Совсем другой век

Поначалу многие не обращали внимания, куда направляются кареты, но дорога становилась все хуже, повсюду были болота, экипажи едва пробирались по узким ненадежным тропкам. И объяснить ужасную тряску неумением возницы уже было никак нельзя, кареты грозило перевернуть постоянно. Дамы все чаще выглядывали в окна, недоумевали, что за дорога, но вынуждены были подчиняться обстоятельствам: экипаж короля продолжал следовать именно этой дорогой, а потому и весь остальной кортеж не мог остановиться. Недоумение, злость и усталость достигли предела, когда кареты наконец остановились. - Что это значит?! – выкрикнула Анна, выходя из экипажа у небольшого дворика перед Версалем. - Что я передумал и решил праздновать здесь, мадам, - коротко бросил Людовик. – Вас чем-то не устраивает это место? Небольшой семьей, только самые близкие мне люди, в небольшом доме – это ли не благо? В ответ королева принялась причитать, что это ужасное место, что здесь тесно, неудобно и что-то еще похожее. Впрочем, нельзя сказать, что эти жалобы не имели основания: вокруг них были сплошные болота и леса, а дворец, куда они прибыли, пока еще не был тем местом, где впоследствии будет сиять Людовик XIV – так что тут и вправду было тесно, не было парка и дорожек, да и комаров было вдоволь. Тем временем не только среди королевской супружеской пары разыгрывалась драма. Атос, отводивший коней экипажа Марии Медичи на конюшню, замер, глядя на казалось бы неприметную служанку, выпрыгнувшую из кареты королевы-матери и остановившуюся чуть поодаль от господ. Тому могло быть простое объяснение – скромное поведение женщины простого рода. Но могло быть и другое – она сама не желала привлекать к себе излишнее внимание, наоборот, старалась скрыться. Мушкетер вцепился в поводья, будто бы боясь упасть. Усилием воли он, словно в полусне, заставил себя тоже отойти, сначала в сторону, так, чтобы его прикрывали лошади, а затем медленно двинулся вместе с ними к женщине, наблюдая за ее жестами, движениями, вглядываясь в ее лицо… Теперь он не сомневался – перед ним была его жена! Ему не почудились знакомая фигура и знакомые движения! Граф де Ла Фер отпрянул, поспешно уводя лошадей, выполняя свой долг, но занятый мыслью о внезапной встрече. - Это мои именины! – продолжала бушевать Анна. – И вы предлагаете мне отметить их тут, в хижине на болоте?! - Мадам, мне малоинтересно ваше мнение, - отрезал Людовик, устав слушать причитания супруги. – По моему приказу в доме на втором этаже несколько комнат разбиты перегородками. Правда, несмотря на это, нам всем придется делить комнату с кем-то еще. Полагаю, вы потерпите, если с вами в комнате будет ночевать ваша служанка! Считайте эти неудобства – вашим испытанием терпения! А терпение, мадам, добродетель! Смиритесь и подумайте о тех, кто живет в гораздо более скромных домах, чем мы. Нас ведь так мало прибыло в этот раз, неужели мы не сможем разместиться? Он умолчал о том, что также по его приказу здесь с наступлением ночи будет гораздо больше охраны, нежели прибыло с ними. Правда, им приказано разместиться рядом с дворцом и пока не привлекать к себе взглядов. - Ну, довольно спорить! – вмешалась Мария Медичи, беря невестку за локоть и сжимая его. – Мы прибыли праздновать! Завтра день великой святой, и, если мы все будем смиренны, этот день принесет нам много радости! Анна удивленно взглянула на свекровь: она что, в самом деле согласна ночевать в этом жутком месте?! Какой-то домик в два этажа с несколькими комнатами наверху и парой подсобных помещений для слуг! Сарай! Хижина! Однако королева-мать быстрее оценила это место. И поняла, что лучшего для выполнения их замыслов не найти! - Неужели это – Версаль? – прошептала Элен стоящей рядом