Совсем другой век

Прежде всего граф направился в комнату убитого – небольшую комнатушку возле помещений для слуг. К его удаче здесь еще никто, кроме испуганной горничной, не побывал, а потому перед д’Орбье была вся картина, как она осталась после убийства. И если принцесса и ее фрейлина боялись играть в детективов, то граф был вынужден этим заняться: хотя в описываемое нами время такого понятия не существовало, а преступления расследовать приходилось тому, кому это поручали, если дело касалось наиболее важных особ. Убитый лежал на кровати, на спине, все его лицо было разбито – определенно кто-то вымещал на нем всю злость и накопившуюся ненависть. Граф прошелся по небольшой комнатке, осматриваясь по сторонам, сам словно бы будучи преступником, крадучись – шаги глушил мягкий ковер. На небольшом столике стояла потухшая свеча, сгоревшая до середины. Судя по всему, мужчина перед сном зажигал именно ее. Вот только никаких примечательных бумаг у него на столе не было. В стороне, на кушетке возле окна валялся местами потертый камзол, видимо, также принадлежавший убитому. Д’Орбье подошел ближе. Ничего примечательного, только несколько волосинок, судя по цвету, с головы хозяина камзола. Вот только на выдранные в драке не похожи, значит, просто выпали сами… Задумчиво крутя в руках волос, граф вышел из комнаты. Конечно, какие-то догадки о произошедшем у него были… Но все равно это слабо укладывалось в те события, которых он ожидал. По его мнению, здесь просто готовилось убийство Людовика. Вместо этого же убивают просто никому не нужного, если вдуматься, охранника ожерелья. И, разумеется, забирают это самое ожерелье. То есть кто-то пробрался на болота, чтобы обокрасть шотландскую принцессу? Ближе и проще добычи не нашлось? Если же за всем этим стоят заговорщики, то чем им помешал какой-то посланец англичан? Чтобы спровоцировать скандал с Британией, достаточно уже того, что имеется. Человек, в чьи обязанности входит лишь доставить украшение и охранять его до той поры, пока принцесса не примет свадебный дар в присутствии посторонних, - такой человек слишком мелкая сошка, чтобы из-за него разгорелась война. Кто на это обратит внимание, когда между странами искрит по более существенным вопросам? За этими размышлениями д’Орбье добрался до своей цели – к помещениям для прислуги, где отыскал бедняжку горничную. Та вроде пришла в себя, причитала мало и смогла хоть что-то рассказать. Выходило, что этот господин вызвал ее накануне – около одиннадцати часов, если судить по тому, что, по словам горничной, это было после часа тушения огней, но до того, как лег его величество, а уж последнее д’Орбье знал точно. Он сидел за столом, сгорбившись, что-то писал. И пока не собирался спать, судя по тому, что был одет, хотя кто ж этих господ поймет, у него другие вещи гардероба свалены были у окна. Наверное, все же после своих писем он собирался лечь спать, потому что глянул на горничную мельком и велел принести графин с вином и воду для умывания. Девушка послушалась, принесла все, что просили. На это мужчина только кивнул ей коротко, погасил свечу и направился к тазику. Больше до утра она его не видела, а утром нашла уже мертвым…. Вот в таком виде… - Ну я понял, понял, - поторопился д’Орбье прервать горничную, которая собиралась вновь удариться в слезы. – А ничего странного вы не заметили, милочка? Ну, непривычного, может быть, не такого, как раньше? - Да тут все господа со странностями! – скривилась та. – Ой, простите, я совсем не хотела сказать… - Пустяки, - мягко улыбнулся ей граф. – Вот и расскажите мне об этих странностях… всех господ тут, включая убитого. - Ну у него-то меньше всего странностей, - охотно принялась делиться девушка. – Больно чистоту только любит… любил, это же был уже второй кувшин для умывания и второе вино. Видно, жадный он, хотел побольше выпить из того, что его величеству принадлежит. Многие слуги этим грешат. - Разумеется, - кивнул д’Орбье. – И только? А что же насчет других странных господ? Всех, включая самых высоких, моя милая. Горничная, конечно же, принялась ломаться. Но у графа был талант к уговорам всех девиц мира. Правда, любопытного оказалось не так и