***
Старк выслушал стажера. Выслушал и сдался, потому что под его напором и природным даром убеждения устоять было нельзя. Да и вообще казалось, что Паркер взял парочку уроков обаяния, прежде чем идти к Старку. В конце концов Питер получил то, что желал. Он получил шанс на последний визит к Мишель, а также деньги, время и рабочее место для работы над его новым изобретением. Типа паутины, но посерьезнее, даже намного серьезнее. Октавиус теперь не был его начальником, ведь никого, кроме Беннера, нельзя было посвящать в то, что собирался делать Питер. Это не могло не радовать парня, ведь он не только получит шанс объясниться с Мишель, но и обретет большую свободу и наконец сможет заняться тем, чем ему хочется, а не тем, что от него требует противный Док Ок. Да, поездка на лифте в лабораторию и впрямь может стать последней, но если у Питера получится осуществить свою затею, то, быть может, Старк простит им их неосторожность и снова позволит бегать к «улучшенной» после работы? Мишель оказалась не права, когда пророчески прошептала, что Питер больше не придет. Буквально на следующий день он заявился к ней со стопкой абсолютно новых книг (денег, которые выделил ему Старк для работы, было даже больше, чем ему потребовалось, так что он решил потратить их на что-нибудь приятное) и несколькими пачками ее любимых мармеладок. — Я же обещал, что приду, — Питер попытался привлечь ее внимание, но Мишель стояла спиной к нему, не собираясь поворачиваться. Ей было стыдно за себя перед ним. За то, что она чуть не убила его, за то, что показала себя со слабой стороны, дав волю эмоциям. — Мишель, послушай, мне пока что запретили здесь появляться, но это лишь на время, я обещаю, что верну себе это право. Мне придется пропасть на пару недель, я буду работать кое-над чем… Достаточно серьезным. И если у меня получится, то мы снова будем видеться, ладно? — в ответ лишь тишина. — Что ж… В общем… — Питер неловко почесал затылок свободной рукой и положил все, что принес для Мишель на тумбочку. — Я буду ждать нашей встречи. Я тут тебе принес кое-что, чтобы ты совсем тут не заскучала. Потом я вернусь и обсудим. — Все еще нет ответа. Питер начинал чувствовать, как внутрь него залезла какая-то облезлая противная кошка и выпустила свои коготочки прямо в душу. — Ладно, я… Я пойду. До скорого. Я обещаю, что вернусь. Питер бесшумно вышел из куба. Мишель даже не услышала, что дверь за ним закрылась, ей казалось, что он все еще ждет ее ответа. И наконец она собралась с мыслями и обернулась, чтобы окликнуть его: — Питер, стой! Но увидела она лишь его русую, слегка кудрявую макушку, которую отрезали от нее тяжелые двери лифта. Питер ушел, ушел надолго, может быть, даже навсегда, а она даже не сказала ему ничего. Он всем рискует ради нее, а она думает только о себе. Отлично, Мишель, ты облажалась. Снова. И снова, как вчера, она почти неслышно, как будто сама себе, но надеясь, что ее слова долетят до Питера, прошептала: — Я буду скучать…***
Следующие недели стали кошмаром сразу для нескольких человек. Для Питера и Мишель потому, что они не могли видеться друг с другом. Лично для Питера потому, что он работал почти без перерывов на обед и сон. Для его тети Мэй потому, что ее племянник почти перестал появляться дома, а для Старка потому, что слова «Вам звонит Мэй Паркер», которые раз десять за день повторяла П.Я.Т.Н.И.Ц.А., уже изрядно поднадоели. Его упрекали не только в том, что он насильно держит мальчика в лаборатории, но и в том, что тот похож на труп, словно Старк Индастриз — это концлагерь. Объяснить взволнованной родственнице, что Питер торчит все весенние каникулы, а потом еще и пропускает учебу в новом семестре только по своей воле, казалось невозможным. Мэй все равно продолжала приписывать Старку все грехи человечества и обвинять его в эксплуатации детского труда. В конце концов Тони не выдержал и, вверив П.Я.Т.Н.И.Ц.