Проводи меня к смерти

От поместья Павуса до знаменитого минратосского парка Благоденствия было не меньше сорока минут езды верхом. Галопом, что, конечно же, в черте города было совершенно невозможно, особенно во второй половине дня, когда улицы наводнялись повозками, каретами и пешими гражданами, спешащими по своим делам. За пределами фешенебельного квартала, где располагались дома альтусов, проехать и вовсе было настоящим испытанием — до того плотным было движение, что каждую секунду приходилось тщательно продумывать следующий шаг, чтобы не наступить на зазевавшегося товарища по несчастью. Корнут Гран покрепче взял кобылу под уздцы. Приподнялся на цыпочки, пытаясь разглядеть поверх голов людей возможность объехать столпотворение, но не нашел между стройными рядами трехэтажных домов по обеим сторонам улицы ни одной лазейки. Отступить и поискать другой путь Корнут тоже уже не мог. Люди и груженые товарами телеги сомкнулись вокруг него подобно армии порождений тьмы, и магу не оставалась ничего другого, кроме как двигаться вперед надеясь, что ему не придется пробираться в такой толчее до самого парка. Эх, и говорила же Мэйварис, что нужно выезжать пораньше! И даже объездной путь показывала — длиннее, зато удобнее. А он решил через центр города… — Дурак, — со вздохом пробормотал Гран, обращаясь к лошади. — Как есть дурак. Кобыла подмигнула голубым глазом, будто соглашаясь. Игреневая красавица цвета растопленного шоколада с густой белой гривой — она понравилась Корнуту с первого взгляда, и он был безумно рад, что Павус разрешил на ней покататься. Спокойная, покладистая, она и имя носила под стать характеру — Салрока. Что, по словам Варрика, с гномьего наречия означало «друг». С момента памятного приема в Магистериуме и приезда гостей из Киркволла прошло четыре дня. Четыре очень долгих дня, в течение которых Гран редко покидал библиотеку и примыкающую к ней лабораторию. Допуска в подвал, где под надежной охраной стоял саркофаг Каллена Резерфорда, Корнут все еще не имел, да и не сильно-то его жаждал. Все возможные манипуляции с телом он уже совершил, а для углубленных исследований Грану были необходимы новые знания и методики. Тогда Корнут переключился на бессистемное чтение всего, что попадалось ему под руку: от легенд и мифов Тевинтера доцерковных времен в адаптации Сиптота Оризуса до научных трудов архонта Гадариуса — большого специалиста в области ядов и, по иронии судьбы, от яда погибшего. В дело шли научные исследования, бестиарии, безымянные монографии, конспекты и учебные пособия вековой давности. Любая мелочь могла оказаться важной, любое давно забытое заклинание или техника — настоящим откровением. Фрагментом мозаики, который должен был расставить все по своим местам. Пару раз к нему заглядывала Тилани. Рассказывала местные сплетни, с присущим ей ироничным юмором расписывая мелкие происшествия в Магистериуме так, что Гран смеялся до колик. Хоук тоже заходила, но, кажется, скорее от скуки, чем от желания пообщаться. В основном ее интересовал амулет Грана, но, как и в случае с Павусом, его магия Хоук совершенно не подчинялась. С Тетрасом они чаще пересекались по вечерам и играли в карты. За пару дней хитрый гном приноровился к Грану и теперь выигрывал все чаще и чаще, подстегивая Корнута изобретать новые способы мухлежа. Павуса Корнут почти не видел. Днем тот мотался по делам партии, выбивая из Комитета по законности и защите городского правопорядка разрешение на массовое шествие люцеранов от здания Адмиралтейства до Серебряного Шпиля, а вечерами надолго запирался в кабинете и выходил только к ужину. За столом он почти не разговаривал, погруженный в свои мысли, и иногда Гран ловил на себе его острый, какой-то вопросительный взгляд. Что именно означал этот взгляд, Корнут не имел ни малейшего понятия, спросить же не решался. После приема магистр прекратил свои провокационные расспросы, предоставив Грана самому себе, а рисковать хрупким «миром» Корнут не хотел. Еще больше он не хотел возможных расспросов о Мартиане. Павус не был дураком и, скорее всего, подозревал, что они с Эмилием знакомы. А учитывая характер магистра стоило ожидать, что тот снова напридумывает себе с полсотни теорий заговоров, дай ему для этого хоть малейший повод. И, казалось бы, поговорить о прошлом Грану было совсем не сложно. Раскрыться, наладить контакт, раз и навсегда уничтожая снежный ком магистерских подозрений. Сделать шаг навстречу первому: в конце концов, Корнут не совершил ничего незаконного, а все их совместные планы с Эмилием так и остались неосуществленными, только… Честность — почти нагота. Быть честным все равно, что снимать с себя одежду, в итоге являя собеседнику далеко не идеальное тело и надеяться, что он примет тебя таким, какой ты есть. В прошлом Грана, в их совместном с Мартианом прошлом, было то, чего Корнут стыдился до сих пор. Узнай Павус правду, что бы он сказал? Понял бы? Поддержал? Вряд ли. Скорее, выгнал бы взашей, навсегда разочаровавшись. Корнут протяжно вздохнул, заставляя себя переключиться на то, что происходит вокруг. Ведь для этого он и отправился на прогулку: отвлечься и освежить голову, чтобы с новыми силами окунуться в водоворот своей новой жизни. Тем временем улица, по которой он пробирался, кончилась, и людской поток вынес мага на широченный проспект, ведущий к самому Магистериуму. Сунув руку в карман, Корнут достал аккуратно сложенную карту города, которую ему перед прогулкой заботливо подарил Тетрас. Так. По проспекту налево, в сторону ворот, потом по мосту, не доезжая до рынка рабов срезать пол квартала через бульвар, который как раз выводил на одну из радиальных аллей парка… Гран прикусил губу, мысленно запоминая маршрут и продлевая его до озера, где, судя по нескольким тонким линиям разметки, находился главный променад. Затем легко запрыгнул в седло и послал Салроку вперед. С этого момента удача ему благоволила. Парк располагался в стороне от торговых кварталов, и дорога к нему была практически свободна. Не прошло и четверти часа, как он был на месте. Добравшись до озера, Гран натянул поводья, заставляя кобылу перейти на шаг, и весь подобрался, любуясь неподвижной водной гладью, в которой отражались пушистые белые облака и приземистые оливы, растущие у самого берега. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая парк последними, особенно-яркими лучами. Чуть поодаль из павильона с воздушными полукруглыми арками и стеклянной крышей доносилась громкая музыка. Судя по гулу голосов и взрывам смеха, там сейчас проходил какой-то праздник. Влекомый любопытством, Гран подъехал ближе, пытаясь рассмотреть в распахнутых окнах происходящее, как вдург в одном из них показалось раскрасневшееся лицо Ненелая — владельца минратосской Арены, которому Корнут был представлен в Магистериуме. Судя по внешнему виду Ненелая, тот был изрядно навеселе. — Гран! — заорал магистр, завидев Корнута. — Заходи к нам! Обещаю угостить тебя первоклассным бренди из Антивы! Только сегодня купил ящик у контрабандистов! За талию маг обнимал незнакомую темнокожую девушку, одетую в настолько прозрачное платье, что Корнут порадовался сгущающимся сумеркам: так сильно запылали его щеки. Услышав слова Ненелая, красавица прищурилась, а после призывно протянула в его сторону руку: — Корнут Гран? — промурлыкала она, растягивая гласные. — Это тот самый ученик Павуса? Я уже который день хочу познакомиться с тобой, малыш…может быть, очень даже близко… — Не пугай юношу, Конста, — Ненелай шутливо потрепал девушку по щеке. — Во всяком случае, раньше времени. Гран выдавил смущенную улыбку. Предложение присоединиться к вечеринке было заманчивым, но он сильно сомневался, что Павус одобрил бы его. — Прошу меня простить, — вежливо сказал он. — Но как-нибудь в другой раз. Вечер сегодня слишком хорош, чтобы запираться в четырех стенах. Девушка, которую звали Конста, прикусила губу. — Как жаль, — разочарованно протянула она. — А я ведь сегодня в настроении чуточку пошалить… Ненелай же напротив одобрительно закивал, отчего его густые темные волосы рассыпались по плечам. — Прекрасные слова! — проговорил он, подмигивая. — Я бы и сам не отказался проехаться с тобой верхом. Жаль обязанности не позволяют, — магистр обернулся через плечо и громко вздохнул. — Ну что ж, Корнут, тогда хорошей прогулки! Надеюсь, однажды мы еще сможем прокатиться вместе. И Ненелай со своей спутницей не прощаясь скрылись за бархатными портьерами. Корнут поспешил побыстрее отъехать от павильона, пока его не окликнул еще кто-нибудь. Выбрав одну из мощеных дорожек лечебного терренкура, уходящую в густые заросли, он пришпорил лошадь и поскакал вперед, оставляя за спиной шумное празднество. И только когда все звуки стихли, вытесняемые пением птиц и шелестом деревьев, вновь позволил Салроке идти шагом. — Смешно, — тихонько проговорил маг себе под нос. — Еще месяц назад я был простым студентом с сомнительной родословной, а сегодня меня с легкостью приглашают на банкеты самые известные столичные магистры. Вот уж действительно причуды судьбы. Корнут оглянулся, надеясь разглядеть сквозь деревья огни павильона, и охнул от неожиданности. Всего в нескольких шагах от лошади, прямо из воздуха появился