Проводи меня к смерти

Стены Небри кажутся неприступными. Иллюзия. Морок. Химера, вскормленная слухами и домыслами глупых людей. Ее блестящее жирное пузо раздулось до предела, и хватит лишь одного крохотного укола, чтобы оно лопнуло, забрызгивая все вокруг дымящимися внутренностями. В назначенный миг так и происходит. Когда выгорают фитили, облизывая гаатлок огненными языками, стены, словно картонные, взлетают на воздух, погребая под собой тех, кто должен их защищать. Я не говорил им, что будет так. Могло быть лучше. Могло быть хуже. Мне наплевать. Что знает судьба о тех, кто идет к ней? Что знает победа о тех, кто проиграл? Бен-Хазрат бросаются в бой. Врываются в водоворот смерти, круша все на своем пути, ломая хребты, дробя кости, отсекая головы. Впереди них — мое творение. Моя гордость, мое дитя. Тот, кто сделал сегодняшнюю ночь возможной и тот, чьи хаотичные мысли я облек в совершенство. Глупец. Слабый, как и все другие. Одержимый, скованный по рукам и ногам своей же слабостью. Он бросается в огненный ад разломов, прорубая себе путь в вечность, ведя за собой таких же, как он сам. Их время почти прошло. Их время — натянутая нить, над которой уже занесли острый кинжал, и глядя на совершенную гармонию свершившегося, я смеюсь до слез. Я в восхищении. Лучшей марионетки и вообразить себе было невозможно. Воздух раскален докрасна. В него вплетаются черные щупальца дыма, запах горелой плоти опьяняет. Если бы мое тело могло чувствовать, оно бы чувствовало блаженство, упиваясь этим смрадом, этим бесноватым танцем со смертью. Скалят пасти имперские псы. Закрывают телами старого вожака, рвущегося в бой. С каждым мгновением их все меньше: даже такие, как они — сильные, выносливые — не способны сдержать тех, кого создал я. Создал, вскормил, пригрел на груди, даря им надежду. О, я искусен в умении убеждать. Я являю миру тысячу лиц, и для каждого найдется свое, особенное. А потом я ухожу. Символы, увы, так недолговечны… Воздух звенит сталью. В отдалении слышится топот копыт: вся армия Минратоса спешит на помощь своему командиру. Еще немного и она будет здесь. Ворвется на пепелище, снося ряды Бен-Хазрат, как приливная волна сносит на берегу песчаные замки. Я жду вас. Я позволил вам быть здесь, выбрав для этой ночи вестника. Я дал ему защитников, способных справиться с любой опасностью. Я дал ему знание, вложил его в голову устами прошлого. Ты жив, малыш? Это ненадолго. Я вернусь за тобой, когда настанет время. Жди меня. Осталось недолго. Я вернусь. Кровь на белых камнях. Треск рушащихся балок. Облака пепла кружатся над покосившимися стягами: черные драконы плавятся в агонии, не способные взлететь. Кто победит? Не важно. Любой возможный финал — приемлемый, потому что цель уже достигнута. Минратос пуст. Минратос беззащитен. И тени сейчас идут по его улицам, покинув свои убежища, чтобы свершить предначертанное. Будущее неизбежно. Будущее продумано и определено, и никакая случайность не способна его изменить. Трепещи, Империя. С рассветом ты потеряешь самое драгоценное, что у тебя есть. *** Небри горела. Стоящая на выступе горного склона, она сейчас больше всего напоминала уголек на самом кончике ивового прута, в любой момент готовый сорваться на землю, обращаясь пеплом. Ворота, надворотные башни, мощные стены и сам замок — все было охвачено пламенем, и рассмотреть, что же творится внутри, не представлялось возможным. Лишь одно было ясно: Псы Минратоса еще держались. Судя по звону оружия и крикам, их еще было достаточно, чтобы оборонять крепость, и если подкрепление из столицы успеет вовремя, то у защитников Небри оставались шансы на спасение. Дориан надеялся, что так и случится. Еще он надеялся, что Гуртан находится сейчас внутри замка и Бен-Хазрат во главе с Эмилием до него не добрались. Приблизившись к крепости, Павус направил коня прямо к воротам, через мост, который так и не успели поднять. У развалов резко натянул поводья, спрыгивая на землю. Рядом остановились лошади Корнута и Варрика, за ними пятерка павусовских стражников: все как один мрачные, сосредоточенные, готовые к бою. Эфириал Дориана кружился над головой, в любой момент готовый прикрыть хозяина сверху. Солдат архонта с ними не было. Как только Павус узнал о нападении на крепость, он приказал им возвращаться обратно в столицу, чтобы предупредить Радониса. Скорее всего, в этом не было нужды: в любой экстренной ситуации Гуртан и сам бы додумался отправить к архонту воронов, но перестраховаться было не лишним. Да и сражаться плечом к плечу с непроверенными людьми, Дориан не любил. Посох скользнул в руку живым существом, и магистр на мгновение зажмурился, передавая оружию магическую силу. Затем встряхнулся всем телом и ринулся вперед. — Держимся вместе, — крикнул он, запуская в воздух сферу рассеивания. — Мы с Корнутом не сможем поддерживать заклинание на большой площади. Попав внутрь, Павус остановился, озираясь вокруг. Глаза тут же защипало от дыма и раскаленного воздуха, даже несмотря на охранные щиты Грана. Вокруг не было ни одной живой души. Ни на полуразрушенной галерее сверху, ни внизу, среди обломков палисадов, опоясывающих с двух сторон разделительный ров, ни на внутренних стенах, на удивление пострадавших меньше, чем внешние. Среди дыма и пламени можно было разглядеть лишь обугленные человеческие останки, неподвижно лежащие на земле. Павус выругался. Kaffas! Первую линию обороны Небри кунари взяли с поразительной легкостью, будто имели дело не с опытными воинами, а с желторотыми мальчишками. Проклятая невидимость! Лавеллан говорила, что в Вейсхаупте было примерно так же, но увидеть все своими глазами… Магистр припустил вверх по насыпному валу. Корнут и остальные молча последовали за ним, огибая обломки и трупы. Перебравшись через ров, Дориан уверенно повернул направо, ко вторым южным воротам. Он был в Небри всего пару раз, но неплохо помнил архитектуру крепости, а еще то, что именно от южных ворот до главного входа в замок было ближе всего. Это, конечно, на тот случай, если по дороге они не наткнутся на пролом во внутренней стене. Однако проломов не было. Похоже, большая часть гаатлока была использована Бен-Хазрат в самом начале, чтобы попасть в крепость, поэтому к замку кунари пришлось продираться, довольствуясь лишь преимуществом своих витааров. Преимуществом, которое они довольно быстро потеряли, судя по тому, что уже на полдороги к воротам Павус начал замечать лежащих на земле убитых косситов. В Небри были свои маги. Опытные, прошедшие через множество военных кампаний, они быстро сориентировались и смогли дать захватчикам достойный отпор. Зажатые между стенами, кунари попали под ливень из стрел и боевых заклинаний, который существенно потрепал невидимок. — Андрасте Избавительница, — выдохнул Корнут, споткнувшись