Совсем другой век

Время до праздника у девушек проходило в напряженном ожидании какого-то разрешения мучающих их вопросов. Ожидание это, однако, порой прерывалось визитами дам и кавалеров двора, желающих засвидетельствовать свое почтение невесте принца. Но скорее, как выразилась Элен, унять свое любопытство и поглядеть на принцессу, которая уже успела за такое короткое время стать поводом для сплетен. Но были и иные визиты. Так, на следующий день после описанных выше событий их навестил Людовик. Король, отчего-то несколько стесняясь, предложил принцессе прогулку, обещав, что на этот раз она будет в безопасности. Диана, не зная даже, как отказать, вынуждена была согласиться, хотя и не представляла, как ныне себя вести с королем: следует ли быть подчеркнуто отстраненной из-за поведения ее жениха или, напротив, проявить доброжелательность, тем более, что сама она по-прежнему была ему очень признательна за спасение на охоте. Все вроде бы решилось само. Поскольку во время прогулки Людовик ехал рядом с принцессой и, воспользовавшись случаем, почти немедленно заговорил о том, что касалось злополучной дуэли, спрашивая, когда Атос приступил к охране и довольна ли принцесса его службой. Поэтому впоследствии девушки резонно сделали вывод, что король просто пытался проверить алиби мушкетера. Правда, вечером того же дня из королевского дворца прибыл посыльный с подарком принцессе от Людовика – оленьей вырезкой, частью недавней охотничьей добычи, притом куском немалых размеров! Элен иронично заметила, что это, видимо, такой странный способ ухаживать – дарить еду, а не букет цветов. Ведь, если припомнить роман Дюма, мадам Кокнар возлюбленного тоже приглашала поесть бесплатно. Правда, и деньгами баловала, и экипировкой, так что им тоже следует ожидать в подарок несколько метров ткани. Диана же с трудом заставила себя передать благодарность королю. Ей казалось, что Луи прислал такой подарок в насмешку, чтобы напомнить ей о той злополучной охоте и скитаниях по лесу. - Брось, он лишь заботится о тебе, - фыркнула Элен. – Завтра пришлет рыбу с вечернего улова из Сены. - Что-то местные жители воду из Сены не жалуют, - не удержалась Диана от иронии. – Пить предложат что угодно, но только не воду. - Да, пожалуй, такой подарок можно будет расценивать как попытку отравления. Ну тогда корзину с булочками. Большую корзину – кажется, его величество в этом смысле не скуп! Вырезкой можно накормить весь наш двор. Так что будем объедаться и пухнуть до размера местных красавиц. - Не собираюсь я объедаться! – деланно возмутилась принцесса. – Меня вообще устраивает то, какая я есть! - Верно! – продолжала веселиться Элен. – Размере эдак на шестидесятом лучше будет остановиться! Хоть двери тут и широкие, но изображать из себя Винни-Пуха в кроличьей норе мне не хочется. Еще через день их навестил любезный и улыбающийся Гастон, однако его приняли холодно. Принц, почувствовав это, поспешно откланялся после какого-то получаса дежурной вежливой беседы. Возможно, ей следовало бы быть более терпимой. Однако Диана вспоминала то пьяные выкрики жениха, то его разговор с братом о прибывшем смотре невест – и не могла заставить себя относиться более дружелюбно к этому молодому человеку, для которого другие люди были пустым местом. А кроме того, до сих пор было неясно, как ко всему этому относятся Англия в целом и ее государь. И до его решения принцесса не могла выражать ни симпатии, ни антипатии, чтобы впоследствии не пришлось резко менять настроение и высказывать совсем иное отношение к Франции и жениху. Диана почти не сомневалась в ответе Карла, а может быть, уже и Якова. И мысленно уже готовилась совершить обратный путь. Правда, наивно верила, что такое расторжение отношений может быть без каких-либо военных действий. За это время сама Диана лишь однажды нанесла визит – юной сестре короля Генриетте. Еще не достигшая возраста замужества мадам Руаяль* только привыкала участвовать в жизни двора и света. Зато она проявила немало интереса, расспрашивая шотландскую гостью о ее кузене. Настолько, что удивленная ее дотошностью Диана не выдержала и спросила, чем вызвано такое внимание к Карлу. - Матушка и брат рассматривают его как моего возможного жениха, - слегка покраснев, поделилась