***
Чимин открывает глаза разбитый на маленькие осколки, чувствует слабость, жажду и не успевая понять, что происходит снова теряет сознание. Уже третий день, как они в крепости, за это время Юнги видел подобное не менее десяти раз. Старый лекарь лишь отводит глаза, все, что он мог сделать для молодого мага, исчерпало себя. А призыватель ждёт, пьёт отвары, задерживает дыхание, каждый раз, когда на соседней кровати небольшие руки сминают простыни. Он боится последствий, и перенасыщен магией, пробуждёнными ею чувствами. Привязанность к только знакомому магу льда следствие открытого желание спасти, и аномалия вытянула, вырастила его мечты. Но всё пройдёт, жгучее желание обнять и не отходить ни на шаг отпустит его, все маги подвержены эмоциональному перенасыщению, особенно во время бури. Только удивительно и немного неловко, что его скрытое отношение к Чимину, имело столь однозначный цвет. Хосун заходит ближе к обеду и вечером, она хочет думать, что всё пройдено, поэтому говорит только о сообщениях из города и помощи, которая уже в пути. А вот Минхё подозревает, как всегда слишком проницательная, но не задаёт вопросов, жалеет, наверное. На четвёртый день Юнги идёт к командующей, упрямо переставляя слабые ноги и игнорируя тяжёлый вздох сиделки, которую к ним приставили. Ему нравятся те, кто на своём месте, поэтому они говорят долго, оказывается Суа готова выделить воинов, а не стражников для сопровождения их в город, но возражает против скорого выезда. Ночью Чимин снова просыпается. На улице светлая ночь с высоким и чистым небом, в окна льётся свет, он делает видимыми очертания пустых кроватей, кресел слишком массивных, для комнаты, и стеллажей с зельями. Рассвет будет через час, здесь на севере особенный, немного хрустальный и очень далёкий. Маг льда тонет, пытаясь понять, вспомнить, что происходит. Тело не слушается, а замешательство мешает дышать, движение рядом, кто-то подходит ближе и зажигает свечу. В отсветах пламенного огонька снова он. Снова и снова смотрит, то с глубоким безразличием, то обеспокоенно. Хочется кричать. Чимин кричит, почти беззвучно, смотрит загнано, и как будто узнаёт, но неправильно. Юнги пытается коснуться, но чувствует, как маг начинает дрожать, и останавливается. Призыватель отходит назад, чтобы его лица не было видно, посылает стражника к Хосун и всей душой ненавидит ожидание. Призрак, видение, образ отходит, почему-то прячется в тени, но тут возвращаются звуки. Оглушительно: – Я сделаю отвар, – высокий и мягкий звук, движение у двери. Тяжёлое дыхание, собственное и чужое, шелест белья и даже треск свечи. Где же он, так пусто в голове и очень холодно. Хо прибегает в хлопковой рубашке, штанах и одном сапоге, видит хмурого Юнги, застывшего статуей, и ничего не спрашивает. Она подходит к Чимину, позволяя ему увидеть лицо, потом пустые руки и осторожно касается тонкого запястья. Телепаты тоже исцеляют, если им позволить. Из обломков памяти она собирает вазу или кувшин, не смотрит, не мешает, наощупь успокаивает воспалённый разум. Медленно к магу возвращаются обрывки событий: бег по коридорам в столице, гул другого пространства и тот, кто сейчас тоже рядом, но кажется живой. Безысходность, горькая слабость, трусость, теперь он вспомнил всё. – Где я? – хрипит надсадно, ни к кому не обращаясь, стыдно видеть людей. – Крепость близ Лисама, – Хосун убирает руку и глушит способности. – Как меня зовут? Чимин моргает удивлённо и всё же переводит усталый взгляд на знакомую: – Хосун, я… – он запинается и врёт, – всё помню, спасибо. Юнги хочет вмешаться, ему нужно знать, что помнит ледяной маг, нужно знать, как теперь дышать рядом с ним. А Чимин вежливо и тихо, позволяет напоить себя мясным бульоном, ни на кого и не смотрит, а потом засыпает в первый раз за четыре дня. Уром он жалуется на боль в груди, а призыватель бледнеет куда-то в цвет снега и не только потому, что не спал. Причина в появившемся только сейчас ожоге под рёбрами в форме широкой ладони. Как только лекарь выходит, Юнги запирает дверь, его сосед ни как не реагирует, он сыт, принял обезболивающий отвар, и всё ещё не вернулся из бездны. Теперь правильным голосом: «Я лишь дух, который исполнит твоё желание», Чимин сдался только сейчас, но всё таки сдался. Их двое. Эфемерный хозяин тела и гость любопытный и сильный. Причина их союза садится рядом, смотрит зло и отчаянно: – Уйди, – говорит твёрдо, сквозь зубы. – Тебе не хватит сил даже щели открыть, – дух улыбается чужими губами, – в чём проблема, зовущий? Человек готов делиться. Юнги не готов делить с кем-то Чимина, не готов отпустить его и не был готов тогда в центре бури из сырой и безумной магии. Одержимость щедро омытая дождями из не свершившегося и стойкого желания побеждать. Взять своё любой ценой, дух не прав у него есть силы даже на портал во всю стену, он ждал этого. Глаза призывателя загораются синим, что становится заметно даже под лучами ленивого солнца. – Вот оно как, – интонации почти одобрительные, – может мне забрать тебя? – Уходи, – на повторе, незачем спорить, только приказывать. Последний шанс. Конец был близко, ладони бугрились от жара энергии, но Юнги не успевал, поэтому, когда еле слышный шёпот предложил помощь, он был готов её принять. «Пусти меня в его тело и я спасу человека, заберу