Совсем другой век

Элен, дрожа то ли от ветра, то ли от пережитого страха, спиной прижималась к графу в его седле. Дело в том, что она не рискнула сесть в экипаж – внутри него сидели связанные барон и его слуга, а также лежало завернутое в плащ тело Мег. Сама в седло Элен также боялась садиться, помня, чем это уже закончилось. И на несколько мгновений она застыла в нерешительности, не зная, на что ей лучше решиться, и готовая вновь разреветься от ужаса. К счастью, бороться с этим страхом ей не пришлось. - Если хотите, можете сесть со мной, - мягко предложил ей Атос, подходя сзади и осторожно беря ее под локоть. – Моя лошадь выдержит нас двоих, а вашу привяжем пока бежать за каретой. До ближайшего города доберемся. Девушка подумала лишь мгновение и кивнула. Сил казаться смелой и решительной у нее не было, не было даже сил поблагодарить графа за его учтивость. И просто за то, что в этот раз так вовремя был рядом с ней и помог. Она лишь послушно села перед женихом и прикрыла глаза, расслабляясь. На пару часов они задержались в ближайшем городке. Здесь тело Мег было передано женскому монастырю для проведения всех необходимых омовений перед последним путешествием. Атос предложил было невесте пообедать, но Элен только покачала головой, аппетита не было. Трактирная служанка не была талантливой горничной, зато была аккуратна и умела. Пока граф улаживал дела в городе и обедал, служанка помогла девушке полностью зашить разорванную амазонку, притом так, что и умелая швея не заметила бы новых швов. А затем кое-как помогла Элен надеть дорожный наряд вновь, поправить прическу и подчистить само платье и шляпу от дорожной пыли. На миг девушка даже пожалела, что Атос провел столько времени с этими делами, из-за чего и у них со служанкой тоже было достаточно времени все поправить. Не окажись служанка такой умелой и скорой, Элен настояла бы на том, что переодеваться все же не будет – в карету она садиться никак не желала, а горничной девица была плохой. Из-за порванной амазонки же миледи могла бы вновь сидеть почти на коленях у графа, прячась в его плащ. И прижиматься спиной к его груди, ощущая тепло и защиту… Зайдя так далеко в своих мечтаниях, Элен сама себя отругала за такие мысли. Как она может так думать о человеке, который так бессердечен с ней, который обвиняет других, вовсе не имея против них улик?! Вон как он жесток с дядей! Держит его в карете связанного, словно преступника… Поздно вечером они прибыли в Орлеан. Атос разместил девушку в гостинице, оставив под защитой Гримо, сам же вновь куда-то ушел. Элен была вымотана настолько, что размышлять об этом не хотела, избавившись от одежды и наскоро протерев тело влажной губкой – благо, здесь были отличные слуги, - девушка залезла под одеяло и, несмотря на свои сомнения и даже почти уверенность, что ее будут мучить кошмары, мгновенно уснула без сновидений. Утром же выяснилось, что дяди и его слуги больше нет с ними. На вопрос, где они, девушка немедленно получила ответ: с согласия местного судьи и губернатора отправлены под конвоем в Париж с сообщением для графа д’Орбье обо всем произошедшем и догадках Атоса о прежних преступлениях Мийака. - Надеюсь, его величество по настоянию графа и по моей просьбе милостиво учинит расследование. Элен вздрогнула от этих слов. «Учинит расследование»… им рассказывали на уроках истории, какие расследования были в эти времена! Пытки и издевательства, от которых любой сознается в каком угодно преступлении! Хотя, если вспомнить, как д’Орбье вел расследование в Версале, можно надеяться, что и в этот раз приговор будет справедливым. Если, конечно, все поручат д’Орбье – а в этом можно сомневаться, ведь преступления барона, если они были, события не такого масштаба, как заговор против короля. - Сегодня к вечеру мы должны быть в поместье, - прервал ее размышления граф. – И уже сможем найти вам подходящую горничную, чтобы не мучиться с бездарными трактирными служанками. Девушка сглотнула комок – еще одно неприятное воспоминание: дорога, страшное падение, крик, смерть несчастной