, секунду поразмыслил, не стоит ли ему вернуться в дом, решительно тряхнул головой и сбежал со ступенек крыльца. Поплотнее запахнув мантию, маг прошагал по аллее и нырнул в небольшую арку живой изгороди. Эту часть парка он уже знал как свои пять пальцев. Налево, затем снова налево, вдоль небольшого фонтанного каскада, весело журчащего о мраморные скульптуры и, наконец, направо, туда, где на лужайке одиноко стояла раскидистая пиния, у ствола которой притулилась изящная белая скамейка. Гран ускорил шаг. Достигнув дерева, скептически глянул наверх, в рассветное небо, оценивая, сколько у него осталось времени до того, как проклятое тевинтерское солнце сделает облюбованное им место отдыха непригодным для пребывания. Удовлетворившись, что времени предостаточно, Корнут с размаха хлопнулся на сидение, выуживая из кармана палисандровую курительную трубку, заблаговременно набитую табаком. Затем прищелкнул пальцами, создавая крохотный магический уголек, и направил его в стаммель. Очень хорошо. Спокойно. Пожалуй, впервые так спокойно за последние…сколько? Раскурив трубку, Корнут откинулся на спинку скамейки, прикрывая воспаленные после бессонной ночи глаза. Они прибыли в Минратос неделю назад. Корнут, Павус, его обаятельная во всех смыслах подруга Мэйварис Тилани, по совместительству помогающая руководить магистру партией люцеранов, и…саркофаг. Нарядный такой, драпированный карминовым бархатом и серебряными нитями саркофаг, защищенный десятком заклинаний. Гран готов был поспорить: узнай покойный (или не покойный?) Резерфорд, что его тело запихнули в эту разряженную декоративной мишурой коробку — ему бы это страшно не понравилось. Потому что…кому бы, демон его дери, могло понравиться такое чудовищное вместилище?! На сборы ушли сутки. Больше на формальности, вроде объяснений Павуса ректорату академии причин пожара в лаборатории. Разумеется, веских. Разумеется, выдуманных. Разумеется, неоспоримых настолько, что уже к середине разбирательства можно было с легкостью поверить: не Павус и Корнут разгромили лабораторию, а сама лаборатория покусилась на жизни двух безвинных магов. Потом дело дошло и до переоформления Грана в столицу. Бумаги подготовили на удивление быстро: то ли глава партии люцеранов и тут проявил чудеса обаяния, то ли после событий прошлой ночи чародеи сами не прочь были сплавить Корнута куда подальше, получив подходящий предлог. Каким образом магистр разобрался с Густавом, Корнут не вникал, руководствуясь извечным правилом всех рационалистов: меньше знаешь — крепче спишь. Пока Павус хлопотал в академии, Гран занимался скучными бытовыми делами. Паковал сумки (благо вещей у него было не так уж и много), утрясал вопросы с будущей арендой дома, и оформлял бумаги на съем семейных денег в казначействе. Ближе к вечеру, расчувствовавшись, даже заглянул попрощаться к Пию Арктонусу, который, надо сказать, впал в беспросветную тоску, узнав, что больше ему не удастся бездельничать, прикрываясь чужими конспектами. И вот, наконец, Минратос. Богатый дом, чудесный парк, комната с великолепным видом из окна. Библиотека в три этажа, прочитать которую не хватит всей жизни. И полное непонимание того, что делать дальше. Жизнь закрутила Грана игрушечным волчком по идеально гладкому полу, и он уже не мог остановиться, притормозить и хотя бы на минутку чтобы попытаться осмыслить все, что с ним произошло за считанные дни. С того момента, как Павус спас его из огненного ада лаборатории, вытащив оттуда практически на руках, у Грана больше не осталось времени на праздные размышления. Хотел, дружок, вступить в партию? Получи — распишись. Вступил. А что воняет чем-то от ботинок, так это