***
Середина января, субботний день, и Рей сидит на своей неубранной койке. Её можно заставить убирать кровать через день, но только не по утрам суббот. Они — для мультиков и только для них. Кстати о кроватях… Рей отрывается от рисования тушёвкой для Люка и глядит на другие две койки в просторной спальне на нескольких детей. Они пустуют, но это ненадолго. Вчера Маз застелила их обе. В доме Рей повидала множество детей, маленьких и постарше, которых усыновили и удочерили. Она не желает быть одной из них. Она каждый день смотрит в глаза других детей, чьи родители так же оставили их ни с чем, если не считать попранных обещаний, но вопреки всему Рей лелеет мечту о том, что её родители не такие. Они вернутся, решила она. Однажды. Возможно. (Кроме того, есть только одна семья, в которую Рей согласилась бы уехать.) Дверь спальни открывается, заходит Маз, ведя за собой двух девочек, определённо сестёр. Старшая придирчиво осматривает комнату, сложив руки на груди. Похоже, ей лет тринадцать-четырнадцать. Младшая — наверное, ровесница Рей. Её взгляд ненамеренно цепляется за рисунки Рей, которые та развесила на своей стороне стены. Рей перестаёт штриховать. Одежда на сёстрах поношенная, у них на двоих лишь один рюкзак. Рей было бы интересно узнать их историю. — Ванная у вас будет общая, в конце коридора, и мы едим каждый день в одно и то же время… Маз расхаживает по комнате и рассказывает сёстрам о дневном распорядке. Рей позволяет себе отвлечься и подумать о своём, поэтому когда Маз произносит её имя, она вздрагивает. — Если у вас есть ещё вопросы, можете мне их задать. Уверена, Рей так же с радостью поможет вам, юные леди, тут обустроиться. Не так ли, Рей? Рей кивает, садясь чуть прямее под проницательным взглядом старшей из сестёр. Маз ступает к двери и, уходя, многозначительно оглядывается на Рей через плечо. Старшая сестра тут же поворачивается к Рей спиной, вытаскивает из рюкзака пожитки и раскладывает их на одной из кроватей. Рей это не шибко беспокоит. Слишком свежо воспоминание о собственном первом дне в доме, несколько лет назад. Она тогда кого-то укусила. Младшая сестра снимает куртку и кладёт её на кровать, ближайшую к Рей, а потом не торопясь подходит ближе. — Мне нравятся твои рисунки, — говорит она нерешительно, и её взгляд мечется от картинок к Рей и обратно. — Спасибо. Девочка протягивает ей руку, и Рей медленно берёт её и пожимает. — Я Роуз Тико. — В её голосе слышна неожиданная доверительность. Роуз указывает пальцем себе за плечо. — Это Пейдж, моя сестра. — Мы тут ненадолго, — рявкает Пейдж, не утруждаясь обернуться. Рей ничего не отвечает. Она слышала подобное много раз. Вместо слов, Рей открывает ящик своей тумбочки и вынимает фломастеры и парочку раскрасок. Они может и слишком детские, но… Раньше Рей не с кем было ими делиться. Рей хлопает по кровати рядом с собой, и Роуз не долго думая вскарабкивается на её неприбранную койку. Две девочки часами сидят рядышком и бездельничают — раскрашивают да болтают.***
— … и ей нравится рисовать! То есть, честно говоря, рисунки у неё пока отстойные, но у меня вначале тоже нихрена не получалось. А ещё она обожает опыты. Она знает, как делать мороженое футболкой! Я даже не знала, что так можно. Бен с озорным блеском в глазах слушает её восторженней рассказ. Нынче вечер пятницы, и они сидят в кухне-кабинете. С тех пор как Рей пришла, Бен пьёт уже вторую чашку кофе. Он поднимает свою кружку, словно в поздравительном тосте. — Рад, что ты нашла друга, малая, — произносит он, и тон его голоса лишь слегка насмешлив. Рей кривит верхнюю губу и закатывает глаза — выражение лица, которому она как раз у него и научилась. — Э-э, я у тебя вообще единственный друг, не