человек. *** — Ветер. — Какой ветер? — Ты знаешь, какой. Начинай. Гран качает головой. Это — старое развлечение. Занятие в минуты праздности, когда все уроки выучены и найдены ответы на все каверзные вопросы. Лекарство от скуки. Причуда двоих очень разных людей. Что-то вроде игры в ассоциации, где нет правил или ограничений. Нужно только выбрать первое слово… — Ветра сегодня нет, — с улыбкой говорит Гран. — С полудня. — Правда? Почему? — Лето. Жара. Так бывает. Мартиан смешно выгибает бровь. Он лежит посреди комнаты прямо на полу, подложив под живот подушку. Делает вид, что читает. «Делает вид», потому что в течение последнего часа книга открыта на одной и той же странице с уродливым рисунком безрогого кунарийского воина, над которым сияет солнце. Кажется, такие считаются у косситов особенными… — Ветер — движение вперед, — говорит Мартиан, зевая. — Если ветра нет — значит, ты продолжаешь стоять на месте. Никаких перемен. Ничего нового. — Сегодня Плутор рассказывал о фазовых заклинаниях с длительным эффектом очень много интересного, — с укором качает головой Корнут. — А ты не пошел. Если сравнить ветер с силой познания, ты сам не желаешь движения вперед. — Терпеть не могу лекции Плутора, — кривится Эмилий. — Вот и не пошел. Считаешь, что это недостойно титула без пяти минут чародея? — Нет. Ты имеешь на это право. — Почему? — Потому что ты — альтус. Ты можешь делать все, что захочешь и всегда будешь прав. Чтобы ты не думал на самом деле, твои возможности, как и возможности остальных альтусов, безграничны. А я… Корнут обрывает себя на полуслове, подходит вплотную к лежащему Мартиану и опускается рядом, принимая позу лотоса. Разводит руки в стороны и глубоко выдыхает. Делает вид, что собирается начать медитацию. «Делает вид», потому что заранее знает — ничего не получится. В голове слишком много лишних мыслей: мусор рассеянный по черепной коробке, который так запросто не вымести. Зависть, злость, обида. Беспомощность. Ветра нет… Слышна лишь призрачная, какая-то надрывная мелодия. Это мама наигрывает на клавесине, как всегда промахиваясь мимо нот. Почему-то в этих ошибках Корнуту чудится своеобразная гармония. Ошибки естественны. Тот, кто не рождается всесильным, вынужден ошибаться раз за разом, надеясь, что однажды сможет обмануть судьбу. — Ветер — это опыт, — подумав, произносит Гран, закрывая глаза. — Какой бы он ни был, он все равно существует. Но стоять на месте ведь тоже — опыт. Из любой минуты можно извлечь выгоду. — Ты рассуждаешь как кунари. — Я рассуждаю разумно. Обычно ты тоже. — Да? Какая тогда твоя выгода? — В смысле? — Быть сейчас здесь? — А твоя? — В смысле? — Быть рядом со мной? Корнут улыбается, с трудом удерживаясь от того, чтобы не подсмотреть выражение лица Мартиана. Пожалуй, впервые ему удается так ловко ухватиться за щекотливый вопрос друга, вывернув его смысл наизнанку. — Мне с тобой хорошо. Тихий ответ Эмилия застает Грана врасплох. От неожиданности он широко распахивает глаза и, неловко качнувшись, начинает валиться на пол, лишь в последний момент успевая выставить перед собой руки. Впрочем, в этом нет нужды, потому что Мартиан быстрее. Вскакивает, отбрасывая вбок книгу, и хватает Грана за плечи. Цепко. Надежно. Так, что даже ураган не способен разорвать это случайное объятие. Ветра нет… — Эй? — шепчет Гран. — Ты чего? Маг неопределенно встряхивает головой. — Ветер, — невпопад говорит он, почему-то тоже шепотом. — Ветер за пределами Тевинтера. Там твоя судьба, там перемены. Там ты не будешь сыном раба. Там нет никаких условностей, только свобода. Законы, которые ты сможешь придумать сам. Если ты решишь уехать, я отпущу тебя. Я не обижусь. Пальцы Мартиана сильнее впиваются в плечи Грана. Корнут чувствует, как горят его щеки. Как его затягивает во тьму глаз напротив, которые сейчас, кажется, не имеют радужки. — Я не оставлю тебя, — говорит Корнут, зачарованно глядя на Эмилия. — Никогда. — А если у нас ничего не получится? — Конечно, получится. — Почему ты так уверен? — Потому что… — Гран хмурит брови. — Скажем, что для человека самое главное? — Хм…интеллект? — А вот и нет. Интеллект — инструмент. А главное — голова. Лиши человека головы, и он погибнет. Останется лишь смрадное тело, не способное мыслить. Не способное существовать. Даже магия не сможет вернуть его к жизни. Империя — это Магистериум. Уничтожим его и сможем изменить мир. — Но… — Все будет так, как мы придумали. Мы убьем их. Сначала в Азариэле, потом в остальных городах. Нет магистров, нет и Империи. Останемся только мы и те, кто последует за нами. И тогда… Эмилий резко отстраняется. Лучший