Love me like you mean it

Лекса мгновенно обняла светловолосую и поцеловала ее в лоб, не думая о том, что делает. Обернувшись, она посмотрела на свою мать, которая стояла рядом с ними очень смущенная. — Он будет в порядке, ему понадобится много отдыха и много времени, чтобы восстановиться, но он такой же сильный, как и всегда, — улыбнулась Кларк. Ей нравилось, когда она сообщала хорошие новости, особенно когда речь шла о пациенте, о котором она заботилась. — Моя мама прибирается, а потом она будет с ним во время выздоровления, вы должны быть в состоянии увидеть его в ближайшие пару часов, пока его состояние остается стабильным, и я буду здесь всю ночь, и я сама лично проверю его, когда смогу. На ее лице отразился шок, когда обе Каллауэй обняли ее. — Ты самый лучший врач в мире, — прошептала Лекса ей на ухо. — Это все моя мама, я лишь помогла ей. — Ты была там, он любит тебя, как родную дочь, и ты помогла ему больше, чем немного, Кларк. Кларк улыбнулась Элизабет, когда Костия, наконец, подошла к Лексе и обняла ее за талию. — Мне нужно вернуться к работе, но, если вам что-то понадобится, пожалуйста, попросите одну из медсестер вызвать меня, и я прибегу. Они смотрели, как Кларк уходит, слегка помахав рукой Октавии и Анье, прежде чем завернуть за угол. — Мы собираемся уходить, может быть, кому-нибудь что-нибудь нужно до того, как мы уйдем? — предложила Анья, подходя ближе, чтобы обнять Элизабет, а затем Лексу. — Нет, спасибо, дорогая, но спасибо, что осталась. Лекса тоже покачала головой. — Спасибо вам обеим, — она посмотрела на Октавию, и та кивнула. — Не стоит благодарности. *** Через два часа Эбби приходит за ними, но предупреждает, что в палату может войти только один человек, но она может нарушить правила больницы, и впустить обоих. Они кивают, и Лекса предлагает матери войти первой. Она сидит в кресле зала ожидания, все еще в платье и туфлях, а голова Костии лежит у нее на плече. — Тебе нужно поехать домой и немного отдохнуть. — Все в порядке, я не устала, — Костия поднимает голову с плеча Лексы. — Что случилось? С папой же все будет в порядке, — уверяет Лекса с улыбкой. — Ничего, это пустяк, — это все, что Костия может сказать. Лекса бросает на нее встревоженный взгляд. — Поговори со мной, в чем дело? — Я все перепробовала, чтобы ты не садилась на этот мопед, но ты меня не слушала. Взгляд Лексы смягчился, она подняла руку и погладила ее по щеке. — Извини, я не думала, тогда для меня было все как в тумане. — Не в этом дело, ты знаешь, что сказала Октавия, чтобы заставить тебя отступить? — Лекса покачала головой, и Костия поняла, что она не лжет. — Она сказала тебе, что твоя мать и Кларк убьют тебя, если она позволит тебе сесть на этот мотоцикл, и вместо этого она отвезет тебя на мотоцикле. Лекса закрыла глаза и попыталась вспомнить, но не смогла — она едва помнит, как попала в больницу. — Прости, но ты должна верить мне, когда я говорю, что между мной и Кларк ничего нет. — Я знаю, просто ты так к ней тяготеешь. Ты даже сама этого не замечаешь. — Ты права, и мне очень жаль, правда. Это вовсе не то, что я поняла. Костия кивнула и вернула голову на плечо Лексы. — Я знаю. В последнее время у меня такое чувство, что я на втором месте, как будто я запасной план, и сейчас действительно не время говорить об этом, потому что все, что имеет значение, это то, что Джефф в порядке. — Спасибо тебе за то, что ты здесь, за то, что позаботилась обо всем в доме. Ты не вторая, и мне жаль, что ты так думаешь, но это не так. Теперь, когда она дома, да, это необычно, я и забыла, что наши жизни переплетены здесь. Между нами существует долгая семейная история, но это все. Просто история из прошлого. Костия тихонько рассмеялась и зевнула. — Ты такой ботаник. — Мне нравится читать — это весело. А теперь, пожалуйста, езжай домой и отдохни за нас обеих. Я буду в порядке