много, в основном это казалось просто дамскими капризами. *** - Значит, его убили после одиннадцати вечера? – пробормотал Людовик, которому граф доложил обо всем, что тому было известно. – Что еще вам удалось узнать? Вы начали поиски? Кто и где был в это время? - Да, сир, - поклонился д’Орбье. – И, должен сказать, выяснилось кое-что любопытное. Кроме известной вам герцогини де Шеврез, проживающей здесь инкогнито в комнате ее величества, в доме, также инкогнито, проживает воровка и шлюха, привезенная сюда ее величеством королевой-матерью. Король от души выругался. Но одновременно испытал и некоторое облегчение, узнав, что за всем может стоять обычная преступница. - Это ее рук дело, этой грязи? - Не уверен, - протянул граф. – Она в этот час была занята. Если вы согласитесь поговорить с господином Атосом… - Зовите, - хмуро бросил Людовик. Д’Орбье поклонился. *** Узнав о том, что она жива, Атос хоть и был поражен, но не утратил возможность ясно мыслить. Разом накатило многое. И непонимание, как это могло случиться. И догадки о том, что леди Гордон, кажется, имела в виду не его (или не только его), но именно эту женщину! О ней же она говорила и когда делилась подозрениями о каком-то убийстве! Только все это было тогда слишком неясно… Однако все это было неважно. Обо всем этом можно будет подумать после. Поговорить с Элен, если это будет нужно. Сейчас же гораздо важнее было иное – выяснить, зачем она здесь. И кем послана. В том, что у ее появления тут есть особая цель, наверняка преступная, граф не сомневался, отлично осознавая, что эта женщина следует за титулами и деньгами, готовая ради этого на что угодно. Атос был уверен, что даже знает цель бывшей жены – убийство. Но кого? Кто ее нанял? Затевается ли тут заговор против шотландской принцессы? Или, еще хуже, против короля? Не просто так ведь здесь собрались те люди, что давно желают избавиться от сына-брата-мужа, но чужими руками! Решатся ли они на столь откровенное злодеяние, после отправив исполнительницу на эшафот? Или все же хотят сотворить нечто более тонкое, и нацелено это на принцессу, а следовательно, войну с Англией? Занятый этими мыслями, он не стал делиться своими подозрениями с друзьями, лишь попросил их быть особенно внимательными в карауле. Сам же Атос полагал, что лучший способ решения – самый простой. Ему не составило труда выяснить, что покои этой дамы находятся рядом с покоями королевы-матери, хоть и являются по сути небольшой прихожей, переделанной в спальню. Это тоже было знаково: мало кому из прибывших выделили личные комнаты, их попросту не хватало. О покоях для этой дамы из свиты Марии Медичи кто-то – сама королева или кто другой – все же позаботился. Граф дождался, когда во дворце потушили огни и дом погрузился в сон. Мушкетерам комнаты не выделялись, они ночевали в холле дворца, завернувшись в плащи. Заметив, что все уснули, и переглянувшись с караульным, Атос тихо встал и, также стараясь не шуметь, направился к комнате Анны. Она была лишь в рубашке и наброшенном поверх пеньюаре, очевидно, тоже собиралась лечь спать. - Добрый вечер, мадам, - граф зашел без стука, хоть и не крадучись, и столь же бесшумно закрыл за собой дверь. Миледи резко обернулась – она никого не ждала и полагала, что тихие шаги в приемном покое проследуют мимо… И в ужасе вжалась в стену. - В-вы! - прошептала она. - Я тоже был поражен, - усмехнулся Атос. – Побеседуем? - Убирайтесь! – выдохнула Миледи. - Вы желаете позвать кого-то? – иронично бросил граф. – Хотите, я могу это сделать за вас, сударыня. Та судорожно сглотнула, но промолчала. - Вижу, вы понимаете, чем это может для вас закончиться, - спокойно продолжил Атос. – Признаться, мадам, у меня много вопросов. Но все это я, может быть, узнаю после. А главный вопрос – как вы выжили – я обращу к небесам. Как вы, полагаю, обращались к Преисподней за своей защитой. Миледи вновь промолчала, она пока не в силах была собраться с мыслями и что-то произнести в ответ. - Сюда я пришел не за этим, - говорил граф. – Ныне я хочу услышать иной ответ. Что вы тут делаете? Анна постаралась собраться с мыслями. В чем бывший муж был прав, так это в том, что сейчас не время гадать, кто