Мег… - Вы не должны себя винить, - Атос проницательно угадал, что творится с ней. – Если бы мы решили подождать, уверен, нам бы подстроили неприятный сюрприз в самом трактире или позже в дороге. - Но Мег могла в нем выжить, - прошептала Элен. - На все воля Господа, - отозвался граф. Девушка медленно кивнула. Возможно, он прав. Можно сколько угодно говорить «если бы я знал», но это ничего не изменит. Быть может, Мег и вправду в этом случае была бы жива, но могла бы погибнуть она сама, граф, Гримо или еще кто-то, пусть посторонний, возможно, чьего имени она не знала бы… С этой смертью ей придется смириться. Принять как часть этого мира, где смерть гораздо ближе, чем была в другом. И предательство здесь было тоже рядом, чаще всего ради денег, притом не всегда больших: ее первая горничная, Бетси, предала ее и Диану ради небольших сумм и слабой влюбленности в Арамиса, теперь вот дядя, который заполучил ее наследство и не желал делиться им, а желал получить больше… Впрочем, его вина еще не доказана, что бы там ни утверждал граф – хотя говорил он убедительно. И разум подсказывал Элен, что в вине дяди сомневаться не приходится. Единственное, что мешало все это признать – ее собственное нежелание жить то ли в боевике, то ли в детективе, где так запросто убивают за деньги и имущество, где легко жертвуют любыми людьми, от служанок до королей. Нет! Она – не человек этого времени, чтобы считать горничную недочеловеком! Она по-прежнему будет думать о любых людях в своем окружении как о равных себе. *** Наутро путь продолжился. И в этот раз они вновь ехали верхом – заставить себя сесть в экипаж, где накануне везли покойницу, девушка не могла. Впрочем, ехали легкой рысью, а поскольку седлал лошадей лично Гримо, беспокоиться было не о чем. Потому постепенно воспоминания о скачке и падении стирались из ее памяти. Попутно граф говорил на нейтральные темы – рассказывал о местности, по которой они ехали, знакомя ее с географией Франции, а заодно и с наиболее влиятельными людьми, чьи поместья были расположены в окрестностях, затрагивая их родословную и положение в обществе. Поскольку из крупных городов Орлеан был ближайшим соседом Буржа, столицы Берри, в окрестностях которой располагался Ла Фер, граф считал необходимым, чтобы его будущая жена отдавала себе отчет в том, с кем будет общаться в первую очередь, кто наиболее влиятелен и знатен среди местного дворянства, кто при этом остается человеком чести, а с кем следует быть осторожным. Элен чуть кивала, но имена проходили почти мимо нее, слишком много всего произошло с ней в последнее время. - Я думаю, вам лучше больше говорить со мной, - мягко упрекнул ее Атос, заметив, что отвечает невеста односложно и не проявляет интереса к теме беседы. – Так вы сможете лишний раз тренироваться в языке. - Вы ведь говорите по-английски, - тут же возразила ему девушка. – И притом абсолютно свободно. - И вы полагаете, я буду общаться с вами только на нем? – ответил граф. – А также другое общество Берри и Орлеана? - Я могу и вовсе с ними не видеться, - обиженно отозвалась она, настроение окончательно пропало, как и тяга к его защите, Элен и сама не понимала, отчего опять вернулось это раздражение. Он вновь ее поучает! Ну конечно! Он лучше других знает, как и что ей следует делать! С кем ей разговаривать, а с кем нет! И как относиться к этим людям. Они еще не обвенчались, но он уже присвоил себе право принимать решение за нее! Да он даже не спросил ее мнения, когда отправлял дядю под конвоем! Атос удивленно взглянул на нее, но решил, что девушка просто устала от дороги, к тому же еще не до конца оправилась после вчерашних событий. Потому решил просто более не утомлять ее разговором. Как он и предполагал, в поместье они были к вечеру. Граф удивленно отметил, что Элен, которая последний час ехала молча и с неприступным видом, в этот момент словно вся встрепенулась. Она с детским интересом разглядывала замок, который был еще хорошо различим в лучах заходящего солнца. Он и не догадывался о причинах такого восторга девушки. Элен, будто