о труп одного из косситов, из глазницы которого торчал толстый арбалетный болт. — Да что же это… — Битва, — коротко ответил Дориан, придерживая мага под локоть, — Первая в твоей жизни, и я думаю не последняя. — Жаль, что не последняя, — подал голос Варрик, обгоняя Дориана, и осторожно выглядывая за угол стены. Убедившись, что путь свободен, гном оглянулся через плечо и мрачно закончил. — И что для меня не последняя — тоже жаль… Состояние южных ворот мало чем отличалось от главных. Разве что галерея над ними выстояла, хоть и покосилась, что позволило имперцам задержать кунари, обрушив на них через вертикальные бойницы рой стрел и горящую смолу, которая теперь полыхала вокруг, не давая ни единой возможности попасть к замку. Вскинув над головой посох, Павус послал в огонь заклинание снежной бури, надеясь, что она утихомирит пожарище, но это не принесло успеха. Смешавшись с остатками гаатлока, смола горела яростнее завесного пламени. — Что будем делать? — прокричал Корнут. — Пойдем в обход?! — Нет времени, — Варрик подбежал к стене, поднимая из грязи толстую веревку, должно быть, оброненную кем-то из захватчиков. Ловко завязав на одном ее конце петлю, гном в несколько мощных движений раскрутил получившийся хвостовик над головой и бросил его вверх. Петля, словно заговоренная, прыгнула на узкий зубец крепостной стены. Тетрас дернул веревку, затягивая узел, и нетерпеливо махнул свободной рукой. — Не самый безопасный метод, но лучше, чем ничего. Я пойду первым. — Нет, — Павус в три шага очутился рядом с Варриком, оттесняя того в сторону. — Я пойду. Я знаю крепость, и если что смогу вас подстраховать магией. Выдохнув сквозь зубы, Дориан полез вверх. Веревка опасно заскрипела под весом его тела, но магистр запретил себе думать о том, что будет, если она не выдержит. Спустя несколько минут подъема, Павус последний раз подтянулся и рухнул на пол галереи, восстанавливая дыхание. Физические нагрузки всегда давались ему нелегко, а в сложившейся ситуации, когда заставить себя вдохнуть горький воздух было настоящим подвигом, и вовсе лишили сил. От дыма голова начала кружиться, перед глазами плыло, вызывая навязчивое ощущение тошноты. Усилием воли Дориан стряхнув с себя накатившую слабость, перекатился на живот и нашарил рукой посох, в момент падения сорвавшийся со спины. Затем крякнул, поднимаясь на ноги, и заглянул в одну из бойниц. Он находился как раз над одним из уцелевших арсеналов. Во дворе перед замком угадывались силуэты кунари, мелькающие в огне черными гигантскими шершнями. Имперцев нигде не было, лишь сражался, зажатый в углу между бытовыми пристройками и конюшнями, небольшой отряд человек в десять, вслепую тыча алебардами воздух. Павус ничем не мог им помочь. Ни одно заклинание не способно было преодолеть расстояние между ним и солдатами, и магистру оставалось лишь помолиться о том, чтобы бедняги погибли без мучений. Двери замка все еще были закрыты. Огромные, двухслойные, обитые толстыми пластинами сильверита, они до сих пор удерживали кунари во дворе, давая Псам возможность атаковать их сверху, с балконов и фланкирующих башен. Судя по количеству стрел и кипящему маслу, льющемуся на головы косситов, оборонявшихся действительно осталось немало, и Павус позволил себе облегченно вздохнуть. Слава Адриана Гуртана и его войска действительно не была преувеличена. Даже захваченная врасплох, армия главнокомандующего сумела выжить и закрепиться до того момента, когда столичные войска придут к ней на помощь. — Эй! — раздался снизу нетерпеливый крик Тетраса. — Посверкунчик! Ты там в поря… Голос Варрика утонул в грохоте. Арсенал, с которым только что все было в порядке, взорвался, поднимая в воздух огромное огненное облако, и Павус, сбитый ударной волной, полетел на землю, пряча лицо от обжигающих искр и пепла. На мгновение магистру показалось, что он почти оглох, но это было еще не самое страшное. Камни под ним задрожали и вздулись, и Дориан ощутил, что падает вниз, рискуя быть погребенным под обломками обрушающейся стены. Извернувшись в воздухе, Павус протянул руку, до сих пор держащую посох вперед, мысленно проговаривая единственное заклинание, которое могло его спасти. Шаг в Тень. Тело рвануло с места, кожу хлестнуло огнем, но не горячим, а наоборот, ледяным, морозящим до самых глубин души, и через мгновение Дориан со всей силы ударился о залитые кровью плиты внутреннего двора. Последнее, что он успел увидеть перед тем, как потерял сознание — горящие ящики гаатлока, сваленные у замковых дверей и бледное бесстрастное лицо Мартиана Эмилия, склонившееся над ним за секунду до того, как еще один мощный взрыв разрушил последнюю преграду между защитниками Небри и Бен-Хазрат. *** Корнуту не было страшно. О, нет. Он даже не успел испугаться, когда стена, на которую только что взобрался Павус, с ужасающим гулом обвалилась на землю, а сам Гран чудом избежал участи быть заваленным обломками благодаря Варрику, оттолкнувшему его назад и накрывшему своим телом. Боли Корнут сначала тоже не чувствовал. Лишь в голове почему-то свистело, заглушая все остальные звуки, и неожиданно ему захотелось закрыть уставшие слезящиеся глаза, и заснуть. Забыться, отрекаясь от имени, от цели, от всего сущего. Раствориться в забвении. Кто он? Где он? Какая разница… Желание Грану не понравилось. Было в нем что-то дикое, противоестественное, идущее в разрез с ситуацией, в которую он попал, но в какую именно ситуацию он попал, вспомнить не получалось. Мысли в голове стали тяжелыми, неповоротливыми, и любая попытка сосредоточиться на них вызывала острое чувство раздражения. Разозлившись, Гран заставил себя пошевелиться. Пальцы, стопы, голова. Тело вдруг показалось Корнуту сделанным из жидкого воска, и сравнение это вызвало на его непослушных губах идиотскую улыбку. Наконец ему удалось медленно поднять руки. Словно кукла на нитках, которыми управлял невидимый кукловод, Гран прижал ладони к груди, нащупывая под одеждой материнский амулет. Кончики пальцев закололо от тепла. Корнут вздрогнул, но рук не убрал, концентрируясь на ощущениях, заставляя себя, нет, уча себя заново воспринимать мир вокруг. Языки огня, видные боковым зрением. Жаркие, жадные, кроваво-красные. Пепел в раскаленном воздухе. Дым. И серые тучи в предрассветном небе, низкие, будто готовые в любой момент обрушиться на него. В нос ударил острый, ни с чем не спутываемый, сладковатый запах горелой плоти. Небри. Нападение кунари. Мартиан Эмилий. Магистр Павус… Жив? Мертв?! Создатель милосердный! Разом вспомнив все, Корнут резко поднялся с земли. Вот тут-то и пришла боль. Прошила от макушки до пяток, будто из Грана разом вытянули все нервы, наполняя тело кипящей лавой. Из горла вырвался судорожный крик, сменившийся жутким, мучительным кашлем, таким