адепт азариэльской академии, независимый и всегда такой уверенный в себе, сейчас он выглядит потерянным и пустым. — Учитель и ученик, — медленно говорит он, не глядя на Грана. — Считается, такие союзы могут перевернуть горы. Скажи, ты действительно будешь рядом, когда придет время? — А ты? Сможешь бросить все, чтобы ветер подхватил тебя и унес так далеко, что даже представить невозможно? — И ты смеешь сомневаться… — Мартиан хмурится. — Корнут? А если тебе вдруг покажется, что я изменился? Что забыл все, о чем мы мечтали…ты будешь со мной? Это — старое развлечение. Занятие в минуты праздности, когда все уроки выучены и найдены ответы на все каверзные вопросы. Лекарство от скуки. Причуда двоих очень разных людей. Обещание, давно ставшее чем-то большим. — Да, — кивает Корнут, ни секунды не сомневаясь. — Я буду с тобой. *** — Здравствуй, Корнут. Мартиан Эмилий стоял посреди дороги. Минуту назад его еще не было, и вот он появился: соткался из воздуха ночным призраком. Светло-серый костюм для верховой езды, серые прогулочные туфли, серая шляпа с легкомысленным серым пером. У пояса изящно скрученный хлыст… Лицо у мага тоже было серое, словно у статуи. Слепок. Посмертная гипсовая маска. Такие обычно снимают с лиц именитых покойников, чтобы потом выставлять на музейных стеллажах. — Как…ты это сделал? — только и выговорил Гран, пораженно глядя на Эмилия. Мартиан тряхнул головой. — С помощью магии, разумеется. Умение прятаться в тенях доступно, как видишь, не только разбойникам. — А как ты вообще меня нашел? — Ну, это совсем просто. Я тебя выследил с помощью поискового заклинания. Корнут прикусил губу. Ему вспомнился рассказ Павуса о приключениях Лавеллан в Вейсхаупте и о нападении эльфов. Vir Banal'ras — так их называли глашатаи на улицах, предупреждая людей не отправляться в путешествия по трактам в одиночку. Не далее, как несколько дней назад Павус поведал Грану, что некоторые из таинственных «следующих» могли становиться невидимыми на долгий срок и отследить или почувствовать их невозможно даже магу. Так же, как он сам не ощутил присутствия Мартиана, пока тот не заговорил с ним. Он — Гран — тот, кто всегда был очень чувствительным к колебаниям магического фона вокруг, как и всякий заклинатель, специализирующийся на школе духа. О, Андрасте! Обличающее обвинение уже готово было сорваться с языка Корнута, но Эмилий опередил его: — Я все еще должен поговорить с тобой, — ультимативно сказал он. — Не так, как на приеме. По-нормальному. Пожалуйста. Что-то в голосе Мартиана удержало Грана от желания отказать ему. Эмилий выглядел…встревоженным. Напряженным, нервным. Словно в любой момент его мог обнаружить неведомый враг, и он шел на невероятный риск, встречаясь сейчас с Корнутом. Какой бы ни была причина появления Эмилия, по всему выходило, что она действительно серьезна. — Корнут? Ты согласишься? — Хорошо, — решившись, сказал маг, от всего сердца надеясь, что не совершает ошибку. — Говори. Эмилий удовлетворенно кивнул. — Не здесь. Пойдем за мной, — приказал он, отступая к зарослям. — Тут недалеко. *** Грот, в который Мартиан привел его, находился в низине, на самом краю парка и был надежно скрыт от чужих глаз густым кустарником лавровишни. Случайному прохожему в голову бы не пришло спускаться сюда с ухоженной прогулочной дорожки, рискуя промочить ноги в топкой рыхлой земле, поросшей папоротником. Тем более поздно вечером. Внутри оказалось симпатично, хотя и сильно запущенно. На мраморных скамьях собралось много пыли, пол был усеян мелким сором и сухими листьями, а в углах можно было заметить многослойную, светящуюся в темноте паутину. В самом центре рукотворной пещеры прямо из стены бил родник: тонкая струйка воды с мелодичным звоном лилась в глубокое золотое блюдо. Зайдя в грот следом за Корнутом, Эмилий спешно обошел его по кругу, не забывая заглядывать под скамьи, будто там мог кто-то прятаться. Затем взмахнул по-прежнему скрученным хлыстом, на рукояти которого Гран только сейчас разглядел россыпь черных бриллиантов: редких и невероятно сильных магических проводников. Повинуясь молчаливому приказу Мартиана, края входа с невероятной скоростью стали сужаться, пока, наконец, полностью не соединились, отрезая магов от внешнего мира. В тот же момент под потолком вспыхнула сияющая сфера, залившая грот мертвенным голубым светом. Закончив, Эмилий обернулся к Корнуту. — Надеюсь, ты уже понял, что дело сер… — Как ты в это ввязался! — резко перебил Гран. — Как ты можешь помогать эльфам?! Мартиан опешил. На секунду его лицо утратило непроницаемое выражение, но он почти сразу же