пробудившись, видела перед собой величественный старинный замок, словно сошедший с картинок. Даже для Хелен подобная архитектура была мало знакома: замки Шотландии были крепостями, служащими убежищами в горах. Для двойника из двадцать первого столетия видеть это воочию было вовсе непривычно: замок Ла Фер сочетал в себе архитектуру древности, но старинная крепость была во многом перестроена под более современный вкус, ныне тоже устаревший – большая часть замка была выдержана в стиле французского возрождения, а потому башенки стали изящны, стены служили не для отражения атак врагов. Но даже не в красоте этого здания заключался восторг Элен, все дополнительно подпитывалось простым фактом – этот замок был замком Ла Фер. И пусть в хозяине этого замка она разочаровывалась с каждым днем, трепетный восторг детства сейчас вновь ожил в ней. Почти преклонение не только перед человеком, которым она восхищалась, но и перед всем, что к нему относилось. Диана была права – сюда следовало ехать просто ради того, чтобы вновь прикоснуться к части той истории, которой она грезила. - Я польщен вашим восхищением, мадмуазель, - улыбнулся Атос. – Надеюсь, вы почтите своим присутствием мой замок? Элен слабо кивнула, уже растеряв всю свою холодность, да и портить вечер своими капризами совсем не хотелось. А нынешнее свое поведение никак иначе, чем капризы, она не могла назвать – постепенно успокоившись, она это осознавала. Они проехали к центральному крыльцу. Выбежавшие слуги помогли сойти с коней – в доме знали о приезде хозяина и их ждали, граф позаботился о том, чтобы курьер привез известие два дня назад. - Поместье я покажу вам завтра, - граф подал девушке руку, готовый провести ее в дом. – Сейчас, увы, уже поздно. Поэтому ограничимся только столовой и вашей спальней, если вы не против. Элен только отрицательно качнула головой – конечно, она не против, лучше все разглядеть спокойно и неторопливо, а не в темноте в свете свечей и с мечтой о том, чтобы поскорее лечь спать. И потому они почти сразу проследовали ужинать. Столовая оказалась огромной залой. Девушка почему-то ожидала, что это помещение будет меньше. Ну хоть немножечко… Или что они не будут ужинать тут, а устроятся в маленькой столовой… Свечи в тяжелых канделябрах озаряли помещение. Стол уже был накрыт, слуги поспешно понесли кушанья. Элен чувствовала себя неуютно в дорожной запыленной амазонке посреди этой залы, в которой, как ей казалось, можно восседать за столом лишь в изысканном вечернем наряде и тяжелых фамильных украшениях. Атос же был спокоен, хотя, также как и она, лишь успел ополоснуть лицо и руки. Граф старался поддерживать легкую беседу, расспрашивая ее о жизни в Шотландии. Элен отвечала с трудом, но к счастью, Атос по-прежнему списал это на то, что у девушки мало практики в языке, а дорога отняла много сил и принесла много волнений, все пройдет после нормального отдыха. После ужина граф проводил невесту в отведенную ей спальню. На миг у нее закралась мысль, что это комната его бывшей жены. Но она тут же отказалась от этой идеи. Атос мельком обронил, что его комната находится над ней. Маловероятно, что комнаты супругов так далеко друг от друга. Значит, пока она лишь невеста, ей отведена гостевая спальня. Пожелав ей доброй ночи, граф удалился. А на смену пришла молоденькая девушка – круглолицая и румяная, что более всего выдавало в ней деревенскую девчонку, приглашенную в замок для работы. - Меня зовут Жаклин. Его сиятельство велели пока вам помогать, - присела она в реверансе, - покуда вы новую горничную не подберете. - Да, конечно, - кивнула Элен. – А вы… в замке служите? Или сегодня просто пришли по приказу графа? - Помогаю кухарке, - подтвердила та, помогая с платьем. – Но моя матушка служила госпоже графине, матушке господина графа. Она и меня учила, как помочь госпоже! Я все умею! И с нарядом могу, и с ванной! Она, в самом деле, успешно справлялась с крючками и завязками, а затем с губкой и кувшином для умывания. *** Атос направлялся к библиотеке. Отчет управляющего о делах в поместье