Проект "Улучшение"

       Питер знал, что после их долгожданной встречи все изменится. Не предполагал только, что настолько…        После того вечера парень пришел домой, лег в постель, не раздеваясь, и пролежал так до самого утра. Он не смог сомкнуть глаз, ведь ему мешали тысячи мыслей, роившихся в его голове. И все они были только о ней — о Мишель. Уже миллион раз Питер прокрутил воспоминание об их расставании, и оно никак не давало ему покоя. Он словно снова и снова нажимал на кнопку перемотки на старом кассетном проигрывателе, пересматривал, включал еще раз, чтобы не упустить из виду ни одной мелочи, проанализировать каждое движение. Он же просто взял, наклонился и поцеловал ее пальцы. Вроде ничего такого, да? Так делали кавалеры на балах, да и в повседневной жизни тоже, потому что так было принято, да и просто из вежливости. Ну, а он лишь решил пошутить, поиграть в джентльмена. Просто хотел, чтобы Мишель улыбнулась. Ему так нравилось, когда у него получалось развеселить ее… Но почему? Почему ее улыбка была так важна для него?        Питер запутался, будто котенок в клубке. Да так сильно, что уже не распутаешь — слишком много узлов, тут помогут только ножницы. Но он продолжал тянуть за нитки, завязывая эти узлы все туже, и сам не понимал, зачем он это делает. Главным вопросом, который его волновал, были его чувства к Мишель. Он ее не так уж и давно знает, чтобы влюбляться, верно? Для этого нужно намного больше времени, если уж в любовь с первого взгляда верить не угодно. А если верить? Может, она ему все же нравится?        Ближе к утру парень не выдержал сам себя и решил выйти на свежий воздух. Но и ночная весенняя прохлада не сдула с него груз его мыслей. Они все равно доставали его, где бы он ни находился. На горизонте забрезжил рассвет, а это означало, что всю ночь он провел без сна, и в школе, а затем и на стажировке, ему будет не очень хорошо. Мягко говоря. Если уж вдаваться в подробности, то его будет жестко клонить в сон, и он будет погружаться в него в любом удобном и неудобном положении. Если все же удастся выбросить Мишель из головы…        Но об этом Паркер мог только мечтать. Даже на уроках он не мог сосредоточиться на предмете, все думал и думал о ней, о том легком поцелуе и о том, что же тогда в нем всколыхнулось. Ведь всколыхнулось же! Если он сейчас подойдет к Лиз и сделает то же самое, то что получит, кроме насмешек Флэша и укоризненного взгляда девушки? Наверное, ему будет просто стыдно. А если не Лиз, а любая другая девчонка из их класса? Вот, например, Бетти. После того, как они с Нэдом начали строить друг другу глазки, Питер тоже начал с ней чаще общаться, и можно было сказать, что они были ровно в таких же дружеских отношениях, как с Мишель на первых порах их знакомства. И если Питер сейчас просто в шутку поцелует ей руку, то что с ним будет?        Он знал ответ. Ничего.        Знал он ответ и на другой вопрос, но не мог его принять. Да, кажется, он начинал что-то чувствовать к Мишель. Но ведь… Ведь это столько проблем! Они никогда не смогут быть вместе, ведь многие, в том числе и она сама, считают ее чудовищем. Однако дело было даже не в этом — Питеру было все равно, что сказали бы другие. Она была заперта в Старк Индастриз, как принцесса в башне, охраняемой драконом, и, возможно, навечно. Что, если лекарство для нее так и не найдут? Ведь они никогда не смогут ни обняться, ни коснуться губ друг друга, ни почувствовать тепло рук не через ткань, пронизанную микросхемами, а по-настоящему…        Питер резко одернул себя. Как он мог думать о таком, когда он даже не знал, что чувствует по отношению к нему сама Мишель? Может быть, она его приняла за дурачка, и не рассматривает никаких вариантов, кроме дружбы? Да и как она может думать о чем-то подобном, когда каждый день она мечтает лишь об исцелении и нормальной жизни, которой она лишена, будучи запертой в стеклянном кубе?        Голова взрывалась от миллионов вопросов, на которые он не знал ответов. И было слишком страшно найти их… И поэтому Питер испугался. Он испугался, что влюбится в девушку слишком сильно, что эта реакция будет необратимой, и тогда ему разобьет сердце сам Брюс Беннер или же Тони Старк. У него были четкие условия, на которых он мог находиться на нижнем уровне, и ничего романтического в них и близко не было. Не пойдет же он просить у Старка благословения.        