он взял себя в руки. — Я не помогаю эльфам, — жестко сказал он. — Откуда вообще такие мысли? Корнут нетерпеливо отмахнулся. — Из-за твоей магии, конечно! Эта невидимость! Она точно такая же, как у эльфов Vir Banal'ras! — Что за глупости, — Эмилий нахмурился. — Причем здесь какие-то эльфы? Я не имею никаких связей с Vir Banal'ras. — Но… — Корнут, — дипломат быстро расстегнул один из рукавов и, закатав его, продемонстрировал Грану узор на коже. — Послушай меня. Это просто техника, доступная искусным магам со времен прорыва Завесы. И ничего больше. Гран закатил глаза. — Это — валасслин, — упрямо сказал он. — Валасслин — эльфийский знак отличия. Разве ты не пони… — Я все понимаю, — перебил Эмилий. — И ты ошибаешься. То, что нанесено мне на руку вовсе не татуировка. Это — рисунок. Сделанный из неочищенного лириумного песка, который можно найти там, где Завеса была порвана. При желании я могу смыть его и лишиться своей силы. На прием в Магистериум, например, я ходил без него. Гран недоверчиво пригляделся. Действительно, узоры на коже Мартиана не выглядели как татуировки. Они были яркими, блестящими, а линии их были слишком грубыми и слишком геометричными для любого эльфийского рисунка. Корнут шагнул было вперед и тут же остановился, как вкопанный. — Витаар? — выдохнул он, и красноречивый взгляд Эмилия подтвердил его внезапную догадку. — Так ты подсмотрел эту магию у кунари? Мартиан неопределенно пожал плечами. — Можно и так сказать. В любом случае, рисунок безвреден. Лириумный песок намного мощнее красного лириума, но при этом не воздействует на психику. А из-за близости к миру Тени он…скажем так, он помогает переместить физическое тело на границу реальности. И, повторяю, к эльфийской магии он не имеет никакого отношения. Корнут грузно сел на скамейку. — Что-то я сомневаюсь, — скептически выгнул брови маг. — Впрочем, неважно. О чем ты хотел поговорить? Мартиан выдохнул. Как Грану показалось — с облегчением. — Я лишь хотел объяснить тебе, почему просил уехать из города, — проговорил он, опуская обратно рукав. — Вот зачем. Корнут вскинул голову. — Мартиан, я же просил… — пробормотал он. Но видя полное упрямой решимости выражение лица Эмилия, со вздохом добавил. — Ладно. Говори, что хочешь и оставь меня в покое. Дипломат метнулся вперед. Опустился на колени перед Корнутом, мягко обхватывая его руки. Создатель… — Ты просил не опекать тебя, — сказал Эмилий, глядя на Корнута снизу вверх. — Но ты не дал мне объясниться и я никуда не пущу тебя, пока ты меня не выслушаешь. Я…все еще с тобой, слышишь?.. Это был подлый прием. Мартиан не мог не знать это, и не преминул воспользоваться им, лишь бы добиться желаемого. Корнуту стоило бы разозлиться от такой явной манипуляции, но злости не было. Ничего не было. Ни трепета, ни страха, ни отвращения. Ни екающей боли в сердце. Лишь усталость и ощущение того, что должно произойти нечто неизбежное. Гран еще раз вздохнул. — Ты был со мной, — проговорил он, осторожно высвобождаясь из пальцев Эмилия. — Давно, в прошлом. Но сейчас — ты совершенно чужой для меня человек. Дипломат покачал головой. — Но ты для меня — нет. В голубом свете магического пламени он выглядел еще более бледным и безжизненным, а его темные глаза сейчас казались Грану демоническими порталами: настолько глубокими, что можно было поверить, будто их дно находилось где-то в Тени. — Мартиан, — выдавил Корнут, опуская глаза. — Так нечестно. — Может быть. — Эмилий нервно посмотрел на замурованный вход, так, словно с минуты на минуту в грот должна была ворваться дюжина разъяренных венатори. — Но я говорю правду, — продолжил он, понижая голос. — И поэтому я хочу, чтобы ты знал кое-что еще: я стал частью Верхней Палаты Сената не по собственному желанию. — Не понимаю. — У меня не было выбора, — магистр поднялся на ноги, не отводя от Корнута взгляд. — И будь моя воля, меня бы здесь не было. Корнут фыркнул. — Это не ответ. И если ты не собираешься говорить нормально, то я ухожу. Гран показательно встал, еще до конца не понимая, как собирается пробиваться через барьер, который наколдовал Эмилий, но не успел сделать и шага. — Помнишь, в Азариэле ты говорил, что альтусам можно все на свете? — спросил он, заступая Корнуту дорогу. — Что любое наше желание — закон? — Конечно. Но причем тут…  — Это не так. Корнут неуверенно улыбнулся. — Ты шутишь? Да весь Тедас знает о вседозволенности альтусов Империи! Эмилий качнул головой. — Империя — страна рабов! — со злостью прошипел он. — Альтусы — не исключение, разве что возможностей у них чуть побольше. Каждый, кто наследует титул, обречен подчиняться