сильным, что Корнуту показалось, будто он сейчас выплюнет легкие прямо на землю. Кое-как продышавшись, маг оглянулся вокруг в поисках остальных. Первым увидел Варрика. Гном лежал совсем близко, лицом в землю и не шевелился. Его бежевый дублет был сильно изорван на спине, края разрыва набухли, пропитанные бордовой, почти черной кровью. В дрожащем, раскаленном воздухе невозможно было определить, дышит тот или нет. Охнув, Гран подполз к Тетрасу, трясущимися руками нащупывая на талии кожаную сумку с лекарственными травами. Вслепую, стараясь не поддаваться панике, выудил оттуда хлопковую, пропитанную настоем эмбриума, припарку, и плотно приложил ее к ране, беззвучно проговаривая заклинания целительной ауры, очищения и восстановления. Гном дернулся. Его мощные пальцы впились в землю, и он нечленораздельно зашипел какую-то тарабарщину на неизвестном языке. Припарка мгновенно пропиталась, губкой втягивая в себя смешанную с землей и копотью кровь, и Корнут поспешно отбросил ее в сторону, с удовлетворением глядя на темно-лиловый рубец в том месте, где только что была рана. — Спасибо, — прохрипел он, когда гном повернул голову и посмотрел на него вполне осмысленным взглядом. — Ты спас мне жизнь. — А ты мне, — Варрик дернул уголками губ и тут же поморщился. — Что с остальными? Гран поднял глаза. Трое бойцов Павуса уже стояли на ногах. У одного из них было рассечено лицо, но даже издалека Корнут видел, что рана пустяковая, не опасная. Второй, смуглый и поджарый парень, ровесник самого Грана, тупо разглядывал висящую вдоль тела руку, без сомнения сломанную, но в остальном выглядел довольно неплохо. Третий — Корнут помнил, что его звали Зарий, и что тот был внуком одноногого возничего Эфрона — пострадал меньше всех: лишь гербовая накидка дома Павусов на нем сильно обгорела и держалась на честном слове. Остальные… — Мы потеряли двоих, — проговорил Гран, поспешно отрывая взгляд от застывшего изуродованного тела одного из стражников. — Эфириала тоже нет. Будем надеяться, что он рядом с магистром. И что магистр…жив. — Даже не сомневайся, малец. Пошли. Надо двигаться дальше. Пока Корнут осматривался, Тетрас успел подобрать с земли свой арбалет. Критически оглядев любимое оружие и удовлетворившись тем, что оно не пострадало, гном с кряхтением поднялся на ноги, и нетвердо зашагал в сторону развалившейся стены. — Планы не меняются, — добавил он, оглядываясь через плечо. — Держимся вместе, чтобы оставаться в области заклинания рассевания. Павусу нужна наша помощь. И еще кое-что… — Варрик встрепенулся. — О, ну наконец-то! Поймав непонимающий взгляд Грана, наместник Киркволла ткнул пальцем на восток. Корнут вытянул шею, прислушиваясь. И услышал. Со стороны Имперского тракта раздался низкий, протяжный гул имперских рогов. *** Он все еще был жив, и это радовало и пугало Павуса одновременно. Кунари не убили его, что могло означать только одно: он был им нужен. Точнее, он зачем-то понадобился Мартиану Эмилию, потому что поверить в милосердие предателя было совершенно невозможно. Особенно после того, как во дворе крепости тот со всей силы ударил Павуса навершием боевого посоха по голове, на какое-то время вычеркнув магистра из мира живых. Сколько Дориан пролежал в бесчувственном состоянии оставалось загадкой: сознание возвращалось к нему медленно и неохотно. Перед закрытыми глазами то и дело вспыхивали разноцветные пятна, ослепительно-яркие, отзывающиеся в затылке мучительной болью. Открыть глаза никак не выходило. Ресницы словно склеили чем-то и чтобы помочь непослушным векам подняться требовались руки. А руки, в свою очередь были связаны за спиной, да так туго, что было странно, как они до сих пор не вылетели из суставов. Когда Дориан достаточно пришел в себя, то сразу понял по окружающей его гулкой тишине, что находится в замке. Сложно было сказать, где именно: помещений в сердце крепости было великое множество: кладовые, оружейные, казармы, тренировочные залы. В одном Павус был уверен — он точно не под землей. Вряд ли кунари стали бы тащить его в казематы, рискуя нарваться в узких коридорах на ловушки и остатки сопротивления. Скорее всего, бросили в первую попавшуюся коморку на пути, чтобы потом вернуться. Подавив липкий комок страха в горле, магистр в очередной раз попробовал пошевелиться. Безрезультатно. Способный лишь мыслить, он не мог контролировать свое тело, ощущая себя бесплотным духом, помещенным в прогнившее полено. Сложив вместе все симптомы своего состояния, Дориан пришел к неутешительному выводу: паралич. Мощное, энтропическое заклинание редкой школы магии, которым прогрессивные магистры почти не пользовались, предпочитая более радикальные способы воздействия, на деле и по ощущениям оказалось пострашнее любого огненного шара или цепной молнии. Мда… Мартиан Эмилий и его головорезы кунари явно решили перестраховаться, опасаясь, что он сможет освободиться из обычных пут. Такое внимание со стороны врага в иное время польстило бы магистру, любящему, когда его таланты оценивали по достоинству, но только не сегодня. Сегодня, сейчас, ему было жизненно необходимо оказаться рядом с Адрианом Гуртаном и любой ценой сохранить старику жизнь. Сосредоточившись на своей главной цели, Павус напрягся, посылая магический импульс эфириалу, в надежде, что тот явится на зов и освободит хозяина. — Не стоит, — раздался откуда-то сбоку голос Эмилия. — Я развоплотил его сразу же, как только он появился чтобы защитить тебя. Стоило бы помнить, что такие игрушки опасны лишь для тех, кто не обладает даром. Павус выругался про себя. Еще минуту назад он был уверен, что находится в комнате один, но как видно ошибся. Мартиан не бросил его в одиночестве. Остался рядом, решив удостовериться, что Дориан не найдет способ сбежать. Или… Эмилий тихо, на удивление беззлобно рассмеялся. — Даже сейчас, когда ты не можешь говорить, а твое лицо неподвижно, я могу догадаться, о чем ты думаешь, — маг подошел к Дориану вплотную и, судя по звуку его голоса, опустился перед ним на корточки. — О том, что я прячусь здесь, рядом с тобой, пока мои солдаты сражаются не на жизнь, а на смерть. Не нужно читать твои мысли, чтобы понять. Basra очень предсказуемы. Дориан мысленно послал Эмилия к Архидемону, даже радуясь тому, что не может ответить. Злость и презрение его сейчас были так велики, что он вряд ли смог бы сдержать поток язвительных колкостей, которые бы не привели ни к чему хорошему. Вместо этого, магистр изо всех сил постарался расслабиться. Однажды отец рассказывал ему, что лучшее средство от энтропических заклятий, черпающих свою силу в сопротивлении организма магии — абсолютная безмятежность разума. Что ж, кажется, настал момент проверить, так ли это на самом деле. Павус медленно выдохнул, считая до десяти и запрещая себе хоть