принцессе. – Я там не была, но, мне казалось, он должен быть… величественнее! Дворец короля все-таки! А выглядит… и вправду очень скромно. - Ну, это только Луи Четырнадцатый построит, - пробормотала Диана. – Так что откуда тут взяться величественности? - Да, но я думала, тут до него вообще одни болота были. А что не нравится Анне? По-моему, очень милый домик. Не Лувр, конечно, но и не хижина, как она сказала, даже не крестьянский дом, а хороший особнячок. - Да, мне тоже нравится, - кивнула принцесса. – Такой небольшой, уютный, в нем, должно быть, приятно отдыхать… Последние слова услышал Людовик. - Благодарю вас, ваше высочество, - улыбнулся он. – Дом был выкуплен и перестроен по моему приказу. Я рад, что вам он понравился. Анна, поджав губы, направилась к входу. - Надеюсь только, что нас и вправду тут не сожрут комары, - прошептала Элен подруге так, чтобы никто не слышал. Диана слабо хихикнула и поторопилась тоже скрыться во дворце – проверять опасения фрейлины на себе не хотелось. *** Обед прошел в молчании. Правда, Людовик порой отпускал колкие замечания относительно нерасторопности служанки Анны Австрийской, не в силах удержаться и не понасмешничать над гениальностью маскировки Шеврез. Он помнил просьбу д’Орбье, старался «не видеть», кто прячется под чепцом, но язвительность характера брала верх, выливаясь в замечания подобного вида: - Ваше величество, у вас помялись рукава – отчего ваша горничная так невнимательна к вам? Она была занята – расправляла свои кружева? Анна молча глотала эти насмешки, понимая, что возразить ей нечего, а лишний раз привлекать внимание мужа к неуклюжести горничной не стоит. Он может присмотреться получше к этой даме. После обеда перед домом появился неизвестный всадник с настоятельной просьбой увидеться с его величеством по неотложному вопросу, суть которого он сообщить заранее отказывался. Просьбу удовлетворили. В гостиной, где была назначена аудиенция, Людовик был не один, там же находились все прибывшие с ним. - Государь, - посланник прошел вперед, опустился на колено. – Мое имя – лорд Винтер. Я послан к вашему величеству моим господином, его величеством Яковом. Вот мои верительные грамоты. Он протянул бумаги. Граф д’Орбье, взяв их, подал Людовику. Он заметил хмурый взгляд короля, сам попутно стараясь придумать, как действовать. Что именно привез посол и что отвечать? Разумеется, дело касается шотландской принцессы, естественно, что Карл недоволен, но детали, детали?.. - Ваше послание столь важное и срочное, что вы не могли подождать с ним в Париже пару дней? – Луи не торопился расспрашивать гонца о самой сути послания и не раскрывал поданные документы. - Да, сир, - подтвердил тот, ничуть не колеблясь и глядя прямо перед собой. – Увы, меня ввели в заблуждение, сказав, что ваше величество отправились в Фонтенбло. Я проплутал полдня, пока наконец случайно не встретил того, кто указал, куда именно свернул кортеж. И вот я прибыл сюда. - Вот как, - Людовик постукивал свитком по руке, его нервы были на пределе. И опять не спешил спросить ни о чем. Присутствующие напряженно следили за посланником. Причины такого поведения короля можно было угадать, а вот как к этому отнесется представитель Якова, было крайне любопытно. И могло смешать многие карты – возможно, у Англии уже лопнет терпение, и политику надо будет вершить в состоянии войны. - Вашему величеству будет угодно выслушать то, что мне велено сообщить? – всего лишь напомнил тот о себе. - Что ж, говорите, сударь, - отрывисто бросил Луи, и тут же недовольно сжал зубы, чтобы не отпустить колкость. - Мой король возмущен слухами, прибывшими из вашей страны. Он склонен был бы рассматривать их как досадное недоразумение, однако он не может не верить