***
Рей не может припомнить, когда в последний раз была так зла на Бена Соло. Торговый центр переполнен; осталась чуть ли не неделя до Рождества, и Рей уговорила-таки Бена выйти из квартиры и сходить с нею за покупками. Они относительно неплохо проводят время. Бен всё ещё гораздо молчаливее, чем обычно, и тащится за Рей расхлябанным шагом. Но он поел с ней пиццы в ресторанном дворике и посмеялся над её волнением при виде Санты. Кроме того, он не изменил своего к ней отношения, несмотря на то, что говорил По после поминок по Хану. Ей подумалось, что день, в общем-то, проходит так хорошо, как она и ожидала. Всё изменилось десять минут назад. Кипя, Рей стоит в «Спенсере», смотрит на стену с футболками и не может толком ни во что вглядеться. — Рей… — Заткнись, — огрызается она, сжимая ладони в кулаки. Бен вздыхает, явно раздражённый. — Рей, давай просто поговорим… — А о чём тут говорить, Бен? Что изменится? А? Тебя опять не будет… Голос громче, чем положено, и Рей никогда прежде не закатывала сцен на людях, однако… Бен зыркает на неё сверху вниз, засунув руки глубоко в карманы куртки. — Я тебе сказал, это по работе… — И что?! — Рей видит, как кассир невзначай посматривает в её сторону. — Я даже не знаю, чем ты там занимаешься и кто такой этот твой дурацкий заказчик, потому что ты, блядь, мне не говоришь. На миг Бен зажмуривается, словно призывая на помощь всё своё терпение. — Мы уже это обсуждали… Рей резко обходит его, отказываясь слушать ещё хоть что-то из того, что он хочет сказать. Подумать только, и этого дня она целую неделю ждала! Только лишь чтобы выяснить, что Бен уезжает из страны на три месяца… Она так рассвирепела, что даже думать не может. Рей не знает, что её больше огорчает: что он уезжает или что не даёт внятного объяснения зачем. Она выходит из отдела и сразу же вливается в людской поток, не глядя, куда направляет стопы. Ей на плечо ложится большая рука, и, даже не потрудившись проверить, Бен ли это, Рей яростно её скидывает. — Рей. — Его тихий голос прямо за её спиной. Рей резко разворачивается и грохается задом на скамейку, избегая смотреть на Бена, который присаживается рядом. Он тянет её за рукав, а она отдёргивает руку. — Нет. — Пожалуйста, пойми, — упрашивает он. — Я уезжаю не тебе назло. Но босс дал мне целый месяц отпуска в связи с тяжёлой утратой, и эта поездка — чисто деловая. А деньги… Деньги хорошие, Рей. — И что? — рявкает она обиженно, не желая смягчаться. Она упорно не поворачивается к нему лицом, но знает, что он внимательно за ней наблюдает. Она чувствует, как её прожигает его взгляд. — Пожалуйста, Рей. — Бен тихонько толкает её ногу своей. Она тут же пинает его в ответ. — Пожалуйста, не злись на меня сейчас. Я не могу… — Он вздыхает с досады, а потом, уже гораздо мягче, говорит: — Ты мой лучший друг. Если бы Рей услышала это двадцать минут назад, то растеклась бы лужицей. Она бы улыбалась без причины весь день напролёт. Однако теперь вместо приятного трепета её внутренности скручивает и жжёт, и она внезапно не может больше мириться с таким положением дел. Это слишком. Слишком больно, слишком обидно, слишком ей непонятно. Рей наконец оборачивается и смотрит на него, не давая нежности в его глазах пресечь её следующие слова. — Серьёзно? Твой «лучший друг»? Да ты хоть знаешь, что означает это словосочетание? Она может поклясться, что делает ему больно. Он сглатывает и немедленно отводит взгляд, но Рей слишком хорошо знает Бена. Она спешит продолжить, прежде чем успеет передумать. — Потому что лучшие друзья откровенны и честны друг с другом, Бен. Они не скрытничают. Например, о том, где работают и на кого! И они не сообщают о том, что уезжают из страны на несколько месяцев, меньше, чем за две недели до дня отъезда! Её крики привлекают небольшую, но очень заинтересованную группку зрителей. Несколько прохожих задерживаются у их скамьи, прикидываясь, что шарят по своим сумкам. Бен смотрит на неё широко раскрытыми глазами. Она разглядывает его лицо. И до неё вдруг доходит, что он наконец-то побрился. И волосы с одеждой чистые. И он ел. Приличный прогресс, если сравнивать с тем, каким она видела его несколько раз после смерти Хана. И Рей понимает, что это, возможно, благодаря ей. Он сделал над собой усилие, чтобы принять душ и выйти из квартиры, только ради… Всепоглощающая привязанность к нему сражается с самой настоящей яростью из-за его отъезда. Но злится ли она? Или Рей просто-напросто глубоко опечалена тем, что ей вновь придётся надолго разлучиться с ним по его вине? Её сердце разрывается, ей больно. Глаза застилают жгучие слёзы, и Рей глубоко вдыхает, пытаясь успокоиться. Бен, сразу же уловив перемену в её настроении, тревожно склоняет к ней голову. Он открывает рот, чтобы что-то сказать. — Просто отвези меня домой, — шепчет Рей, сглатывая. — Не хочу больше тут находиться. Бен закрывает рот и кивает. Всю обратную дорогу они едут молча.***
