Совсем другой век

Как устроить встречу с королем, чтобы при этом Людовик не был на ней со свитой и придворными? Слишком невинная для подобных игр, Диана все же догадывалась, что если она намекнет, что желает видеть его как невеста жениха, то может получить желаемое. Вот только их последний разговор ясно показывал ее отношение к нему. Да и не хотелось девушке притворяться – хотя это были уже фокусы ее современного сознания. И все же, понимая, что это ее обязанность перед Карлом, Диана могла думать лишь об этой встрече. Наконец, судьба – а вернее, граф д’Орбье, но о его участии в этом девушка ничего не знала, зато он знал о Карле и тоже стремился устроить встречу как можно скорее, – подарила ей случай. Людовик прибыл к ней в сопровождении лишь нескольких мушкетеров охраны, а из придворных был вовсе только граф, который будто бы случайно остался в приемной любезничать с одной из дам принцессы. С Дианой осталась лишь одна девушка – прочие, повинуясь знаку принцессы, тоже остались в приемной. Ах, если бы тут была Элен, подумалось ее высочеству, можно было бы уже говорить без стеснения! Но доверять другим Диана была не готова, слишком мало их знала, а тайна была слишком важна. Некоторое время король и его невеста обменивались пустыми и такими неловкими фразами с вопросами о здоровье, уверении, что все хорошо. Затем последовали столь же дежурные вопросы о новостях. - Полагаю, во Франции я наиболее плохо осведомлен о новостях, - усмехнулся вдруг Луи. – Мне известно то, что известно всем. Поскольку о сплетнях и слухах мне не докладывают – я не желаю их знать. - Вы шутите, государь? – в ответ улыбнулась Диана. – Разве не были вы, ваше величество, осведомлены о готовящемся заговоре? - Вы относите это к новостям? - Не знаю, - честно призналась принцесса. – Но я благодарю Бога, что вам все было известно заранее. Страшно представить, чем иначе все могло обернуться. Полагаю, подобные слухи следует проверять, не так ли? - Не могу не согласиться с вами, - Людовик с интересом разглядывал невесту – она не так и наивна, как казалась поначалу. – Однако этим занимаюсь не я лично. Мне же докладывают лишь о том, что стало проверенным фактом, а не остается слухами и домыслами, которые гуляют по Парижу и провинциям. - Это разумно, - улыбнулась Диана – ей пришло в голову, что беседу можно повернуть к своей пользе. – Мужчинам не пристало интересоваться сплетнями. Иное дело мы, женщины, нам всегда интересно, что у кого происходит, даже если это не имеет ничего общего с действительностью. - Вас привлекают выдумки и сплетни? - Скорее, моих придворных. Вам известно, о чем шепчутся мои девушки за моей спиной? Хоть и думают, что я этого не слышала. - Вы поделитесь этим со мной, сударыня? - С удовольствием. На днях ко мне прибыл визитер, не пожелавший назвать свое имя и к тому же старавшийся никому не показывать свое лицо, – и это привело к тысяче домыслов, кто же это может быть. - О, готов признать, что подобный случай и вправду не мог не породить слухи! - Людовик начинал понимать, куда она клонит, и это становилось еще более интересным – как умело она подводит к нужному ей. Если, конечно, она вправду желает устроить некую встречу. – И кто же он? - Тссс! – Диана приложила пальчик к губам. – Это же тайна, государь! Он столь сильно старался остаться незаметным! - Но, согласитесь, ваше высочество, - Луи невольно улыбнулся в ответ, - что я, как ваш жених – почти жених, я уверен, что мы придем в этом к соглашению… Так вот, я, как ваш жених, могу подозревать в нем своего соперника, притом гораздо более удачливого, чем я. А это не может не приводить меня в гнев. - А! Вы так близки к правде, государь! – лукаво отозвалась девушка. – В первую очередь все подумали о том же! - И кто же он, этот удачливый соперник? – король искал слова, чтобы помочь ей, но пока тоже не находил нужных. - Более всего… хм… шансов, по