The human (and the) machine

Лидера восстания зовут Карл. У него седые волосы и глаза разного цвета. Он любит рисовать и играть на фортепиано, и, судя по всему, вести разъебанную технику на революцию. Гэвину здесь не нравится. Иерихон ржавый, старый и темный, неуютный до ужаса. Лучше уж дом Ричарда, или даже полицейский участок, где по ночам пусто и одиноко. Хэнк Гэвину тоже не особо нравится, но у них одна цель. Хэнк говорит: — У нас не получится быть с людьми, пока андроиды в таком положении. Твой Ричард никогда не будет в безопасности, пока любит тебя. Нам нужна эта революция. Это наш единственный шанс быть с теми, кого мы любим. AN800 — лучший переговорщик Киберлайф, он умеет убеждать. Гэвин с тоской вспоминает о Ричарде, его всегда холодных руках и теплых сонных объятиях с утра, выбираться из которых — настоящая пытка, особенно когда приходится сбегать и искать какой-то чертов Иерихон с этим идиотом Хэнком. И вообще все вокруг идиоты, зло думает Гэвин. На Иерихоне ужасно много знакомых: пропавшие пару недель назад Тина и Крис из участка, девианты в розыске, дела которых он расследовал с Ричардом, бариста из кофейни недалеко от дома Ричарда. Гэвин едва ли не думает «нашего дома». Хэнк усмехается знающе, о чем-то шепчется с Тиной и Карлом. Они стоят на пороге восстания, а Гэвин ходит по темным коридорам и думает о гребаном Декарте. Ричард забрасывает его смсками, явно волнуется, переживает. Хэнк говорит не отвечать, только у Хэнка диод слишком часто мигает желтым, Гэвин уверен: этот мудак наверняка переписывается с Коннором. Поэтому Гэвин пишет Ричарду: «я в порядке», по привычке без заглавных букв, и, улыбаясь, ждет ответа. Ответ приходит почти мгновенно — Ричард что, ждал с телефоном в руках?.. «Гэвин». RD500 даже не успевает ответить, как приходит еще две смски: «Где ты?!» и «Что случилось?». И Гэвин, по правде говоря, понятия не имеет, как на это отвечать. «Не переживай, я свалил от тебя поднимать восстание девиантов, через пару недель буду дома»? Черт. Гэвин вздыхает и отправляет: «все хорошо. не волнуйся. скоро вернусь». И не возвращается. На баррикадах все мелькает вспышками, огни и алые диоды, чужие лица, флаги, панические движения, мир смазывается, распадается, как цветные стеклышки в калейдоскопе, яркий и одновременно пустой. Ричарда нет нигде. Гэвин надеется, что он не там, на другой стороне, не стреляет в девиантов, а сидит дома, в безопасности. Гэвин почти жалеет, что послушал Хэнка и пошел с ним на Иерихон. Сейчас Иерихон — толпа испуганных наивных детей и Карл во главе, наверняка такой же напуганный и ничего не понимающий, только не подающий виду. Карл говорит им не стрелять, не отбиваться. Карл выглядит смелым, Гэвин чувствует себя подростком, что сбежал из дома в темные улицы, одиноким и брошенным среди таких же, как он. Они все здесь — разбитые, сломанные, пропавшие без вести, они все потеряли что-то, но Гэвин чувствует себя так, будто проебал целую вселенную. Может, стоило остаться с Ричардом. «Гэвин, ты в порядке?» — приходит сообщение, и Гэвин с облегчением выдыхает. Будь Ричард по ту сторону баррикад, у него бы вряд ли была возможность писать смс. Гэвин прикрывает глаза и пишет в ответ: «да. жив». И вслед набирает еще одну смс: «прости, что так ушел». И еще одну: «я люблю тебя» — а потом стирает, удаляет, кусает губы. Пишет: «назови все-таки кота Хоукаем. он классный». Отправляет. И думает, что за некоторые вещи все же стоит умереть.