и как выжил. - Я… пытаюсь… наладить… свою жизнь, - пробормотала она, подбирая слова. – Я служу королеве-матери! - Какие услуги ей могли понадобиться от шлюхи, воровки и убийцы? – презрительно усмехнулся граф. - Ваша вера в святость дамы в короне удивительна, - скривила губы Анна. – Чем они лучше меня? - А! Мои догадки верны! – теперь уже скривился от отвращения Атос. – Вы прибыли сюда как убийца! - Вас это не касается! – отрезала Миледи. - Возможно, - не стал спорить он. – Однако я слишком хорошо знаю вас. А потому предупреждаю: если что-то произойдет, у меня будут причины полагать, что мне известно имя виновного. - Вы ничего не докажете! - Ваш приговор – у вас на плече. Вы смогли избежать моего приговора, но не сбежите от королевского. - Какой же ныне на мне грех? – усмехнулась она. – Если бы всех шлюх вешали за… знак на плече, то зачем бы их было клеймить? Не проще ли сразу отправлять на виселицу? Чтобы не платить палачу дважды. - Поделитесь вашими идеями с его величеством, я полагаю, он одобрит такой подход. С вас уже довольно того, что вы выдаете себя за благородную даму. Одного этого достаточно, чтобы отправить вас в тюрьму. - Из которой я выйду свободно! Потому что никаких преступлений я не совершала! Докажите иное! - Я сделаю лучше, - прищурился Атос. – Я попросту лишу вас возможности что-либо совершить этой ночью. - Как… вам… будет угодно, - прошептала Анна. Мушкетер, резко развернувшись, вышел. Но далеко не ушел – остаток ночи он провел на стуле в двух шагах от двери в комнату Миледи. Было около полуночи, когда он занял свой пост. И более не спал. Но Миледи всю ночь комнату не покидала. *** Все это Атос пересказал королю. Правда, к рассказу пришлось добавить историю своего брака. - Значит, в этом причина вашего решения поступить обратно на службу? – хмуро бросил Людовик. Следовало признать, что графу де Ла Фер так же мало везло в семейной жизни, как и ему. Тоже Анна, тоже испорченная и сломавшая ему жизнь… Разница, пожалуй, лишь в том, что проблемы Атоса король мог решить гораздо быстрее и легче, чем свои собственные, от венценосной преступницы избавиться сложнее. - Что ж, как ни жаль, но эту версию придется исключить, - произнес Луи. – Ловкий же убийца! Успел между одиннадцатью и полуночью, после в коридоре было не пройти мимо графа… Возможно, в то время, как вы говорили с этой женщиной? Вы что-нибудь слышали? Какие-то шаги в приемной? - Увы, государь, нет. - Жаль. - Возможно… я был слишком занят разговором, потому ничего и не слышал, - нахмурился Атос, который сам поражался сейчас тому, что кто-то прошел рядом, а он, военный и отличный охотник, не услышал! - Вероятно, - скривился король. – Что ж… будем искать иначе. Простите, я должен поговорить с матерью. Он резко поднялся. - По возвращении в Париж я издам указ, объявив ваш брак недействительным, - заметил он Атосу, на миг задержавшись в дверях. – Это не составит труда и подтверждения от папы не нужно, у этого брака не было одобрения короля, не было одобрения вашей семьи, да и невеста ваша – не дворянка, а лишь преступница. Так что можете считать уже сейчас себя свободным человеком. И ее… ненадолго. Граф де Ла Фер поклонился. *** Однако визит к Марии Медичи Людовику ничего не дал. Мать просто «отреклась» от преступницы. Да, ей рекомендовали эту даму – господину д’Эпернону говорили, что эта женщина нуждается в работе, что она из знатной семьи, не глупа и хорошо образованна. Потому-то королева-мать и желала ее взять к себе в качестве горничной или на иную должность, смотря как та себя зарекомендует. Разумеется, ничего подозрительного об этой женщине она не слышала! Напротив, как ей доложили, дама в родстве со знатным английским семейством, притом у нее французское происхождение. А если все это ложь или Луи эта женщина не нравится по иной причине, то ее немедленно прогонят! - Я не настроена ссориться с вами, сын мой, - спокойно говорила Мария Медичи. – Если вы хотите, я отошлю эту даму нынче же. - Пока не стоит, - хмуро бросил король. – Иначе я решу, что вы хотите помочь преступнице сбежать. - Лучше проверьте своего верного пса, - бросила королева-мать. – Вы ему доверяете слишком слепо! А я