мнению моих дам, у господина графа д’Орбье и его высочества герцога Орлеанского. - У моего брата?! – даже растерялся Людовик. – К чему же было расторгать с ним помолвку, чтобы теперь отдать себя? - Любовь, государь, столь странное чувство, что, по мнению женщин, более всего шансов ее получить у того, кто был недавно отвергнут. Я же столь неопытна в этих чувствах, что лучше промолчу. - Что ж, если вы изменили свое отношение к моему брату, это будет красивым знаком примирения. Однако же я не могу сказать, что этим он заслужит мое прощение и позволение вернуться в Париж. - Значит ли это, ваше величество, что господин граф вовсе не заслуживает ни вашей ревности, ни моей благосклонности, ни подозрений моих фрейлин? – не удержалась от небольшой колкости Диана. - Это означает лишь то, что подобные подозрения относительно графа могут стоить ему головы, - равнодушно бросил Луи. – Но, как вы верно заметили, это ведь лишь слухи и домыслы ваших дам. - Разумеется. А правду знают… немногие, - она испытующе глянула на короля – догадывается ли он, что она хочет сказать? Доносили ли ему о том, что Карл может быть тут инкогнито? - Все верно. Я бы сказал, что правду знают лишь двое: вы и ваш… высокий гость, - ответил ей улыбкой Людовик. Он заметил, как всколыхнулась дама, молчаливо стоящая позади принцессы. О, нет сомнений, что с сегодняшнего дня слухи превратятся в уверенность: гостем ее высочества был сам король! А уже после он заменил себя на кого-то иного, кто затворником сидит в своих покоях, если он вообще тут. Диана тоже это отметила. И посчитала, что достаточно постаралась для слухов и сплетен сегодня. А еще ей припомнилась сцена из старого французского фильма, где королева, чтобы поговорить с Атосом наедине, предлагает ему полюбоваться видом сада из ее окна. Неплохой повод! - Этот гость был не так и высок, - бросила она, словно бы неумело оправдываясь и смущаясь. – Однако, пользуясь вашим визитом, государь, я хотела бы поблагодарить вас за присланный мне подарок… - Разве я что-то отправлял вам? – начал было Луи и тут же спохватился. – Ах, подарок! Как вы его находите? Быстрый сметливый взгляд фрейлины вновь подтвердил – она все услышала и истолковала, как надо, в первую очередь именно Диане: гостем был именно король, и он оставил что-то на память принцессе, возможно, свои объятия. - Я могу лично показать вашему величеству, где его оставила, - продолжила Диана, подтверждая эту «версию». Она поднялась со своего места, приглашая Людовика за собой и делая знак фрейлине остаться, что говорило о том же: царственные любовники вновь желают побыть одни. Что ж, как известно, в присутствии короля – гаранта девичьей чистоты – дамам опасаться нечего, потому и возразить нельзя. *** Диана, опираясь на руку короля, прошла пару помещений, где встречались слуги или кто-то из дам. И остановилась в небольшой комнатушке, заметив, что здесь они наконец могут побыть одни. - Государь, - тихо начала она, - я полагаю, что мои слова вряд ли вас удивят. Наша беседа убедила меня: вы знаете, что я хочу вам сказать и куда я вас веду. Могу ли я спросить, желает ли этого также ваше величество? - Я желал бы сказать, что нет, - усмехнулся Луи. – Домыслы и слухи ваших дам, признаться, мне были бы куда приятнее. Диана, опешив от такого ответа, успела испугаться своей ошибки, а затем, сообразив, что таким образом король сделал ей изысканный комплимент, залилась краской смущения, не зная, как на это реагировать. - Но все же, должен сказать, - к ее облегчению продолжил Людовик, - что встреча с этим человеком в самом деле для меня важна. И наш разговор мною ожидаем и необходим, я полагаю, обеим сторонам. Принцесса облегченно вздохнула и предложила проследовать за ней – следующая комната была как раз той, что занимал Чарльз. - Ваше высочество, брат мой, - после короткого приглашения войти Диана появилась