словам ее высочества принцессы Дайаны, которые подтверждают всю правоту и ужас произошедшего. Однако его величество надеется, что все случившееся можно уладить без скандала. Он надеется услышать извинения в адрес ее высочества, а также его самого. Кроме того, он желал бы получить объяснения… - Извинения?! – Людовик вскочил с кресла. Одно лишь предположение о том, что Франция должна извиняться, выводило его из себя. Лорд Винтер запнулся, не зная, как реагировать на эту вспышку королевского гнева, казавшуюся абсолютно непонятной. Ведь не стремится же Луи развязать войну с Англией, иначе довольно было уже сказать об этом прямо. - Полагаю, его величество король Яков, - поспешно вставил объяснение граф д’Орбье, - ждет извинений от его высочества. Король хмуро молчал. Нельзя отрицать, что подобное требование оправданно. И если это единственное, чего желают англичане, то все можно устроить как нельзя лучше для всех, вытрясти от брата извинения будет несложно. - Что еще передает мне ваш король? – спросил наконец Людовик. - Он также ждет объяснений произошедшего, которые могли бы удовлетворить обе стороны. Полагаю, ваше величество не будет отрицать, что честь шотландской принцессы задета поведением французского принца! Лорд Винтер поклонился в ожидании ответа. Луи некоторое время молчал, затем произнес: - Сударь, я прошу вас ждать нашего ответа в Париже… полагаю, через два дня вы получите исчерпывающий. Надеюсь, вы не получили распоряжений немедленно увозить ее высочество с нашего праздника? - Нет, сир, - отозвался лорд Винтер. Людовик с облегчением вздохнул – значит, пока еще ничего не решено. Но вслух не удержался от иронии. - Мы признательны вам, - бросил он. – Это дает нам возможность удержать ее высочество в заложниках и настоять на своих условиях. Что ж, полагаю, в особняке ее высочества вам окажут должный прием. Лорд Винтер поклонился, понимая, что это конец аудиенции. Однако осмелился завершить то, что намеревался изначально: - Прошу прощения, государь, могу ли я просить личной аудиенции у ее высочества? В присутствии только ее фрейлины. Полагаю, вы понимаете причины, по которым я вынужден на этом настаивать. Людовик недовольно нахмурился, но возразить и вправду не мог, вопрос посланника был скорее данью вежливости, решать за шотландскую принцессу Луи пока был не вправе. Потому и ответ прозвучал коротко: - Как вам будет угодно, сударь! Жаль только, что он сам не успел сначала переговорить с Дианой… А лучше д’Орбье, тот мог бы подобрать нужные слова! Лорд Винтер тем временем перевел взгляд на принцессу. Та поднялась с места, кивнула ему, показывая, чтобы он следовал за ней, а затем, поклонившись королю, в сопровождении Элен и милорда покинула гостиную. *** Долгожданное прибытие посыльного от английского короля девушек обрадовало и… привело в смятение. Что именно говорить? На чем настаивать и чего просить? Надеяться ли на возвращение или оставаться тут? И аудиенция у короля… абсолютно ничего не решала! - Милорд, с какими словами вы прибыли ко мне? – обернулась к посыльному Диана, едва войдя в комнату. Элен торопливо прикрыла за собой и лордом Винтером двери, убедившись, что за ними никто не стоит. - Скорее с вопросом, ваше высочество, - поклонился тот и приблизился так близко, как это только было позволительно, чтобы дальше вести беседу почти шепотом: - Верны ли слухи относительно поведения французского принца? И все ли из них дошли до нас? Некоторые были совершенно возмутительны!.. - О, боюсь, что слухи верны, - вздохнула Диана, но немедленно взяла себя в руки. – Однако, милорд, я буду честна с вами. Ничто не доставило бы мне большей радости, чем возможность вернуться к себе, в Шотландию, домой. Но в то же время я должна сказать, что