ничего. Может быть, выветрится. По приезду в Минратос продолжились эксперименты по перемещению душ. За последнее время Корнут провел их в подвале дома Павуса больше двух дюжин: на жабах, на крысах, даже на голубях. На кошках и собаках он экспериментировать отказался наотрез, а о людях и речи быть не могло, хоть магистр и намекал на свои связи в городской тюрьме, откуда ему могли доставить парочку отморозков-смертников. Впрочем, Корнуту удалось убедить Павуса, что смысла в этом нет. Ритуал одинаково работал для всех — нужно было лишь соблюдать правильную последовательность действий, и тогда душа из живого тела без проблем перемещалась в тело мертвое. При наличии двух живых душ в круге магия не работала. Нельзя было переместить души и в обычные бытовые предметы, вроде стульев или канделябров. Зато можно было обратить ритуал вспять, поместив душу обратно в свое тело, что вселяло надежду на то, что Каллена Резерфорда можно спасти. Оставалось лишь отыскать новое тело бывшего храмовника, в котором томилась его душа. Но как это сделать, Корнут не знал. Как и не имел понятия о том, каким образом со всем произошедшим связан медальон, с помощью которого ему удалось провернуть ритуал. Медальон, который подарила ему мать незадолго до смерти. Медальон, который Павус вот уже пару дней держал у себя, и который, кажется, в ближайшее время не собирался отдавать. — Гран! Право-слово, я и не догадывался, что у тебя такие пагубные привычки! Ты вообще знаешь, что по статистике министерства жизнеблагополучия, от курения в год умирает больше трех сотен коренных тевинтерцев?! Легок на помине… Корнут мысленно застонал, разлепляя непослушные веки и посмотрел на Павуса, одна Андрасте знает каким образом, подкравшегося к нему так незаметно. — Это что? Мораль? — вяло поинтересовался он у мага. — Я бы предпочел назвать это заботой о ближнем. — Точнее, вторжением в личное пространство. Павус остро глянул на Корнута из-под ресниц. — Это что? — передразнил он Грана. — Упрек? — Я бы предпочел назвать это констатацией факта. И закономерной реакцией на вмешательство в мою частную жизнь. Хмыкнув, магистр подошел к скамейке. Подумал немного и сел рядом, всем своим видом изображая ленивую (не сказать игривую!) расслабленность. Гран внутренне напрягся. Шутки шутками, а это позу Павуса он успел изучить достаточно хорошо. Ему предстоял очередной неприятный разговор, в течение которого магистр всю кровь из Корнута выпьет, прикидываясь любопытным дурачком, которого невероятно интересует в нем, Гране, буквально все. От эмоциональных переживаний до предпочтений в выборе цвета белья. — Тебе было тяжело? Вот так все бросить и поехать со мной? — без лишних предисловий спросил Павус. Ну вот, пожалуйста. Чего и следовало ожидать. — Нет, — осторожно ответил Корнут.– Я мечтал о жизни в столице и мне не на что жаловаться. — Банально и предсказуемо. — Зато честно. Я же не сказал о том, что мне легко в принципе. Лишь ответил на конкретный вопрос о принятии решения. Так что да — мне было легко согласиться. А последствия переезда…полагаю, что они логичны. Везение всегда сопряжено с определенного рода проблемами. — Как дипломатично тебе удалось описать свое нынешнее положение, — заметил магистр. — Ты в чужом городе, где нет знакомых и друзей. В чужом доме, работаешь на человека, которого совсем не знаешь. Человека, который совершенно не знает тебя, и как следствие, сомневается в тебе. Иные бы назвали твое положение полным дерьмом, но ты… — Учусь у лучших. — Сарказму, полагаю, тоже? Гран затянулся и протяжно выдохнул, наблюдая, как сизый табачный дым рассеивается в воздухе. — Это был не сарказм. Павус едва заметно улыбнулся. — Тебе