— Ты ещё злишься на Бена? Рей, сидя на кровати, поднимает глаза и быстро убавляет громкость музыки. Та звучит жизнерадостно, но тексты невероятно депрессивны. Весьма соответствует настроению. — А? Роуз стоит в дверном проёме и хитро на неё смотрит. — Говорю, ты ещё злишься на Бена? Рей пожимает плечами и охватывает взглядом разбросанное на койке барахло. Сегодня Рождество, солнце уже село. Она ночевала у Финна, потом Пейдж с Роуз пришли к Бабуле на обильный домашний обед. Там они обменивались подарками, и это было довольно мило. Она подарила друзьям их портреты в образе супергероев, нарисованные в цвете. Свой Финн повесил на стену, даже не дождавшись их ухода. И теперь Рей, сытая и сонливая, совершенно готова к завершению праздников. К завершению этого года. — Ну, — продолжает Роуз. — Решай давай, и побыстрее. Рей резко поднимает глаза. — Почему? Роуз улыбается. — Потому что он внизу. Рей практически спрыгивает с кровати, ощущая, как быстро бьётся сердце. Она не понимает, почему удивлена, — знала же, что он в конце концов появится, чтобы поговорить, особенно после того, как она всю неделю не подходила к телефону. Он даже припёрся в студию, где она упорно его не замечала, притворяясь, что ей нужно поговорить с Люком каждый раз, когда Бен, судя по всему, пытался к ней подойти. Она вела себя как ребёнок, но Рей вдруг поняла, что ей плевать. Что-то смехотворно-крошечное у неё внутри надеялось, что, быть может, её поведение каким-то образом убедит его не уезжать. Она стонет, оглядывая свой прикид. Спортивные штаны с дырками в сомнительных местах и толстовка «Кошмар перед Рождеством», которую этим утром ей подарила Роуз. Однако переодеваться некогда. Она уже выходит, но тут же возвращается и спешно распахивает свой платяной шкаф. Рей хватает рождественский подарок для Бена из-под горы свитеров, кофт и носков без пар. Она не заморачивалась с упаковкой, но… Бену наверняка будет всё равно. Она заставляет себя спускаться по лестнице медленно. Слишком быстро — и он может подумать, что она счастлива его видеть. А это не так, не беспокойтесь. Она по-прежнему очень, очень расстроена… Бен такой красивый. Он сидит на кухне — понятное дело, ждёт её, — перед ним на столе лежит упакованная коробочка. Завидев Рей, он встаёт; и при виде её штанов его рот разъезжается в ухмылке. Рей фыркает и кладёт пакет со своим подарком рядом с его упакованной коробочкой, затем скрещивает руки на груди. — С Рождеством, — ворчит она. Бен подаётся вперёд, и вот она уже в его тесных объятиях. Она взвизгивает от неожиданности, но что-то вроде куска льда в её груди наконец тает, и Рей льнёт к Бену и прижимается крепче. Она улыбается и не успевает вовремя это скрыть, когда он отстраняется. Бен замечает её выражение лица и тут же его зеркалит, и, правда, ну кого Рей обманывает? Не умеет она долго злиться на Бена Соло. — Прости, малая. — При звуке своего старого, ласкового прозвища у Рей по всему телу разливается тепло. Бен отводит взгляд и, пропуская пальцы сквозь свои локоны, продолжает извиняться. — Ты была права. На это она приподнимает бровь. — Ещё раз, что? Он пытается держаться непринуждённо, но Рей усматривает то, как розовеют краешки его ушей. — Ты была права, говоря, что лучшие друзья друг с другом откровенны. Я не был с тобой откровенен, потому что не хочу втягивать тебя в свои грёбаные дела. — Я хочу быть частью твоих грёбаных дел, Бен. Слова вылетают у неё изо рта, прежде чем она успевает прикусить язык. Она еле сдерживается, чтобы не поморщиться от того, как отчаянно это прозвучало. Ну, всё, думает она. Сейчас Бен попугаем повторит слова По, скажет, что ничего не будет, что она ведёт себя неприлично и что не надо так грубо себя навязывать. — Я знаю, — говорит он нежно. — Я не говорил тебе о некоторых вещах только чтобы тебя защитить. Но… ты больше не ребёнок. Что-то забавное творится с Рей от этого заявления. Голова идёт кругом, а телу вдруг как-то слишком тепло. Бен поднимает запакованную коробочку и протягивает её Рей. — Э-э, не говори об этом своей опекунше. Я спросил её, можно ли тебе это подарить, а она, так-то, не разрешила. Глаза Рей округляются, и, довольная, она бросает на Бена озорной