одна лишь мысль о войне ужасает меня. И больше удручать меня может лишь то, что я сама могу быть этому причиной. - Что ж… верно ли я понял вас, ваше высочество, что вы скорее готовы принять все недостатки Гастона Орлеанского, чем расторгнуть помолвку? Ради того, чтобы уберечь наши страны от войны? Принцесса сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Хотелось закричать «Нет!». Она ведь совершенно этого не хочет! Пусть будут какие угодно войны! Пусть будет что угодно… а она будет дома… Почему вообще спрашивают ее?! Разве не должны все это решать без нее – те, кто стоит во главе государства?! За что они предлагают ей выбор – и такой жестокий? Как выбрать между приговором для себя и приговором для страны? Нет, хуже, для людей их двух стран, которым придется убивать друг друга из-за ее гордости, которая не может простить отвратительности принца. - У меня нет ответа для вас, милорд, - едва слышно произнесла Диана, всеми силами стараясь сдержаться и не разреветься, как маленькая девчонка. – Помогите мне его найти. Я честна с вами: Гастон Орлеанский не вызывает во мне никаких чувств кроме презрения и отвращения. Однако… война из-за глупости и мерзости этого человека – что может быть ужаснее? Будет ли спасена моя честь, если ее искупать в крови людей двух стран, которые не имеют к этому никакого отношения? Ведь не они же виновны в этом! - Вы на удивление мудры, ваше высочество, - прищурился лорд Винтер, будто бы впервые увидев принцессу. – Вы во всем правы. И я буду откровенен с вами. Его величество желал бы избежать войны с Францией. Вот только ваша честь – вовсе не пустяк, сударыня. И да, нанесенное вам оскорбление может быть смыто либо кровью его высочества, либо кровью его подданных. Как вы понимаете, Франция не принесет в жертву своего наследника. Потому мы и пытаемся отыскать какой-то выход. - И вы полагаете, что извинения Гастона будут достаточным поводом? – осмелилась вступить в разговор Элен. - Мы надеемся, сударыня, что Франция к этому добавит надлежащие объяснения, как подобное могло случиться. - О, я не представляю себе подобных объяснений! – фрейлина не удержалась от ироничной усмешки. - В интересах нас всех, увы, такие объяснения найти. Потому хотелось бы верить в чудеса французской дипломатии. - Полагаете, для этого у вас попросили отсрочку в два дня? – спросила Диана, постепенно все же успокаиваясь. Да, решение откладывалось. И пока его брали на себя правители Франции и Англии, ее мнение спросили лишь для того, чтобы услышать то, что желали услышать, чтобы она произнесла то, что ей должно было сказать. - Иной причины, ваше высочество, я не нахожу, - отозвался лорд Винтер. – Итак, могу ли я быть уверен, что вы подчинитесь полностью решению его величества? Могу ли я передать это государю? - Разумеется, милорд, - Диана подавила в себе абсолютно все чувства. И безжизненно отчеканила: - Пока я шотландская принцесса и подданная английского короля, я полностью подчиняюсь его воле. Лорд Винтер вновь поклонился, довольный тем, что принцесса не будет мешать политике, проводимой ее сюзереном, – а ведь могла, ей довольно лишь громко заявить о своей обиде и оскорблении, и тогда никакие договоренности не спасут, попробуй тут успеть вовремя ее запереть в какой-нибудь монастырь! - В таком случае, ваше высочество, я отбываю в Париж, где буду дожидаться вас и решения французского короля! - Одну минуту, милорд, - вдруг вновь вмешалась Элен. – Если позволите… еще несколько вопросов, правда, не связанных с вашим посланием. Однако оно касается… вашей семьи, как я полагаю. - К вашим услугам, сударыня, - лорд Винтер бросил взгляд на принцессу, однако та не возражала против сторонних бесед. - Простите, если это будет выглядеть как