хочется верить, — тихо произнес он. — Но, кажется, я об этом уже говорил. Корнут кивнул. — Да. А еще говорили о том, что убьете меня не раздумывая, если это иллюзорное доверие пошатнется. *** На палубе тихо и пустынно, слева по борту тянутся высокие скалы. Ветер прилежно дует в паруса. Небо чистое: кажется, на нем можно разглядеть все до единой звездочки, даже те, которых в принципе не должно быть видно в этих широтах. До зари всего пару часов. Корнут бросает последний взгляд на палубу, вздыхает и ныряет в темноту трюма. Ему хочется одиночества. Передышки. Уединения, чтобы подумать о своем, не боясь, что ему помешают. И, кажется, он знает, где для него найдется подходящее место. Спустившись на два пролета вниз по лестнице и дойдя до плотно-закрытой двери одной из кают, Гран собирается с духом, и надавливает на ручку. — Не спится? — интересуются из темноты, и он непроизвольно вздрагивает. Павус, конечно же. Кто же еще? Побыл, Корнут, в одиночестве. Молодец. Что-то щелкает, и мгновение спустя каюта озаряется мягким светом магического пламени. Мешки, свертки тканей, стойка с мечами для команды, на случай нападения пиратов или кунари. И саркофаг. Магистр сидит рядом с ним, на одном из ящиков. Смотрит прямо перед собой в темноту — холодно и цепко. Он напоминает Корнуту хищника: черную пантеру, охраняющую добычу. Одно движение — разорвет в клочья. И Гран не шевелится. Подчиняется безмолвному приказу. Так правильно. — Что ты здесь делаешь? — мягко интересуется Павус, когда от напряжения воздух в каюте едва ли не начинает искрить. — Пришел проверить, все ли в порядке. — А что может случиться? — Не знаю. Просто…на всякий случай. Одно неуловимое движение, и вот магистр смотрит не в темноту, а на самого Корнута. Выражение его глаз меняется: подозрение и какая-то агрессивная отчужденность. Зато голос по-прежнему остается тихим и вкрадчивым: — Это странно. Тебе не кажется? Гран вскидывает голову. — Вы до сих пор не верите мне, — резюмирует он поведение магистра. Впрочем, особого ума чтобы догадаться здесь и не нужно. — Думаете, что я могу причинить Резерфорду вред. — Тебя это удивляет? Гран переводит дыхание, заводя руки за спину. — Нет, — говорит он. — С точки зрения здравого смысла — нет. Чисто по-человечески — конечно. По-моему я доказал, что мне можно доверять. Я сделал даже больше: дал вам надежду. Павус усмехается. — Ты носитель ценного магического артефакта, — помедлив, произносит он, вытаскивая из кармана амулет Корнута и задумчиво его разглядывая. — Ты доказал возможность управления душами живых существ, но лиши тебя этой…побрякушки…что останется? Корнут не отвечает. Молчит, и собственное молчание пугает его. Потому что ему страшно. Потому что Павус прав. Потому что прошлое Корнута полно ошибок и злости, рассказать о которых означает навсегда разрушить себе жизнь. Но как долго он сможет это скрывать… Будущее туманно и неопределенно. Будущее — корабль в черных водах, а он — Гран — капитан, не умеющий читать по звездам. — Я не знаю, — наконец произносит он. И договаривает. Тихо. На выдохе. — Возможно, не тот, кто вам кажется. Удивительные глаза магистра (темно-серые? серо-синие? дымчато-голубые?) округляются, и Корнут понимает — такого ответа Павус не ожидал. Совсем. А последующая за удивлением хитрая улыбка и вовсе кажется какой-то нереальной после всего, что только что было сказано. Но Павус улыбается. Потом порывисто встает, и совсем уже комично грозит Грану пальцем. — Ну, кое-что о тебе мы уже точно знаем, — говорит он Корнуту. — Ты совершенно не можешь вовремя промолчать. *** — …за осадой стоял некто, контролирующий мертвое тело, с помощью магии. Магии, похожей