как-то реагировать на слова Эмилия. Мерцание пятен перед глазами немного притухло, размылось, и ему показалось, что он может различить сквозь ресницы очертания окружающих его предметов. — Ты ошибаешься, — тем временем продолжил бывший дипломат. — Я здесь, чтобы позаботиться о твоей безопасности, а вовсе не о своей. Когда ты свалился к нам на голову, я сразу подумал… — Мартиан сделал многозначительную паузу, — …неужели генерал Гуртан бросит на произвол судьбы сына своего старого друга? Как считаешь? Может быть, он даже согласится сдаться? В обмен на твою жизнь? Все еще борясь с параличом, Павус пришел к выводу, что тевинтерский суд и тюрьма для Эмилия — слишком мягкое наказание. Куда приятнее будет сжечь поганца на костре перед Магистериумом, причем на костре магическом, огонь которого подконтролен тому, кто им управляет. Тогда казнь можно будет растянуть на целые сутки. — Мне жаль тебя, — Эмилий вздохнул. — Мы могли бы стать добрыми друзьями, если бы ты был смелее. Но ты выбрал судьбу очередного призрака Магистериума, гадящего архонту исподтишка. Ты и твоя…подруга. Вы думаете, что однажды сможете найти лазейку, что у вас получится сплотить вокруг себя достаточное количество народа, не марая руки и сохраняя на лице добродушную мину, но правда в том, что всех и без вас все устраивает. Радонис — не дурак. Он дает Тевинтеру ровно столько хлеба и столько зрелищ, сколько нужно. Твои люцеране для него — допустимое зло. Иллюзия выбора для тех, кто не согласен с его политикой. Вы кормитесь этой иллюзией, вы сыты ей по горло, сыты и довольны, считая, что двигаетесь вперед. Но на деле вы лишь топчетесь на месте. Неужели ты никогда не задумывался о том, что стоит тебе действительно сделать что-то стоящее, Магистериум тут же тебя прихлопнет? Павус до боли упер язык в нёбо, сохраняя мышцы лица неподвижными. А то он сам не понимал, как обстоят дела в Империи, и насколько шатко положение его партии. Лекции такого рода он слышал не впервые, и спорить с прописными истинами даже не пытался. Другой вопрос был в том, что философия Эмилия была для Дориана в сотни раз хуже и не несла в итоге ничего кроме хаоса и разрушения. Сила в Кун…как же! Фыркнув, Эмилий поднялся на ноги и начал расхаживать по комнате из стороны в сторону. Увлекшись своей проповедью, он не заметил, как дрогнули на руках Павуса пальцы. — Мне жаль тебя, — вновь повторил предатель. — И жаль, что Корнут так увлекся твоими глупыми идеалами. Когда-то он был прозорливей. Дориан внутренне напрягся. Гран рассказал ему о взглядах Эмилия, но ни слова не упомянул о том, что сам разделял их. Словно почувствовав немой вопрос Павуса, Мартиан навис над ним и произнес с едва скрываемой гордостью: — Да, ты не ослышался. Корнут был со мной на одной стороне. Ты и представить себе не можешь, каким издевательствам и унижениям он подвергался всю свою жизнь. Но я знаю. Я все видел. Я предложил ему помощь, я стал его опорой. Мы вдвоем хотели перевернуть мир, и мы бы сделали это, если бы… Эмилий осекся, шумно втянул носом воздух, и Павус едва удержал себя от того, чтобы не воскликнуть «продолжай». За время монолога Мартиана, он уже достаточно мог контролировать свое тело, но выдать себя сейчас — означало лишиться возможности освободиться в будущем. Правда о Гране не стоила того, чтобы рисковать. Не сейчас. Не такой ценой. — Так или иначе, Корнут уже далеко, — ровно произнес Эмилий, все еще не замечая того, что Дориан совладал с параличом. — Он больше никому не служит: ни тебе, ни мне. Он обещал. Павус улыбнулся про себя: ну да. Так обещал, что теперь на ушах стоит весь Тевинтер, и в Небри вот-вот должен прибыть весь столичный гарнизон. Вместе с этой мыслью пришла и другая, более важная. Мартиан говорил о Гране так, что и дураку становилось понятно: смерти бывшему другу он не желал. А значит, не он спустил кунари на поместье Дориана. Получалось, что о встрече Эмилия и Грана, а так же об их разговоре должен был знать кто-то еще. Павус мысленно выругался: не Эмилий руководил вторжением! Должен был быть кто-то второй! Kaffas! В этот момент дверь в комнату со скрипом открылась. — Herah, hissrad, — отрывисто произнесли с порога. — Надо спешить. Армия уже на подходе. — Хорошо, — голос Эмилия изменился, становясь отрывистым и бесстрастным. — Возьми его, karashok. Я пойду впереди. Сильные руки схватили Павуса за пояс и одним мощным движением забросили на бугристое плечо, а еще спустя пару минут тряски в лицо магистру ударил порыв холодного утреннего ветра. Приоткрыв глаза, Дориан незаметно огляделся. Он находился на одной из смотровых площадок Небри. Впереди, последним бастионом сопротивления высилась центральная башня, вокруг которой толпились уже не прячущиеся за невидимостью кунари. Судя по взорванному и заваленному гигантскими глыбами главному входу, Гуртан и остатки сопротивления скрывались сейчас именно там. *** Они не стали дожидаться подкрепления. Варрик рассудил, что толкаться в коридорах замка вместе с парой сотен солдат — не самая лучшая затея и предложил пробираться к центральной башне самостоятельно, благо Корнут и его магия могли обеспечить им защиту. Гном был свято убежден: именно в башне они встретят и Павуса, и Эмилия, и кунари. Гном был убежден, а Гран с ним не спорил: в стратегии и тактике Тетрас разбирался великолепно, да и магистра знал гораздо лучше него, а значит, его предположения были единственным, на что сейчас можно было положиться. Сгруппировавшись, Гран и остальные бодро перебрались через разрушенную стену и двинулись через внутренний двор к замку. На пути Корнуту дважды пришлось выпить лириума: в самом начале, чтобы обновить щиты, и почти у входа, где им встретился потрепанный имперский отряд алебардистов, чудом уцелевший во время битвы. Солдаты были серьезно ранены, и Гран просто не мог пройти мимо, прежде чем не оказал им посильную помощь. Закончив с лечением, Корнут почувствовал себя выжатой половой тряпкой. Усталость, нервы, недосып и постоянное использование магии вымотали его до предела, и лишь желание схватить Эмилия удерживало Грана от того, чтобы не свернуться калачиком в ближайшем углу и не отключится, наплевав на творящееся вокруг безумие. Проходя по залитой кровью площадке двора, переступая через трупы людей, лошадей и кунари, Корнут неожиданно осознал: ему больше не страшно. Измождение вытеснило из разума все эмоции. Еще хотелось напиться. В хлам. До полной отключки. Кажется, Гран начинал понимать, почему солдаты в большинстве своем, в свободное от службы время практически не просыхали. Спасенные алебардисты вызвались присоединиться к отряду. Варрик возражать не стал — они хорошо знали крепость и могли быть полезными, да и воинами были хоть куда, раз им удалось выжить во время бойни. Их командир — смуглый мужчина