е свой голос, предложил ей справляться с разъяренной тетушкой самой. Идеальным вариантом было бы свалить ее на самого Питера, но в отличие от Старка, его телефон был выключен. Питер действительно буквально не вылезал из лаборатории. Максимум раз в день, когда вспоминал, что он уже сутки не ел и не пил, и то обходился сэндвичем из того самого кафе, в котором нельзя брать салат из морепродуктов. Щеки мальчишки за эти четырнадцать дней впали, а синяки по глазами, казалось, стали настолько большими, что и понять нельзя было, где синяк, а где остальное лицо. Спать ему тоже удавалось нечасто: поглощенный работой, он хлестал кофе, как воду, иногда разбавляя энергетиками, а иногда засыпая лицом в кружке. Но поспать таким образом ему удавалось недолго. Что-то внутри него щелкало, словно какой-то внутренний голос орал ему на ухо: «Питер, просыпайся!», и он вскакивал, спросонья вытирая слюнку со щеку и разглаживая случайно помятую во время сна бумажку с важными записями. Так он провел ровно две недели. За эти две недели он успел сделать почти все, что задумывал. Его новое «изобретение» было куда сложнее, чем недооцененная городскими жюри на научной выставке паутина, но ведь не зря Старк принял его на стажировку. У него было настоящее чутье на великие умы, и он узнал в Питере того, кто в будущем может много добиться. Возможно, это было еще одной причиной, по которой уволить его не представлялось возможным. Если Старк Индастриз потеряет мозг Паркера и оставит тех остолопов, которые порой не могут алюминий от железа отличить, то можно сразу закрывать компанию, ведь будущего у нее уже не будет. Питер был настоящим самородком, и уж его мозг точно смог бы выдать решение той задачи, которую он поставил перед собой, какой бы сложной она ни казалась, хотя ему было-то всего семнадцать лет — малыш в представлении большей части работающих здесь. Может, он был одарен, а может просто трудолюбив и умен. Но очень скоро до него дошло, что нужно делать. Все шло идеально. Проект был идеальным, чертеж тоже, материал, все было идеально, кроме одной вещи. Из-за нее он не смог закончить работу, когда предполагал и бился над своим детищем на неделю дольше. А детище все никак не хотело работать, как надо, било его током, внезапно дымилось, но никак не хотело подчиняться воле Паркера и выполнять свои функции. А Питер в свою очередь все никак не отступал, пробовал новые комбинации, менял провода местами, перепаивал микросхемы, все пытался, пытался и пытался. Неудачи не могли заставить его свернуть с того пути, на который он встал. Но их было слишком много, а вариантов, что еще можно сделать, чтобы заставить устройство работать, с каждым днем становилось все меньше. Если они закончатся, и ничего не выйдет… Придется забыть обо всем, ради чего Питер пошел на этот проект.***
Но если для Питера время скакало с бешеной скоростью, постоянно наступая на пятки и противно шепча на ухо о том, что у него остается всего-ничего до дедлайна, для Мишель эти две недели тянулись целую вечность. В эти дни ее не сильно таскали туда-сюда на различные тесты, анализы и тому подобное, поэтому время в кубе словно остановилось. Девушка уже не помнила, как коротала долгие часы до того, как в ее жизни появился Питер. А действительно, что она делала раньше? Ничего такого. Лежала, смотрела в стеклянный потолок, через который было видно лишь огромные железные вентиляционные проходы и трубы, словно обитые фольгой; иногда перекидывалась парой слов с Беннером или другими учеными… И все. Ее ничто не занимало, а сейчас что-то изменилось. Та гора книг, которую предусмотрительно оставил Питер перед своим уходом, закончилась уже дней через пять. А когда последняя страница была перевернута, и мягкая обложка закрыла ее, демонстрируя не самое полное описание того, что внутри, в душу девушки забралась разъедающая изнутри тоска. Мишель все прекрасно понимала: она слишком сильно привязалась к этому худощавому пареньку, который ходит к ней, словно клоун, чтобы скрасить ее заточение в четырех