на пороге, выступая в роли слуги, - простите мне этот внезапный визит. Я прибыла к вам с гостем… прошу вас, государь! Людовик вошел следом за ней и сам предусмотрительно закрыл за собой двери, затем обернулся к Карлу. - Рад видеть вас во Франции, кузен, - кивнул он гостю. – Я слышал, ваше путешествие было удачным, чего нельзя сказать о цели этого путешествия. Это так или расстояние и слухи извратили истину? - Это так, - кивнул тот. – Однако, я надеюсь, что итоги своего путешествия я еще могу исправить. - Я рад, что ваши и мои надежды совпадают, - Людовик устроился на стуле возле небольшого стола, служившего и обеденным, и письменным. – Как рад и этой возможности поговорить напрямую. - Не могу не согласиться с вами, - Карл предложил второй стул кузине, сам устроился на краю кровати. – Мне предпочтительнее лично беседовать и самому делать выводы о ваших намерениях, нежели слушать толкование ваших слов от иных лиц. Потому я спрошу сразу, ваше величество не располагает большим временем, не так ли? - Да, меня ожидают в Лувре, но на данный момент я наношу визит своей невесте, поэтому мы можем провести это время с пользой. - Прекрасно. Я имел беседу с Дианой, - Чарльз коротко поклонился кузине, - и потому могу говорить уже и от ее лица, и от себя, что ваш брак – дело решенное, вы не встретите препятствий ни от одной из сторон. - Вот как? – не удержался Людовик. – Я-то полагал, что ее высочество не очень расположена к этому. *** Два взгляда обратились к девушке, отчего Диана вновь залилась краской, мысленно ругая себя – больно часто она смущается для будущей королевы! Надо как-то избавляться от такой застенчивости, при дворе ее ожидают дерзкие шутки в ее адрес и такие выпады, которым следует давать отпор. - Я говорила о том, что моя судьба зависит не от моего решения, - твердо произнесла девушка. – Однако я готова повторить вашему величеству то, что говорила своему брату: я не думаю, что этот брак будет для меня более тягостен, чем любой иной, тем более, я полагаю, он будет для меня большим счастьем, нежели предложенный мне до того. Я не могу знать, смогу ли я стать хорошей королевой – милостью Господа я приложу к этому все усилия, - но я готова дать слово, что приложу также все усилия, чтобы стать вам, государь, хорошей женой. О прочем следует договариваться вам. Людовик, удивленно слушая юную невесту, довольно кивнул в конце, теперь уже убеждаясь в верности своего выбора. - Что ж, в таком случае мы можем обратиться к иным вопросам, - вновь кивнул он. – Вам известны условия брачного договора? Вы находите их полностью приемлемыми для Англии? Как их оценит ваш король? - Я не могу говорить за своего отца, - отозвался Карл. – Однако те условия, о которых мне сообщили, я полагаю вполне достойными. Насколько я понимаю, этим браком вы, как и мы, желали бы не только забыть о произошедшем недоразумении, но также и перейти к решению иных, важных для нас обоих вопросов, которые столь долго замалчивались или по которым мы не могли прийти к соглашению. - Верно. Францию беспокоит то, что ваша страна проявляет пристальное внимание к некоторым островам пролива. Тем более, что это сопровождается также надеждами отдельных наших мятежников. - Я понимаю, о каких островах идет речь. Но должен заметить, что там нет наших укреплений и гарнизонов. - Возможно. Однако же вы не ответили о том, что касается мятежников-гугенотов, они все более вольно относятся к своим свободам. - К сожалению, государь, их надежды на помощь из Англии подкреплены тем, что большинство жителей моей страны – протестанты, как и они. И, я полагаю, вы поймете меня и моего государя. Будучи шотландцем и исповедуя, как вы и как моя кузина, одну веру с вами, мы не можем, тем не менее, не учитывать мнения большинства жителей своей Британии. А они, в свою очередь, не поймут, если мы откажем их братьям по вере. Потому этот