средних лет, имя которого Гран не расслышал — тут же возглавил их колонну, уверенно ныряя в сеть бесконечных переходов, и Корнут едва не перешел на бег, стараясь успеть за ретивым имперцем, чтобы обеспечить тому защиту. Впрочем, защищаться было не от кого. Коридоры были пусты: лишь несколько раз они натыкались на разбросанные вперемешку тела тевинтерцев и кунари. Все они были мертвы, что поначалу сильно удивляло Грана (всегда считавшего, что на поле боя обычно бывает много раненных), пока Тетрас, внимательно изучавший трупы, не объяснил ему: — Их добивали. Кунари явно выделили нескольких солдат для того чтобы прикончить тех, кто остался жив. — Гном по очереди наклонился к нескольким мертвецам. — Видите? У каждого тонкий след кинжала на шее? Варрик коснулся ранки над ключицами одного из косситов и осторожно понюхал зеленоватую жижу, оставшуюся на перчатке. — Камек, — добавил он, морщась. Гран непонимающе нахмурился. — Что это? — Яд, — вместо гнома пояснил командир алебардистов и презрительно сплюнул в сторону. — Сильный и не имеющий противоядия. В достаточном количестве он убивает почти мгновенно. Кунари — настоящие животные, раз не гнушаются использовать его на своих. — Кунари считают смерть от камека избавлением, — не согласился Варрик. — Насколько я знаю, эта дрянь убивает безболезненно. Кроме того, камек гарантирует, что все секреты Бен-Хазрат для врагов так и останутся секретами. — Варварство, — Гран поджал губы. — Кунари…очень жестоки. — Все расы жестоки, — Варрик вытер камек о штанину мертвого коссита и выпрямился. — Одни больше, другие меньше и каждая по-своему. Яд — не самое страшное изобретение Тедаса. Идемте. Не стоит задерживаться здесь надолго. В молчаливом согласии группа двинулась дальше. Никто не обратил внимания на то, как Гран, пропуская вперед себя остальных и делая вид, что роется в сумке с лекарствами, вытащил из-за пояса нож, выигранный у Тетраса и, пораздумав немного, осторожно обмакнул его лезвие в отраву, все еще сочащуюся из раны мертвеца Бен-Хазрат. *** Воздух гудел от напряжения. С обзорной площадки, примыкающей к центральной башне, все слышнее и слышнее становились крики ворвавшегося в Небри имперского войска. Звонко гудели боевые рожки, ржали лошади, звенели люстровые доспехи солдат, с каждой секундой продвигающихся все ближе и ближе к замку. Порывистый ветер разносил выкрики заклинаний. Звезды потухли. Горизонт, напротив, ожил, наливаясь красками: желтое, оранжевое, нежно-розовое. Новый день набирал силу, не подвластный никому и ничему, и край солнца уже показался над горами, символом надежды. Скоро. Совсем скоро кунари будут повержены и изгнаны с имперских земель. И флаг Минратоса — прекрасный черный дракон — распахнет крылья, простирая их над землей во славу очередной победы над дикарями. Вот о чем думали сейчас дети Тевинтера. От рядового до офицера, от знахаря до опытного боевого чародея. От главнокомандующего Адриана Гуртана, прячущегося за толстыми башенными стенами донжона до Дориана Павуса, скорчившегося без движения у ног Бен-Хазрат. И лишь одно дитя, презревшее законы своего народа, думало совершенно о другом. Мартиан Эмилий, бывший магистр Минратоса и настоящий вершитель нового мира, запрокинул голову вверх и рассмеялся. Любую победу можно обернуть поражением. Любую истину — фарсом. Когда ты — часть единого целого, то способен перевернуть вселенную вверх дном. Ничего не бойся. Ни одно оружие не сможет причинить тебе вреда, потому что я буду рядом. — Сдавайтесь, Гуртан, — громко крикнул Эмилий, вглядываясь в темные окна. — В моих руках магистр Верхней Палаты Магистериума, Дориан Павус. И клянусь: если в течение двух минут вы не будете стоять передо мной, он умрет. *** Более не шептали Древние Боги в его уши. Более не слышал он ни одного голоса в своих снах, Кроме своего собственного…* *** — Не трогай его! Я спускаюсь! Окно на третьем этаже башни распахнулось, и в проеме показалось бледное вытянутое лицо Гуртана. Не прошло и минуты, как он оказался на карнизе и начал медленно планировать вниз с помощью заклинания кого-то из магов, оставшихся внутри. Павус приоткрыл глаза пошире, внимательно разглядывая генерала. Старик был совсем плох. Его доспехи были пробиты в нескольких местах, правая рука наспех перевязана, бинты насквозь пропитаны кровью. Густые ухоженные волосы теперь липли к вискам, на скуле красовался здоровенный разрез, уходящий вниз, к подбородку. Гуртана бил озноб: это было видно даже издалека, и он ощутимо заваливался влево, еще находясь в воздухе. Когда же его ноги коснулись площадки, он и вовсе чуть не упал, с трудом удержав равновесие. Вернее, с помощью магии. Магия все еще поддерживала его, как и мощный энергетический барьер. Дориан облегченно вздохнул: хоть так. Пока генерал под такой защитой, еще есть шансы повернуть ситуацию в свою сторону. Павус красноречиво подмигнул, когда обеспокоенный взгляд Гуртана мельком прошелся по нему, и вновь зажмурился, направляя энергию, оставшуюся в нем, через рубиновые запонки, к запястьям. К веревкам, туго связывающим их. Ладони болезненно обожгло огнем, но Дориан даже не дернулся. Это был его последний шанс. Их последний шанс. *** — Мартиан Эмилий, — Гуртан холодно смерил бывшего дипломата взглядом. — Похоже, твоя популярность на Сегероне куда выше, чем нам всем казалось. — Не нужно иронизировать. Вы не в том положении. Генерал усмехнулся. — Когда же еще иронизировать, как не перед смертью? — поинтересовался он. — Я ранен, безоружен, а моя крепость разрушена. По-моему, сейчас самое подходящее время. — Безоружны, но не беззащитны, — Эмилий повел рукой, не глядя опуская посох на плечо Павуса. — В отличие от него. Поэтому, пожалуйста. Еще раз прошу. Обойдемся без иронии. Гуртан поморщился. — Защита исчезнет, как только, ты отпустишь магистра. Не раньше. Без гарантий безопасности для Дориана, живым ты меня не получишь. Эмилий цокнул языком. — Генерал, — медленно протянул он, вновь поднимая посох, и направляя его уже в лицо Гуртана. — Не вам ставить условия. Вы можете лишь надеяться, что я в принципе сохраню Павусу жизнь. Надеяться, но никак не требовать. Впрочем, вам ли не знать, что если я захочу, то смогу забрать вас и силой? Я с легкостью уничтожу ваши щиты. Подкрепление не поможет. Как только оно появится, — Эмилий показательно оглянулся, — я расколю голову вашего любимца, как орех. У вас мало времени. — Если ты убьешь магистра, тогда тебе точно не выбраться отсюда живым. Тебя схватят, и ты предстанешь перед судом Магистериума. И поверь, твое наказание за предательство и убийство магистра Верхней палаты будет чудовищным. Мартиан хмыкнул. — Ошибаетесь, генерал. Магистериум не сможет меня осудить. — Почему же? — Потому что Магистериума больше нет. Над площадкой повисла