Они не могли быть вместе, как бы сильно Питер этого не хотел. И он понимал это. Четко понимал. И поэтому решил отступить, пока не стало слишком поздно.        Приближающиеся экзамены стали отличной отмазкой, поэтому следующий же свой визит к Питер начал словами: — Прости, но я, скорее всего, буду редко к тебе заходить. Мне надо готовиться, понимаешь, а совмещать это все с работой очень сложно…        Его слова звучали настолько неубедительно, что Питер сам себе не верил. На протяжении всего вечера он прятал взгляд и избегал прямого зрительного контакта с Мишель. Тактильного тоже — он был настолько запуган своими же догадками, что отдернул руку, когда девушка попыталась взять ее во время очередного просмотра фильма, чем заставил Мишель не улыбнуться, хотя еще день назад готов был хоть на голову встать ради этого, а наоборот, загрустить. Хотя он все равно этого не видел — за все время Паркер даже не взглянул на ее лицо, боясь, что взгляда будет достаточно, чтобы запустить реакцию.        Они почти не обсуждали ни фильм, ни дела Питера в школе, ни физику, которую Питер обещал хоть чуть-чуть объяснить Мишель. Да и все два часа, которые еле-еле высидел Паркер, словно это было не приятное времяпрепровождение для него, а пытка, они почти не разговаривали. Неловкое молчание вернулось, и они оба не понимали, откуда. Хотя нет, Питер понимал прекрасно — он так старался отстраниться от нее, что полностью закрылся и оттолкнул ее от себя как можно дальше.        Но он считал, что так было лучше для них обоих. Они побудут порознь, Питер и правда спокойно сдаст свои экзамены, его чувства схлынут, и все будет как прежде. Они снова смогут быть просто друзьями и болтать, как ни в чем не бывало. — Когда ты теперь придешь в следующий раз? — расстроенно спросила Мишель, когда Питер собрался уходить и сам позвал Беннера, чтобы тот выпустил его из куба. Обычно Брюс приходил за ним, когда парень совсем терял счет времени и ни в какую не хотел уходить, а теперь… — Я не знаю, прости, — Питер снова спрятал взгляд, уставившись в белый пол так, словно там можно было найти что-то интересное. — Может быть, на следующей неделе. Или дней через десять. Посмотрим.        Грустный, он поплелся к лифту, ничего не пообещав и даже не попрощавшись. На этот раз спать не смогла Мишель, ведь ее душили слезы, которые она не смела выпускать наружу и давать слабину перед самой собой. Да ладно, она столько стерпела, а будет реветь из-за какого-то придурка, который сначала делал все, чтобы завоевать ее бедное сердечко, а потом, когда у него это получилось, начал игнорировать?        Перемена в настроении Питера ранила Мишель. Она, в отличие от него, давно призналась самой себе в том, что он нравится ей. И только она хотела попытаться показать ему это, как он начал вести себя с ней так, словно общение с Мишель его тяготило. Как будто она просто была обузой для него. Да его было невозможно понять! Джонс пыталась найти ему какое-то оправдание или причину, по которой он вдруг изменился и охладел к ней. Экзамены сделали свое дело и он зациклился лишь на них? Или какие-то проблемы со Старком? А может, проблема была в ней?        Так они и расстались в тот день, без определенной даты, на которую назначена новая встреча, с камнем на сердце и подпорченными отношениями. Оба они скучали друг без друга, но оба слишком боялись что-либо предпринять, чтобы исправить ситуацию. Да и что тут можно было исправить?.. Может, перерыв в общении и впрямь пойдет им на пользу. Может, так будет лучше для всех. Может…