клубок очень сложно распутать. - Я понимаю это прекрасно, мой кузен, - покачал головой Людовик. – Однако я настаиваю на том, что эти люди – не страдальцы веры, коими они пытаются предстать! Их не изгоняют, подобно библейским народам, их не преследуют, чтобы поднять на кресты. Все это – тот выдуманный ими облик, который они пытаются предложить другим. На деле все вовсе не потому, что они поют свои псалмы. Король начинал горячиться, он с трудом удерживался, чтобы не начать кричать и бегать по комнате. - Они прикрываются теми свободами, которые дал им мой отец – упокой Господь его душу - чтобы построить государство в государстве! Они не желают подчиняться нашим законам и эдиктам! - Я слышал об этом, - аккуратно прервал его Карл, видя горячность царственного кузена и опасаясь, что тот перейдет на крик, который привлечет ненужное внимание к ним. – И я понимаю ваше возмущение. - Вы согласны со справедливостью этих требований нашей страны? Вы можете дать мне слово, что Англия не станет поддерживать мятежников ни сейчас, ни в будущем? Мы одинаково смотрим на это? - Мы одинаково видим эту ситуацию, брат мой. И все же я не могу дать вам слово за действия моей страны – пока за них отвечаю не я. Однако я готов дать вам слово, что приложу все усилия, чтобы поддержать именно эту политику – воздержаться от помощи тем, кто прикрывается нашей общей верой, чтобы творить беззаконие. Луи, как бы ему ни хотелось поспорить, все же понимал, что слова Карла справедливы – он не может ничего обещать, не будучи пока правителем страны. Порой и будучи королем это невозможно. - Что ж, я довольствуюсь пока этим, - выдохнул он. – Надеюсь, однажды мы сможем вернуться к этому разговору и ответ будет более приятным для всех французов, кроме бунтовщиков. - Все возможно, сир. - Я также надеюсь, что мы найдем понимание и в ином вопросе – флот. Франция пока делает лишь первые шаги на этом пути. Карл тяжело вздохнул – это был один из наиболее болезненных вопросов. Как известно, кто владеет самым сильным флотом в этой части света и в Новом, тот и диктует политику. И делить это поприще никто не желал. Особенно это касалось ценностей, ввозимых из обеих Индий и с востока. - Французские корсары уже сейчас доставляют проблемы и нам, и испанцам как в проливе, так и в иных морях, - отстраненно заметил он. – Усиление вашей страны на море означает увеличение наших трудностей. - Вы верно заметили, что корсары несут проблемы как вам, так и Испании, - не отступал Людовик. – Мы не в силах влиять на них. Вы, вероятно, тоже, хотя до меня доходили слухи об ином общении между Англией и пиратами английского происхождения. Но мы не придаем этому значения. - Благодарю, - спрятал улыбку, оценивая этот намек и эту тактичность, Карл. – Вы правы, это лишь слухи. - Так вот, я полагаю, вы понимаете также, что французский флот будет воевать лишь с теми, с кем воюет его страна, а вовсе не со всеми, с кого можно взять побольше, - вновь принялся горячиться Людовик. - Однако это еще один флот, государь. - К моему сожалению, он не может появиться так скоро. К тому же времени, когда он у нас будет, я полагаю, вы усовершенствуете свой. Ну а кроме того, я полагаю, вы согласитесь со мной, что пока еще слабый, но союзник на море гораздо полезнее, чем сильный противник. Или вы полагаете, что лучше продолжать эту морскую дуэль? Карл помолчал. Он был согласен с этим доводом. Беда лишь в том, что Англия не хотела ни союзника, ни соперника в этой сфере, она желала быть тут одна. Как, впрочем, и Испания. И как, вероятно, со временем пожелает Франция. - Что ж, пока я все же склонен согласиться с вами, дорогой брат и государь, - наконец произнес Чарльз. – Тем более, что разворачивающаяся на континенте война с каждым днем показывает нам, что она не будет битвой между двумя странами. Здесь каждый ищет себе союзников. Для Англии таким союзником видится