архонту, хочет он того или нет. Каждый следует правилам. И если годы, проведенные под шпилями Магистериума, не учат альтуса подчинению — он умирает. — Глупость какая, — не согласился Гран. — Может быть это и касается тех, кто приближен к Радонису как ты, но что бы все альтусы… — Ты не альтус. Ты даже не совсем лаэтан. Откуда тебе знать? О подчинении архонту не говорят вслух. Столкнувшись с ним, его принимают как данность. А потом делают вид, что ничего страшного не произошло. Ты никогда не задумывался, почему магистры так неудержимы? Все эти ритуалы магии крови, насилие, маниакальная жесткость и такая же маниакальная похоть? Рабы всегда хотят свободы. И удовлетворяют свое желание, как могут. — Это все равно не объясняет того, почему я должен уехать из Империи. — Потому что иначе, ты рискуешь сам стать частью системы. Да, ты не альтус, но ты служишь альтусу. Раб раба — тоже раб. Корнут недоверчиво нахмурился. Дико было слышать, что один из самых уважаемых членов Верхней Палаты произносит такие вещи. В конце концов, если Мартиан действительно говорил правду, то он давно уже должен был работать с Павусом рука об руку, а не принижать значимость люцеранов. Кстати о люцеранах. — Ты мог бы сбежать, если не хотел подчиняться Радонису, — осторожно заметил Гран. — Павус ведь сделал это когда-то. Эмилий презрительно рассмеялся. — Павус не был магистром, когда бежал. А сейчас? Где он? Здесь. И за пределы Империи выезжает разве что когда архонт дает ему особое задание. Он — такой же раб, как и остальные. И партия его ничего не стоит. Корнут отвел глаза. Слова, сказанные Мартианом, были невероятны, но вместе с тем, удивительно логичны. И отчасти повторяли слова самого Павуса, сказанные в Магистериуме: о негласном кодексе, которому должен следовать каждый магистр. Тогда, на приеме, Гран подумал, что речь идет лишь о светской жизни, но вполне вероятно, что это же касалось и всего остального. Не раз и не два, еще в Азариэле, Корнут задумывался, почему же Павус никогда не делал решительных шагов чтобы продвинуть люцеранов, ограничиваясь лишь мирными демонстрациями. И теперь, кажется, он начал понимать почему. Тем временем Эмилий, по-видимому понявший, что ему удалось пробить брешь в броне бывшего ученика, заговорил с еще большим воодушевлением: — Это — большая игра, пойми. Куда страшнее орлесианских забав, потому что правила ее просты и понятны. Единственное, что я мог сделать, чтобы ослабить хватку Магистериума — это отправиться на Сегерон. Но я понятия не имел, что меня там ждет… — Мартиан на мгновение замолчал, а когда продолжил, голос его ощутимо дрожал, — …там война, Корнут. Каждый день там проливается много крови. Ты даже не представляешь, сколько наемных убийц Тевинтер нанимает, чтобы вырезать кунари, словно скот. Женщины, дети, старики. Иногда сжигают целые деревни, и это при том, что официально мирные соглашения не нарушаются. А когда кунари нападают в ответ, это выставляется как прямая агрессия и чуть ли не военное вторжение. Как будто Магистериум знает, что такое настоящее военное вторжение! Корнут выгнул бровь. — Ты говоришь о кунари так, будто они — невинные жертвы, — удивленно произнес он. — Но это же не так. Кунари — захватчики. Дай им возможность — и они уничтожат весь Тедас, населяя его последователями Кун. Они и на Сегерон вторглись незаконно. Тевинтер всего лишь хочет забрать свое. Эмилий посмотрел на Грана так, будто видит его впервые. — Ты не понимаешь, — прошептал он. — Ты видишь ситуацию лишь с одной стороны. — Ну, так расскажи о другой! — не выдержав, прикрикнул Корнут. — Ну же! Расскажи, что может быть хорошего в кунари? Расскажи каково это, когда на твоих глазах убивают твоих же коллег, а? Каково знать, что возможно ты станешь следующим? Нормально ли то, что сначала ты жаришь с кунари аламских баранов и учишься их тайной магии, а на следующий день они отрубают тебе конечности и сажают на кол?! — Кунари не так кровожадны, как тебе кажется. — Магистры тоже. Во всяком случае, не кровожаднее кунари. Мартиан метнулся к Грану, крепко зажимая его рот ладонью. — Довольно! — выдохнул он, обжигая его горячим дыханием. — Я не собираюсь спорить и что-то доказывать. Пойми лишь одно: здесь у тебя нет будущего. С Павусом или со мной — неважно. Поэтому прошу тебя — немедленно убирайся из города. Эта страна не стоит того, чтобы за нее бороться. Слышишь?! Уезжай. Сейчас же, сию минуту. Садись на лошадь и скачи как можно дальше. Завтра будет уже поздно! Корнут дернулся, заставляя Мартиана убрать руку. Что-то в словах Эмилия показалось ему странным. Воодушевляющая