***

       Перерыв получился больше, чем они оба думали. Питер словно забыл о Мишель на время экзаменов и не пришел ни разу, хоть и говорил, что попробует забежать. Но девушка чувствовала, что он даже не пытался. Будто специально избегал ее. Будто… испугался. Как и следовало ему сделать сразу, как только он узнал о ней, но нет, он зачем-то полез к ней, разбередил ее сердце и скрылся. Точно, испугался. Кому она нужна… такая. Мишель понимала, что с окончанием школы у Питера начнется новая жизнь, даже если он останется на стажировке у Старка. Он поступит в колледж или университет, найдет там себе новых друзей, может, и девушку. Нормальную девчонку, которой он сможет касаться без опаски быть убитым. И правильно, что он решил забыть про Джонс, про того монстра, которым она являлась, прямо сейчас.        Эти мысли не давали ей спать по ночам, что очень тревожило ученых, следивших за ней. — Мишель, пойми, ты нам нужна в хорошей форме, а не в форме вареной картошки. Мы не сможем тебе помочь, если ты будешь утомлена, — каждый день повторял Беннер, предлагая ей снотворное. Но она наотрез отказывалась, и тогда Брюс добавлял, чуть помолчав, но уже намного тише: — Он скоро придет. — Не придет, — сухо отвечала Мишель и снова закрывалась в себе.        Она скучала. Питер был первым человеком ее возраста, которого она увидела за многие годы, и, конечно, она к нему привязалась. Для нее все это было в новинку, ведь она могла лишь читать о любви и подобных вещах в тех немногих книжках, которые были у нее в кубе, и вдруг она смогла почувствовать весь спектр эмоций в реальности. И тут же потерять все это. Мишель понимала, что далеко не экзамены стали причиной его холодного с ней прощания в их последнюю встречу. Просто Питер был придурком.        А сам Питер действительно с головой нырнул в подготовку и гнал любые мысли о Мишель, которые лезли к нему, только они появлялись на горизонте. Если его мозг будет слишком много думать о делах сердечных, парень может провалить все тесты, и тогда будет точно не до девушки. Но экзамены кончились. Можно было вздохнуть с облегчением, и Питер уже набрал было воздуха в легкие, но выдохнуть не смог. Ему предстояло решить еще одну проблему.        Вечером после последнего экзамена они с Нэдом собрались у Паркера дома, чтобы как-то отметить. Или же проводить детство — скоро им будет не по возрасту собирать лего и смотреть «Звездные войны». Но у Питера все не клеилось, и он даже не слушал болтовню Нэда о… да уж, он даже не улавливал, о чем. Не сразу, но тот это заметил: — Ты долго еще хандрить будешь? Мы, кажется, свободны. Пока что. Может, хотя бы улыбнешься? — Что бы ты сделал, если бы тебе нравилась девушка, но ты не знал, нравишься ли ей ты, и вообще… Если бы вы не смогли быть вместе, даже если бы нравился? — прямо спросил Питер, кидая фигурку лего в сторону и подпирая голову руками. — Я бы поговорил с ней, — Нэд заботливо поднял ту самую фигурку, которая чем-то не пришлась по вкусу Питеру, и прикрепил на законное место. — Все та же загадочная незнакомка тебя мучает? — Да, — грустно вздохнул Питер. Нэд был прав, нужно было поговорить с Мишель, но как это сделать после такого перерыва? Просто прийти и сказать: «Привет, я динамил тебя почти месяц сначала из-за работы, а потом из-за учебы, но ты мне нравишься, давай встречаться?» Теперь у нее были перчатки, за такое и по лицу можно было получить. — Мне кажется, я совершил огромную ошибку, друг. И ее уже не исправить. — Да, ты детали неправильно соединил, хватит в облаках витать, — Нэд забрал штуковину непонятной формы, лежавшую рядом с Питером, разъединил все детали и собрал заново так, как было сказано в инструкции. — Видишь? Исправил. И твою «огромную ошибку» тоже можно исправить.        Питер снова задумался. В словах Нэда действительно был смысл. Ему просто нужно было поговорить с Мишель, и они смогли бы прийти к какому-нибудь решению. В конце концов, они же не в третьем классе, чтобы быть тайно в друг друга влюбленными и бояться признаться в своих чувствах, потому что одноклассники засмеют. Кажется, они оба уже давно переросли этот период. Просто нужно сказать прямо и узнать, что она думает. Да, черт возьми, перерыв действительно пошел Питеру на пользу. Он принял свои собственные чувства к Мишель. Что ж, может, время, которое они провели порознь, и правда имело смысл.        И, твердо намереваясь пойти завтра же в Старк Индастриз, Питер отбросил все мысли, которые казались кандалами, и все же включился в сбор лего вместе с Нэдом.