здесь, но я буду чувствовать себя гораздо лучше, зная, что ты отдохнешь, особенно с твоим завтрашним делом. — Я не против остаться. — Я ценю это больше, чем ты думаешь, но, пожалуйста, отвези машину домой, отдохни немного. Люблю тебя. — Я люблю тебя больше всего на свете, — Лекса улыбнулась и встала, чтобы поцеловать Костию в последний раз перед уходом. Она посмотрела ей вслед, прежде чем глубоко вздохнуть и проглотить комок в горле. Она упала обратно в кресло — она была опустошена, и ее ноги болели слишком сильно, чтобы стоять дальше. — Просыпайся, — она зевнула и начала просыпаться. — Лекс, — это прозвище вышло легко, слишком легко для Кларк. Она все еще была очень зла, сердита и обижена, но у нее было не одно правило, и, возможно, это было ее самое главное правило. Независимо от того, что она откладывает свой гнев в сторону, когда семья шатенки страдает, и как бы Кларк не ненавидела признавать это — Каллауэй были ее семьей, — Лекса в какой-то степени все еще была ее семьей. — Кларк? — Папа-медведь проснулся, теперь ты можешь увидеть своего отца, — Лекса кивает, все еще пребывая в полусонной дымке. — Я провожу тебя. Лекса покачала головой. — Все в порядке, я смогу найти его, я уверена, что у тебя есть жизни, которые нуждаются в спасении. — Хватит спорить. А где Костия? Может, нам стоит подождать ее? Шатенка вздрогнула. — Нет, нет, я отправила ее домой несколько часов назад. У нее завтра дело, ей нужно поспать, и я ненавижу, когда люди суетятся вокруг меня, но, думаю, ты вроде как знаешь и это. Кларк одаривает ее нежной улыбкой в ответ, когда они направляются к лифту. Они впадают в какое-то неловкое молчание, но это было далеко не так неловко, как должно было бы быть. В трудные времена они, казалось, всегда оставляли все остальное в стороне. — Палата прямо по коридору, с левой стороны, дверь двенадцать. Если тебе что-нибудь понадобится, спроси у медсестер, они все принесут. Лекса вышла из лифта и повернулась лицом к Кларк, когда двери уже закрывались. — Спасибо тебе, Кларк. За все. — Это моя работа, не надо меня благодарить. Обними Джеффа за меня и скажи, что я скоро приду. *** Шесть с половиной лет назад — Чтоб того, кто придумал зиму, прихлопнуло сосулькой. — Сколько злобы, — улыбнулась Кларк, ее рука была прикрыта варежкой, и она пыталась найти лучший способ удержать руку девушки. Лекса нахмурилась и надула губы. — Не дуйся. — Я буду дуться, сколько захочу, потому что мое лицо застыло в таком положении. Разве ты не могла выбрать медицинскую школу, ну, не знаю, на Гавайях или на Мауи? — она вздрогнула и слегка шмыгнула носом. Лекса определенно не привыкла к холоду. Кларк повисла на руке своей девушки, притянув их как можно ближе друг к другу, как только могла. — Но ведь это Рождество, что означает, веселье и строительство пряничных домиков. Лекса натянула шапку как можно ниже, чтобы удержать хоть частичку тепла. — Или мы могли бы побыть на пляже, где красиво и тепло. Тела в бикини на полном обозрении, но нет, вместо этого мы скупаем все с витрин и мерзнем, — если быть честной, Лекса действительно не была против разглядывать витрины или прогулок по улицам с Кларк, но она поистине, всеми фибрами души, ненавидела холод. — Если тебе холодно, то это значит, что я смогу согреть тебя позже, — Кларк улыбается, и Лекса вспоминает, как сильно она любит эту улыбку и ненавидит тот факт, что она больше не может видеть ее каждый день. — Ну, знаешь, камин, яичный ликер, твой любимый мультфильм про оленя Рудольфа красного носа по телевизору. — Ладно, ладно, ты выиграла, но я жду много обнимашек, — Кларк улыбается шире, чем Лекса видела в последнее время, и ей больше ничего не нужно, потому что ее сердце чувствует, что оно горит в лучшем из возможных способов. Она справится с холодом ради Кларк, потому что не хотела бы быть где-то еще, ни с кем другим. Она обещает