гробовая тишина. Даже ветер, кажется, утих, потрясенный только что сказанными словами Эмилия. Немыслимыми, невозможными словами, поверить в которые было невозможно. Мартиан победно улыбнулся. — Все просто, — проговорил, прищелкнув пальцами. — Пока армия Минратоса здесь, отбивает вашу великую, неприступную крепость, кунарийские дредноуты с магистрами на борту уже плывут на Сегерон. Не было ничего проще, чем проникнуть в город по старым шахтам. Когда-то сами альтусы пробили их прямо к катакомбам под городом, чтобы воровать часть обсидиана и продавать его на черном рынке. Никто и не подумал, что однажды тайные ходы будут использованы против них. — Мерзавец, — Гуртан стиснул кулаки. — Твои проклятые солдаты не могли схватить всех! — О, солдаты конечно не могли, — легко согласился Эмилий. — Но маги Бен-Хазрат! Сильные, бесстрашные маги Бен-Хазрат. Невидимые. Подготовленные. Они — могли. Нет. Смогли. И это уже никто не сможет изменить. Верхней палаты Магистериума больше не существует. Тевинтер обезглавлен. Генерал шумно вздохнул. Его бледные щеки покрылись пунцовыми пятнами, когда он с ненавистью и отчаяньем выдавил: — Тогда зачем тебе я? Я не магистр и не единственный генерал Империи. Мартиан пожал плечами. — Зато лучший из лучших. Вы — символ. Если магистры — голова Империи, то вы — голова ее армии. А значит — трофей. Эдакий пояс Эвры, который я преподнесу Триумвирату на блюде, в качестве доказательства своего успеха. И ваше время на раздумье, увы, вышло. Мне очень жаль, но Павус должен… — Эмилий замолк на полуслове, опуская взгляд и упираясь в широко-распахнутые, немного безумные глаза магистра. — …как ты… Мартиан замахнулся посохом. Одновременно с этим сразу несколько дверей на галерее распахнулись, и из них хлынул нескончаемый поток имперских солдат. *** Не было времени сомневаться. Просчитывать, надеяться, выжидать. Полагаться на чью-то помощь. Время кончилось, вспарывая рассветные сумерки ярко-красными лучами, когда Дориан Павус разом сжег веревки, что его сковывали, ударной волной разбрасывая во все стороны ближайших к нему Бен-Хазрат, включая Эмилия. Шипя и стараясь не обращать внимания на сгоревшую кожу вокруг запястий, магистр крутанулся волчком на земле, окружая себя огненной стеной, а заодно подхватывая посох, вылетевший из рук упавшего предателя. Затем он нашел глазами Гуртана и бросился к нему, петляя и уворачиваясь от вражеских ударов. Вокруг уже была настоящая свалка. Остатки сопротивления, воодушевленные появлением столичных войск, ядовитыми шершнями повыпрыгивали из окон на головы кунари. В воздух взлетели десятки рассеивающих сфер, не давая косситам возможности скрыться в тенях и отступить. Тут и там с оглушительным грохотом взрывались огненные, ледяные и электрические шары, дробились каменные плиты, кричали, падая под ноги сражающихся те, кому уже не суждено было увидеть завтрашний день. На удивление, кунари не выглядели испуганными или удивленными. Как по команде они бросились врассыпную, смешиваясь с минратосским войском, умело и хладнокровно выискивая среди защитников крепости магов. Даже без невидимости, Бен-Хазрат были страшными противниками: они казались несокрушимыми каменными големами, готовыми сражаться до последней капли крови, не чувствуя ни страха, ни близости смерти. Блестящие витаары, покрывающие их тела, защищали косситов не хуже доспехов, а их ярость и неистовство заставляли даже бывалых воинов Минратоса замирать от ужаса. Нет, это были не те кунари, что еще несколько часов ворвались в поместье Павуса. Глядя на творящиеся вокруг безумие, Дориан очень быстро понял: с таким противником он и его друзья не смогли бы справиться ни за что на свете. Во всяком случае, без численного преимущества. С каждой секундой солдат на площадке становилось все больше и больше, отрезая захватчикам путь к бегству. Отступать Бен-Хазрат тоже было некуда. Псы Гуртана, потрепанные, жаждущие крови, уже теснили кунари сзади, зажимая их в клещи. — Нужно возвращаться в город! — проорал Дориану в ухо Гуртан, одним мощным ударом протыкая ближайшего врага насквозь, аккурат между пластин виаатара. — Может быть, мы еще успеем! Может, Эмилий солгал! Павус сомневался. Разбрасывая в разные стороны ледяные ловушки, он лихорадочно оглядывался вокруг, стараясь увидеть Мартиана Эмилия. То, что оружие предателя сейчас было в руках Дориана, не слишком его обнадеживало. Эмилий, как и сам Павус, был стихийником, а значит спокойно мог творить заклинания и без посоха, с помощью любого подходящего амулета. А с учетом того, что Мартиан был человеком, затеряться во время бойни для него было парой пустяков. Затеряться, покинуть крепость и сбежать. Этого Дориан позволить не мог. Убедившись, что Гуртан под надежной защитой своих людей, магистр угрем проскользнул в самую гущу сражения, где, как ему показалось, скрылся Эмилий. Почти сразу же он едва не напоролся на меч одного из имперцев, с ошалевшими глазами тычющего им во все подряд, затем чудом избежал удара здоровенной косситской дубины по голове, и то лишь потому, что споткнулся о чье-то растоптанное тело. В глазах рябило, духота, дым и давка дезориентировали, сковывая разум животным ужасом. Даже во время войны с Корифеем, Павус ни разу не оказывался в настолько паршивой ситуации, и сейчас лишь интуиция помогала ему продвигаться вперед. Наверное, он бы так и не смог увидеть Эмилия, если бы тот сам не выдал себя. Над головами сражающихся вспыхнула и взлетела в небо, разрывая в клочья облака, белая молния, распавшаяся на множество молний поменьше и образовавших нечто, напоминающие заштрихованный ромб, с вогнутыми краями. Павус знал, что это за знак: символ Кун. Обычно таким образом косситы вызывали подкрепление, если таковое существовало. Выругавшись, Дориан со всех ног понесся в сторону, откуда был послан сигнал, расталкивая всех, кто попадался ему на пути. Чутье вновь не подвело магистра. Почти на самом краю площадки, окровавленный, бледный, лишенный всякой защиты, Мартиан тянул руки в небо, будто выпущенное им заклинание было единственным, что имело сейчас значение. Будто оно могло спасти ему жизнь. Тело сработало раньше, чем Павус успел подумать. Посох взлетел над головой, лихо проскочив между двух вставших на пути Бен-Хазрат, и с навершия, украшенного огромным восьмигранным топазом, сорвался мощный электрический разряд, ударивший Эмилию в правое плечо. Маг пошатнулся, оглядываясь. Одновременно с этим, где-то вдалеке, со стороны моря, протяжно протрубил рог. Звук был высоким, чистым и даже каким-то жалобным — совсем не похожим на боевые рожки имперцев. Один раз, два, три… Лицо Мартиана перекосило от боли и потрясения. Словно не веря в происходящее, предатель начал медленно оседать на землю. — Нет!!! — заорал он, перекрикивая грохот