стеклянных стенах. Слишком сильно. Слишком. Так нельзя привязываться к тому, кто, возможно, вошел в твою жизнь ненадолго. А может, уже и ушел из нее. Кто знал… Мишель понимала и то, что даже если Питер вернется, то рано или поздно он покинет ее. Он свободен. Он закончит школу, точно поступит в какой-нибудь крутой университет, где еще больше разовьет свои незаурядные способности. А потом все будет так, как у всех. Найдет девушку, женится, дом, семья, дети, работа… И этой девушкой точно не будет Мишель, ведь она навсегда останется в этой лаборатории, трясясь лишь от одной мысли о том, чтобы к кому-нибудь притронуться… Когда ее мысли переходили в такое русло, Мишель сама себя мысленно одергивала. И почему она вообще думает об этом? Да, Питер хороший друг, но не более того. Она не может себе позволить того, чего не лишены обычные подростки. К тому же, прошло слишком мало времени с их знакомства, чтобы о чем-то говорить. Хотя и говорить-то не о чем… И вот тогда щеки девушки покрывались румянцем, и непонятно было, от стыда за саму себя или от смущения. Мишель говорила, что будет скучать. И она действительно скучала. Она готова была лезть на стеклянную стенку, кричать в подушку, но не знала, чем себя занять. И может, ей было бы легче, если бы она точно знала, что Питер рано или поздно вернется, и еще легче от того, что знала бы точный день. Но неизвестность сжирала ее посильнее тоски по новому другу. И ночью, когда лаборатория пустела, она отворачивалась к стеклянной стенке, глядя на свое тусклое отражение, и пускала скупую слезу. Впервые она чувствовала одиночество, хотя и до этого была одинока.***
В один вечер, когда у Старка выдалась свободная минутка, он все же решил сходить к мальцу, проверить, жив ли он вообще, или же покрылся паутиной, только не своей, а настоящей, превратившись в иссохший труп. Он аккуратно вошел в малюсенькую комнатушку, в которой поселился Паркер, и уже было хотел спросить, как долго парень собирается здесь еще торчать, но вопрос так и не сорвался с губ. Старк застал Питера в один из тех моментов, в которые он спал прямо за столом, подложив локти под щеку. Улыбнувшись, Тони сел на стул, предварительно убрав с него какие-то бумажки, и подпер голову кулаком, любуясь этим спящим зомби. У зомби были всклокоченные, кажется, пару дней не встречавшиеся с зубчиками расчески волосы, огромные круги под глазами и бледная, почти серая кожа, на которой откуда ни возьмись проступили такие же бледные веснушки. Может, обычно их не было видно из-за румянца Питера, который не сходил с его щек. Сейчас, хоть он и выглядел измученно, все же был достаточно трогательным. То ли Питер заметил на себе пристальный взгляд Старка, то ли сон его был не настолько крепок, чтобы спать дальше, вот только он проснулся резко и неожиданно для самого себя, беспомощно хлопая глазами и пытаясь прийти в более менее адекватное состояние. — Ты в душе давно был? — ухмыльнулся Тони, наблюдая за переполошившимся подростком, который, кажется, не заметил, что босс пришел его проведать. — Мистер Старк! — голос Тони напугал Питера, который действительно считал, что он один в своей каморке, и он чуть не упал с расшатанного крутящегося кресла, но все же успел схватиться руками за стол. — Простите, сэр, я, должно быть, отключился на пару минут, — парень широко зевнул, дошел до раковины и сполоснул лицо и волосы под краном, приходя в себя. — Что-то ты тут засиделся. Помощь не нужна? Питер безнадежно махнул в сторону стола, и там под кучей склеенных между собой скотчем бумажек Старк нашел как раз то, над чем потел все это время пацан. На секунду брови его приподнялись от изумления — надо же, он в нем не ошибся. Парень действительно чего-то стоил. — Ого, — присвистнул Тони, — да тебе уже можно модернизацию моего костюма вверять? — Они не работают, — Питер пропустил шутку Старка мимо ушей и угрюмо уставился на свое детище. — Что бы я ни делал, они все равно направляют энергию либо