Франция, несмотря на всю разницу между нашими верами. - Я рад, что мы и на этот вопрос смотрим одинаково, - выдохнул Людовик, постепенно успокаиваясь. - Но как вы это видите? Вы желаете получить от Англии помощь в постройке вашего флота и подготовке ваших офицеров? - Разумеется, нет, - отмахнулся король. – Франции будет достаточно, если вы не будете этому препятствовать. - И все же я не могу поручиться вам за решения своего отца, как могу поручиться за свои слова. Кроме того, брак, который уже почти свершен, стал вынужденной мерой после едва не разразившегося скандала. Первоначальный же союз подобных договоренностей не предусматривал. - Именно поэтому мы предлагаем только начать обсуждение этих договоренностей, лишь часть из которых будет закреплена браком французского короля и шотландской принцессы. Окончательные условия будут подтверждены вторым браком – французской принцессы и английского наследника престола. - Именно поэтому я здесь, - развел руками Карл. – Я задержался, поскольку… уж простите мне эту выходку, но я желаю лично познакомиться со своей будущей невестой. Это можно устроить? - Конечно! – вмешалась Диана. – Я с радостью приглашу Генриетту к себе… Если вы позволите, государь. - А это мы с вами обсудим уже при ваших дамах, - Луи поднялся с места и подал руку девушке. – Тем более, что прибытие моей сестры позволит также нам с кузеном продолжить нашу беседу более детально, не так ли? - Вы желаете присутствия еще кого-то? – угадал его мысли Чарльз. – Со мной мое доверенное лицо, однако же он не здесь. - Если он сможет присоединиться к нам, это будет успехом. Со своей стороны я настоятельно просил бы вас пока не доверять никому, кроме графа д’Орбье – пока лишь он посвящен в эти переговоры. - Я укажу вам на него, - кивнула Диана, - когда выйду провожать его величество на крыльцо. Если вы, кузен, выглянете в окно. - Договорились. *** Диана слушала беседу царственных родственников, совершенно теряясь в обсуждаемых ими вопросах. Она понимала, что это – лишь верхушка айсберга. Пока они лишь намечали будущие цели и убеждались в верности и схожести суждений. Но ведь одно дело мыслить одинаково, совсем иное – единым образом действовать. Деталей, которые предстояло обсудить и согласовать, было слишком много, в отличие от общих целей, которые, собственно, сводились к одной – союз на суше и на море, на континенте и во всех колониях против общих врагов, Испании и ее союзников. И от понимания всего этого становилось… страшно! Во что она вступает, на что соглашается? Брак и вправду будет одобрен, она сама на него согласилась. Пройдет очень немного времени – и она будет королевой Франции. Конечно, вопросы как внешней, так и внутренней политики не относятся к ее компетенции, лезть в интриги, как Анна Австрийская, Диана не собиралась. В основном ей следует заниматься вопросами продовольствия и лечения, поддержкой монастырей и церквей, да и прочими, что в современном мире называют бюрократическими словами «социальная сфера». А иное время тратить на вышивание, танцы и музицирование. И тем не менее уже сейчас, когда она всего лишь невеста короля – при том, что в Англии пока официально не ответили на предложение этого брака, - так вот уже сейчас к ней с выражением почтения и лестью рвутся дворяне всей Франции, как знатные вельможи, так и безземельные нетитулованные провинциалы. Пока их умело сдерживают д’Орбье, охрана у ее дверей и то, что просить у нее еще чего-то рано. Однако же что будет, когда она станет королевой? Нет никаких сомнений, что просителей станет в разы больше. И, увы, не только просителей! Дамы двора, которых для нее выберут, несомненно будут стараться для своих родных, знакомых и друзей. И вместе с мелкими и крупными просьбами на нее будут сыпаться сплетни двора и парижан, а с ними – попытки затянуть ее в какую-нибудь партию: против мужа, против кардинала