***
У Рей три особых воспоминания о том, что было до детского дома. Второе — свежее двух других, потому что тогда она в последний раз видела своих родителей. В этом воспоминании женское лицо, полустёртое временем, но явственно бледное, землистое. Рей больше не помнит цвет её глаз или каково ощущать руку матери на своём плече. Там есть и отец, его образ выцвел даже сильнее, чем лицо матери. Отец пробегается пальцами по грязным, спутанным волосам Рей, треплет их. Они оба такие худые, помнится, думала она. Такие худые. В своих детских рассуждениях она думает, что потом, может, угостит их своим печеньем. Мать наклоняется и сухими губами вжимается ей в лоб. — Мы ненадолго, Рей. Мы скоро вернёмся. Отец улыбается ей и открывает входную дверь, чтобы уйти. — Обещаем, — говорит он. Потом они оба машут ей, и она с улыбкой отвечает им тем же. Они часто так делали, оставляли её на время одну. Но всегда возвращались. Она поворачивается к своей единственной кукле Барби, а за её родителями захлопывается дверь. Они не вернулись.***
Последний день свободы Бена перед началом его восьмимесячного тюремного заключения приходится на дождливую июньскую пятницу. Рей знает, ей несказанно повезло, что уже начались летние каникулы, ведь это значит, что у неё с ним будет целый день. Бен заезжает после обеда и везёт её в местный музыкальный магазинчик, и в машине они слушают громкую музыку, будто это просто обычный день. Рей совсем не сложно убедить себя, что так и есть. Бен ставит машину на стоянку, и они идут в магазин; Рей болтает о книгах, которые ей задали прочесть на лето, и о том, что надо сделать анализ одной из них. Бен, разумеется, всё это уже читал. — Могу помочь тебе с анализом, если хочешь, — предлагает он, когда за ними звенит колокольчик над закрывающейся дверью. После этой его нечаянной оговорки они оба умолкают, но делают вид, что ничего не произошло. Рей откашливается и указывает большим пальцем на коробку с пластинками, которая стоит на столе. На коробке написано: «РАСПРОДАЖА». — Я пойду посмотрю, что там, — говорит Рей, и он кивает, чуть помрачнев. Она проходится пальцами по пластинкам в коробке, смотрит на них и не видит, пытаясь обуздать переполняющие её чувства. Всё будет хорошо, говорит она сама себе. Она возвращается к началу стопки и начинает перебирать её заново. Большинство пластинок — записи певцов и групп, которых Рей не знает, но при виде одной из обложек она останавливается. — Эй, Бен! — зовёт она и видит, как он тут же поворачивается к ней от стойки в другом конце магазина, где просматривал последние релизы. Рей поднимает пластинку, чтобы он взглянул. — Чума, да? Обложка неоново-зелёная, на ней — зебра. Бен подходит и берёт её свободной рукой, пока в другой у него парочка компакт-дисков. — Ох и ничего себе. Я уже забыл, что они существуют. А вообще, крутой был альбом. — Он тихонько шлёпает Рей пластинкой по носу. — Отличная находка, малая. Она расплывается с улыбке и, довольная, отворачивается к коробке. — Что бы ты делал без моего умения поживиться на свалке. Они проводят в магазине ещё добрый час, разглядывая ассортимент то вместе, то порознь, но каждый раз зовут друг друга, когда находят что-то стоящее. Рей выбирает себе несколько дисков. Одни — альбомы групп, которые ей нравятся, другие — по заказу Роуз и Пейдж, а некоторые — просто потому что круто выглядят. Бен настаивает на том, чтобы заплатить за них все, и добавляет их в свою стопку дисков и пластинок на кассе. Успеет ли он прослушать всё, что купил себе, прежде чем… Рей неистово гонит от себя эту мысль, выходя за Беном из магазина и садясь в его машину.***
