Коронация

По логике вещей, они должны быть довольны. Счёт после первого тайма их полностью устраивает. Оператор фиксирует, как команды уходят на перерыв, а когда на экране появляется студия, Серхио выключает звук. Они точно должны быть счастливы. Судейство весьма спорное и явно не в пользу «Барсы», если каталонцы проиграют в такой ситуации, это не только пошатнёт их лидерство в турнирной таблице, но и демобилизует команду накануне Кубка. Жестоко, но Рамоса, как капитана, этот факт должен радовать, ведь матч за кубок «Барселона» играет через четыре дня с «Мадридом». По идее, Серхио должен сейчас улыбнуться, отсалютировать банкой пива и сказать либо что-то очень воодушевляющее, либо глупое и смешное. Но почему-то никто из них не спешит доставать помпоны и распевать заводные песни черлидерш. В комнате висит напряжённая тишина, и пиво не лезет в глотку. Лука пустым взглядом смотрит на экран и машинально крутит в руках почти полную банку. За всю игру он сделал лишь пару глотков, и его пиво наверняка уже нагрелось и стало похоже на мочу. Испанское пиво не тот напиток, которому нужно подышать перед употреблением. Но Модричу, видно, похер, с начала трансляции он не проронил ни слова, даже больше — на его лице вообще не отразилось ни одной эмоции. Серхио знает, почему лично у него не получается радоваться поражению принципиального противника. Причина в дурной башке, которая продолжает носиться по полю, словно резвый олень, несмотря на то, что из неё совсем недавно вылилось дохреналлион крови, а её обладатель обзавёлся совсем неоднозначным головным аксессуаром в виде медицинских скоб. С Серхио всё ясно, он не верит в чудодейственный степлер, который починил голову Пике, да так, что он теперь стал как новенький и моложе лет на пять. Жерару точно нужна замена, но он слишком упрям, чтобы признать это, и будет играть, пока башка совсем не отвалится, и даже после этого продолжит бегать некоторое время на одних рефлексах, словно обезглавленная курица. С Рамосом всё понятно, как бы ему не хотелось признаваться самому себе, но он переживает за каталонскую безмозглую каланчу. А вот состояние Модрича вызывает озабоченность. — Что такое страшное рассмотрел в подтрибунке? — Что? Ты о чём? — отмирает Лука, перестав буравить телевизор немигающим взглядом. — Что ты рассмотрел в начале трансляции, аж выпал из реальности на весь первый тайм? Ты в курсе, какой счёт вообще? — А, ноль — ноль? Нет? Серхио озадаченно выгибает бровь. — Почти угадал. Только на три мяча больше, но ноль — ноль, это почти один — два. Каталонцы летят. Что-то случилось, Лукита? — Так… ничего… забудь, — рассеянно отвечает хорват и бездумно отпивает из банки. Серхио морщится, пиво, должно быть, отстой, но Модрича, кажется, это не волнует: он снова погружается в себя. Вот за что Рамос уважает Луку — это сдержанность. Хотя, нет, не правильно. Лука искренне радуется забитым голам, лучезарно улыбается на семейных фотографиях и заразительно смеётся над удачными шутками друзей. Он щедр на положительные эмоции, не скупясь, делится радостью с окружающими. Но когда дело касается чего-то не столь воодушевляющего, Модрич умело закрывается в себя. Он никогда не позволяет негативным эмоциям брать верх, мастерски прячет злость, досаду, разочарование. Рамос может только позавидовать такой сверхспособности товарища по команде. Крикам и ругани на поле Модрич предпочитает конструктивный диалог, и никогда не позволяет личным неурядицам отразиться на деловом или дружеском общении. Серхио не помнит, когда Лука последний раз злился, орал или… — Грёбанная