та. - О, тогда я могу лишь позавидовать вам! – улыбнулась Диана. – Мой кузен - тот муж, о котором любая девушка может лишь мечтать. Элен, присутствующая при этом разговоре, поспешила скрыть унылую усмешку за веером, припомнив вдруг, какая судьба ожидает Карла в будущем. И… да, кажется, его жена нашла убежище во Франции. Неужели вот она? Эта смешливая юная девчонка, маленькая кокетка, представляющая жизнь как праздник?! Как жестоко смотреть на это, знать, как все будет, и не быть в силах что-то изменить! А впрочем… Фрейлине подумалось, что надо обо всем напомнить Диане, возможно, будущую историю этой семьи тоже можно будет исправить. *** А возможный брак юной Генриетты с Карлом и вправду уже всерьез рассматривался Людовиком. И на днях стал поводом для беседы с д’Орбье, который принес королю донесение из Англии. - Наследный принц намерен отправиться в путешествие в Испанию, как мне доложили, - сообщил граф. – Насколько я понимаю, чтобы лично взглянуть на возможную невесту, пока таких разговоров не ведется. - Хотите этому помешать? – сухо осведомился Луи. – Я должен сразу вас предупредить, что не одобрю такого. - Напротив, государь! – улыбнулся придворный. – Хочу предложить вашему величеству тепло принять такого гостя. - Я не получал извещений о том, что Карл поедет через Францию. Так что если он и изберет этот путь, то инкогнито. - Однако этот путь удобнее, чем плыть на корабле, не так ли? В тех водах довольно пиратов и иного отребья! - Под отребьем вы подразумеваете испанский флот? – не удержался от иронии Людовик. – Полагаете, он осмелится захватить такого пленника? Не слишком ли дерзко – даже для такой державы! - Сир, я ни в коем случае не могу говорить подобное о вашем добром родственнике короле Испании! – скрыл улыбку граф. – Однако я должен сказать, что принцы и принцессы порой становятся заложниками политики… - Чаще чем кто-либо другой, - пробормотал Луи. - А потому не стоит ли дать понять его высочеству, что путь по суше может быть гораздо безопаснее? Во всяком случае, мы готовы в этой безопасности его уверить. Как и в его счастливой возможности увидеться с кузиной. А инкогнито или с официальной делегацией – это как ему будет угодно. - Вы всерьез считаете эту возможность счастливой? – резко оборвал эту речь Людовик. – Д’Орбье, вы потеряли разум? Вы представляете, какой будет сцена встречи Карла с шотландской принцессой?! - О, я представляю ее достойной пера поэта или романиста, ваше величество! Когда-нибудь я, если доживу до старости, непременно напишу красивую и печальную поэму о том, как юная иноземная принцесса пала на колени пред своим кузеном, умоляя сжалиться над ней, забрать из чужой страны и расторгнуть помолвку с тем, кто ей так не люб, кто так смеялся над ней и кому не было дела до ее чувств! - Полагаете, Карл ее не услышит? - Полагаю, что это счастливая возможность не только увидеться кузену и кузине, но также и лично переговорить королю и будущему королю, обсудив те вопросы, которые каждый считает значимыми для себя. И отыскать достойный выход из сложившейся ситуации, который устроит всех и не приведет к войне. - Мы не настолько ее боимся, граф! - Но все же мы к ней никак не готовы, ваше величество! Как, надеюсь, и Англия. А потому Карл будет готов искать компромисс вместе с нами. А также, возможно, мы сможем оговорить направления будущего сотрудничества. - Неужели вы думаете, что брак с французской принцессой будет для Англии столь привлекателен? - Я надеюсь, ее высочество Анриетт сможет очаровать нашего гостя, я даже уверен в этом, ибо знаю ее милый веселый нрав. Еще я молю Господа, сир, чтобы Карл не прихватил с собой в путешествие своего фаворита… Луи поморщился, хоть имя и не было названо, но речь шла, несомненно, о герцоге Бэкингеме, коего король не терпел ни как человека, ни как политика. Несомненно, он имеет влияние и на принца, и на короля Англии. - А также я желал бы предложить вашему величеству еще одно решение возможного конфликта, если позволите. - Говорите, граф! - Однако должен сразу предупредить, что это может вызвать некоторые иные… трудности в политике. - Говорите, граф! – повторил Людовик. Д’Орбье более затягивать не стал, переходя к тому, что его волновало гораздо более, чем весь предыдущий