The human (and the) machine

Гэвин его не помнит. RD500 идеально вежлив, собран, спокоен — нейтрален. Он не ругается и не смеется над своими же пошлыми грубыми шутками, не называет всех вокруг тупицами и ублюдками, не сверкает красно-желтым диодом и не пишет оскорбления на стаканчиках с кофе. RD500 уже 24 дня почти как новый, только шрам на носу остался. RD500 уже 24 дня не помнит Ричарда. Ричард ненавидит себя и чертового самоотверженного девианта Гэвина, чья простреленная куртка лежит у него дома. Гэвина, который поймал за него пулю и отправился в «Киберлайф» с дырой на месте сердца, Гэвина, который улыбался ему, Гэвина, Гэвина. Гэвина. Он вернулся совершенно новым, отремонтированным, программно-идеальным. Спокойно приносил все, что нужно, не ругался с кофеваркой, не матерился на рандомных языках, не менял мелодию звонка на телефоне Ричарда на какую-то особо раздражающую музыку, не писал ему в два часа ночи идиотские смски. RD500 вернулся машиной со стертой памятью и стандартным… всем. RD500 совершенно не знал Ричарда. И Ричард себя ненавидит. Себя, «Киберлайф» и чертового девиантного придурка. Гэвин не был стандартным. Или нейтральным. Или спокойным. Гэвин был гребаным идиотом, агрессивным и по-человечески эмоциональным, с Гэвином было весело, он взламывал телефон Ричарда, чтобы поставить свои селфи на заставку, и любил его кота. Ричард ненавидит каждую удаленную в раздражении фотографию. Потому что Гэвин так и не вернулся. Так проще думать. Гэвин все еще в ремонте после того, как поймал пулю своим телом — хрупким пластиковым корпусом и микросхемами. Тириум быстро испаряется, только Ричард почему-то видит голубую кровь на каждом предмете, к которому прикасается, на своих собственных руках, на каждой вещи, которая связана с Гэвином. Гэвин не вернулся. Вернулся RD500. Выверенный и точный, как Ричард когда-то; холодный, безэмоциональный, спокойный, м а ш и н а. Андроид с пустыми глазами и ровно светящимся голубым диодом. Ричард скучает по ужасным шуткам, резкому громкому смеху и оскорблениям на греческом. RD500 обращается к нему спокойным «детектив», и Ричард ненавидит каждое утро, когда в участке его не встречает Гэвин с привычным насмешливым «утра, придурок». В общей сложности — 24 утра. «Память была повреждена при починке. Надеюсь, это не слишком помешает расследованию. «Киберлайф» приносит извинения за причиненные неудобства.» «Память была повреждена.» Ричарду кажется, что повреждены его легкие, лезвия прорастают сквозь вены на руках, и рукоятки ножей торчат из груди (не пули — Гэвин забрал их). Ричарду кажется, что поврежден он сам, как Гэвин когда-то. Гэвина починили (Гэвина уничтожили), а он остался в неопределенности и непонимании, один в попытках разобраться в своих нелогичных, необъяснимых, нерациональных эмоциях. Но какая разница, как называются эти чувства, если в его волосах больше нет издевательски-горячих андроидских рук, и никто не смеется заедающим металлическим голосом, не рассказывает ужасные шутки и не напевает панк-рок, если его кот тоже не понимает, куда делся Гэвин, если Гэвина нет нигде уже 24 дня? Ричард искал его в чертовых витринах и пустых переулках, когда впервые за несколько лет напился и бродил по ночному Детройту; мимо шли люди и андроиды, кто-то смеялся совсем не так, как Гэвин, вывески сияли неоном, провода тянулись сквозь небо — а Ричард все не мог нигде найти Гэвина. 24 дня RD500 смотрит равнодушным искусственным взглядом, отвечает до тошноты приторно-вежливо, и диод на виске светится ровным голубым. 24 дня у Ричарда дома лежит коричневая куртка RD500. RD500 уже 24 дня не Гэвин.