неуместное любопытство, но… смерть вашего брата – она не показалась вам странной? - Что вы имеете в виду, миледи? – было видно, как собеседник напрягся и с трудом заставляет себя не прожигать взглядом даму в попытках понять, что ей известно и отчего последовали эти вопросы. - Я имею в виду, милорд, не показалось ли вам, что ваш брат умер… не своей смертью, но ему помогли? На этот раз он и вовсе вздрогнул. - Леди Гордон, я не допускаю мысли, что кто-то мог сотворить подобное, - глухо произнес Винтер. - Вы не допускаете? – не желала отступать Элен, которая никак не могла понять, лукавят с ней или он и вправду не верит в такое. - Сударыня, позвольте мне также задать вам вопрос, - теперь уже пошел «в атаку» он. – Есть ли у вас причины для подобного интереса? Имеются ли у вас какие-то подозрения или, быть может, даже доказательства? Фрейлина на миг отвернулась, пряча выражение досады – ну конечно, никто не желал верить просто на слово! Даже если у лорда Винтера был целый мешок подозрений, он не спешил их озвучивать. Возможно, не хотел выставить себя на посмешище, обвиняя «несчастную» вдову, которой и так почти ничего не осталось от мужа. Ведь и вправду, для чего ей убивать супруга, если наследство перешло к его брату? Что ж, сослаться на Атоса или графа де Ла Фер она не может, это вызовет подозрения – откуда ей быть с ним знакомой и знать его историю. Отправить милорда напрямую к Лилльскому палачу? Тоже странно выглядит. Конечно, если лорд Винтер и вправду подозревает невестку, он не поленится проверить. Однако есть и еще кое-что: его обязанности английского посла не позволяют ему располагать своим временем. А значит… самое простое! - Видите ли, как вам, должно быть, известно, во Францию мы путешествовали с небольшим кортежем, в том числе среди них были разные… высокие дамы английского двора, - Элен умышленно сделала акцент на последних словах. Милорд глянул на принцессу, та кивнула, словно бы подтверждая, что разделяет мнение, которое озвучивает ее фрейлина. - Я понял вас, - глухо произнес он. – И… что же эта дама? Она… что-то говорила? Или… делала странное? - Нам показалось странным, что эта дама очень прячет свое левое плечо, - медленно выговаривая слова произнесла Элен. – Поначалу это выглядело лишь как застенчивость. Однако… это касалось исключительно этого участка ее тела. Кажется, миледи не волновалась так, например, за правое плечо. Несколько мгновений лорд Винтер размышлял над услышанным. И по тому, как побледнело его лицо, стало ясно, что его поразила страшная догадка. А она, в свою очередь, влекла за собой и другую. - Я услышал вас, сударыня, - тихо произнес он, кланяясь. – И я благодарю вас, и вас, ваше высочество, за участие в судьбе моей семьи. Я… непременно попытаюсь разобраться во всем произошедшем. И… дай Бог, чтобы вы и я ошиблись и однажды лишь посмеялись над этим нашим разговором. Девушки с грустью наблюдали за тем, как посыльный, тронув губами ладонь Дианы, поторопился уйти, едва ли не пошатываясь от свалившихся на него известий. Кажется, теперь исполнять поручение короля ему будет еще сложнее – слишком велико желание заняться своими делами и немедленно! *** Лорд Винтер и вправду был поражен и расстроен услышанным. Конечно, внезапная смерть брата потрясла его. И, разумеется, в ужасе и смятении он сразу же подумал о том, что брат был отравлен – слишком часто тот в последние месяцы жаловался на плохое самочувствие, врачи же лишь разводили руками в непонимании. Зато младший брат давно подозревал, что девицы с непонятным прошлым и без приданого и родственников просто так не возникают близ богатых и титулованных английских лордов. Вот только старший лорд Винтер слушать ничего не желал, боготворил свою возлюбленную и