каталонская шлюха! — внезапно и очень громко выдаёт Модрич и с такой силой опускает банку на стол, что вокруг образуется лужа. Пилар будет в ярости, когда увидит следы на дорогом журнальном столике из какого-то неебического дуба. Но потенциальный скандал от жены в последнюю очередь волнует Серхио. Он смотрит на Луку так, будто видит впервые. — Что?! — нервно отвечает Модрич на удивлённый взгляд друга. — Они бы ещё засосались перед камерой. — Кто? — Ракитич с этим русским… Как его?.. Из «Валенсии». Он вам ещё пенальти забил на чемпионате, — Лука заканчивает фразу как-то устало и откидывается на спинку дивана, пряча лицо в сгибе локтя. — Черышев. Спасибо, что напомнил, — язвит Серхио. — А вам он просто гол закатал. Так, что с ним не так? И причём тут Ракитич? Из-под руки появляется один удивлённый глаз Луки. — То есть ты считаешь, это нормально тискаться перед началом матча на виду у обеих команд перед камерами? Серхио пытается вспомнить, что такого предосудительного сделал бедный Ракитич, чтобы вызвать гнев Луки. Но нет. Ничего. Сам Рамос иногда приветствует знакомых футболистов и более… горячо. Да и Модрич не получил бы премию года за целомудрие. — Да они поздоровались просто, перекинулись парой слов… — О чём им вообще разговаривать?! — хорват вскакивает на ноги, чтобы нервно пройтись туда-сюда по комнате, взять и опять поставить не в чём неповинную банку. — О чём им говорить? О том, как они круто повеселились в койке во время чемпионата? И не повторить ли им ещё как-нибудь? Рамос провожает взглядом мечущего Луку и охреневает в душе. Кажется, он много не знал о маленьком скромном Модриче, верном капитане сборной Хорватии, обладателе золотого мяча, примерном семьянине и прочая чушь. — Э, с чего ты решил… — Потому что этот выбеленный каталонский пи… гавнюк трахался с кем-то из сборной России в Сочи. — Прям трахался? — недоверчиво интересуется Серхио. — Он прям сам тебе сказал? — Нет, но это любимая байка нашей сборной. — Короче, сплетня, непроверенная сплетня, — лыбится Рамос. — И с чего ты взял, что этим кем-то был Черышев? — А с чего он его лапает? Модрич пристально и сосредоточенно смотрит на капитана «Мадрида», выглядит он при этом крайне комично. Взбешённо, но комично. Маленький сердитый кролик. Рамос изо всех сил сдерживает себя, чтобы не заржать. — Лука, — медленно начинает Серхио, нарушив напряжённое молчание, — ты, что, ревнуешь Ивана? У вас что-то с ним было? Последнюю фразу Рамос сопровождает артистичным поигрыванием бровями. — Нет! — слишком резком отвечает Модрич, и улыбка Серхио становится ещё шире. — А такое чувство… Рамос не успевает закончить фразу, потому что у него коленях оказывается нечто довольно тяжёлое — его товарищ по клубу Лука Модрич, капитан сборный Хорватии, обладатель золотого мяча, примерный семьянин и прочая дичь. И почему-то обладатель всех этих титулов тесно прижимается к Серхио, крепко обнимает его за шею и влажно дышит куда-то за ухо. — Лука… — Давай потрахаемся, Чехо. Рамос давится воздухом и заходится кашлем. Когда приступ, наконец, проходит он может спокойно вздохнуть и положить руки Луке на талию, чтобы немного отодвинуть хорвата от себя. Не сказать, что теперь их поза стала менее странной для двух мужиков, но так хотя бы Модрич не дышит Серхио на эрогенную зону. — Знаешь, чемпион по быстрым подкатам, магистр самого короткого конфетно-букетного периода, это наиболее тупая месть, которую ты мог придумать. — Почему? — Ну, во-первых, в любой момент может вернуться Пилар, и если она застанет нас за чем-то подобным, обязательно убьёт