наружу, либо внутрь. — А должны? — Должны поглощать, — тяжело вздохнул мальчик и снова плюхнулся в кресло, которое каждый раз норовило его скинуть с себя, как необъезженный жеребенок. — Я не понимаю, где я ошибся. От бесконечных чертежей и расчетов начинало тошнить. Ну, либо от голода — он снова забыл пообедать, несмотря на то, что Мэй передала ему целый бумажный пакет с чем-то съедобным. Этот пакет и нашел Тони, когда пытался нашарить изобретение Питера, и тут же выудил оттуда коробочку с салатом и сэндвич. — Дай-ка взглянуть, — Старк вытащил у Питера прямо из-под носа исписанный мелкими буквами и цифрами блокнот, в котором, пожалуй, без кодового ключа не разберешься, поменяв его на сверток с сэндвичем. — И съешь это, иначе твоя тетушка открутит мне голову, а еще ты похож на мертвеца. Пока Питер нехотя жевал бутерброд, Старк, нахмурившись, изучал его записи. В них было сложно разобраться, но кто-кто, а Тони Старк точно знал, что значит быть на грани открытия. — Здесь, — мужчина вернул на место блокнот и ткнул пальцем в самую последнюю строчку. — Посмотри внимательно. Что ты здесь упустил? Пацан долго и сосредоточенно смотрел туда, куда указал Старк, и часовой механизм в его голове снова заел. Если присмотреться, можно было бы увидеть, как дым тоненькой струйкой идет у него из ушей, и Старк ничуть не удивился бы, если бы пожарная сигнализация среагировала на эту струйку. Хотя пожарная сигнализация вряд ли понадобилась бы — лучше уж эвакуировать все здание, списав на угрозу взрыва, потому что голова паренька точно собиралась разнести здесь все, камня на камне не оставив. — Ну конечно! — после пяти минут напряженных раздумий воскликнул Питер, совсем забыв, что у него во рту недожеванный сэндвич. Если бы Старк не был доволен тем, что помог мальчику найти ошибку, тому бы очень влетело за кусочек салата на костюме, который стоил не меньше парочки тысяч долларов. Но счастье Питера передалось и Старку. Схватив первый попавшийся карандаш, Питер стер всю последнюю строчку и записал ее по новой, на этот раз правильно. Затем он кинулся к небольшому столу — аналогу того, что стоит у самого Тони в подвале его дома, только, естественно, поменьше и попроще, — быстро ввел новые значения, запустил голографическую модель и… Бинго! Не веря своим глазам, Паркер смотрел на зеленую надпись над голограммой. Получилось. У него получилось, его изобретение будет работать! — Оно работает! Работает! Спасибо, мистер Старк! — задыхаясь от восторга и избытка чувств, Питер кинулся к Тони и буквально чуть не задушил его в объятиях, чем очень удивил и смутил мужчину. Объятия… От пацана… Ого… — Да не за что, — Старк неловко похлопал того по спине, и только в этот момент до Питера дошло, насколько ситуация была абсурдной. Кашлянув, парень отстранился и, о боги, на его щеках снова появился румянец, спрятавший веснушки! Жаль только, что не от жизненный силы его лицо снова обрело более менее человеческий цвет, а от стыда. — Извините… Кхм, я должен доработать их, это займет минут тридцать, не больше, а потом можно мне будет к Мишель? — Питер умоляюще взглянул на Старка, но тот внезапно стал расплывчатым, его голова поплыла влево, а тело вправо, а потом поплыл и Питер… Тони еле успел подхватить его и посадить на кресло. — Ну уж нет, никуда ты сегодня не пойдешь, понял? У меня есть идея получше: сейчас Хэппи отвезет тебя домой, ты примешь душ и сразу же ляжешь спать. Потом ты идешь в школу, закрываешь свои долги. А после школы идешь дышать свежим воздухом. Это приказ, мистер Паркер, — добавил он, увидев, что пацан собрался слабо возразить, а про себя подумал: «Боже, как тяжело, должно быть, иметь детей». — И чтоб духу твоего не было на рабочем месте. Репутация Старк Индастриз очень пострадает, если станет известно, что один из работников склеил ласты прямо на рабочем месте из-за переутомления. Давай, парень, нельзя столько работать. П.Я.Т.Н.И.Ц.