он посчитал необходимым выслушать сегодня, несмотря на поздний час, все же он слишком давно здесь не появлялся, следовало сразу напомнить о том, что он хозяин, и проявить интерес к делам дома, иначе можно распустить прислугу. - А я тебе говорю, что эта – лучше! Пусть и иностранка! – донесся до него из столовой голос кухарки. – И слава Богу, что господин граф на ней женится, а не на какой-то заносчивой нахалке вроде прежней-то… Атос побледнел. Вот значит, что обсуждают в его доме! Хорошенькое же у него возвращение вышло! - Ну да, тебе лишь бы на твою кухню не совали нос! – собеседником оказался управляющий, еще родителям служивший мэтр Фурнье, человек почтенный и, в силу своего возраста, уже довольно категоричный в суждениях. - А если и так?! Почему я должна слушать, что готовить?! Я тут уж сколько лет! Я все вкусы знаю – и господина графа, и родителей его. А эта-то невеста – девушка скромная, спорить не будет! - Вот и я говорю! Уверенности ей не хватает! Какая ж это графиня?! Держится-то гордо, а твердости-то в ней нет! Уж я-то в этом разбираюсь! - А тебе-то что? Пусть себе гостей принимает – и ладно, - не отступала мадам Мартина. – Или хочешь, чтобы тобой командовала? - Да как она гостей принимать будет, когда она по-нашему не говорит? Стоять да поглядывать на них свысока?! - Ну, это уж не мое дело. - Обсуждать хозяйку – тем более не ваше дело! – холодный и резкий голос Атоса был для них словно гром. Граф стоял на пороге столовой, разгневанный и бледный, твердо намеренный прервать подобное раз и навсегда. - Если я услышу еще раз что-то подобное, выгоню вон! – бросил он. – За любые обсуждения господ! Слуги молча поклонились. - И если я узнаю, что распоряжения хозяйки, на кухне или в доме, не выполняются, велю выпороть на конюшне! – кухарка послушно закивала под тяжелым взглядом хозяина, управляющий вновь поклонился. Атос мгновение помедлил и добавил: - И никаких сравнений с прошлой хозяйкой! Вновь – послушные кивания. - Я жду отчет! – граф повернулся к мэтру Фурнье. – И берегитесь, если обнаружу ошибку хоть в один су! Впрочем, кое-что из случайно услышанного грело ему душу: Элен видели скромной и тихой, лучше прежней – как видел и он, а некоторая неуверенность пройдет, когда она освоится на новом месте. *** Утром Элен разбудила веселая и полная энергии новая горничная. Жаклин убрала полог кровати и после этого взялась отдергивать шторы спальни, пуская солнечный свет и напевая какую-то песенку. - Научите? – Элен сладко потянулась и пояснила, заметив непонимающий взгляд горничной: – Песне. - Ой, - та зажала ладошкой ротик. – Простите, сударыня! Я и забыла, что при госпоже такие песни не поются. - Какие «такие»? – спросила Элен, которая смогла лишь уловить, что песенка была о любви, вроде бы ничего пошлого. - Ну… деревенские, - пояснила горничная. - А, - девушка прикрыла глаза. Да, она забыла. Барышне ее положения полагается танцевать танцы лишь на балах, петь песни – только баллады и сонеты какие-нибудь, говорить только о погоде и светских сплетнях… Скука! - Одеваться будете? – Жаклин уже готовила платье. - А у меня есть выбор? – пробормотала Элен, вылезая из кровати, но не объясняя шутку служанке. После завтрака, во время которого граф вновь поддерживал любезную беседу, ее ждала обещанная «экскурсия». В сопровождении Атоса девушка совершила верховую прогулку по дорожкам в окрестностях замка. Граф показывал ей поместье, рассказывал о нем то, что считал необходимым знать хозяйке. Элен же чувствовала нарастающий страх. Она всего этого не запомнит! И не справится! - Что с вами? Вам плохо? – граф, наконец, обратил внимание на растерянный и испуганный вид девушки. - Н-нет, - выдавила та. – Простите… просто… мне кажется… я не справлюсь, - последние слова дались ей наиболее тяжело. – Слишком много всего… и все такое непривычное… слишком иное… Атос удивленно взглянул на девушку, затем понимающе улыбнулся, даже радуясь тому, что они наконец начали понимать друг друга. - Когда-то я тоже так думал, когда остался один, без поддержки родителей. Вы