себе сделать Рождество в Нью-Йорке их новой традицией, даже если это означает, что ей придется иметь дело с холодом. *** Лекса немного посидела рядом с отцом у кровати, держа его за руку, пока они с мамой спали. Она наблюдала за ними обоими, чувствуя стеснение в груди. Все, о чем она могла думать, это о том, что время не останавливается и что мир не замедляется, и не ждет, пока ты его догонишь. Она думала о том, как много она работала и как это было не то, что она ожидала от своей жизни. В какой-то момент, около трех часов ночи Лекса просыпается от боли в шее, но понимает, что ей уже не холодно. Что даже хорошо, потому что она ненавидит холод. Когда она открывает глаза, ей улыбается мать. — Прости, я не хотела засыпать, все в порядке? Ее мать кивает. — Все в порядке, дорогая, тебе нужно было поспать. — Ты ведь знаешь, что мы твои родители, верно? А не наоборот? Она поворачивается на голос и с трудом сдерживает слезы, которые грозят вырваться наружу. Она не может говорить, потому что знает, что если заговорит, то расплачется. — Я знаю, пап. — А где же моя вторая дочь? Я должен поблагодарить ее за то, что она спасла мою задницу. Элизабет с легким смешком покачала головой. — Она сказала, что вернется позже, чтобы проверить тебя. — Кларк была здесь? — Примерно час назад, а ты думала, откуда у тебя это одеяло? Она также оставила тебе кое-какую одежду, сказала, что ей очень жаль, но это все, что у нее было в шкафчике, — она смотрит на стол, чтобы найти пару спортивных штанов и медицинскую толстовку Колумбийского университета. В дверь тихонько постучали, и Лекса с надеждой подняла голову, но, к ее ужасу, это была не та доктор Гриффин. Эбби извинилась за то, что пришла так поздно, но она хотела проверить, как идут дела, и сообщить Каллауэй, что едет домой на ночь. Лекса извинилась и переоделась в то, что оставила ей Кларк, потому что как бы ей ни хотелось быть упрямой, она больше не чувствовала себя комфортно, сидя в больнице в своем платье и туфлях. — Ты в порядке? — спросила Эбби, как только Лекса вышла из ванной. — Настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Эбби улыбнулась и жестом пригласила ее в холл. — Я имею в виду не только твоего отца, но и все остальное, — это заняло целую минуту, но Лекса кивнула. — Это странно, но я рада, что она дома, и я знаю, что ты скучала по ней. Ты у меня есть, но и я у тебя тоже. Я говорю это не в смысле «ты была почти помолвлена с моей дочерью», а в смысле озабоченной матери, потому что, неважно, помолвлены вы или разлучены, ты все еще остаешься для меня второй дочкой. Я видела, как ты становишься удивительной женщиной, и хочу, чтобы ты знала, как я горжусь тобой, несмотря на то, что произошло между тобой и Кларк. Я знаю, что уже говорила это раньше, но я также знаю, как тяжело все это для тебя. Ты был единственным человеком, которая понимала, как это было, когда она ушла. — Я в порядке. Немного трудно поверить, что она вернулась, что она здесь, что она врач и все ее мечты сбылись, но я счастлива за нее. Я рада что у нее есть все, что она всегда хотела. Эбби сдерживала «почти все», что просилось наружу. — Пойдем, хочу тебе кое-что показать. Лекса оглянулась на родителей через стекло и кивнула Эбби, прежде чем последовать за ней. Через пять минут, Эбби уже вела ее по другой стороне больницы, вверх по небольшой лестнице. Когда она вошла в комнату с большим стеклянным окном, то могла бы поклясться, что попала в сцену из сериала «Анатомия страсти». — Оставайся позади, и она тебя не увидит, но я хотела бы, чтобы ты развидела, как ты ей помогла добиться успеха. Я знаю, что тебе нравится знать, как все работает, и вот как она работает. Хотя я не знаю, как ей удается слушать такую дерьмовую музыку, — Эбби рассмеялась, когда они услышали звуки басов и ритмов, доносящиеся снизу. — Она говорит, что это помогает ей