взгляд. — Контрабанда? — Открывай уже. Она останавливается, её пальцы зависают над подарком. — Передай По, что упаковано симпатично. Я знаю, что это не ты делал. Бен одаривает её угрюмым взглядом, и она прыскает и дёргает за прилепленный сверху бантик, после чего рвёт бумагу. Когда ей является сама коробка, Рей изумлённо на неё пялится. — Срань господня, Бен. Он сразу волнуется. — Если тебе не нравится… — Срань господня, Бен! — Потише, Рей, не похоже, чтобы Маз… — СРАНЬ ГОСПОДНЯ, БЕН! Она обхватывает его шею и вжимается в него всем телом. Бен испускает удивлённое «уф», а Рей визжит ему прямо в ухо. — О-БОЖЕ-это-подарок-мечты-я-НАКОНЕЦ-смогу-на-уроке-писать-сообщения-Финну-и-Роуз… Бен ставит её на пол, и она бросается открывать крышку коробки, в которой лежит её новенький мобильный телефон. Это — лоснящийся серебристый «Motorola Razr». Рей смотрит на него с благоговением, чувствуя, что того и гляди зальётся слезами чистейшей радости. — Консультант сказал, эти пользуются большим спросом. Там тот же тариф, что и… Господи, Рей, пожалуйста, не плачь… Бен крупно недооценил, что значит для шестнадцатилетней девчонки получить в подарок свой первый мобильный телефон. Рей трёт глаза, слишком счастливая, чтобы стыдиться. — Спасибо, Бен. Она расплывается в улыбке. Довольный, он кивает. — Это чтобы мы могли разговаривать. Пока меня не будет. Его слова доходят до неё, и она прижимает свой телефон к груди. — Обещаешь? — Буду звонить тебе каждый божий день, если хочешь. Такое чувство, что миллион солнечных лучиков заполоняют её мозг. Она не может вымолвить ни слова — эмоции захлёстывают. Она просто тычет пальцем в пакет, в котором лежит подарок от неё. Бен, похоже, слегка опешив, рассматривает пакет; будто его настолько увлекло дарить подарок Рей, что он напрочь забыл о её подарке ему. Он вытаскивает из пакета прямоугольник и начинает разворачивать намотанную сверху газету. Наконец, прямо перед тем, как её подарок откроется, она подбирает нужные слова. — Мне, вообще-то, придётся забрать его обратно. Это моя работа по рисованию, и учительница хочет в конце учебного года выставить её в школьной галерее. — Она пожимает плечами, будто бы в этом нет ничего особенного. На это Бен изгибает бровь, а затем снимает со своего подарка последний газетный лист. Он долго смотрит на картину. Так долго, что Рей разражается потоком болтовни, надеясь скрыть за словами внезапное волнение, которое охватило её оттого, что он рассматривает картину. Злясь на него всю неделю, Рей забыла обо всей серьёзности этого подарка. — Я видела Хана за несколько месяцев до… Ну, до. И кое-что в нём напомнило мне тебя. Это меня очень обрадовало. И я подумала… Не знаю. Я пойму, если тебе не нравится. Это наверняка не самая лучшая моя… Взгляд, которым Бен на неё смотрит, заставляет Рей умолкнуть. Положив картину на стол, Бен проводит кончиками пальцев по холсту. К ночи, когда умер Хан, у Рей был нарисован лишь контур половины лица. Вскоре она поняла, что с этим делать. Она взяла у Люка старые фотографии Хана и соединила половину его лица с половиной лица Бена, которую написала по памяти. Со стола на неё смотрят, перемешавшись, отец и сын. Рей нервно переступает с ноги на ногу. Оттенки могли бы выйти и получше, и ей по-прежнему не очень нравится, как получился нос Хана… Бен накрывает её ещё одним объятием, и она обхватывает его в ответ, живя и дыша сейчас только им. — Не знаю, что сказать, — говорит он, двигая подбородком, который покоится у неё на макушке. Голос чуть надламывается — совсем чуточку. — Всё нормально. Слова Рей звучат приглушённо, но ни один из них не обращает на это внимания. Она вдыхает свежий, чистый запах его футболки и радостно дивится тому, как же это Рождество из совершенно нормального умудрилось превратиться, возможно, в самое лучшее из всех, что у неё были. Её посещает мысль, что если уж она упомянула Хана, ей прямо теперь следует рассказать Бену о том, что сказал его отец, и вообще, как же её собственные разговоры о том, что лучшие друзья откровенны… Нет. Рождество же. Но она обязательно скоро ему расскажет. Кроме того, он так и не поведал ей, зачем уезжает и на кого работает. Рей отгораживается от нахлынувшего чувства вины и стискивает Бена ещё чуть крепче, пока он не отстраняется. Он глядит на неё с такой теплотой, что Рей краснеет. Затем он откашливается, отворачивается, подбирает бантик, оторванный ею от своего подарка, и стремительно прилепляет ей на голову.***
Через десять минут после его ухода она ему звонит — якобы протестировать свой новый телефон.