справитесь, я уверен, нужен лишь небольшой опыт. Кроме того, я ведь не собираюсь сбросить все дела на вас и не позволять вам советоваться со мной. Элен неуверенно взглянула на графа. Быть может, этот брак все же не будет проклятием для нее? Он ведь так любезен и готов во всем помочь… Она много себе навыдумывала, но они могут стать и вправду друзьями, чтобы после стать супругами, как это полагается, учиться понимать и слышать друг друга… - Мадмуазель, если вы хотите, мы можем отложить брак, - предложил вдруг Атос. – На такой ранней дате отчего-то настаивал ваш дядя… я полагаю, надеясь поскорее осуществить свои планы или показать свое согласие перед королем и мною… Однако если вам необходимо больше времени, мы перенесем на месяц или даже несколько месяцев. - Я полагаю. – растерялась Элен, - это было бы вернее, дало бы нам возможность лучше все узнать. И особенно друг друга… Но в этом случае нам придется заново оповещать всех лиц, приглашенных на свадьбу, об изменении даты торжества? - Разумеется. Это не очень вежливо по отношению к ним, но столь скорый брак тоже вызовет пересуды. Уверен, уже вызвал. - Тогда… пусть они будут лишь один раз, - на самом деле девушка предпочла бы перенести свадьбу, но создавать графу сложности в общении с родственниками, а также извиняться перед Дианой и другими лицами двора, приглашенными на торжество, ей тем более не хотелось. – Будет неверно несколько раз пересматривать то, что уже решили. - Как вам будет угодно. После прогулки по окрестностям пришел черед дома. Элен мысленно посетовала, что граф не выдал ей план местности, карту-схему, как дают при входе в музей. Комнаты, коридоры, комнатушки… они казались нескончаемыми! Лестница на кухню возле столовой, а вторая? В правое крыло лучше пройти по галерее… или в левое?! Оружейная комната рядом с фехтовальным залом… или там рядом была охотничья? Хуже всего то, что ей еще надо было держать в голове распорядок дня! Кто и когда должен начать работу и в котором часу закончить. В гостиной должны убираться до завтрака, комнаты господ и гостей убирают уже после… или во время? К осени надо проследить, чтобы все кладовые были полны, а еще проследить, чтобы было закуплено достаточно шерсти… А что должны привезти арендаторы?! У Элен голова шла кругом. Ей казалось, что все это просто невозможно удержать в памяти, даже в Шотландии было проще, там она лишь занималась некоторыми делами Дианы, а здесь на ней будет почти все хозяйство! Но издевательства на этом не закончились. Во время обеда граф рассказывал о своей родне. В первую очередь о прямых предках, а также о наиболее близких родственниках и родах, с которыми связан их род. Элен с тоской поняла, что такое количество имен она не выучит. Хотя и должна – графине де Ла Фер полагалось знать родословную семьи, в которую ее примут. А эти имена, увы, часто еще и менялись в зависимости от имений, которыми они владели, от пожалованных титулов, от случившихся браков… Из всех имен она уловила лишь дедушку Ангеррана, имя которого помнила еще по книге Дюма. Попутно узнала, что и Атос носит имя деда наравне с именем Оливье. Возможно и даже наверняка, были и другие, вероятно, имя жениха состояло из трех-четырех имен, если не больше, но Элен решила не спрашивать его полное имя, справедливо рассудив, что оно все равно будет ей сообщено вместо со всем генеалогическим древом этой семьи, которое ей тоже придется запомнить полностью. Хорошо, что хотя бы не к свадьбе! После обеда ее ждала прогулка по галерее с портретами предков. Атос вновь ненавязчиво говорил о тех, кто был изображен. Он понимал, что сразу девушка их не запомнит – в конце концов, ему самому это твердили годами, пока он был мальчишкой, - поэтому просто старался повторять ей имена и кто кем приходится им и друг другу, чтобы это постепенно запомнилось само. В конце галереи было огромное окно, выходившее в сад. Элен опустилась на стул подле, любуясь видом – в саду она еще не была: два ряда клумб, обрамляющих небольшую площадку, за ними оранжереи и еще клумбы. На небольшом постаменте на