сражения. — Ты же сказал, что будешь рядом!!! Кого бы не имел в ввиду Эмилий, не оставалось сомнений: кунари отступали. Кунари бросали его, оставляя умирать в так и не захваченной крепости. Павус азартно сжал свободную руку в кулак. И почти сразу же ощутил, как его бок обожгло огнем. Потеряв равновесие, Дориан неловко рухнул на колени, зажимая ладонью рану. Посох упал на землю, мгновенно затерявшись под ногами сражающихся, и, подняв голову, магистр увидел здоровенного кунари, занесшего над ним глефу с длинными узкими лезвиями. И почти не удивился, когда голова гиганта взорвалась, точно перезревший арбуз, забрызгивая все вокруг кровью и мозгами. — Погоди подыхать, Посверкунчик! — раздался откуда-то сверху голос Варрика. — Я еще не успел показать тебе мои новые стихийные мины! Воистину, на своей новой лаборатории в Казематах я сколочу целое состояние! Павус через силу улыбнулся. — Тетрас! — выдохнул он, опираясь на протянутую другом руку. — Живой! — Поживее тебя, — гном поудобнее перехватил Бьянку и, не целясь, сделал несколько выстрелов. — Идти можешь? Нужно перевязать рану! — Нет времени. Пора добить этого поганца. С упрямством одержимого, Дориан похромал к краю площадки. — Проклятье! Еще не дойдя до места он понял: Эмилию все-таки удалось улизнуть. *** Прятаться за колоннами, когда вокруг кипело настоящее сражение, было унизительно, но Гран не питал насчет себя иллюзий. Вряд ли он мог быть полезен в битве так же как Тетрас, который ринулся к месту событий, как только первые ряды тевинтерской армии ворвались на площадку. Оттого и приказ не высовываться, строго отданный Варриком, он принял почти с благодарностью. А когда Корнут увидел метнувшегося мимо него в глубину коридоров окровавленного Эмилия, то и вовсе возблагодарил хитрого гнома, а заодно и провидение за милость. Собрав в кулак последние силы, Гран бросился в погоню. Даже спустя время Корнут с точностью не мог сказать, каким образом он не заблудился в череде переходов замка. Чутье или магия: что-то непреодолимо сильное тянуло его вперед, заставляя забыть обо всем на свете. Комнаты и залы сменялись, смазываясь, распадаясь перед глазами на ничего не значащие фрагменты мозаики, и в памяти из событий той ночи осталось лишь одно: бег. Мучительный, отзывающийся в каждой клеточке тела бег за предателем, которого необходимо было поймать, пускай даже ценой собственной жизни. Он нагнал Эмилия только в самом низу, перед искореженными, оплавленными дверьми. Вынырнув из арки коридора, он с нечеловеческой яростью и отчаяньем метнулся прямо на него. — Стой! Тело швырнуло вперед, и Гран, словно сломанная кукла, прокатился по полу, почти к самым ногам Эмилия. — Корнут?! Корнут, небо, что ты здесь делаешь?! Я же просил тебя уезжать! Гран ожидал чего угодно. Злости, смятения, подозрения. Только не этого. Не прикосновения рук, болезненно ласкового, доверчивого. Словно он и Эмилий только что вместе стояли перед Гуртаном, упиваясь собственным превосходством и близкой победой. Словно не Эмилий наслал на дом Павуса убийц. Словно… — Нам нужно уходить! Скорее! Корнут с трудом сфокусировал на Эмилии взгляд. Создатель… — Корнут! Ты слышишь?! — Перестань… — Корнут слабо отмахнулся, пытаясь отползти от предателя. — Отпусти…меня… — Что? Ты ослеп?! Не видишь, что происходит? — Это ты ослеп! С чего ты взял, что я на твоей стороне?! И тут до Эмилия дошло. Зрачки его глаз расширились, и он потрясенно застыл на месте, лихорадочно оглядывая Корнута с головы до ног. — Так вот оно что… — выдохнул Мартиан. — Ты прибыл с армией. Ты хочешь схватить меня. Гран закатил глаза. Затем с протяжным выдохом поднялся на ноги, стараясь не качаться. Удивительно, но ему по-прежнему было не страшно. Не страшно, что Мартиан может напасть, не страшно, что Мартиан в любом случае сильнее его самого. Не страшно, что Мартиан теперь уже наверняка захочет его убить. И убьет. Эмоции остались где-то на втором плане, как и все, что происходило за пределами залы, где они сейчас находились. Казалось, это место лишь для двоих. Последняя точка в бесконечно-долгом путешествии, которую, наконец, нужно поставить. — Я прибыл с Павусом, — тихо проговорил Гран. — Я презираю все, что ты сделал. И я не дам тебе уйти. Эмилий недоверчиво скривился. — Ты истощен, — сказал он, осторожно делая шаг назад. — Ты не сможешь читать заклинания. — Значит, я буду драться голыми руками. — И что дальше? Убьешь меня? Убьешь, за то, что… — Минратос предупрежден, — перебил Корнут. — Магистры знают, что ты натворил. Они будут тебя судить. — Нет! — неожиданно заорал Мартиан, и голос его загулял по залу гулким эхо. — Слышишь?! Нет! Некому больше судить, некому больше карать! Ты придумал настолько идеальный план, что он просто не мог провалиться! Корунт оступился. Идеальный план? Андрасте… — Скажем, что для человека самое главное? — Хм…интеллект? — А вот и нет. Интеллект — инструмент. А главное — голова. Лиши человека головы, и он погибнет. Останется лишь смрадное тело, не способное мыслить. Не способное существовать. Даже магия не сможет вернуть его к жизни. Империя — это Магистериум. Уничтожим его и сможем изменить мир. Осознание пронзило Грана. — Нет, ты не мог! Не смог бы все это… Корнут замолчал, не в силах продолжить. Перед глазами потемнело. Ужас затопил легкие до невыносимой боли; ужас, стыд и острое ощущение причастности к катастрофе, которая произошла. Детская забава, планы, когда-то казавшиеся Корнуту лишь увлекательными теориями, сегодня воплотились в жизнь, а он ничем не мог этому помешать. Но главное, именно он был во всем виноват. Он сотворил Эмилия, самолично вложив ему в голову все, что нужно для победы. — Ты…- тяжело выдохнул Гран, сжимая кулаки. — Я…не хотел! — Лжешь, — прошипел предатель. — Хотел и еще как хотел! Просто забыл. Если бы твоя мать не умерла, если бы не сломала тебя, ты бы сейчас был на моей стороне! Ты просто запутался, Корнут. Но я все исправлю. Ты пойдешь со мной. Нан покажет тебе… Нан?! Мартиан протянул руку, намереваясь схватить Корнута за плечо. — Не смей!!! Ладонь Грана сама собой нырнула за пояс, выхватывая кинжал. Он ударил резко, наотмашь, не задумываясь о последствиях. Лезвие со свистом рассекло серый камзол Эмилия, и его рукав мгновенно напитался красной, пузырящейся зеленоватыми разводами кровью. Глаза предателя широко распахнулись: — Камек! — прохрипел он, отшатываясь и зажимая рукой рану. — Корнут, как ты мог?! Я же… — Он выполнял долг гражданина Империи, — раздался знакомый голос за спиной Грана. — А вот тебя обвели вокруг пальца, как сопливого ребенка. Корнут резко обернулся. Дориан Павус стоял в проеме арки. Позади магистра, держа на плече арбалет, замер Варрик Тетрас. — Тебя надули. — Павус сухо улыбнулся, делая крохотный шаг вперед. — Даже не так. Триумвират