тебя. Потом Ракитич прикончит её, я — Ракитича, а меня — кто-то из каталонцев, возможно даже Пике. Ивана любят в Барсе. Во-вторых, чтобы твоя месть состоялась, о ней кое-кто должен узнать, то есть тебе придётся намекнуть о случившимся Ракитичу. И он, конечно, придушит меня. За меня его убьёт Пике — я очень хочу на это надеяться — а ты убьёшь Жерара за своего Ивана, с которым у вас совсем ничего не было. В общем, расклад так себе в любом случае. Пару секунд они молчат, а потом Лука снова прижимается к Рамосу, обняв его за шею. — Ты слишком хороший друг, Чехо. — К сожалению, да, — как-то грустно отвечает Серхио, но больше не отодвигает Луку. — Ты поздравил Пике с днем рождения? В ответ Серхио лишь недовольно сопит и напряжённо дышит. — Ты же знаешь, что у него сегодня день рождения? Да, Чехо? — Конечно, знаю, — недовольно бурчит Рамос в шею Луке. — У него, и у его сексуальной жёнушки. Представь, в один день, верх романтики. «Найк» им кроссовки подарил. Розовые и чёрные. Милота, аж блевать хочется. — Так ты поздравил? — Лука отодвигается назад и внимательно заглядывает в глаза Серхио, тот виновато отводит взгляд. — Нет. Модрич закатывает глаза. — Почему нет? Вы сосались как малолетки в машине, а теперь, что, ой, это были не мы? Включил задний ход, капитан? — Кто бы говорил, капитан, — кривит губы Рамос, а потом заглядывает за плечо Луки. — Чёрт, забили! — Месси? — Хуесси. Да. Слезь с меня, и правда Пилар придёт… Лука обречённо вздыхает и садится рядом на диван. Рамос включает звук, поэтому остаток матча они проводят только под аккомпанемент спортивного комментатора. Лишь в самом конце Лука выдаёт, не отворачиваясь от экрана: «Напиши хотя бы сообщение. У него дыра в голове, которую степлером зашили, ему будет приятно, что ты беспокоишься». Серхио предпочитает никак не комментировать высказывание хорвата. Игра завершается в ничью, и, кажется, им обоим пофиг.

***

— Сейчас «Ювентус» будет играть, посмотрим? — спрашивает Лука, когда Серхио выключает телевизор. — У нас завтра матч. В жопу этих макаронников! Лука смотрит укоризненно. — А как же Криштиану? — И португальского павлина в жопу. Свинтил, ну и хуй с ним, — Серхио суров и непреклонен. — Спорим, итальяшки сегодня тоже в ничью скатают, — хитро улыбается Модрич, — и Криш тоже два забьёт. — «Тоже» как кто? — прищуривается Рамос. — Угадай. Выбор невелик, — в той же псевдо-загадочной манере отвечает Лука. — И первый его мяч будет, конечно, с пенальти? — Однозначно. — Можно уехать из Испании, но Класико всё равно останется в крови. Ебучая потусторонняя связь! — смеется Серхио. — Включай трансляцию, Лукита, проверим, как наши король и королева играют вдали друг от друга. Я пиво принесу, твоё уже как моча. — У нас же завтра матч. — Я тебя умоляю, не строй из себя святого. Модрич провожает Рамоса взглядом и думает, что не стоит разочаровывать Серхио: новая венценосная пара Примеры уже давно коронована на трон. Только вот вопрос, достаточно ли всемогущ чудотворный степлер, чтобы наконец-то свести новых прим Ла Лиги… то есть столкнуть их лбами через четыре дня в Кубке и вернуть былую остроту Эль Класико. По дороге к холодильнику Серхио думает, что хорваты всех сведут с ума или превратят испанский чемпионат в ебучую шекспировскую драму. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Иване и Луките. Чёрт, и тут след грёбанных итальяшек! Похоже, им всем пора в Серию А. Серхио матерится про себя и перед тем, как выйти в гостиную с двумя банками пива, успевает одной рукой набрать сообщение. «Лечи черепушку. Увидимся в среду. С днюхой».