на ту, что в твоем амулете. Я приказал ей как можно быстрее ехать в Минратос. С трупом. Неделя или две, и ты получишь объект для изучения, с которым я позволю тебе работать, не опасаясь за его…эээ…сохранность. Кроме того… Эй! Ты вообще меня слушаешь?! Корнут моргнул, фокусируя взгляд на магистре, взирающем на него с явным неудовольствием. Солнце палило нещадно. Лавочка, на которой они с Павусом до сих пор сидели, нагрелась и теперь больше походила на ажурную сервировочную тарелку из теплопроводного пирофита, в которой принято подавать горячие пирожные, предварительно продержав ту в печи не меньше часа. Раскаленная спинка жглась даже через мантию. — Гран? Ты здесь? — магистр щелкнул пальцами прямо перед лицом Корнута. — Ты что, уснул? Все демоны Тени! Кажется, он действительно задремал. Точнее задумался, поглощенный внезапно нахлынувшими воспоминаниями о пути в столицу из Азариэля, напрочь упустив большую часть того, что рассказывал все это время магистр. Создатель, ну что за напасть! — Да-да, — сбивчиво пробормотал маг, механическим движением вытряхивая табак из давно потухшей трубки и пряча ее в карман, чтобы изобразить хоть какую-то деятельность. — Леди Инквизитору удалось справиться с эльфами, напавшими на крепость Серых Стражей, которыми управлял?.. — Мертвец, — снисходительно закончил Павус, слава Андрасте, решивший на этот раз обойтись без своих едких шуточек. — Слишком много живых мертвецов вокруг нашей скромной компании, не находишь? Гран кивнул. — Пожалуй, — помедлив, согласился он. — Говорите, в отличие от вашего запрета на изучение Резерфорда, с этим трупом я смогу делать все что угодно? — Да. Именно об этом я и говорю. И даже больше. — Павус подмигнул, доставая из-за пазухи амулет Корнута. — Держи. Я не вправе больше оставлять его у себя. — Ничего себе! Гран не удержался и присвистнул, забирая амулет и поспешно надевая его на шею. Сонливость как рукой сняло, сердце забилось быстро и радостно. Вот это да! По правде, он уже успел распрощаться с семейной реликвией навсегда. — Рад? — Конечно! Я думал, вы заберете его себе. — Я не вор, — Павус надменно вскинул подбородок. — Я с самого начала сказал, что беру амулет, чтобы изучить его, а не чтобы присвоить. Заберу? Как тебе вообще могло такое в голову придти? Корнут потупился. — В Тевинтере…всегда есть повод для лжи, — тихо повторил он сказанные магистром при первой встрече слова. — Я не обвиняю вас, но все же я не мог исключать подобный исход. В конце концов, ваши намерения могли быть исключительно благими. Маг, укравший у Резерфорда душу, использовал ритуал, похожий на тот, что я провел. Вероятно и похожий артефакт. У вас нет никаких гарантий, что мы не связаны, и что я появился на вашем пути случайно. Получается, что лишив меня амулета, вы хоть как-то можете меня контролировать. — Ты прав. Павус скрестил руки на груди, откидываясь на спинку скамейки. Жара, кажется, совершенно его не беспокоила. — Более того, — медленно, растягивая гласные, продолжил он, — я провел кучу экспериментов, но не смог повторить ритуал. А значит, у тебя получилось в том числе и потому, что…ты это ты. Дело ли в твоем роде или в особых знаниях, что ты приобрел, факт остается фактом. Ты можешь больше, чем я. А это опасно. Для меня и для тех, за кого я несу ответственность. С другой стороны, я уже принял решение взять тебя в ученики, а я не привык ограничивать свободу тех, кому оказал доверие. Гран нахмурился. Вот значит как. У магистра ничего не получилось. Даже после того, как он лично помог настроить ему камни, даже при том, что магические способности Павуса существенно выше, чем у Грана, ничего не вышло. Что ж, это объясняет, почему