разгвор. *** Пожалуй, легкий нрав французской принцессы и вправду привлекал к себе многих. Потому что именно знакомством с Генриеттой Диана и дорожила здесь, а еще, конечно, с д’Орбье. Это были те люди, чьего общества, как она понимала, ей будет не хватать, когда придется покидать Францию. Еще были мушкетеры. Только вот о них можно было думать лишь как-то отдаленно, хотя девушки и видели их довольно часто теперь. Причем в эти дни особенно часто появлялся в особняке Атос. Конечно, по роману Дюма помнилось, что троица Неразлучных часто несла дежурство вместе. Однако отчего-то все равно у девушек сложилось впечатление, что мушкетер в этот раз умышленно прибывает сюда. С какой целью – непонятно, хотя порой казалось, что Атос пытается заговорить с кем-то из дам. О потерянной жемчужине Элен не вспоминала даже, уверенная, что обронила ее где-то после истории с мальчишкой. Потеря, конечно, не из дешевых, однако не разыскивать же ей украшение на улице Феру! А Атос не находил повода заговорить с девушкой об этом. Сразу после визита короля мушкетер воспользовался случаем, когда Диана обратилась к нему с пустячным поручением для слуг. - Ваше высочество, - поклонился он, доложив об исполнении, - если позволите, еще два слова. Возможно, мне показалось, но его величество расспрашивал вас о том, как я несу службу и с какого дня, не так ли? - Верно. - И вы?.. - И я сказала, что ему уже обо всем сообщила моя фрейлина, но если угодно, я могу подробнее рассказать о том дне. - Тогда позвольте вас поблагодарить… - Не стоит, - отмахнулась Диана. – Кажется, Элен уже говорила и вам, что мы… в первую очередь я сама обязана вам предупреждением об интриге. - И все же я признателен вам за заступничество, ваше высочество. И вашей фрейлине также, разумеется. Принцесса еще раз уверила его, что считает свои действия верными и вовсе не ждет за них признательности. Атос поклонился и… промолчал. Он надеялся, что леди Гордон вступит в беседу, но она не проронила ни слова. Сама к нему она тоже не обращалась и вообще видел он ее лишь в компании принцессы. А отдавать жемчуг в присутствии кого-то было слишком компрометирующим действием – кто знает, не расценят ли это как возврат подарка, сделанного любовнику? Случай поговорить о том, что беспокоило его самого, и вовсе не предоставлялся. Атос, чем больше он размышлял над словами фрейлины, тем больше убеждался в том, что она знает о нем правду и говорила именно о нем. Но выяснить, откуда ей это известно и чего она желает от него, не представлялось возможным. Элен избегала его, полагая, что она уже сказала все, что хочет, и при этом побаиваясь этого человека теперь. Атос же считал иначе, он рассуждал, что раз девушка дала ему понять, что знает о нем, то должна и сказать, для чего было это предупреждение. Угрожала раскрыть его инкогнито? Или что-то еще? И он ожидал, что леди Гордон улучит момент, чтобы сказать ему то, что не сказала ранее, объяснить… Однако этого и не происходило; мушкетер терялся в догадках, что за личность - фрейлина шотландской принцессы. Слишком простая и слишком загадочная одновременно, что она знает, а что лишь чудится, будто бы знает? Не искушенный в женских интригах и плохо представляя себе дамские игры, тем более подобного рода, Атос не знал, как следует ему поступить. Ждет ли леди Гордон от него первого шага, намека на то, что он желает с ней побеседовать без свидетелей и где это возможно сделать? Или все же подобный намек должна дать она, ведь девушка лучше себе представляет, где возможно им переговорить наедине? Так или иначе, но отстраненность фрейлины скорее говорила о том, что она вовсе не желает с ним ни о чем говорить. Быть может, она ничего не желала от него взамен? Просто дала понять, что знает, кто он. Но с какой целью? Просто насмешка над тем, кто оставил титул и опозорил семью, а теперь служит простым солдатом? Атос был готов принять эту версию за правду, вот только, немного узнав девушку ближе, он не верил, что она просто над ним насмехается. Впрочем, подозревать ее в желании заполучить от него деньги или какую-то подобную выгоду получалось плохо, однако граф не упускал случая напомнить себе, что внешность женщины обманчива. Может быть, он вовсе не так понял ее слова? Тогда на что они были направлены? Просто