оставаться настороже. Я предпочитаю, чтобы она слушала «Мотаун». Лекса издает смешок, не осознавая, что держала, когда смотрела вниз на Кларк с окровавленными руками и хирургическими инструментами в руках. На ее лице появилась улыбка, и Лекса была уверена, что девушка, вероятно, напевает слова песни, хотя их было немного. — Спасибо, Эбби. — В любое время. Не задерживайся здесь слишком долго, и, если тебя поймают, ты найдешь все сама. Лекса кивнула. — Я понимаю. Она остается и наблюдает за Кларк почти два часа, прежде чем вернуться в палату к отцу. Эбби была права, наблюдая за работой блондинки, она безусловно чувствовала себя более реальной. Кларк действительно была дома, и, наблюдая за ее работой, Лекса поняла, что они уже не те люди, какими были четыре года назад. *** Лекса просыпается от ощущения движения рядом с ней. Она считает, что это всего лишь медсестра, и оставляет глаза закрытыми. Сейчас сны были намного легче реальности, и ей хотелось еще немного побыть в тумане своих грез. — Ты снова смотришь, — хрипло выдает она через несколько минут, несколько неуверенная в том, почему ее полусонное «я» действительно позволяет этим словам вырваться наружу. Когда она открывает глаза, то видит самую маленькую улыбку и светлые волосы. — Прости, — голос был не громче шепота, но Лекса услышала его и почувствовала, что сама испустила легкий удовлетворенный вздох. *** Выпускной год — USC Они решили вернуться домой на весенние каникулы, хотя это означало оставить свою квартиру пустой и спать в разных местах. Хотя они и знали, что, скорее всего, закончат тем, что каждую ночь будут устраивать подростковые ночевки. Особенно учитывая то, как Эбби работала, Кларк оставалось много времени проводить у Лексы. И именно так она и поступала, за исключением тех случаев, когда тусовалась с Рейвен и ее друзьями. Тем самым, они вполне преуспевали. Им нравилось быть вместе, но они также любили проводить время со своими друзьями, даже если это означало, что они не увидят друг друга весь день. Это заставляло их хотеть большего друг от друга. — Ты снова смотришь, — прохрипела Лекса, потягиваясь и зевая, лежа на шезлонге. Тепло солнца на ее коже заставило ее заснуть в первые часы после полудня. — Тебе нравится, когда я на тебя смотрю, — она улыбнулась, услышав голос Кларк и почувствовала, что та подошла ближе. Она ощутила, как холодная капля воды упала на ее живот, заставив глаза распахнуться и хмурым взглядом уставиться на Кларк, которая оседлала ее талию. — Ты за это заплатишь, мне было тепло и уютно. Кларк обвила руками шею Лексы, пока они сидели, прижавшись друг к другу. — Я надеялась, что ты это скажешь, но все же, нам нужно идти готовиться вечеринке у костра. — Итак, ты разбудила меня, заставила намокнуть только для того, чтобы сказать, что мы должны пойти и одеться? Кларк подняла бровь, и на ее лице появилась озорная улыбка. — Я тебя намочила? — Оставь свои пошлые мыслишки при себе. Ты дословно намочила меня, извращенка, — они обе рассмеялись, вставая с шезлонга. — Если я правильно помню прошлую ночь, тебе, похоже, это нравится. *** Несколько часов спустя они сидели на пляже перед небольшим костром. Это была традиция весенних каникул, которую они все начали еще в средней школе. Только тогда Кларк и Лекса не сидели так близко друг к другу. Сейчас же спина Лексы была прижата к груди Кларк, ее руки покоились на ногах блондинки, которые были вытянуты по обе стороны от нее, а руки Гриффин обнимали ее за талию. — Твои волосы приятно пахнут, — пробормотала Кларк, когда Монти заиграл что-то на своей гитаре. Лекса откинула голову на плечо Кларк и посмотрела на свою девушку с улыбкой, даже когда сработала вспышка, это не отвлекло их внимания. — Я приняла душ, только ради тебя, — они вместе рассмеялись, прежде чем Кларк наклонилась и соединила их губы в мягком поцелуе, который длился