надули с твоей помощью, а ты так и не понял этого. Не понимаешь даже сейчас, когда тебя бросили здесь умирать. Мартиан скривился. Похоже он был совсем не удивлен появлению Павуса. — Мне плевать, что ты говоришь! Ты раб… — Раб архонта? — Павус кивнул. — Допустим. Но я хотя бы знаю, кто пытается мной управлять. Ты же все это время служил не пойми кому. Корнут недоуменно нахмурился. О чем это магистр? — Хочешь расскажу тебе, как обстоят дела на самом деле, Мартиан? — Нет! — А я все равно расскажу, — Павус скрестил руки на груди. — Шутки ради. Приоткрою тайну великой и ужасной Инквизиции. — Нет! — Мир катится в бездну. Завеса между Тедасом и Тенью вот-вот будет разрушена, но сильным мира сего на это наплевать. Тевинтер, Ферелден, Орлей, Антива, Вольная Марка. Никто не верит, что это случится. Никто не пытается ничего изменить. Никто, кроме Инквизиции. Только мы боремся со злом, что хочет разрушить мир. Только мы ищем тех, кто к этому причастен. Но даже мы не знаем наверняка, кто во всем виноват. Эмилий попятился. — Я же сказал… — Недавно наша доблестная предводительница отправилась в Вейсхаупт, — с нажимом продолжил Павус. — От друга Стража она узнала, что крепость осаждают эльфы. Следующие путем Тени, те самые, о которых в последнее время столько историй. Леди Инквизитор успела аккурат к началу штурма Вейсхаупта. И вот что оказалось. Предводителем эльфийских захватчиков был никто иной, как Нан. Лицо Эмилия вытянулось. — Ты лжешь! — Может быть, — Павус пожал плечами. — И еще, может быть, я лгу о том, что под личиной Нана скрывался мертвец. Тело, лишенное души, сгнившее и разложившееся. Чего эльфы, конечно же, не знали, потому что, смею предполагать, никогда не видели его лица. А ты видел своего Нана, Эмилий? А Триумвират? Ты знаешь кто он такой, твой Нан? Человек? Эльф? Кунари? Может быть, — магистр оглянулся на Тетраса, — может быть гном? — Я ничего тебе… Голос Эмилия дрогнул. Маг покачнулся, тяжело переступил с ноги на ногу, с трудом удерживая равновесие. Кожа его на глазах синела, по лбу крупными каплями стекал пот, а из раны на руке все еще текла кровь. Корнут, не отводящий от Эмилия взгляда, прикусил губу. Камек… Только сейчас до него начало доходить — яд смертелен. Даже та крохотная доза, что попала в тело предателя, убивает его. Пускай не мгновенно, но неминуемо. Он — Гран — несколько минут назад убил Мартиана Эмилия. Создатель… — Я не закончил, — Павус стремительно подался вперед, сокращая расстояние между собой и Эмилием. — Не рассказал о том, что я, как преданный…слуга Радониса, доложил ему обо всем, что произошло со Стражами. А после этого, совсем скоро ты, дружище, по удивительному совпадению совершил свое дерзкое нападение. Узнав о Небри и сложив два плюс два, архонт послал сюда все свои войска, чтобы крепость не пала так, как Вейсхаупт. И что же! Мы имеем, что имеем. Армия Минратоса здесь. А столица гостеприимно распахнула объятья для всех, кто бы не пожелал в нее зайти. Например, для…как там его? Нан? Удивительно, какое популярное в Тедасе имя. Стоит подумать, чтобы так называть своего отпрыска. — Ублюдок! — И снова не стану спорить. Итак. Нан и твои новые рогатые друзья вывезли магистров из столицы и на всех парусах плывут к Сегерону, закованные в кандалы. Что дальше? О, это просто. Обмен. Обмен пленников на независимость Сегерона, — Павус несколько раз показательно хлопнул в ладоши. — Блестящий план. Триумвират просто не мог отказаться от такой изящной стратегии. Верно? Эмилий отвернулся. — Верно, — подытожил магистр. — Идеальное решение. Минимум крови, максимум пользы. Никакой войны, всего лишь небольшая битва за крепость, чтобы отвести внимание от истинной цели операции. А потом — чудесное примирение. Полагаю, ко всему прочему, Нан должен был вытащить тебя отсюда. Тебя и Гуртана — твою личную добычу. — Павус холодно улыбнулся. — И тут мы подходим к самому интересному. К тому, что тебя надули.  — Удиви меня, — Мартиан посмотрел на магистра с нескрываемой ненавистью. — Давай. — Не будет никакого обмена. — Улыбку Павуса как водой смыло. — Тебя бросили подыхать здесь. Ты больше не нужен Нану, выполнив миссию по отвлечению на себя столичного гарнизона. Я видел твое лицо, когда ты услышал сигнал к отступлению. Так не должно было быть. Может ты раскроешь глаза и осознаешь, что везти магистров в Алам или куда там еще, Нану тоже не обязательно?! — Если Нан меня оставил, у него были причины! — Нан, чье лицо ты никогда не видел. — Замолчи! — Нан, который постоянно следил за тобой, а когда узнал, что ты разболтал бывшему другу о нападении, послал за ним наемных убийц! — Это невозможно!  — Нан, который причастен к нападению на Вейсхаупт. — Замолчи! — Нан, чье имя с элвен означает «месть», демон тебя возьми! — Павус подскочил к Эмилию, хватая его за камзол, — Да очнись ты! Открой глаза! Нан — не слуга Кун, он вообще никому не слуга! Он все рассчитал, обведя вокруг пальца и Инквизицию, и Радониса, и Триумвират, и тебя самого! А теперь он убьет магистров и тем самым развяжет войну между кунари и Тевинтером! Не будет никакого перемирия! — Замолчи!!! — закричал Эмилий, с силой отталкивая Павуса от себя. Звякнул о камень арбалетный болт: Тетрас не раздумывая выстрелил, защищая магистра, но промахнулся. Немыслимым образом Мартиану хватило сил на то, чтобы увернуться и пустить в гнома несколько огненных шаров, впрочем, без особого успеха. — Сдавайся, — прохрипел Павус. — Ты еще можешь помочь найти Нана. Я смогу тебя защитить. Инквизиция сможет. — Мартиан, — подал голос Гран. — Ты же видишь! Не можешь не видеть. Магистр говорит правду. Мы…вылечим тебя! Мы найдем способ! Еще не поздно изменить то, что произошло! Пожалуйста, Мартиан! Сдайся! Эмилий медленно повернулся. И в его глазах, темных, почти черных. Корнут вдруг увидел то, чего не видел еще никогда: безысходность. Абсолютное и неизбежное осознание собственного поражения. — Борьба — иллюзия, — отчетливо выговорил маг. — Прилив начинается и заканчивается, но море — неизменно. Не с чем бороться. — Мартиан…что ты такое… — Не с чем бороться! — выкрикнул Эмилий, размазывая по почерневшим губам кровь. — Слышите?! Даже если вы правы, даже если Нан действительно обманул нас! Не с чем бороться. И не зачем… Предатель на мгновение закрыл глаза. — Если Тедасу суждено переродиться, — добавил он, делая шаг назад, — то так тому и быть. Так суждено. Павус возмущенно нахмурился. — Ты с ума сошел? После всего, что я сказал, ты… — Я падаю в прилив. — Мартиан слабо улыбнулся, вновь глядя на Корнута. — Прости меня. Это — мое предназначение. Выхватив из-за пояса блестящую металлическую бомбу, маг размахнулся, и со всей силой бросил ее на пол. Комнату мгновенно наполнил густой черный дым. А когда он рассеялся, Эмилия уже нигде не было видно.