***

       Волнение и страх лифта снова вернулись. Питер весь день пытался придумать, что он скажет ей, но ничего путного ему в голову так и не пришло, поэтому он решил положиться на интуицию и импровизировать. Ему не привыкать, в конце концов, именно случайно брошенные фразы и становились ключевыми в его жизни. Так что все должно пройти хорошо. Наверное.        Лифт остановился, как и сердце Питера. Внезапно он забыл, что люди не могут существовать без дыхания, и поэтому перестал вдыхать и выдыхать. Он увидел Мишель. Издалека, но увидел. После такого долго и мучительного расставания… Он считал, что за то время, что они не виделись, все его чувства к ней должны были пройти, испариться, словно их и не было, чтобы они снова могли быть друзьями. Но Паркер оказался не прав. Его легкая влюбленность переросла в нечто большее, и понял это он лишь в этот момент. Как же ему не хватало ее все это время…        На ватных ногах парень подошел к кубу, с замиранием сердца слушая писк кнопочек на панели управления. Почему-то он никогда не смотрел на эту панель… Словно совесть ему не позволяла. Ситуация схожая с той, когда ты стоишь у банкомата, и человек перед тобой набирает пин-код, а ты стараешься смотреть куда угодно, только не на то, куда нажимает его палец. Ему нельзя было знать код, открывающий куб Мишель, но сейчас его взгляд как будто примагнитило к панели и к Беннеру, который уже машинально вводил привычные цифры. Восемь, семь, один, три, восемь. Все так просто? Питер сам не понял, зачем, но запомнил эту комбинацию цифр. На всякий случай, мало ли.        Стеклянная дверь отъехала в сторону, но Мишель не пошевелилась, глядя сквозь противоположную стену на не обращающих на нее ровно никакого внимания из-за своей работы ученых и лаборантов. — Мишель, к тебе гость, — покашлял Беннер. Девушка никогда не говорила ему, какие у них отношения, но он был достаточно проницательным человеком, чтобы понять, что между ребятами что-то было. И это «что-то» Питер пошатнул своим поведением.        Мишель не ответила, словно намеренно не замечая вошедших, и Брюс откланялся, оставляя ребят наедине. Он все равно тут ничем не мог помочь. Мог только предупредить своих коллег, чтобы не сбегались в случае чего к кубу с электрошокерами, способными вырубить девушку. Они так могут сделать в случае возможной опасности, а сейчас над всей лабораторией как раз нависла опасность конфликта между Питером и Мишель. Но Беннер был уверен — она не тронет Паркера. Возможно.        Питер все еще мялся у порога, не зная, что сказать. Слова застряли у него в глотке, и из-за них он все еще не мог нормально дышать, а вместо мыслей в голове поселилась обезьянка, как у Гомера Симпсона, хлопающая в тарелки. — Так и будешь стоять там и молчать, или все же извинишься? Или что там нормальные люди в таких ситуациях делают? — холодным голосом, не шевелясь и не сдвигаясь со своего места, спросила Мишель. — Повернись, пожалуйста, — попросил Питер, почти успешно скрыв дрожь в голосе и постаравшись придать ему что-то наподобие нежности, хоть он и сам не понимал, зачем. Но что-то ему подсказывало, что лучше с Мишель сейчас помягче.        На глаза девушки вновь навернулись слезы, ведь она так давно не слышала его тихого, ласкового и успевшего стать родным голоса. Если она сейчас повернется и заглянет в глаза Питеру, вся ее напускная гордость разрушится, а она этого совсем не хотела. — Зачем, — откашлявшись, все же спросила она после небольшой паузы. — Я хочу посмотреть на тебя и поговорить. Не очень-то вежливо стоять к собеседнику спиной, знаешь ли. Теряется контакт.        