площадке – статуя какой-то девушки. - Вам нравится? – Атос опустился на стул напротив нее. – Мы можем позже прогуляться по саду тоже. - А эта статуя? – начала Элен, сердце забилось сильнее от предчувствия, что кусочек истории сейчас к ней вернется. - Подарена моему отцу, - подтвердил ее мысли граф, – королем Генрихом Четвертым, отцом здравствующего короля. Долгое время она казалась мне олицетворением изящества и женственности. Наверное, можно даже сказать, что я по-мальчишески влюбился в нее, как влюбляются в юности. - А потом? – вопрос сорвался с губ против ее воли. И Элен тут же пожалела о нем – слишком отчетливо угадывая ответ. - Потом… я убедился, что в ней нет главного – души, - в голосе Атоса звучала боль, граф отвел взгляд. Все так – изящная, женственная… и бездушная. Элен так и хотелось броситься к нему, обнять, сказать, что она все знает… и ей очень жаль, что так случилось. Но она усилием воли заставила себя сидеть. Она не знает ничего, по его мнению, и обязана молчать. Впрочем, почему ничего? Она знает про Миледи, она говорила об этом. Вот только подробности той истории ей все равно неизвестны. Да и их отношения с графом - чересчур далекие, непохожие на отношения жениха и невесты, будет неуместно показывать ему какие-то чувства сейчас… - Я еще в Париже отдал распоряжения, завтра или послезавтра должна приехать портниха с почти готовым платьем, чтобы потом подшить его здесь, - перевел граф тему. – Или что-то переделать, если вам не понравится. - Здесь? – растерялась Элен. – Я думала… мы вернемся в Париж. Хотя бы… на один день, может быть… - Мы не успеем, - Атос чуть пожал плечами. – Да и нет смысла спешить. Привыкайте к дому, запоминайте, спрашивайте. Вам будет немного проще. Ах, да, я забыл вам показать вашу будущую спальню! Он встал, подавая девушке руку. Элен механически поднялась следом. Ее будущую спальню… Поселит ли он ее в другую комнату?! Или новой хозяйке полагается наследовать за прежней? Фамильные замки все делают по правилам, однако Атосу, должно быть, крайне неприятно бывать там. Граф провел ее вновь какими-то коридорами и галереями, удивительным образом ориентируясь в замке, до сих пор казавшемся девушке настоящим лабиринтом с чередой лестниц и комнат. Вот и нужная. - Моя – рядом, - мельком бросил Атос, открывая дверь спальни. – А эта, через несколько дней, после свадьбы будет вашей. Это была спальня матушки. Правда, ее потом немного переделывали. Элен вновь уловила в голосе графа затаенную боль. Переделывали? Миледи? Все же фамильность… - И… что же переделывали? – девушка неуверенно шагнула в комнату, оглядываясь, будто бы тут остался яд прошлой хозяйки. Но ничего ужасного тут быть не могло. Это была просторная спальня с кроватью с балдахином по центру, как было принято во всех домах. Неподалеку от окна, боком, стоял столик с зеркалом и туалетными принадлежностями, сейчас почти пустой, поскольку заставить его коробочками и флаконами было привилегией хозяйки; рядом со столиком – небольшая дверца, наверное, вход в гардеробную и комнатку горничной, которой следовало быть всегда рядом с госпожой. Другая дверь, в противоположной стене, видимо, ведет к спальне мужа. Несколько стульев с обивкой малинового цвета, как балдахин кровати, высокий камин, чисто выметенный, без золы… - Обивку, шторы, портьеры, - Атос вошел следом, он старался говорить спокойно, хотя и вправду испытывал волнение от этого места, где не был столь давно да и бывать не желал до сих пор. – Моей прежней жене хотелось, чтобы комната была выполнена в ярких насыщенных тонах. Матушка же предпочитала более мягкие, ранее спальня была выполнена в бледно-зеленом цвете с мелким рисунком. - А вы бы хотели, чтобы эта комната напоминала вам о матушке или о вашей первой супруге? – Элен повернулась и взглянула ему прямо в глаза. И обругала себя за свою несдержанность. Ей неприятно было думать, что ее селят в комнату, которая ассоциируется у графа или с его матерью, или с Миледи, поэтому фраза вырвалась сама. Да и припомнилось сравнение ее, Элен, с бывшей супругой. Но