или против кого-то еще. Тут нельзя будет укрыться за спинами охраны, ей нужно будет самой решать, кого принимать, а кого нет. А чтобы противостоять им хотя бы на словах, нужно понимать предмет спора, достойно возражать… Сейчас Диане казалось: единственное, что ее ждет – интриганки вроде Шеврез растопчут и сожрут ее, либо подчинив своей воле, либо убив, либо заставив короля избавиться от новой супруги. - О чем вы задумались? – спросил ее Луи, обратив внимание на молчаливость принцессы, когда они направлялись к гостиной. - О том, что ваше величество выбрали себе плохую королеву, - честно призналась Диана. – И если мне позволено дать вам совет, то попробуйте отыскать иной выход и иную невесту. От всего того, что вы только что обсуждали, у меня голова идет кругом. Я не смогу быть вашим помощником в вопросах политики. - Мне будет довольно, если вы будете не моим помощником, а лишь моим единомышленником. Королева Франции должна мыслить, как ее муж и ее подданные, а не задаваться вопросами, верны ли эти мысли. Она должна слушаться мужа, а не обсуждать его за его спиной. - Возможно, я не права, государь, но разве не должна я отвечать достойно тем, кто высказывает иное мнение? Разве не должна я понимать, в чем благо моей страны, когда отдаю тот или иной приказ? Они уже оказались в приемной, где было слишком много глаз и ушей, потому разговор не мог продолжаться так откровенно. - Меня радуют ваши рассуждения и устремления, - произнес Людовик. – Я уверен, что вы сможете научиться всему тому, что вам предстоит в будущем. Со своей стороны, я уверяю вас, что всегда готов буду дать ответ на ваш вопрос, если вы не отыщете его сами, и объяснить вам то, что вам кажется непонятным. - Благодарю вас, государь! Я осмелюсь повторить вам свой совет, но одновременно повторить и свой ответ, данный ранее. - Я помню его. И давайте будем считать это точкой, ваше высочество, - Луи взял свою шляпу у графа. – Мне жаль оставлять вас и нашу беседу, однако мне пора. Хорошего дня, сударыня, благодарю вас за уделенное мне время. Диана присела в реверансе. Она, как и договорились, проводила короля до кареты, к счастью, это было более чем уместно по этикету. И здесь, прощаясь с графом, девушка на миг бросила взгляд наверх – портьера там чуть качнулась, Чарльз все видел. Одно дело было сделано, оставалось еще одно. - Я осмелюсь напомнить вашему величеству, что вы обещали мне послужить посыльным моего приглашения ее высочеству, вашей сестре, - произнесла Диана, отступая от стремени короля. – Разумеется, вас я тоже буду рада видеть, государь. - Мы обязательно позаботимся, чтобы передать ваше приглашение Анриетт, - пообещал Луи, кивком благодаря девушку за то, что она ни о чем не забыла. – И также надеюсь, что смогу присоединиться к ней. *** Догадки Дианы о слухах среди ее дам были верны. Но не только они интересовались событиями в особняке принцессы. Прибывший с королем Портос сменил одного из мушкетеров, что несли караул у ее высочества. А заодно окунулся в водоворот слухов, которые тут обсуждались, правда, виной этому был не столько интерес к этим сплетням, сколько две причины, не менее важные, чем любопытство. Первой причиной была скука. Как мы знаем, Арамис торопливо покинул службу, где он сейчас находился и что с ним было, друзья не знали. Атос ныне – внезапно – обзавелся невестой, да еще и оказался знатным вельможей, теперь он, как граф де Ла Фер, отправился с невестой осматривать свои владения. Портос остался без лучших друзей, что заставляло его отправляться в караулы чаще, стремясь там или найти повод для драки, или неплохого собеседника, чтобы после посидеть в трактире, или… Третье «или» было второй причиной. Сам себе Портос не признавался и считал, что его влечет то внимание, которым он неизменно пользовался у дам – а ныне подле будущей королевы крутилось множество девушек, женщин и почтенных