Обреченно вздохнув и проглотив слезы, Джонс все же обернулась и нахально, в своей обычной манере, заглянула Питеру прямо в глаза, скрестив руки на груди и ожидая того, что он хочет ей сказать. Но Питер молчал. Молчал и смотрел прямо в темную бездну ее зрачков, пытаясь прочитать в ней подсказку, что ему делать дальше. Сказать о том, что она ему нравится, и что он избегал ее пару недель потому, что испугался влюбиться? Прямо сейчас, когда они стоят под камерой, записывающей звук, и окружены толпой людей в белых халатах? И в тот же момент он вспомнил, как Беннер набирал код на панели. Такая же панель была и внутри куба, так что могло сработать… — За тобой всегда ведется видеонаблюдение? — спросил Питер почти шепотом, чтобы его голос не уловил микрофон, и, в конце концов, отвел взгляд. Нет, не сейчас. Сейчас у него язык не повернется сказать все, что он хочет, а еще хотя бы секунда пристального зрительного контакта в прямом смысле сведет его с ума. Глаза Мишель слишком уж сильно смахивали на тот черно-белый вращающийся круг, которым фокусники и шарлатаны гипнотизируют своих жертв с полными кошельками. — Это то, о чем ты хотел поговорить? — Мишель усмехнулась, но, получив от парня укоризненный и одновременно умоляющий взгляд, быстро стушевалась и ответила так же тихо. — Они доверяют мне, и это доверие было сложно получить. Но в конечном итоге я добилась того, что с одиннадцати вечера до шести утра все камеры выключаются. Личное пространство, понимаешь? А зачем тебе? — Я не могу разговаривать с тобой здесь. Ты знаешь код от куба? — Конечно, — прыснула Мишель, словно Питер спросил, течет ли кровь по ее венам, дышит ли она кислородом, или любую другую очевидную вещь. — Я иногда выхожу по ночам из куба, чтобы размяться, тут слишком тесно. В ту ночь, когда ты сюда в первый раз проник, я тоже так сделала, кстати. Еще шаг, и ты бы спалил меня, но, к счастью, в общей суматохе мне удалось вернуться на место и никто так и не узнал о моих похождениях. — В одиннадцать я буду ждать тебя у лифта на втором этаже. Там рядом кабинет, в котором я обычно работаю, и я смогу провести тебя туда так, что ты не засветишься на камерах. Там будет удобнее разговаривать. Ты придешь?        Мишель смерила Питера оценивающим взглядом, чтобы понять, шутит ли он. Он только что предложил ей сбежать из лаборатории, которую она не покидала уже несколько лет, и прогуляться по одному из самых напичканных охраной и камерами зданий во всем Нью-Йорке? Может, у парня за время экзаменов поехала крыша?.. — Ты с ума сошел? Мы попадемся. — Не попадемся, поверь мне, я это не допущу. Пойми ты, здесь слишком много людей, мы постоянно на виду, я не могу так. Мы поговорим и я провожу тебя обратно до лифта. Я обещаю тебе, что никто даже не подумает о том, что тебя могло не быть в лаборатории. Ты веришь мне? — Верю, — твердо ответила Мишель. — Я приду. Но если что-то пойдет не так и мы попадемся… — Не попадемся, — уверенно перебил ее Питер и позвал Беннера, делая вид, что вовсе не знает кода, открывающего дверь.        На данный момент он больше ничего не мог сделать. Все должно было решиться в одиннадцать часов вечера. Осталось только дождаться этого времени, не сойти с ума и все же откинуть план с импровизацией и хотя бы наметить, что он скажет Мишель, чтобы в ответственный момент снова не пришла обезьянка. Всего каких-то жалких пять часов…

***

       Каждые пять минут Мишель посматривала на часы и грустно вздыхала, когда понимала, что за это время стрелка не перескочила на час вперед. Но вот уже убрали все со столов лаборанты и закрыли все свои наработки в специальных надежных шкафах, погас свет везде, кроме куба, и Беннер попрощался с Мишель. Он всегда уходил последним, чтобы убедиться, что все сделано, как надо. Оставался час до отключения камер, и весь этот час Мишель надо было делать вид, что она вовсе не ждет с нетерпением одиннадцати часов, чтобы сбежать (что было строжайше запрещено, а если она попадется, то скорее всего ее чуть ли не на цепь посадят. Образно, конечно, но там кто знает…)        Она пыталась читать, как всегда это делала перед сном, но совсем не понимала смысла прочитанного. Вроде как она видела перед собой слова, но они никак не складывались в предложения и вовсе теряли свое значение. Даже перечитывание одного абзаца в пятый раз ничего не дало. Ее мысли все равно были очень далеки от книги, Мишель думала лишь о том, что собирается сказать ей Питер, и почему это все так секретно. Она могла бы еще долго теряться в догадках, но внезапно стрелка на огромных часах, висящих над лифтом, все же достигла нужного времени.        