отразившаяся в его глазах боль заставила ее пожалеть о сказанном – напоминать и о любимой матери, и о ненавистной женщине слишком жестоко. - Простите, - Элен, поддавшись порыву, подошла, осторожно беря его за руку. – Я не хотела причинить вам боль. Вам… она была очень дорога? - Мне нет дела до цвета этой спальни, - Атос отвел взгляд, стараясь говорить ровно. – И я бы хотел, чтобы она напоминала мне только о вас. Девушка убрала руку, смущаясь своего порыва. - Признаться, я не люблю яркие цвета, - произнесла она. – В одежде это порой смотрится красиво, но в спальне мне будет неуютно. Я полагаю, что слишком яркие цвета будут меня утомлять. Но это ведь лишние траты? Стоит ли сейчас… - Стоит, это пустяки. Завтра выберите новую ткань обивки и отдайте распоряжения, - заключил граф. Он с поклоном вышел, оставляя ее одну в комнате. Девушка растерянно смотрела ему вслед. Она поддалась чувству, пожалела… А ему не было до этого дела! Неужели простое упоминание о Миледи так сильно его гложет? *** Граф же, оставив девушку в замке, спустился к часовне. Здесь он, сняв шляпу, прошел в усыпальницу. Вот и надгробья… Вереницы родных… Матушка… Отец… Ему надо побыть здесь. Ему надо с ними поговорить… Все повторяется. Он вновь пришел сюда, мысленно просить понимания у них, как когда-то молился перед первым браком… Но тогда он был уверен в своем выборе, пусть все родные были против. Тогда он готов был бросить вызов любому, кто сомневался в его выборе, кто лишь намеком мог оскорбить его невесту! И в тот день он обращался к родителям, мысленно веря, что они полностью на его стороне и поддержали бы его. Сейчас же боялся, словно мальчишка. Проверяя невесту вновь и вновь, убеждаясь в том, что она делает все так, как желал бы он, Атос продолжал сомневаться в невесте, хоть и сам не находил ни единого повода для каких-либо колебаний. Потому сейчас он пришел сюда поделиться этими сомнениями и отыскать какую-то поддержку своему решению. Граф молился долго и горячо, перед глазами стояли родители, как живые: отец смотрел сурово и хмуро, матушка ласково покачивала головой. Одобряли или осуждали? Но точно слышали и слушали… И решение вправду пришло само. - Я могу обещать лишь одно, - шепотом как клятву произнес он. – Я готов потерпеть ее капризы и глупости. Если они не уйдут с возрастом, то я воспитаю ее, как должно, и добьюсь от нее поведения, которое пристало графине де Ла Фер. Если ее недостатки лишь в этом, я буду смеяться над ними. Я вытерплю это ради возможности продолжить род. Если я пойму, что ошибся, через год я отошлю ее. Это было успокоение своей совести. Он прописал условие о ребенке в свадебном договоре и был настроен использовать его. И не только его. Но даже если все вновь окажется обманом, если эта девушка обернется демоном с черной душой, через год он отошлет ее. Если к тому времени она родит наследника, он воспитает его как полагается. Если нет, тогда ее присутствие и вовсе не будет нужно. За ним оставался долг сына, теперь у него есть возможность это исправить, подарив роду Ла Фер продолжение. Подобным нельзя пренебрегать. И во всем этом не было места чувствам, Атос понимал, что во многом его решение продиктовано и его личными привязанностями, потому он не запрещал себе любить. Однако на этот раз он был намерен руководить своими чувствами, не позволять им затмить разум и замечать любые ошибки жены. Все, что будет возможно, исправлять. Что нет – станет ее грехом, за который она ответит впоследствии. Граф провел в часовне почти час. В молитвах и размышлениях время пролетело незаметно, но принесло душевное успокоение. Вместе с полностью принятым решением пришло и спокойствие, словно бы теперь он сам себе наконец позволял чувствовать, что раньше было запрещено вовсе, без оговорок. Успокоившись и уже более не позволяя себе колебаний, Атос направился в замок. И после обеда предложил невесте ранее упомянутую прогулку по саду. Элен приняла это предложение и была, кажется, совершенно спокойна и даже весела, хотя их общение было любезным – без намека на что-то большее.