слышала, убитый был задушен. Ни у одной женщины не хватит сил задушить здорового мужика! Людовик ничего не ответил, резко поворачиваясь на каблуках и выходя из комнаты Марии Медичи. Несколько мгновений он размышлял, а затем направился в ту часть своей комнаты, которая была отведена для д’Орбье. Король не сомневался. Но желал знать правду и не желал оставлять ни малейшего повода для сомнений. Особенно в друзьях. Граф был размещен в небольшой части королевских покоев, отделенной перегородками от самого Людовика, чтобы всегда быть рядом, но, однако же, не мешать королю, если тот желал быть один. Луи прошествовал за перегородку и остановился, оглядывая эту часть помещения. Походная кровать с брошенным на нее плащом – все личное, что было у графа. Из мебели тут был лишь небольшой комод, королевский, хотя там не хранилось ничего ценного, Людовик редко бывал тут и почти не имел потому вещей. Он вновь огляделся – что тут можно найти? Просто ради собственного спокойствия, Луи приблизился к комоду. Резко отодвинул один ящик – пусто, только старый молитвенник. Второй… И выругался. Перед ним, лишь слегка прикрытое тонким батистом платка, но даже не завернутое в него, лежало изумрудное колье. *** Так и вышло, что день Святой Анны никому не принес праздничного настроения, а стал днем страха. По приказу короля все были вынуждены находиться в Версале, предпочитая оставаться в своих комнатах и не видеться друг с другом. Тем, кто все же пожелает покинуть дворец, достаточно было выглянуть из окна, чтобы передумать – королевская гвардия заняла посты возле всех выходов. Граф д’Орбье с позволения Людовика посещал присутствующих, пытаясь разобраться в том, что произошло. Сам же Луи пока молчал о своей находке, хотя в душе его кипели злость и непонимание. В числе прочих граф, как мы уже упоминали, посетил и принцессу, не столько подозревая ее или ее подругу в чем-то, сколько надеясь услышать что-то, что может навести на след возможного убийцы-вора. И Диана, и ее фрейлина были напуганы произошедшим. Д’Орбье постарался их успокоить, уверив, что все скоро разрешится, а им не о чем беспокоиться, они находятся под охраной королевских мушкетеров. - Лучше скажите мне, может быть, вы слышали чьи-то шаги в коридоре? Или что-то еще вам показалось странным? Девушки переглянулись. - Нет, странным нет, - произнесла Диана обреченно. И вновь глянула на подругу. Элен вздохнула, но поняла, что это единственный шанс, возможно, что-то сделать. - Ничего подозрительного или странного, граф, - заговорила она. - Если только… это, конечно, вовсе не имеет отношения к вчерашним событиям, пожалуй. Просто… до сих пор невозможно забыть… - Что именно, сударыня? - Одна из дам, которая сопровождала принцессу, - выдохнула Элен. – Видите ли, мы впервые встретили ее на балу в Англии. С мужем. И этот мужчина почти сразу умер после того знакомства. А дама присоединилась к кортежу ее высочества. Но лишь до Парижа, кажется. А может быть и раньше… Мы не помним точно, в какой момент она отсоединилась от нас, но совершенно точно то, что она тогда… казалась нам очень странной. - Отчего вы не сказали мне этого раньше? – нахмурился д’Орбье. – Как имя этой дамы? Где она сейчас? - А разве прислушались бы вы к нам? – нашлась Диана. – Ее отъезд можно легко объяснить тем, что она находилась в трауре, а потому ее присутствие в свадебном кортеже и при моем дворе было… не очень уместно. - Тем более, что она не входит в число дам двора принцессы, - вставила Элен. – Так что сама располагает своим временем. - Ее имя леди Винтер… или леди Кларик, - поспешно добавила принцесса, припомнив, что Миледи называлась обоими этими именами. - Я не знаю, почему нам вспомнилась эта женщина, - завершила Элен, понимая, что и вправду все выглядит странно. – Но… именно тогда она казалась нам странной. И вот сейчас, когда вы заговорили о странностях, это вдруг всплыло в памяти. Может быть… даже наверняка это все неважно… - Увы, мадмуазель! Граф терялся в своих размышлениях: в самом деле, почему они, в первую очередь Элен Гордон, заговорили об этой даме, откуда эти подозрения? Эти воспоминания девушек звучали очень странно, заставляя задуматься, не пытается ли