Он покупает молочные коктейли и, как только заканчивается дождь, опускает в машине все окна и включает магнитолу на полную катушку. Народ пялится на них, когда они останавливаются на светофорах, но Рей это безразлично. Она потягивает свой коктейль со вкусом печенья со сливками и краешком глаза наблюдает за Беном. Его глаза следят за дорогой, и он улыбается — просто, легко. Так нечестно.***
Вечер они проводят в квартире Бена, с По и Би-Би-восемь. Как только Рей переступает через порог, огромный рыжий кот с радостным мяуканьем напористо бодает её в ногу. По крепко её обнимает, журя за то, что ему больше не приходится для этого наклоняться, потому что она стала такой высокой, а Рей думает, что Бену — всё ещё нужно… Эту мысль она тоже вырывает из себя с корнем. — Я готовлю бутерброды с сыром в духовке! — кричит По, заходя в маленькую кухоньку и хватая фартук, по виду слишком чистый, чтобы им пользовались постоянно. — Устроит? — Да! — бодро кричит Рей. Бен выходит из своей комнаты, держа в руках кое-что нужное ему для рисования. — Мне обязательно ждать, пока ты их спалишь, или можно сразу заказать пиццу? По пренебрежительно от него отмахивается, и Рей дивится тому, как соседа Бена никогда не раздражает эта Бенова… беновость. Впрочем, сама ж она его как-то терпит.***
После того как у По всё-таки сгорают бутерброды, Бен заказывает пиццу. Пока они ждут доставку, Бен ставит ту самую пластинку, что Рей откопала в музыкальном магазине. Он и Рей сидят за круглым кухонным столиком и работают. Бен корпит над картиной, которую пытается закончить до… в общем, до. И, наклонив блокнот с карандашами так, чтобы ему не было видно, чем она занята, Рей рисует Бена, что сидит перед ней. Сосредоточенность на его лице, форму его носа и скул. Он недавно подстригся, и волосы лишь чуть задевают лоб. Рей водит карандашом по блокноту и умело переносит на бумагу его облик. Скоро начинает появляться Бен Соло, созданный её рукой. Она стирает фрагмент его рта и добавляет изгиб, как если бы Бен почти улыбался. И убеждается, что верным получился размер ушей, так и оставшихся для него чуть великоватыми. — Как продвигаются твои дела? — спрашивает Бен, и Рей чуть ли не подскакивает. Но он не выглядывает из-за собственной работы, и она расслабляется. — А. Неплохо, — отвечает она, пытаясь звучать отстранённо. Он поднимает голову и изгибает бровь, но ничего не говорит. Они продолжают, и она заканчивает с начальным вариантом этого наброска, довольная тем, что ей уже удалось в него включить. Однако она и сейчас знает, что завтра взглянет на него и найдёт миллион огрех. Ей нужно будет внимательно посмотреть на лицо и фигуру Бена в понедельник, когда она увидится с ним в следующий раз, чтобы поправить… Пальцы Рей застывают, когда она вспоминает вновь. Она сглатывает, а песня, что играла фоном, сменяется другой, которая звучит почти скорбно. Безнадёжно — вот, вероятно, более точное описание. Её вдруг разом настигает ужасное осознание того, что она не увидит Бена Соло до следующего года. Глядя на него, она прикусывает нижнюю губу. Она ещё никогда не разлучалась с ним так надолго, и… Слёзы щиплют ей глаза, и Рей откладывает блокнот и быстро встаёт, внезапно желая уединиться. Она торопится к туалету, перед глазами всё расплывается. — Рей? — звучит беспокойный голос Бена. — Мне пописать надо! — кричит она, надеясь, что этого неубедительного оправдания будет достаточно. Она заходит в коридор и сразу же прислоняется к стене, зная, что тут Бену её не увидеть. Несколько раз она глубоко вдыхает, чтобы успокоиться, а взгляд её падает на открытую дверь в комнату Бена. Не успев сообразить, что делает, она ступает в дверной проём. Спальня более обжитая, нежели была тогда, когда Рей видела её в прошлый раз. По полу разбросана обувь, футболка накинута на спинку стула, что стоит у компьютера. А там — не над кроватью, но на стене рядом, словно Бен ложился на бок и смотрел на