уверял, что она истинный ангел. Неудивительно, что смерть брата младший Винтер мгновенно приписал его жене. Да так, что едва было не бросил обвинение на похоронах… Но, к счастью, милорд успел несколько остыть и успокоиться. А взяв себя в руки, обдумать все. У него не было никаких обвинений против вдовы, причин желать смерти у нее не было, разве что туманные намеки, что она вот-вот станет матерью… Однако намеки оставались намеками, наследство и титул перешли ему, Винтеру, а ничего иного милорд не мог сказать ни суду, ни королю, ни даже себе самому. Ему казалось, что миледи имеет к этому отношение… Но сам себе он и отвечал – быть может, он верит в это лишь из личной к ней неприязни? Ее горе на похоронах выглядело неподдельным, ее желание уехать во Францию, чтобы быть подальше от этих мест, тоже казалось естественным, она не претендовала ни на замок мужа, ни на его земли. И вот – когда он уже который день подряд твердил себе, что не должен ничего выяснять в смерти брата, – ему вдруг намекают на то, о чем думал он сам. Да как намекают! Указанием на преступницу! - Милорд? Винтер вздрогнул; занятый своими мыслями и потрясенный догадками, он не сразу увидел, что к нему приблизился какой-то французский дворянин. Кажется… он был рядом с королем на аудиенции. - Месье? - Граф д’Орбье, к вашим услугам, - поклонился тот. – Видите ли, милорд, я желал бы кое-что добавить… вернее, Он велел мне добавить к словам, произнесенным на аудиенции, еще кое-что, что следует не всем знать. Лорд Винтер несколько мгновений бездумно смотрел на француза, пытаясь сообразить, кто этот «Он», которого граф выделил в своей речи. И лишь спустя некоторое время, поняв, что речь идет о короле, обругал собственную невнимательность и то, что за своими делами совершенно забыл уже о миссии посла. - Я слушаю вас, граф. Что желал мне передать… его величество? – милорд, оглядевшись, убедился, что рядом нет никого, кто мог бы услышать их беседу, француз будто бы просто провожал посыльного от конюшни к воротам – достойная любезность, учитывая отношения стран, а также то, что граф, судя по тому, что именно он принимал верительные документы и передавал их королю, пользуется доверием последнего. - Что путешествие морем, особенно в это время года, весьма опасно для титулованных особ. В то время как путешествие по Франции, несомненно, удобнее. Тем более, что мы уверены, кузина будет всегда рада видеть своего родственника и защитника. Со своей же стороны его величество готов принять эту… особу как под его именем, так и инкогнито, дабы обсудить важные для нас вопросы лично. Винтеру вновь потребовалось несколько мгновений, чтобы оценить все услышанное. Потому неудивительно, что граф, наблюдавший за ним все это время, нахмурился и спросил, стараясь высказать свои опасения осторожно: - Милорд, с вами все в порядке? - Д-да… Простите, так… личные дела… - Личные дела? – невольно поднял брови д’Орбье. – Вы об этом говорите после аудиенции у ее высочества? - И так бывает, - криво улыбнулся лорд Винтер. – Ее высочество… поделилась со мной некоторыми своими наблюдениями. - Французского двора? – цепко ухватился собеседник. - А? О, нет! – милорд даже не удержался, вытащил платок, вытирая пот, выступивший на лбу. – Простите, граф, это и вправду семейное дело. Так совпало, что я узнал об этом не вовремя, никак не могу думать о чем-то другом. Д’Орбье пару мгновений помедлил, затем кивнул, ничем не показывая своего мнения относительно поведения посыльного английского короля и делая вид, что принимает объяснение и полностью верит ему. - Хорошо, итак? - Итак, я понял вас, граф, - милорд, торопливо прокрутив в голове все, услышанное от француза, успел одновременно и похолодеть при мысли о том, что авантюра