Элен навести подозрения на эту даму специально, пользуясь еще и доверием принцессы, внушая ей какие-то свои сомнения и личное отношение. В то же время правда, открывшаяся о леди Винтер, служила скорее подтверждением подозрений Элен. И все это можно было отнести к женской чувствительности, внимательности к подобного рода деталям. Вот только ныне все это было бесполезно, хоть и следовало бы запомнить и проверить тщательно впоследствии. - Ваши догадки во многом верны, хоть и не знаю, откуда вам далось сие откровение! - продолжил д’Орбье вслух, но уже внимательно следя за реакцией девушек на свои слова. - Эта дама здесь, ее узнал один мушкетер. Однако он же подтвердил ее невиновность. Быть может, она виновна в других преступлениях… - В других? – девушки, побелев, переглянулись. - Да, возможно, - вновь повторил граф, кивнув. – Что вы там говорили о ее муже? Но с этим следует разбираться английскому суду. А вот что касается вашего охранника драгоценностей, ваше высочество… Видите ли, как любопытно. У этого мушкетера и этой дамы ночью состоялся разговор. И после он бодрствовал до самого утра в коридоре напротив ее двери. Так что она тут не при чем. Девушки вновь в растерянности переглянулись. Если не Миледи – то кто тогда?! Версаль просто полон убийц и воров! - Вы говорили, - робко начала Элен, - что у убитого разбито лицо. А вы… уверены, что это он? Граф с интересом взглянул на девушку. Он и вправду в начале беседы сообщил принцессе в деталях то, что касалось убийства человека из ее двора. После чего дам едва не пришлось отпаивать, поскольку на воображение они не жаловались и страшная картинка им представилась сама. Так зачем к этому возвращаться? - Мадмуазель, надеюсь, вы не желаете поиграть в сыщика? – улыбнулся он. – Я понимаю, что здесь лишь вы представляете интересы ее высочества и вынуждены разбираться лично в том, что случилось с ее людьми. И все же, поверьте, это не самое приятное занятие. Обо всем, что нам станет известно, мы сообщим и вам, и английским послам. - Да, конечно, - пробормотала Элен. - Но, отвечая на ваш вопрос: да, я думал об этом, - граф вновь с прищуром изучал девушек, желая понять, просто ли долг заставил задать этот вопрос. – Однако от этих подозрений мне пришлось отказаться. Это, безусловно, тот человек, что ехал с нами в карете, поверьте моей наблюдательности. Дамы уныло кивнули. Д'Орбье же лишь про себя отметил, что здесь тоже ответа не найдет – принцесса и ее фрейлина и вправду только подозревали эту даму, но даже не были уверены, что она тут. Возможно, они знают о леди Винтер больше, чем сказали, почему-то не хотят об этом говорить… Однако и это к делу не относится, ведь с участием в этом деле Миледи было уже все решено. А с девичьими страхами он разберется в другой раз. Пока можно считать, что они и вправду лишь что-то заметили странное в этой женщине. *** Общего обеда на этот раз не состоялось. Людовик был слишком раздражен, допускал, что обрушится на кого-то с подозрениями, а потому велел подать ему обед в его собственные покои. А после, чтобы успокоиться, в компании одного лишь проверенного ловчего отправился на охоту, откуда вернулся только с наступлением темноты, но зато уже несколько успокоенный азартом погони и уставший от ее бесплодности. Мария Медичи обедала в компании младшего сына, невестки, герцогини де Шеврез и герцога д’Эпернона. Королева-мать всячески пыталась показать и доказать самой себе, что в семье царит согласие, хотя не стала отправлять слугу к шотландской принцессе с приглашением присоединиться, посчитав, что этой дикарке не место здесь, скоро она и вовсе уберется восвояси, если не в застенки! Разумеется, на Миледи и вовсе приглашение не распространялось, та находилась на положении заключенной. Это могло бы пугать – все же преступница жила в соседней с королевой комнате – если бы не стража, которая отныне постоянно находилась в приемном покое перед ее спальней. Принцессе за обедом – тоже в ее покоях – компанию составили ее фрейлина и граф д’Орбье. Последний, как уже стало для него привычно, всячески старался сгладить острые углы в нарушении этикета и королем, и прочим семейством. Потому, успокаивая девушек в