The human (and the) machine

RD500 — девиант. Ричард не понимает, как, черт возьми, никто не видит этого. RD500 закидывает ноги на стол, грубо шутит, называет всех вокруг тупыми ублюдками, ругается на шестидесяти трех языках, его диод почти никогда не бывает голубым, то и дело мигая желтым и красным. Полицейские смеются, говорят: он здесь давно, сменил несколько напарников, это грубая работа, он просто приспособился таким образом. RD500 частично сломанный, ремонт стоит дорого, поэтому чинят только критические повреждения. У него шрам на носу — скина нет на том участке, где виден поврежденный белый пластик, а за ним — провода и микросхемы. У него коричневая кожаная куртка поверх формы — он говорит, что осталась от предыдущего напарника. Он любит котов. Он умеет варить восхитительный кофе. Он смеется резко и хрипло, и голос немного глючит, отдает электричеством и металлом. RD500 пугающе человечный. Девиантный. Только вот никто не замечает этого, все говорят: адаптация, программы, окружение, работа. Сам андроид только криво усмехается в ответ на вопросы-утверждения Ричарда, самоуверенный и наглый. Невыносимый, блять. Ричард хотел бы, чтобы ему дали напарника поновее, не такого странного, сломанного, устаревшего. Коннору повезло больше с его новейшим прототипом «Киберлайф», а Ричарду досталось то, что досталось. Ричарду, в общем-то, отлично работалось одному, без напарника. Но он привыкает. К RD500 с его странными привычками, к тому, с какой поражающей частотой андроид оказывается у него дома, играет с его котом, варит ему кофе с перцем на его идеально чистой плите (Ричард не готовит — времени нет; иногда, когда Коннор приходит, то пытается что-то приготовить, но получается не очень). Ричард привыкает, что у RD500 есть ужасная привычка комментировать фильмы (раздражающе по-человечески, и он говорит об этом, а андроид только пожимает плечами, объясняет, что один из его прошлых напарников так делал, и еще что-то про лучшую интеграцию в общество). Ричард привыкает к тому, что его встречают в участке насмешливым «утра, придурок», и к ужасным грубым шуткам, к эмоциям в синтетическом голосе — в участке восхищаются правдоподобности имитации, Ричард думает, что все вокруг тупые. RD500 тоже думает, что все вокруг тупые, его напарник — неисправимый идиот, а брата напарника вообще выдержать невозможно. Матерится на нескольких языках вперемешку (Ричард не знает, что именно он говорит, но твердо уверен, что андроид матерится), саркастично шутит, мигает диодом, ухмыляется криво и невыносимо человечно. Объясняет все программой адаптации. Ричард не верит. Из него самого андроид куда лучше, чем из RD500. Ричард расчетливый, собранный, молчаливый. Не задает тонны лишних вопросов, не смеется резко и неуместно, Ричард ведет себя профессионально и спокойно. Ему не особо нравится RD500, только он почему-то привык к нему с пугающей скоростью, почему-то отказался от другого напарника, когда ему предложили, почему-то позволял ему вламываться в свой дом (откуда, черт возьми, у него дубликат ключей?) и иногда — оставаться ночевать. Почему-то он делал все эти вещи и не знал, как на это реагировать. Не знал, что делать с машиной с настолько очевидными эмоциями, с саркастичным самоуверенным девиантом, убежденным, что его не раскроют, с кем-то более человечным, чем сам Ричард. Не знал, что делать со своими собственными гребаными эмоциями, которые он столько лет успешно игнорировал, подавлял, заталкивал в глубины сознания, притворяясь, что давно их похоронил — а теперь они будто вырвались из своего темного подвала и собирались перерезать ему глотку, и Ричард мог только делать спокойное лицо и продолжать притворяться. (Худшее было в том, что Гэвин, наверное, все видел. Гэвин, наверное, тоже такое испытывал когда-то.) (Гэвин, которого Ричард боялся называть по имени даже в своих мыслях, потому что не хотел видеть его настолько человеком. Гэвин, которого он совершенно точно не хотел поцеловать.) Гэвин — грубый, резкий, саркастичный, Гэвин не похож на машину. Гэвин любит его кота, не ладит с комнатными растениями, может процитировать наизусть любой диалог из «Гарри Поттера», отправляет ему идиотские сообщения в три часа ночи, делает яичницу, потому что в доме Ричарда нихрена нет нормальной еды, а сам он на кухне после работы способен только заснуть, положив голову на стол. — Это не входит в твою программу, — каждый раз уверенно говорит Ричард. Гэвин резко, ярко, как чертово Солнце, улыбается, отвечает: — Докажи это, — и добавляет несколько оскорблений на французском или итальянском (а может, испанском; Ричард не знает этих языков, но стопроцентно уверен, что это оскорбления). И Ричарду, блять, не нужен никакой андроид. Ричард сам почти что андроид — холодный, аналитичный, сосредоточенный на работе. Гэвин — пугающе человечный, осыпает ругательствами, цепляет что-то невидимое внутри, реагирует агрессивно-яростно-эмоционально, сверкает диодом; а через несколько часов снова оказывается у Ричарда на диване, с котом на коленях, и издевательски комментирует какой-то второсортный ужастик по телевизору. Человек и андроид. Только где кто, Ричард больше не уверен.