речь, сказанная со страстью и искренностью, не произвела на Корнута впечатления. Наоборот, заставила занервничать: до колючего озноба, стягивающего затылок, до липкого пота, выступившего на ладонях. Корнут нахмурился, мысленно проговаривая про себя все, что только что сказал Мартиан, в поисках того самого инородного слова, что вызвало в нем такую реакцию. Лишнего слова. — Мартиан? — позвал Корнут, поднимая глаза на бывшего друга. — Почему я должен уехать именно сейчас? Что случится завтра? Дипломат вздрогнул. — Что случится завтра? — требовательно переспросил Корнут, поняв, что попал в цель. — Что может угрожать мне — обычному человеку, не представляющему для Тевинтера никакой ценности, именно завтра? — Корнут…  — …или… — Гран прищурился. — Или дело не во мне? Дело в том, что я поддерживаю Павуса, а это означает… — Павус здесь ни при чем, — поспешно проговорил Мартиан, но Корнут его уже не слушал. — Павус — альтус. Слуга Империи, один из тех, кто по твоим словам смиренно подчиняется ее порядкам, — упрямо продолжал бормотать Корнут себе под нос. — Ты сказал, что Тевинтеру нужны изменения. Но не реформисты. И не реформы. Что же тогда Империи нужно… — Гран потрясенно втянул носом воздух. — Сегерон! Ты всегда увлекался книгами о кунари и о Кун. На твоей коже витаар. Ты… — Корнут! — Ты все еще ненавидишь Тевинтер! И никакой ты не герой! Все это время ты дурил магистров, изображая миротворческую деятельность, а на самом деле… Как будто Магистериум знает, что такое настоящее военное вторжение! — Корнут, не стоит говорить это вслух! — Ты не подсмотрел тайную магию у кунари! Ты сам теперь кунари! Предатель! Корнут вскинул руку, пытаясь ухватить Эмилия за плечо, но было уже поздно. Разом исчезла наколдованная стена грота. Яркая вспышка света взорвалась в полумраке рукотворной пещеры, и Гран зажмурился, болезненно вскрикивая. А когда вновь открыл глаза, Мартиан уже стоял в проеме грота. — Я не стану тебя убивать, — проговорил он, чужим отстраненным голосом, от которого по спине Грана побежали мурашки, — потому что когда-то ты понимал меня и хотел того же, что и я. И потому что ты уже ничего не сможешь изменить. Я видел будущее Империи в своих видениях. Жители ее обретут мир и гармонию, когда пойдут по новому пути. Они будут счастливы. — Эмилий холодно улыбнулся. — Пожалуйста, последуй моему совету. Ты всегда был разумным человеком и знал, из чего нужно извлекать выгоду. Ты всегда ставил свою жизнь превыше всего. Поэтому…уезжай из Минратоса. Хотя бы на время. Обещаешь? — Я… — Корнут судорожно вздохнул, отворачиваясь. — …я…да. Обещаю. Когда Гран вновь посмотрел на то место, где только что стоял Эмилий, там уже никого не было. *** Спала Империя. В дворцах своих роскошных Во снах Магистры видели Дворец Создателя, златой и сияющий. И, неведомо почему, сны эти холодили кровь. Солдаты стояли на страже, и слуги спешили по делам, Не зная, что принесет им наступающий день. * *** Выбора не было. Дорога, только что прямая и понятная, извернулась змеей, уходя в бездну, и в надвигающейся тьме сделать хотя бы шаг — означало упасть следом. Низвергнуться с устойчивого постамента реальности в самое пекло. Куда идти?! Иллюзии, сомнения, обязательства и клятвы. Десятки причин за и против, колкое чувство вины и страх совершить ошибку. Среди «да» и «нет», между «вперед» и «назад», вопреки «хочу» и «нужно»… Корнута никогда не учили выбирать, когда выбора нет. Но он должен был принять решение. Может быть, именно это и означало — стать, наконец, значимым… Гран лихорадочно обхватил себя руками: что делать? Оставить все как есть? Действительно уехать? Сейчас, сию минуту вскочить на лошадь и гнать ее до самых границ Тевинтера, наплевав на люцеранов, на Инквизицию, на тайну фамильного амулета? На то, что произойдет. В конце концов кто такой Корнуту Дориан Павус? Уж точно не друг. Может быть, Мартиан был действительно прав и Империя должна погибнуть? А затем возродиться из пепла: обновленной, чистой, свободной от старых законов? Свободной? Даром, что покоренной Кун? Уж лучше так, чем как сейчас… Что задумал Мартиан и кому он служит? Какая связь между Эмилием, эльфами и кунари? Элланой Лавеллан и ее путешествием в Вейсхаупт? И как может остановить надвигающуюся катастрофу Корнут Гран — жалкий маг-теоритик никогда в жизни не поднимавший посоха на живое существо? Ничего. Тогда зачем пытаться что-то делать? Гран упрямо тряхнул головой. Нет, так неправильно. Сбежать сейчас было не меньшим предательством чем-то, что совершил Мартиан. Подтвердить опасения Павуса на свой счет. Струсить. Нет. Ни за что. Встав на