Карла тут стала известна, и вздохнуть с облегчением, сообразив, что никто не собирается использовать это против них. Пока не собирается. - Вы поняли? Что ж, сомнения собеседника было легко понять, только что он показал себя как весьма недалекий человек. - Должен ли я понимать ваши слова как безусловные, граф? – милорд посчитал, что лучшим доказательством будет являться достойный ответ. – Или же как одно из условий для нашего примирения? - Ему ничего не угрожает ни при каких обстоятельствах, - глядя в глаза Винтеру произнес д’Орбье. – Мой государь желает видеть Его и все решить при личной встрече – официальной или нет, по вашему усмотрению. - Вы говорите лишь от лица короля? - Пока – да. Однако я рискну сказать, что не позже, чем через два дня, вы получите не только личное подтверждение этих слов от его величества, но и доказательства того, что вам не нужно будет искать гарантий ни у какого иного лица. На этот раз милорду не потребовалось времени, чтобы все понять. И удивление, отразившееся на его лице, было столь отчетливым, что граф в ответ кивнул головой, подтверждая, что да, именно это он и хотел сказать. - Раз так, - протянул милорд, - я полагаю… подобная встреча не только возможна, но и крайне желательна для нас всех. - Рад, что мы думаем одинаково. - Надеюсь, мы оба не ошибаемся, сударь, - лорд Винтер вскочил в седло. – И мне, в таком случае, лучше поспешить в Париж. - С Богом, милорд! Несмотря на поздний час, лорд Винтер покинул Версаль. И он был так взволнован всем услышанным относительно себя и брата, а также дел короля и того, как может вскоре все повернуться, так встревожен тем, как многое ему следует сделать, и так торопился, что не заметил присутствующую здесь недавнюю супругу своего брата, которая, разумеется, умышленно сделала все, чтобы не попасться ему на глаза. *** Утром всех разбудил бешеный крик одной из немногих служанок в доме. Горничная в слезах упала в ноги короля. - Там… там… господин… прибывший с ее высочеством… он мертв! – захлебываясь слезами, проговорила она. Людовик замер в изумлении – он ожидал многого, но не такого. В этот момент на пороге появился граф д’Орбье. - А это тоже было в ваших планах?! – вскричал король. - Н-нет, - растерянно отозвался граф. – Но вы… позволите мне взглянуть? Необходимо разобраться… - Сначала велите запереть все двери! – отрезал Людовик. – А после выясняйте, как подобное могло произойти! Д’Орбье поклонился. *** - Это ужасно, - Элен, делившая спальню с принцессой, сейчас была как никогда более рада этому обстоятельству. Новость, как бы ни желали ее скрыть, мгновенно разлетелась по дворцу, сейчас все разговоры были лишь об этом. Диана сидела на кровати, прижав к себе подушку. Элен не сиделось, она едва ли не бегала по комнате. - Я уверена, это Миледи! – шепотом выдохнула девушка. – Я не знаю, почему… Но мне кажется, она здесь. Мы напрасно позволили милорду уехать! Он нужен тут! Чтобы доказать вину этой женщины! - Охранник задушен, а не отравлен, - пробормотала Диана. – И колье похищено. Все было ради этого. - Но кто тогда? – Элен шлепнулась на кровать рядом с принцессой, судорожно обхватила себя руками, стараясь успокоиться. – Здесь вокруг болота, посторонний не проникнет. Значит, убийца здесь, во дворце! - Захотелось поиграть в детектива? – вздрогнула Диана. – Не рановато ли тебе в роль мисс Марпл записываться? - Нет уж, - подруга поежилась. – Это в книжках интересно, а здесь… страшно. Тот, кто ради драгоценностей душит человека… Ох нет, с таким страшно находиться в одной комнате даже в присутствии толпы народа! В дверь постучали, на пороге появился граф д’Орбье. - Ваше высочество, - поклонился он, - могу ли я с вами поговорить в связи с произошедшим ужасным событием?