сказала первое, что пришло ей в голову? Весьма странная тема для беседы. Да и припоминая вид девушки в тот момент, Атос все больше убеждался, что она произносила свои слова умышленно, следя за его реакцией. Лишь на миг у него мелькнула мысль о другой трактовке ее слов. Но… граф спешно отогнал ее как безумную и невозможную. *** И все же несмотря на свое внешнее спокойствие Диана порой просыпалась в холодном поту, в ужасе при мысли о том, что Карл может прислать ей письмо с пожеланием набраться терпения и стать женой принца Орлеанского. Она спешно гнала эти мысли, вспоминая те недолгие беседы с кузеном, которые вела в Лондоне, старательно выуживала схожие воспоминания из памяти Дайаны. Нет, Карл казался ей мягким человеком. Не может быть, чтобы он руководствовался только политическими интересами, совсем забыв о чувствах кузины, не может быть, чтобы он не проявил элементарного сострадания! Описывая Генриетте кузена, Диана вовсе не лукавила. Карл мог не очень разбираться в политике и, может быть, не видеть всех возможностей для своей страны – в этом сама принцесса разбиралась плохо. Но он точно был внимательным и заботливым родственником, а потому наверняка будет таким же мужем и отцом. Разумеется, решение будет принимать не он, а Яков. Но все же хочется верить, что Карл сможет на него повлиять. А каким будет мнение кузена, Диана знала, чувствовала, сама себя уверяла именно в этом. Значит, и ответ Англии – королевский или кузена – будет тоже таким, каким она его ждет! Вскоре ответ пришел – и сперва едва не стал сбывшимся кошмаром принцессы: Карл выражал свою радость теплому приему кузины и высказывал уверенность, что все неурядицы уйдут, как усталость от путешествия. Также он сообщал, что шлет своей кузине свадебный подарок – серебряное колье с изумрудами. Его доставит доверенный человек почти сразу за присланным письмом. Диана в ужасе читала и перечитывала строки. Неужели все ее надежды напрасны?! Это все, что он может ей сообщить? Принцесса без сил отдала письмо подруге. Та, пробежав строчки глазами, тоже растерялась, не понимая, отчего сообщение Карла такое… пустое? Не желая долго гадать, Элен попросту принялась расспрашивать гонца, когда было отправлено письмо и не было ли передано что-то на словах. Наконец, девушки выяснили, что это ответ лишь на первое послание. По словам гонца, выходило, что он не слышал о прибытии второго письма, вероятно, оно пришло позже. - Или его перехватили, - шептала Диана. - Перестань, - Элен взяла подругу за руку. – Все устроится. Если понадобится, мы напишем еще одно послание. Еще и еще, слышишь?! Принцесса, постепенно обретая уверенность, кивнула. Карл по каким-то причинам не получил письмо – или пока не получил. Не следует сразу думать о плохом, почему она решила, что посланника перехватили? - Кроме меня ведь и другие… сообщают обо всем, так? – пробормотала Диана, стараясь приободрить сама себя. - Конечно! – закивала подруга. – Послы и просто шпионы, о которых мы не знаем! Карл обо всем точно узнает! - Не от меня, так от других, - принцесса заставила себя дышать ровно и мыслить так же. – Этого не утаить, как бы ни хотел того… Диана вдруг прервалась, в ужасе уставившись на свою фрейлину. Та, сообразив, что было не произнесено, застыла в неменьшем страхе. - Французы! – одними губами прошептали обе. И замолчали, опасаясь, что их могут услышать. Но зато хорошо понимая друг друга: отчего они были так глупы?! Почему они думали, что за всеми интригами и похищениями писем стоит герцогиня де Шеврез? Только оттого, что она вроде бы главная интриганка после Ришелье? Так ведь белошвейке эти письма не нужны! Мари Мишон - одна из тех, кто поддерживает Анну Австрийскую, ведет происпанскую политику. То есть разрыв отношений с Англией им лишь на руку, они не будут мешать Диане «жаловаться» кузену. Уж скорее сами подкинут еще парочку подобных сообщений через своих осведомителей. А вот кто действительно заинтересован в том, чтобы послания принцессы не достигли адресата, так это король и, возможно, Ришелье. То есть те, кто выступают за этот брак и за налаживание отношений с Англией. А еще… граф д’Орбье! Который давно заполучил доверие юной принцессы. - Ну… в конце концов, мы же опять судим по роману, - прошептала