энергию, спасу вас», – вкрадчиво, но привычно, всего лишь нужно поставить условия, духи-демоны не нарушают собственных правил. Призыватель морщится, предупреждает: «Я не смогу оставить тебя в его теле», а в ответ тихий смех, если бы собеседник умел смеяться. – Я пошёл тебе на уступку и был готов уйти, но он не хочет жить, – плечи Чимина дёргаются, он ближе ко сну, чем к реальности. Хосун ничего не почувствовала даже когда была слишком близко. Тот, кого впустил Юнги очень силён, такие не становятся вурдалаками и даже сиренами, которые повелевают волнами и снами. Такие играют с людьми, оставаясь дома, предлагают дешёвую сказку в обмен на что-нибудь ценное, например, непрожитое время или жизнь. Демоны умны и опасны, жаждут избавления от скуки. – Дело в тебе, уходи. – Нет, это ты желаешь его, ты сгораешь от жажды, красиво сгораешь, – шепчет голосом, который не узнать, – И я уйду, если… Вот оно условие, ничего не бывает даром, а жизнь Чимина бесценный дар. Даже если они пожалеют об этом, не спасти, это почти убить своими руками. Юнги усмехается, он хмурый идеалист, ему положено сходить с нужного пути и ворчать. Слова летят быстро: – Ты был непослушным, – дух хрипит, давит на стены чуждыми миру звуками, – нарушил правила, скажешь это всё аномалия, тогда оставь себе в наказание – чувства. Я не хотел оставаться надолго, но разве могу позволить себе уйти ни с чем. Развлеки меня, путь энергия покинет твоё тело, пусть никто не узнает о том, что ты впустил демона. Я сделаю так: ты будешь любить его как сейчас каждый день, как мог бы любить и без помощи магии, но когда-то не решился. – Заставишь меня любить? – произносит удивлённо призыватель. – Наивны люди… я сохраню, что есть. – Зачем тебе это? – Мои причины – это тоже часть развлечения. Открывай. Синий насыщенный цвет льётся сквозь руки и глаза, покидает того кому не принадлежит. Юнги больно, он держал клочки бури внутри, и от тревоги забыться, отпустить раньше времени не спал. Боль от того, как легко он согласился с демоном и что совсем не сопротивляется ему. Призыватель слышит собственный крик совсем рядом, но главное густая тень, которая от Чимина движется к нему, окутывает со всех сторон, а потом пропадает, как будто её и не было.3.
26 октября 2018 г. в 22:02
Хосун увела всех с собой. Всех кто был на этаже с порталами и выше. Проходят минуты, телепат успевает лишь отдать распоряжение об артефактах, как из проёма над лестницей слышится треск и летят искры. Пока она проверяет состояние обороны и находящихся в лазарете, жестокий бой у замка стихает, одержимых становится меньше, а пространство встаёт на место, заставляя улыбаться уставших воинов. Всё происходит слишком быстро. Минхё, возвращаясь в крепость, уже знает, кризис не прошёл, а переместился. Напарница посылала очень красочные образы увеличения их проблем в разрез ожидаемому спасению. Они встречаются в просторном вестибюле, и молча ждут командующую. Та спускается с башни, ведя за собой уставших лучников, но сразу замечает иной настрой магесс:
– Знатно постреляли, – она снимает шлем и отдаёт его назад не глядя, – наступление разбито, контроль установлен, почему же у вас так хмуро?
Хосун выходит вперёд:
– Верхние этажи северного крыла охвачены магической аномалией. Уровни пусты, но в эпицентре маги вызванные, как подкрепление.
В этот момент глухой взрыв разносит вибрацию по камню стен. Суа вздыхает, возвращая себе шлем. Возможно, быть ответственной за северную крепость хуже, чем за южную.
– Что мы можем сделать? – Шаги широкие, она знает, что за ней идут и продолжает спрашивать, – Мы можем предотвратить новую волну разрывов на пустоши?
– Это уже будет новая аномалия, – рассуждает Минхё, – А мы знаем, почему произошло смещение?
Огненная выразительно смотрит на подругу, чего-то не хватало в переданных видениях. Хосун опускает плечи, не хочет говорить вслух приговор, который поставили их общему знакомому обстоятельства. Она держит паузу почти до самого подъёма и ждёт, когда все посмотрят на неё:
– Во время пространственного перемещения мага льда, присланного по запросу из столицы, расщепило, – звучит так просто, но напарница бледнеет, – на момент, когда я уходила, его сознание было полностью в измерении духов.
Подобного следовало ожидать, когда стали пропадать без следа трещины, которые держались более двух суток. Командующая пропускает вперёд магесс и поднимается вместе с ними. Это больше любопытство и беспокойство, чем необходимость, но ждать у подножья лестницы или кабинете, кажется смешным. Лишь доверие к своим подчинённы, особенно - правой руке Хёджину, позволяет такую вольность. Вольностью является и то, что она разрешает Хосун делиться энергией всё время, пока стражники переносят пострадавших магов.
– Энергия пропала, но выброс был огромный, – Минхё стоит, раскинув руки, посреди разрушенного зала, – Что-то забрало даже магию от рассеянного ока, нет ни одно признака новой аномалии.
Суа ещё пару секунд смотрит в грустные глаза напротив, подавляет желание спросить, выживет ли хоть один из тех, кто спасли крепость, пусть и так неправильно, а потом уходит, чтобы найти Хёджина. Он уже оправил в Лисам несколько гонцов, распорядился насчёт лечебных зелий и ждёт её у кабинета с бумагой для отчётов, чёрным пером, понимающей улыбкой.