четвереньки, Корнут вытащил из кармана карту города, торопливо разложил на полу, а потом, сняв с шеи амулет, начал медленно водить им над пергаментом, настраиваясь на остаточный фон магии Эмилия, все еще ощущающийся в гроте. Камни вспыхнули и загудели, наливаясь силой, и руку Корнута ощутимо потянуло в самый низ разметки: за пределами городских стен. *** Воздух на обрыве соленый и едкий. Хуже лириума, вкус которого все еще ощущается на языке. Хуже аммиачных паров топи, что осталась за спиной. Той топи, что находится между Имперским трактом и Черной бухтой, под боком у Валарианских полей. Когда-то здесь добывали обсидиан. Особенный, с мерцающими зелеными прожилками. Тронутый Тенью. Это было целую вечность назад. За сотни лет до сегодняшнего дня, но ничего не проходит бесследно. И с обрыва Мартиан Эмилий хорошо видит в отвесных скалах червоточины шахт, разбегающихся вглубь породы сетью бесконечных переходов. — Где ты был так долго? — Прости. Хотел убедиться, что за мной нет слежки. Все по плану? Воздух на обрыве соленый и едкий. Хуже страха, сжимающего сердце когтистой лапой, страха предопределенности. Хуже черной мантии с капюшоном, повисшей в воздухе по правую руку, почти незаметной в темноте ночи, если бы не исходящая от нее магическая сила. Когда она появилась? Минуту назад? Две? Десять? Мартиан не может сказать с точностью. И спрашивать не станет. С самого первого дня в Бен-Хазрат он усвоил — действия Нана не обсуждают. Не сплетничают о нем, не задают лишних вопросов в приватной беседе. И ничего никогда не делают за его спиной. С последним Мартиан в этот раз напортачил… — Все по плану, — шуршит мантия, покачиваясь на ветру. — Отряды благополучно высадились на берег: стэны уже ведут их по тоннелям. Твои солдаты, хиссрад, ждут тебя в северной шахте. — Моя задача не изменилась? — Нет. Когда ты достигнешь своей цели, ты пошлешь мне условный сигнал, и я приду за тобой. Ничего не бойся. Ни одно оружие не сможет причинить тебе вред, потому что я буду рядом. Воздух на обрыве соленый и едкий. Но он не хуже сомнения, скребущего тело изнутри слепым псом, никогда не видевшим солнца. Не хуже потрясения в чужих (родных?) глазах, не хуже обличающих слов, что так далеки от правды, если действительно верить, что правда — это правда. Впрочем…пути назад уже нет. — Я отправляюсь. За два часа до рассвета мы будем на месте ждать твоего сигнала. Одно твое слово, и… — Иди. Эмилий вдыхает полной грудью. Не выдерживает. — Нан? Что ты знаешь о Vir Banal'ras? — тихо спрашивает он. Но Нана рядом больше нет. А воздух на обрыве соленый и едкий… *** Дверь распахнулась без стука. Медная ручка с грохотом врезалась в палисандровую панель обшивки и бумерангом полетела обратно, прямо в незваного гостя, появившегося на пороге. Мстительная была дверь, тяжелая. Такая ударит в лоб — мало не покажется. И ходи потом с огроменной шишкой не меньше недели… Однако столкновения не случилось. Изловчившись, гость отпрыгнул сторону, буквально в два шага оказался у рабочего стола, нависнув над Павусом всем своим телом, и неожиданно магистр почувствовал, что ему нечем дышать. Словно сама аура полночного визитера в один момент выжгла в кабинете весь воздух. — Гран? Выглядел маг страшно: лицо его осунулось, щеки запали, глаза были красными и воспаленными. Волосы растрепались: бечевка, которой положено было стягивать их, сейчас болталась где-то в районе лопаток, лишь чудом удерживая вместе рыжие локоны. Черный костюм для верховой езды, который Павус заказал для него вместе с парадной выходной мантией, еще с утра выглядевший с иголочки, теперь смотрелся мято и затаскано, так, словно Гран не снимал его месяцы напролет. — Что случилось?! — Катастрофа! — хрипло выдохнул Корнут, упираясь дрожащими руками в столешницу. — Вторжение кунари. Сейчас или в ближайшие часы. Армия скорее всего уже высадилась в Черной бухте, и я даже представить не могу, насколько она огромна. Они собираются напасть на Минратос! Впору было засмеяться. Дориан даже попытался: уголки его губ дернулись вверх, да так и застыли, обращая улыбку гримасой недоверия и нарастающей тревоги. В груди больно кольнуло, резонируя спазмом напрягшихся мышц, и тело магистра само собой дернулось вверх, опрокидывая кожаное рабочее кресло. Вверх и вперед: лоб в лоб, глаза в глаза, так близко, что можно было почувствовать пряный запах пота от кожи Грана. И запах опасности. Свеча, стоящая на столе, моргнула и погасла, будто от сквозняка. Но окна в кабинете были закрыты… За плечом Грана мелькнула тень. Павус протянул руку. И в следующую секунду с силой толкнул Корнута на пол.