Диана. – А он, как мы успели убедиться, очень далек от реальности. - Однако за письмами в молитвеннике стояла именно герцогиня, - покачала головой подруга. – То есть она точно желала, чтобы Людовик был настроен против тебя, чтобы в глазах света ты была достаточно распутной. - Да, но… признаться, я не очень понимаю, какое дело французскому королю до моей репутации! - Ему, возможно, наплевать. Но скандал бы получился громкий, наверняка Англия обиделась бы за свою принцессу. Диана покрутила в руках письмо Карла, будто бы пытаясь отыскать в нем ответ. Затем убрала его в шкатулку. В любом случае, потерянная было надежда возвращалась вновь: было бы ужаснее, если бы подобный ответ пришел на их второе послание. Сейчас же вновь оставалось лишь ждать сообщения Карла. *** Так выходило, что в последние дни политика и интриги все больше крутились вокруг шотландской гостьи и ее немногочисленного двора. С ними же у многих были связаны те или иные чаянии, которые пока никак не оправдывались. Потому как-то само собой оказалось, что визиты к молодой принцессе участились. И даже Арамис не жаловался на скуку, когда приходилось нести службу здесь, а не в Лувре. Портос же и вовсе считал это хорошей возможностью обратить на себя внимание какой-нибудь из знатных дам двора – в Лувре с его толпами просителей и придворных затеряться было легко даже ему с его ростом, сколько бы он ни старался выделиться еще костюмом, шитьем и дорогим кружевом, в королевском дворце таких щеголей хватало. Так что не только Атос, преследующий свои цели, являлся на службу тогда, когда не был назначен в караул, но и Портос не упускал случая составить друзьям компании у дверей особняка Дианы. И дабы кто-то не посчитал эти старания напрасными, надо сказать, что за небольшой промежуток времени господин Портос стал обладателем пары надушенных платков – не таких тонких, как у Арамиса, но тоже недешевых, и, что гораздо важнее, содержащих короткие, но весьма смелые записки. Итогом этого стало то, что Портос в эти дни более не заговаривал о том, что жалование им опять все никак не выплатят, не жаловался, как это было ранее довольно часто, на отсутствие хорошего обеда, однако при этом вовсе не выглядел голодным. Да и вообще казался более задумчивым и молчаливым, чем это было обычно, притом роскошество его наряда каждый день пыталось перещеголять само себя. Наконец, самым подозрительным для мушкетеров стало то, что их друг стал меньше говорить о маркизах и герцогинях, рассказами о которых ранее обычно наполнял всю приемную господина де Тревиля. - Уж не попали ли вы в немилость к госпоже Фортуне, господин Портос? – попытался было пошутить кто-то в полку. - В таком случае, сударь, я могу лишь пожелать вам такой же немилости! – отозвался гигант, усмехаясь в усы. Это доброжелательное принятие шутки вместо попытки вызывать насмешника на дуэль яснее всех иных признаков говорило: в историях о герцогинях Портос более не нуждается. Выдуманных герцогинях. *** 24 июля в доме все было вверх дном. Слуги сбивались с ног, упаковывая вещи принцессы и ее фрейлины Элен Гордон. Дело в том, что утром прибыл граф д’Орбье. Которого девушки, помня о собственных безумных догадках, приняли с некоторой настроженностью. Граф же выступил лишь как посыльный: сообщил, что его величество решил отпраздновать день Святой Анны в небольшом кругу, почти семейном. И не в Париже, а в Фонтенбло, где было гораздо уютнее и приятнее, но куда следовало все же сначала добраться, на карете на это понадобился бы почти день. Принцесса приглашалась только в сопровождении своей статс-дамы, никакого двора. Граф уверил, что все необходимые меры безопасности будут приняты, король намеревался по-прежнему приставить к ней мушкетеров. - Но я хотя бы смогу взять еще одного… доверенного человека? – растерялась Диана, чувствуя себя одинокой уже сейчас. И кто знает, что стоит за таким странным приглашением – прибыть без двора! Потому, надеясь получить хоть кого-то из своих сторонников, Диана объяснила, что со дня на день ждет прибытия человека от Карла, который должен привезти свадебный подарок от кузена, но точное время и день прибытия ей, разумеется, не известны. Граф уверил, что это не будет проблемой, для одного человека место в замке найдется, тем