не так долго, как им хотелось бы. Еще одна вспышка. — Серьезно, Рей? — Кларк посмотрела на свою лучшую подругу и покачала головой. — Тогда будь очаровательной где-нибудь в другом месте. Однажды ты поблагодаришь меня за мои невероятные навыки фотосъемки. — Ты имеешь в виду навыки фотографа? — спросила Лекса, приподняв бровь. — Нет, я сказала то, что хотела в первый раз, умные задницы, — фыркнула Рейвен, делая большой глоток пива. — Хочешь еще? — спросила Лекса свою девушку, имея в виду напиток в руке Рейвен. Кларк улыбнулась и подмигнула ей, когда Лекса встала. Только когда она возвращалась от холодильника с двумя бутылками пива в руке, то поняла, что на Лексе была толстовка, которую она носила всю ночь. Она была темно-серой, и девушка сомневалась, как пропустила полужирные синие буквы, которыми было написано «Колумбийский университет», и «медицинский» буквами меньшего размера. Неделю назад она получила письмо из заведения, но никак не могла заставить себя открыть его. В безумии своего пребывания дома она забыла, что отдала его Лексе и велела девушке открыть его для нее. Лекса протянула ей пиво. — Что? Почему ты так на меня смотришь? — спросила Лекса, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, не упустила ли она чего-нибудь позади себя. — Я поступила? Я поступила в Колумбийский университет? — Лекса усмехнулась, когда Кларк поняла это. — Ты поступила, — подтвердила она, когда выражение шока и сменилось на радостное. Она чуть не упала, когда Кларк вскочила и обхватила ее за шею. — Я поступила! — закричала она, когда все остановились и оглянулись, прежде чем понять, о чем говорит Кларк. — Я горжусь тобой. Ты это заслужила. Кларк улыбнулась, когда Лекса развернула ее к себе. — А толстовку я могу оставить себе? Вместе с тобой, разумеется. Лекса кивнула. — Ты можешь оставить толстовку себе, а я буду держать тебя в тепле в Нью-Йорке. — Ты самая лучшая, — пробормотала Кларк в шею Лексы, продолжая держаться друг за друга. *** — Извини, я просто пришла проверить его жизненные показатели и убедиться, что у вас все в порядке. Лекса протерла глаза тыльной стороной ладони. Она снова нашла одеяло вокруг себя и поняла, что это была не ее мать, а девушка, стоявшая в дверях. — Я думала медсестры обычно это делают, — сказала Лекса, чувствуя смущение, что опять заснула. — Обычно так они и делают, за исключением тех случаев, когда я говорю им, что сама обо всем позабочусь. Я позволю тебе снова заснуть, — с этими словами она повернулась и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. — Ты все еще здесь? Это уже смахивает на долгую смену, — Кларк обернулась в пустом коридоре на голос Лексы. Кларк кивнула, пытаясь не обращать внимания на толстовку, которую она дала Лексе. — Это была напряженная ночь, я не знаю, когда закончу, если честно, но я не возражаю. Я сейчас попробую немного вздремнуть. Они долго молчали, не зная, что сказать. — Твоя мама сказала нам. Ты сказала, что это она сделала большую часть работы в операционной, но она рассказала нам, что это именно ты нашла разрыв и исправила его. Кларк не знала, что сказать. Она никогда не умела брать на себя ответственность за свою работу, что было одной из причин, почему она сказала, что это Эбби сделала большую часть этого. — Я видела тебя в галерее*, как я понимаю, это была идея моей матери? — Я думаю, она знала, что я все еще волнуюсь. — А теперь? — Кларк сделала шаг вперед, чтобы они не были так далеко друг от друга. — Ты все еще волнуешься? Лекса глубоко вздохнула. — Нет, я доверяю тебе позаботиться о нем там, и ты это сделала. Ты действительно потрясающе справляешься с этим, наблюдая, как ты работаешь, воплощая это в жизнь, и как бы то ни было, даже если это ничего не значит, я должна это сказать, — Кларк знала, что сейчас произойдет, но все равно приготовилась к этому. — Я очень горжусь тобой.