никто не знает о подобной магии. И кое-что еще… — … амулетов несколько, — пробормотал Корнут вслух, увлекшись размышлениями и практически пропустив мимо ушей вторую половину речи магистра, которая в ином случае привела бы его в восторг, — И использовать их может … — Читаешь мои мысли. Именно об этом я и собирался с тобой поговорить. И насчет твоей семьи. Гран скривился: ну, разумеется! — Амулетов несколько, — с нажимом повторил он. — И активируются они только хозяевами, по определенному алгоритму. А хозяином может быть кто угодно. Но Павус, похоже, уже настроился на очередную порцию «разоблачительных» доводов и отступать не собирался. — Твоя гипотеза совершенно не противоречит моей, — заявил магистр, игнорируя слова Корнута. — И даже подкрепляет ее. — Еще как противоречит! — Гран возмущенно взмахнул руками.- То есть нет, конечно, но мое предположение более уместно, потому что ваше — бессмыслица. Моя бабушка умерла еще до моего рождения. Дед — когда мне было четырнадцать, а мать двумя годами позже. Дядюшек и тетушек у меня нет, равно как братьев и сестер. Я — единственный оставшийся живой человек из семьи Гранов, а значит, амулетом могу пользоваться только я. А так как я впервые провел ритуал при вас, то все ваши домыслы — чушь собачья. — Верно, — легко согласился Павус. — Если не брать в расчет одно маленькое обстоятельство. — И какое же? — Что твоя мать все еще жива. Гран даже рот открыл от удивления. — Да как вы… — Смею? — магистр выгнул бровь. — Очень просто. Тем более, что у меня есть причины так думать. Для тебя не секрет, что я постарался узнать все, что касается тебя и твоей семьи. В том числе и подробности о гибели Лидьяны Гран. Корнут судорожно вздохнул. Великолепно! Как будто подозрений магистра относительно его самого было не достаточно! Теперь еще и такие обвинения. Голословные, надуманные и совершенно бредовые! Но Павус, похоже, считал иначе. Кроме того, магистру было наплевать на этическую и моральную стороны вопроса, что злило больше всего. Ведь спроси он хотя бы чуточку по-другому, и Корнут бы среагировал куда спокойнее. Обдуманнее, четче, информативнее. А вместо этого…  — Мама умерла, — безапелляционно сказал Гран, даже не замечая, что с каждым словом говорит все громче и громче. — Она погибла в Вайрантиуме от рук обычных разбойников. Ее карету обстреляли, а затем подожгли, убив не только ее саму, но и возницу, личную служанку и двух охранников. Было множество свидетелей. Убийцы пойманы и повешены. А я лично хоронил ее. Усилием воли Корнуту удалось не перейти на крик. Все же подобные беседы с Павусом, коих за последнюю неделю было великое множество, смогли закалить его и научить держать себя в руках настолько, насколько возможно. И то хорошо. — Все так, — тем временем продолжил наседать магистр, то ли не понимая, в каком состоянии находится его собеседник, то ли сознательно его провоцируя. — Но тело леди Гран было обезображено. Ты никогда не думал, что женщина, которую ты похоронил — вовсе не твоя мать? — Что значит «вовсе не моя мать»?! По-вашему я… — По-моему ты — заинтересованная сторона. И не можешь думать беспристрастно. — А вы, значит, можете? — фыркнул Корнут. — Как насчет того, что я скажу, будто во всем виноват ваш покойный отец?! Дайте мне минутку и я смогу притянуть за уши с полсотни аргументов, чтобы моя теория выглядела правдоподобно, после чего навешу на вас ярлык соучастника и буду с удовольствием наблюдать, как вы оправдываетесь! Магистр нахмурился, раздумывая о чем-то. — Это не приносит мне удовольствия, — наконец тихо произнес он. — Это, во-первых. А во-вторых, если бы мне рассказали нечто подобное, я бы поостерегся сразу же