матрон, ищущих благоволения шотландки, а попутно флиртующих с бравыми кавалерами в ее охране. А уж рослая фигура и неизменно шикарный наряд Портоса встречали множество жадных взглядов, с ними же вместе шли, как мы помним, и милейшие записочки, тайно передаваемые ему вместе с упавшим платком или присланные с субреткой. Мы позволили себе не рассказывать о последствиях этих полученных строк, но все же признаем, что некоторые подобные жадные призывы не остались без ответа, так что последний месяц господин Портос столовался у вновь обретенных кузин и иных родственниц гораздо чаще всех предыдущих лет. А кроме того и ночи его проходили в весьма мягких постелях, правда, покидать их приходилось задолго до рассвета. Но говорить о большем нам не позволяет скромность господина Портоса, который не простил бы подобных слухов о дамах. А вот о чем мы скажем, но о чем не желал даже думать господин Портос, так это о том, что в частых караулах в особняке ее высочества последние дни гигант искал не просто женского внимания и благосклонности, но весьма конкретного внимания и определенной благосклонности одного взгляда. Портос не знал ее имени, и, встретившись с этим наивным взглядом огромных карих глаз, прослушал то имя, которым назвался ее спутник. Вероятно, ее отец или опекун, судя по ее возрасту. Невысокая юная провинциалка с копной каштановых волос и огромными карими глазами, с нежным румянцем на щеках и еще не до конца сформировавшейся, но такой пленяще округлой пухлой фигуркой… Это все, что он запомнил, это все, что так хранил в памяти и с этого дня так искал взглядом! Скорее всего она вместе со своим батюшкой прибыла, чтобы засвидетельствовать свое почтение будущей королеве. И, пока не получив ни должности, ни титулов, ни каких-либо конкретных обещаний, они пока не появятся при дворе как минимум до королевского бракосочетания. Портос все это понимал. Но невольно искал взглядом ее среди других просителей, толпящихся в приемной. А не найдя, сердился на себя и принимался с еще большим усердием любезничать с другими дамами. Вот и в этот раз кареглазой красавицы среди дам не было – выискивать ее было бесполезно. И потому Портосу оставалось довольствоваться перешептыванием дам о том, кем мог быть недавний гость ее высочества. Самой пикантной версией было предположение о недавно отосланном из двора принце. Вот только Гастон Орлеанский если и вернулся бы в Париж, то точно не ради угловатой робкой дикарки - уж в этом Портос разбирался! Самой предсказуемой версией – о графе д'Орбье, поскольку этот человек давно пользовался расположением шотландки и всегда был подле нее. Вот и сейчас он был тут, обменивался комплиментами с кем-то... - Зачем графу такие сложности? - вслух бросил Портос. - Он и не пряча лица является сюда, когда ему будет угодно. - О! А как вы считаете, кто это мог быть? - спросила какая-то из дам. - Вы тоже считаете, что его высочество? - Я полагаю, что это был тот, кому позволительно все и кто любит быть неузнанным, - неопределенно отозвался Портос. Его слова были подхвачены. А когда в приемной появилась фрейлина принцессы с новостями о беседе короля и Дианы... на Портоса глядели, как на знатока придворной жизни. Сам же гигант вздохнул – не перед ними он желал блеснуть умом и талантом разгадывать загадки придворной жизни! Ему вновь припомнился взгляд карих глаз. Почему он заметил именно их? И сейчас же понял ответ: на него смотрели не просто с восторгом – к такому он привык, не с кокетством и обещанием – этого он тоже навидался и часто этим пользовался к своей выгоде; но нет, карие глаза глядели на него как-то беспомощно-моляще и одновременно удивленно-радостно. Какого дьявола он не заговорил с ней тогда?! Он, кто никогда и ни перед кем не робел, кроме как перед королем и Атосом, в котором давно разгадал вельможу из древнего рода... Но какого черта же он промолчал?!