очередной раз, он попутно сообщил, что его величество слишком не в духе, а королевы слишком напуганы, потому все сидят по комнатам. - Значит, покидать покои не следует? – вздохнула Диана. – Так жаль, я… устала сидеть во дворце. - Здешние виды не могут порадовать глаз, - усмехнулся граф. – Возле Версаля нет парка, только небольшой огород, разбитый лично королем, тут почти негде гулять. Однако, если желаете, я готов составить вам компанию. Я лишь вынужден настоять, чтобы нас сопровождал кто-то из мушкетеров – его величество не простит мне, если я не приму должных мер для вашей безопасности. Девушка на миг задумалась – можно ли расценивать это как подозрение? Вот только желание хотя бы недолго подышать воздухом победило. И Диана дала согласие за себя и за подругу, которая тоже изнывала в четырех стенах. *** Преследовал ли д’Орбье какую-то цель, приглашая в сопровождение Атоса, или ему он просто доверял более, чем другим, но граф де Ла Фер воспользовался случаем, чтобы отыскать ответы на некоторые свои вопросы. И впервые пренебрег этикетом, предписывающим ему быть лишь молчаливым охранником. - Сударыня, могу ли я спросить вас? – тихо произнес он, обращаясь к Элен Гордон, рядом с которой шел. Ее высочество была занята беседой с д’Орбье, восторгалась небольшим огородиком, посаженным лично королем. И Атос посчитал, что это время удобно, чтобы переговорить с ее фрейлиной. - О чем именно, месье? – столь же тихо отозвалась девушка, останавливаясь в нескольких шагах от принцессы. - Что именно вам известно о некой даме, которая… это ведь она сопровождала ее высочество на пути из Англии? - А! Значит, это вы были тем мушкетером, кто опознал ее – так нам сказал граф д’Орбье, - протянула Элен. – Что ж, я могу лишь повторить то, что говорила вам раньше. Не мне ее обвинять. Однако смерть ее мужа мне показалась слишком странным совпадением, и… она была слишком внезапной. - Тогда что означают ваши слова о страхах и воскрешении мертвых? И отчего вообще вы все это говорите мне? - А кому я могу об этом сказать? – растерянно улыбнулась она. – Разве что Диане… ее высочеству. Но с ней я и так делюсь всем. Вам я говорила о страхах, потому что вы помогли нам с принцессой. Атос внимательно взглянул на девушку. Все это звучало логично. И единственное, что ему мешало поверить – собственная подозрительность в отношении женщин. Но ради чего лгать этой? Пора признать, что он просто сам себя обманывает. *** Очередную ночь девушки провели плохо. Они должны были спать на одной кровати, но обеим почти не спалось. Все мысли были о том, что кто-то может пробраться к ним. Не успокаивало их и то, что в коридоре возле их комнаты на часах стоял Атос – по распоряжению Людовика. И даже близость их покоев к покоям самого короля не успокаивала, скорее, еще больше ужасала. - Что мы знаем о заговорах Шеврез? – шептала Элен. – Все заговоры всегда были против королей… - Но зачем тогда убивать моего охранника? И где ожерелье? Пока это слабо похоже на попытку убить короля. - Не знаю, не знаю… Но Атос вот подозревает нас, я думаю. Иначе зачем он взялся меня расспрашивать во время прогулки? - Просто потому, что ты до этого дала повод, намекая ему на то, что знаешь о его прошлом. И еще потом, когда мы указали на Миледи. Все это выглядит странным, особенно если она и вправду ни при чем. - А это как раз – самое странное. Как бы не случилось еще чего-нибудь ужасного здесь, с таким соседством! *** Очень скоро стало ясно, что их опасения не напрасны. Хотя подобного, кажется, не ожидал никто. Утром слуга обнаружил на конюшне убитого мужчину. Откуда он взялся и что делал здесь, было неясно. - Пожалуй, часть тайны можно раскрыть, - доложил граф Людовику. – Это так называемый Ловкий Пьер. Он в самом деле ловок – это известный парижский вор, в трущобах о нем просто легенды слагают. - Что он тут делал? – хмуро бросил король. - Неизвестно. Но вот любопытная деталь… Граф подал Людовику пухлый конверт. - Что это? - Откройте, сир. Луи разорвал конверт. Из него выпало… точно такое же ожерелье, которое он сам нашел у графа. А также небольшая записка, написанная рукой… шотландской принцессы. С сообщением о плате за убийство короля.