неё, — картина, которую Рей подарила ему на день рождения в прошлом году. Это становится последней каплей, и по щекам с пугающей скоростью начинают струиться слёзы. Она поворачивается, думая, как бы сейчас добраться до ванной, когда перед глазами всё рябит, чтобы умыться и немного привести себя в порядок. Но врезается в Бена, который, видимо, стоял прямо за ней. Рей вспоминает, что раньше он всегда присаживался на корточки, чтобы быть с ней лицом к лицу. До того, как она стала выше, до того, как она пошла в среднюю школу. До того, как он избил тех мальчишек. Теперь он лишь слегка наклоняется, кладя руки ей на плечи, чтобы удержать её на месте. Она всхлипывает, разрываясь между чудовищной пустотой, что разверзлась у неё внутри оттого, что он уходит, и яростью от осознания, что в первую очередь он уходит из-за кошмарного решения, которое принял сам. Он говорит с ней, и она пытается вслушаться, пока шквал эмоций швыряет её из стороны в сторону. — Я ненадолго, Рей. — Она с силой сжимает губы, пока Бен большими, нежными ладонями стирает с её щёк продолжающиеся слёзы. — Я скоро вернусь. Обещаю. Рей уже это слышала. Она едва сдерживается, чтобы его не ударить, но не делает этого, а лишь отшатывается от его прикосновений. Миг она смотрит ему в лицо и видит там боль. Это и значит любить? Безумно злиться на содеянное им, но так же и глубоко, невыразимо тосковать при одной мысли о том, что он уйдёт? Но нет. Любить не может быть так больно. Или может? Раздаётся громкий стук в дверь, который сообщает, что прибыл доставщик пиццы, и Рей пользуется этим, чтобы отойти от Бена ещё дальше и вернуться в гостиную. Она вытирает глаза, надеясь, что По не замечает её слёз. Хотя он наверняка всё слышал. Она находит на столе свой блокнот, открытый на эскизе, изображающем Бена. Рей быстро его закрывает, вспыхивая и надеясь, что ни Бен, ни По его не увидели. Бен медленно выходит из коридора и грузно опускается на свой стул, наблюдая за ней. Она тоже сидит, избегая его взгляда. Через минуту По передаёт ей не кусок пиццы, но Би-Би-восемь. Огромный кот сворачивается клубком у неё на коленях и начинает мурлыкать, а она гладит его, прижимает к себе. Он тычется носом в её руку, а потом начинает успокаивающе лизать костяшки пальцев. Бен всё ещё на неё смотрит. Наконец он говорит: — Мне понравился твой набросок.***
По дороге домой они почти не разговаривают, и Рей скучает по тому, как легко и непринуждённо всё было, когда он вёз её в предыдущий раз. Но они больше не могут закрывать глаза на то, что случится завтра, и, когда Бен наконец съезжает на длинную подъездную дорогу, Рей едва может заставить себя на него посмотреть. Они сидят в молчании. Пальцы Рей цепляются за ручку двери, и, пересиливая себя, она делает глубокий вдох и говорит: — Увидимся… после. Она быстро вылезает, слёзы уже вновь угрожающе подступают к глазам. Слыша, что Бен тоже выходит из машины, она хлопает дверью, но не сходит с места. — Рей. Её нижняя губа дрожит, и, быть может, Рей следует просто пойти в дом. Быть может, это то, чего он заслуживает. Но нет. Он ей слишком небезразличен, чтобы так с ним поступить. — Я буду скучать, Бен. Она смотрит на него поверх автомобиля и видит, как он явственно сглатывает. Но голос его ровный, когда он говорит: — Я тоже буду скучать, малая. Он обходит машину и встаёт рядом, но не тянется к ней, как делал в квартире. Он просто ждёт. И, почувствовав вдруг, как давит груз предстоящих восьми месяцев, Рей подаётся ему навстречу, крепко его обнимает, вжимается лицом ему в грудь. Она отступает на шаг и смотрит ему в лицо, окутанное лёгкой тенью. Она запоминает то, что видит, втискивает это в память, решив не дать его милым чертам выцвести подобно лицам родителей.***
На следующий день Рей не выходит из своей комнаты.