более, если этот человек так необходим принцессе. Было ли это простой любезностью, просто пониманием, что один человек не опасен, или д’Орбье говорил искренне, угадать было, разумеется, невозможно. После этого граф уверил, что в остальном ее высочеству не о чем волноваться, за ней и ее людьми пришлют карету, он лично прибудет сюда для сопровождения. Выезд был назначен на следующий день, поэтому в особняке принцессы теперь царил настоящий сумасшедший дом. Диана и Элен же были заняты подбором нарядов, прочие дамы – укладыванием этих нарядов в дорожные сундуки. - И ради чего все это? – пробормотала фрейлина принцессы. – Если единственный человек, которому я бы хотела понравиться, на меня и вовсе не обратит внимания, будь я хоть голой, хоть в бриллиантах! - А если бы обратил? – грустно усмехнулась Диана. - То я уже не уверена, хочу ли этого, - тихо, но серьезно отозвалась Элен, расправляя кружево на платье, вырез которого казался слишком огромным в сравнении с нарядами, которые они привыкли носить в Шотландии. – Мне несколько ночей снилась эта сцена с избиением ребенка… Это ужасно! Мне все больше кажется, что я ошиблась в этом человеке. Я даже пары слов ему сказать не могу, не пересилить себя. - Мне-то тем более нет смысла наряжаться, - вздохнула Диана, отбрасывая в сторону кружевную нижнюю юбку. - Тебе есть – ты принцесса, - отозвалась Элен. - И что? – пожала та плечами. - Ну, положение обязывает! Нельзя давать поводов для сплетен, а надо быть на голову выше любой дамы двора! - Каблуки тут только входят в моду, - меланхолично заметила Диана, разглядывая свои туфли на невысокой платформе. - Ладно, если нам нет смысла наряжаться ради кого-то, то мы, во всяком случае, можем это сделать для себя, так? Диана с улыбкой кивнула. В этот момент ей доложили, что ее желает видеть какой-то человек, посыльный из Англии. Принцесса махнула рукой, показывая, что готова увидеть просящего, попыталась унять волнение, охватившее ее при этой новости, и велела проводить гостя в малую гостиную, куда немедленно направилась и сама. Едва она в сопровождении Элен появилась в комнатке, как на пороге появился… сначала Арамис. - Прошу прощения, ваше высочество, - галантно поклонился он, - однако я вынужден принять меры для вашей безопасности. - Что мне может угрожать? – нахмурилась Диана, некстати припомнив, что в истории с письмами был замешан именно этот мушкетер, а потому скорее от него следовало опасаться неприятностей, как думалось ей. - К сожалению, мы не можем всего знать наверняка, - спокойно отозвался Арамис. – Я еще раз прошу у вас прощения, но я должен действовать так, как велел его величество, а им велено не оставлять вас наедине с незнакомыми людьми. С той стороны ваших покоев охрану несет мой товарищ. Диана на мгновение закусила губу от досады, но кивнула, понимая, что противиться в самом деле не может, да и причин выставлять охрану у нее нет, ничего тайного пока вроде бы ей не должны сообщить. А известие, которое она ожидает, скоро будет обсуждаемо всюду, нет нужды скрывать. Арамис, приняв ее согласие, открыл дверь, позволяя гостю наконец появиться перед принцессой. Это, как и ожидалось, оказался посланник Карла, который, правда, привез лишь подарок – в небольшом бархатном футляре. - Мой кузен просил что-нибудь передать? – с надеждой спросила Диана, ненадолго приотрыв коробку и немедленно ее захлопнув – никаких писем внутри не обнаружилось, а драгоценности она и видеть не желала, потому что они были даром на свадьбу, то есть напоминанием о том, что она так долго уже желала отменить. - Только то, что если ваше высочество не будет против, охрану драгоценностей до вашего бракосочетания должно нести мне. - Нет, я буду рада, - поспешно качнула головой принцесса. – Оставайтесь при мне, сударь. И… это все? - Да, ваше высочество, - поклонился посланник. – От себя могу добавить, что в момент моего отъезда из Портсмута туда прибыл человек от вас. Однако это было уже в порту, и я посчитал себя не вправе по собственной воле ожидать новых распоряжений его величества, полагая свою миссию важной и срочной. Осмелюсь предположить, что ваше высочество ждет ответа из Англии на письмо, отправленное с этим человеком? Диана задумчиво кивнула. Ей вновь оставалось только ждать…