отвергать такой расклад. Потому что мой отец был способен на многое. И, возможно, даже на то, о чем я и не догадывался. Корнут, мы в Тевинтере! С каких пор здесь стали жить по правилам? Гран прикусил губу. Следовало ожидать, что Павус снова загонит его в угол неоспоримыми аргументами. На то он и… Павус. А точнее — тот, кто виртуозно умеет жонглировать словами, строя беседу так, как нужно ему одному. Андрасте Избавительница! Помилуй! Корнут медленно вдохнул и так же медленно выдохнул, представляя, как однажды еще отомстит коварному магистру. Затем сцепил ладони на животе и склонил голову, всем своим видом изображая покорность. — Ну, ладно, — мрачно проговорил он. — Допустим, вы правы. Допустим, моя мать была способна провести ритуал. Допустим, что она не погибла в Вайрантиуме, и я действительно похоронил чужого мне человека. Допустим, я готов поверить во все, что только что сказал, но я просто не могу понять, зачем ей это? Зачем и для чего имитировать свою смерть? Павус кивнул, видимо, чертовски довольный собой. — Как насчет денег? — предположил он. — Ваша семья небогата. — Глупости. Нам всегда хватало на жизнь. — Статус? — Статус неотделим от публичности. Какой смысл проворачивать какие-то махинации, если о них никто не узнает? Мы в Тевинтере, магистр! — не удержался и передразнил он. — Тщеславие у нас в крови. Павус улыбнулся. — Тогда могущество? В то время, когда все считают ее мертвой, она могла готовиться к какому-то грандиозному магическому обряду, сулящему ей силы и власть. — Могущество — это разумно, — улыбнулся в ответ Гран, от души надеясь, что его улыбка выглядит в высшей степени угрожающе. — Но почему я ничего об этом не знал? Я ее сын, она любила меня. Любила и захотела бы разделить со мной свою власть. А если предположить, что я знаю о ее планах, то зачем мне связываться с вами? Это большой риск, он совершенно не оправдан. Кроме того, если хорошенько подумать, то устранение Резерфорда напрямую связано с Элланой Лавеллан и ее инквизиторскими тайнами. Но когда мама была жива, никто еще не знал о Лавеллан и Инквизиции. Или думаете, что и здесь она приложила руку? Может быть, свечку держала, пока Корифей дырявил Завесу? — Этого я не… — Ох, прекратите, магистр! — Корнут скорчил пренебрежительную гримасу. — Ваша конспирология у меня уже в печенках. Если вам так уж обязательно обвинять кого-то из Гранов, то обвиняйте меня. Можете попытать, если очень хочется. Альтусы же любят пытки и не играют по правилам? А если не хотите — то давайте рассматривать мою версию. Даст Создатель, и найдем что-нибудь интересное. Похоже, это была победа. Павус моргнул, недоверчиво разглядывая Корнута и медленно отстранился. — А ты держишь удар, — искренне похвалил он. — Снимаю воображаемую шляпу. Гран преувеличенно медленно кивнул, прикинув, что этот жест как нельзя лучше отражает его благодарность за похвалу. Вот так! Решив, что нельзя останавливаться на достигнутом, а захваченные позиции принято укреплять, Корнут степенно поднялся с места, развернулся и протянул магистру руку: — Пойдемте, — проговорил он. — Если останемся здесь — изжаримся до костей. А если поторопимся, то скорее сможем разузнать что-то новое. Вместе. Павус коротко рассмеялся. — Дипломатия в действии? — А если и так? — Что ж, это становится интересно, — произнес магистр и лукаво склонил голову набок. — Будет забавно посмотреть, так легко ли ты справишься с остальными. — В смысле? — Гран недоуменно моргнул. — С кем это, с «остальными»? — С остальными магистрами, разумеется. Вечером мы идем на официальный прием в Магистериум, — Павус ехидно прищурился. — Вместе. И цепко ухватился за похолодевшую корнутову ладонь.