Мишель взглянула на камеру, уставившуюся прямо на нее. Красный огонек на ней погас в ту же секунду. Все, видеонаблюдение отключено, можно идти. Ее не должны поймать, ведь в это время никого в Старк Индастриз, кроме охраны, нет. Да и Питер обещал провести так, чтобы она никому не попалась на глаза, а значит, волноваться не о чем. Но почему-то в этот раз ей было очень страшно набирать код на панели, словно в любой момент из-за угла выскочит Беннер и поймает ее с поличным, или еще чего хуже… Мишель постоянно казалось, что за ней кто-то следил, хоть это и было невозможно.        Слегка помедлив, она все же подошла к дверям лифта и нервно сглотнула. Ей было страшно. Она никогда не выбиралась из этой лаборатории, уже несколько лет она безвылазно сидела в своем кубе и могла только представлять то, что было за его пределами. А так как фантазия у девушки была неплохая, она могла надумать себе много страшных вещей, поджидавших ее за дверями. Но не время было медлить и бояться неизвестности. Ее ждал Питер, и это должно было успокаивать.        Вдох. Выдох. Пора. Мишель протянула подрагивающую руку в перчатке к кнопке вызова лифта и слегка коснулась ее, все еще не решаясь нажать. В ту же секунду за тяжелыми дверьми раздался до боли знакомый «дзынь». Мишель охватила паника. Она не нажала на кнопку, а значит, лифт не мог приехать. Только если к ней не заявился ночной посетитель.        Мысли понеслись со скоростью света. Между звонком и открытием дверей у нее есть примерно три секунды. Не думая, Мишель рванула обратно к кубу, быстро набирая код, открывающий дверь. Как только она оказалась внутри, лифт открылся. Но там был не Питер, не Беннер и даже не Старк, который редко, но захаживал к ней. Этого человека она видела впервые.        Мужчина вальяжной походкой подошел к кубу, и, кажется, он был прекрасно осведомлен о том, что Мишель его видит. — Какая-то ты запыхавшаяся, — вкрадчиво протянул он, стуча по стеклу, словно девушка была рыбкой в аквариуме. — Вечерняя зарядка, — сухо ответила Мишель, стараясь дышать как можно ровнее. Она чувствовала опасность, исходящую от этого человека, и молилась всем богам, в которых она не верила, чтобы он не смог открыть ее куб. Хоть он и был в данном случае клеткой, в нем она была в безопасности. — А вы кто? — О, конечно, нас не представили. — человек прокашлялся и немного наклонил корпус. — Доктор Отто Октавиус. С этого дня я работаю на полставки в этой лаборатории, Старк решил, что я подхожу вам. Вот я и подумал, что будет правильно зайти после работы к тебе, познакомиться, узнать, с чем имею дело. А ты Мишель, да? Хотел бы я сказать, что много о тебе слышал, но на самом деле меня еще не ввели в курс дела. Надеюсь, ты не собиралась еще спать? Мы могли бы немножко поболтать, — лицо Октавиуса озарилось любезнейшей, но абсолютно ненастоящей улыбкой, от которой внутри все сжалось. — Ах, да, прежде, чем мы начнем… Слышал, к тебе ходит мой стажер, Паркер. Будет лучше, если он ничего не узнает о том, что я теперь работаю здесь, ладно? Вот и славно.

***

       Полдвенадцатого. Без четверти двенадцать. Питер все ходил взад вперед рядом с лифтом и ждал, хотя сам понимал, что раз она так сильно опаздывает, то уже не придет. Без пяти полночь. Он все же сдался. Мишель нарушила свое обещание, не согласилась поговорить, а значит, как решил Питер, ей не интересно… Ничего. Ни он сам, ни его чувства. Он счел это отказом видеться с ним. И, грустный, поплелся домой, наплевав на дождь и позднее время. Все его надежды разом рухнули.