забыл? Она указывала ему на это кучу раз. Обычно он невозмутим. Но не сегодня. Сегодня он делает глоток кофе и опускает хмурый взгляд. Рей ощущает, как по спине взбираются ледяные щупальца вины. Но Бен, не давая ей пуститься в неловкие извинения, с глухим стуком ставит кружку на стол. — Ты упомянула мороженое. Рей недоумевает. — Бен, на улице холод собачий. — И что? Люди же пьют кофе летом. — Да, старпёры всякие полоумные. Но Бен уже надевает куртку. — Идёшь или нет? И Рей вздыхает. Ей вообще-то не позволено уходить из студии без Люка, но её преподаватель живописи болеет гриппом и сейчас прячется в своей спальне. — Тебе не кажется, что Люк взбесится, если мы уйдём? Бен нетерпеливо протягивает ей её куртку. — Ну, меньше знаешь — крепче спишь. Но, если он спросит, мы просто гуляли. Ей от этого не легче, однако она принимает из рук Бена куртку и безмолвно следует за ним из студии к машине. Рей не нужно многое знать о тачках, чтобы понять, что его машина просто рухлядь. Она залезает на пассажирское сиденье, раздражаясь про себя на автоматические ремни безопасности. Салон прокурен и пахнет дымом. Бен стонет. — Диски дома забыл. Он тут же начинает вращать колёсико на магнитоле и попутно просвещает Рей о том, как важно слушать правильную музыку, когда ты за рулём. Наконец он останавливается на радиостанции, которую считает приемлемой. — На «Колледж-Стейшн», бывает, ставят нормальное, — замечает он. Салон окутывает женский голос. Он просто волшебный, и Рей с Беном оба покачивают головами в такт музыке. Навыки вождения Бена оставляют желать лучшего, но он доставляет их к местному магазину мороженого в целости и сохранности. Покупает два рожка. Рей заказывает со вкусом печенья и сливок, он сам — со вкусом кофе. Кто бы, в общем-то, сомневался. Держа свой рожок в правой руке, а рожок Бена — в левой, она осторожно лижет своё лакомство. Рей ему не признается, но прежде она никогда не выходила за мороженым. Маз всегда покупала его в продуктовом. Рей ненавидит, когда молчание между ними затягивается, и уже знает Бена достаточно, чтобы понять, что тому причиной. — Извини за подкол про друзей, — бубнит она неловко, избегая смотреть на его профиль. Миг Бен молчит, а затем краем глаза она замечает, что он пожимает плечами. — Ты не ошиблась. — Он замедляется до полной остановки, когда они встают на красном. — Моему единственному другу десять лет. — Мне девять. Он глубоко вздыхает. — Эх, это даже хуже. Рей хрюкает и плотно сжимает губы, чтобы не улыбнуться. Она косится на его мороженое, которое доверили ей, пока он ведёт, — косится, а затем быстро и смачно его облизывает; поворачиваясь, она глядит на Бена, чтобы в полной мере насладиться его реакцией. — Какого… Ты что, блядь, жрёшь моё мороженое? Рей прыскает. Выражения его лица всегда так живописны. — Кофе гадкий. — Да как ты смеешь… Стремительно, как кобра, он вырывает из её правой руки мороженое и тычет им ей в лицо. Она визжит. Но возмездие тут как тут: она вдавливает его рожок ему в правую щёку. — Получай! — победоносно вскрикивает она. — Рей, ты кресло измазала! Она ухмыляется, слыша в его голосе возмущение. — Всё равно твоя тачка — кусок дерьма. Он бросает на неё испепеляющий взгляд. — Пожалуй, не следовало мне учить тебя ругаться. Машина позади них начинает сигналить; зажёгся зелёный свет. Бен высовывает голову из окна и грязно материт недовольного водителя с головы до пят. Рей на будущее добавляет в свой лексикон все услышанные ругательства и вытирает мороженое с лица рукавом куртки. Щёки уже липкие. Вернувшись наконец к студии, они не выходят из машины, пока не уговаривают то, что осталось от их рожков. Это — лучшее мороженое, которое у неё когда-либо будет.