А. сама прекрасно справится с тем, чтобы доработать твои эти штуковины. А теперь выметайся отсюда, не хочу потом переступать через твою тушку, которая обязательно свалится где-нибудь в коридоре. Только сейчас Питер почувствовал, что он чертовски устал. На его плечи словно навалилась целая гора, придавливающая его к земле. Да, Старк прав, он действительно мог бы уснуть посреди коридора и даже не заметил бы этого. Даже если бы здание начало рушиться, его сон не прекратился бы. — С-спасибо, мистер Старк, — на автомате произнес Питер. Следующее, что он помнил, это то, как Мэй помогла дойти ему до кровати. Как он добрался домой, как поднялся на свой этаж и как уснул — все это тут же стерлось из его головы.***
Отправив наконец пацана набираться сил, Старк понял, что ему нужно успокоить еще одну подростковую душу. Нет, все-таки, играть в отца было сложно. Но даже интересно… Тони сделал себе в голове пометку о том, чтобы рассказать об этом ощущении Пеппер. Когда лифт со Старком опустился на нижний уровень, было ровно шесть часов и пять минут. Стоит ли говорить о том, что Мишель каждый день с шести до девяти ждала этот заветный «дзынь»? И вот он, тот самый звук! — Питер? — девушка приникла к стеклянной двери, пытаясь разглядеть поверх голов снующих туда-сюда ученых, кто же спустился сюда. Каково же было ее разочарование, когда вместо Питера она увидела Старка. Наверняка пришел, как и всегда, с не очень хорошими новостями. Например, о том, что все их труды снова оказались напрасными и придется начинать всю работу сначала. Или и того похуже. — Привет, Мишель, — когда Тони вошел, Джонс снова сидела на своем месте, положив подбородок на согнутые колени. — Дай угадаю, скучаешь без своего нового друга? — Да нет, что вы, мне очень весело, — не очень убедительно, скорее с сарказмом ответила Мишель, а затем внезапно спохватилась и сунула какой-то блокнот — тоже оставленный Питером — под подушку. В последние несколько дней она пристрастилась к рисованию, которым увлекалась еще в детстве. Странно, что Питер запомнил это, ведь она лишь вскользь упомянула об этом в одном из разговоров. Но тем не менее, он принес ей блокнот с карандашами, и было бы удивительно, если бы первые его страницы не были заполнены набросками лица парня, восстановленного из памяти Мишель. Старк заметил это суетливое, даже немного стыдливое движение, и не смог не улыбнуться. Нет, эти дети определенно его умиляли… — Ладно, раз тебе весело, тогда скажу ему, что завтра он может тоже не приходить, — пожал плечами Тони, собираясь уходить, но желаемый результат был достигнут. — Стойте! Питер завтра придет? — Только если тебе скучно… А раз нет, то он здесь не нужен, так что… — Нет, погодите! — Мишель тут же одернула себя. Ну и где ее хваленая гордость и хладнокровие, которое она обычно надевает вместо маски, общаясь с людьми? — Может, мне не так уж и весело здесь, — проговорила она уже спокойнее и прищурилась в своей обычной манере, хотя внутри у нее все прыгало, и сдержать взволнованный взгляд не удавалось. — Он придет, да? — Если сможет, — Старк сел на край кровати. — Он две недели упорно трудился, и сейчас он сильно вымотан своей работой. Если он вообще завтра будет в состоянии проснуться, то, думаю, что он точно не переменит проведать тебя, — в ответ тишина. Мишель не показывала этого, но она была чертовски рада. Так рада, что готова была прыгать так высоко, что существовала бы опасность пробить головой стеклянный потолок. — Знаешь, он отличный парень, тебе повезло, что он тогда перепутал этажи. В общем, я дал тебе надежду, так что теперь жди его. Он собирался прийти к тебе уже сегодня, но поверь, он бы не дошел, так что я отправил его домой. Но он скучает, это я тебе точно могу сказать, — подмигнув, Тони вышел из куба и снова уехал вверх на лифте. А Мишель по привычке пробормотала самой себе: — Я знаю, что он отличный парень. Лучший. Теперь оставалось продержаться каких-то жалких двадцать четыре часа. Двадцать четыре самых долгих в ее жизни часа.