Мы посадим дом, мы построим лес / we could plant a house, we could build a tree

Он — ничтожество. Вот первая мысль, которая посещает Бена Соло, когда он просыпается, весь затёкший и мучимый жаждой. И перед тем, как провалиться в сон, он явно думал о том же. Бен Соло — ничтожество. И его отца больше нет. Он потихоньку встаёт; медленно, будто волнами, на него накатывает осознание, где он, какое сейчас время суток и что вообще происходит. Он не спал уже больше… Боже, он без понятия, когда в последний раз спал. Перед тем, как Хан… перед тем, как папу… Он трёт лицо руками, свешивает ноги с дивана и садится ровно. Делает вдох, и первое, что замечает, — витающий вокруг сладкий аромат. Он знает этот запах; этим спреем для тела Рей пользуется уже больше полугода. Почему-то он впитался в его одежду. Рей. Сон разом слетает с него, окончательно и бесповоротно. Бен озирается по сторонам, по углам своих гостиной и кухни. Была ли она тут? Была, догоняет его воспоминание. Она включила музыку и уговорила его потанцевать — довольно глупо с её стороны, но ведь… он ведь тогда улыбнулся. От этого в груди так тесно. — Рей? — зовёт он её в тишине квартиры. Может, она в туалете или… В коридоре загорается свет, но в поле зрения появляется всего лишь По. — Привет, дружище, — говорит сосед. Тон его голоса кажется Бену каким-то слишком будничным. — Как себя чувствуешь? Видел, ты заснул… — А где Рей? По вздыхает, плечи его смиренно поникают. — Ушла. Бена тут же пронзает разочарованием, но он глушит это в себе. Обычно Рей не уходит не попрощавшись, хотя может, ей попросту не хотелось его будить… По прерывает его размышления. — Я прихожу, а она лежит рядом с тобой на диване. Похоже, вы уснули вдвоём. Потом во сне ты случайно спихнул её на пол — было бы жуть как смешно, если бы не… Ну, в общем, она, естественно, проснулась. И тогда я… кое-что ей сказал. О том, чего никто тут, мать вашу, будто в упор не видит. Бен было открывает рот, чтобы вопросить, что за херню несёт сосед и что, ради всего святого, он брякнул Рей. Но что-то в лице По его останавливает. И Бен… Бен так и не находит слов. По кивает, словно прочитав Беновы мысли. Он упирает руки в бока и снова вздыхает. — Бен, девчонка с ума по тебе сходит. Бен откидывается на спинку дивана, обезоруженный. Словно он проиграл какую-то очень важную битву, даже не понимая, что участвовал в ней. Хотя нет, это не совсем правда. Всё он знал — просто закрывал глаза. Он намеренно не обращал внимания на чувства Рей и… — Знаю, — наконец признаёт он. — Блядь, знаю я. Взгляд По наполнен нескрываемым сочувствием. — Я ей сказал, что этого никогда не будет. Бен с трудом сглатывает и медленно кивает, соглашаясь. — Сказал, что ей лучше забыть об этом, потому что я не хочу, чтобы она страдала. Бен наклоняется вперёд и ставит локти на колени, проводит правой рукой по волосам. Молчание воцаряется между двумя мужчинами. По спине Бена вскарабкивается холодная длань презрения к себе, пальцы её вцепляются ему в сердце, и на этот раз не оттого, что он — самая убогая пародия на сына, которую только могут представить себе отцы, но оттого, что, ко всему прочему, и друг он никудышный, корыстный. Он подвёл Рей. Наконец По, как всегда неспособный долго молчать, нарушает тишину. — И что ты… Слушай, я не пытаюсь учить тебя жизни — хочу, чтоб ты это знал. Но собираешься ли ты как-то дистанцироваться? Он задаёт этот вопрос аккуратно, очевидно, понимая, насколько деликатно это дело. Бен долго и упорно пялится в ковёр под ногами. Он подвёл Рей, и он продолжит подводить её и дальше. — Я не могу. Признание — резкий шёпот, вырвавшийся из глубины его по-прежнему пересохлого горла. Презрение к себе переползает от его сердца к разуму, и что Бен Соло может сделать? Разве что удавку, на которой ему остаётся повеситься вместе со всеми своими невзгодами. Рей нужна ему. Так нельзя, она ещё ребёнок, она, мать его, ещё ребёнок, и Бену не следует тащить её за собой, ему, блядь, нельзя, реально нельзя этого делать. Но она — по-прежнему его лучший друг. Рей — всё, что у него есть. И он не может помыслить, что до конца года она исчезнет из его жизни. Ведь в январе он уедет на несколько месяцев. А пока… Пока он может задержать Рей ещё на немного. Он наконец встаёт на трясущиеся, подгибающиеся от слабости ноги и, едва обретя равновесие, уходит, минуя По, к себе в комнату. Он попросту истощён. По, к его чести, смотрит на Бена без осуждения. — Тебе что-нибудь принести? У меня точно где-то было снотворное, если тебе… Бен отмахивается, мотая головой. — Не надо, спасибо. Мне… — Его рука падает на дверную ручку, и он коротко кривится через плечо, будучи не в состоянии сейчас собрать волю в кулак и улыбнуться по-человечески. — До завтра. По кивает, всё ещё внимательно наблюдая за тем, как Бен исчезает в дверном проёме и закрывает за собой дверь. В его комнате темно, а кровать так и манит. Он делает к ней шаг, и надо бы переодеться во что-то поудобней, во что-то ещё не грязное, во что-то из того, что он бросил тут накануне. Однако Бен не переодевается. Он рушится на постель и лежит без сна до тех пор, пока мозг просто не отключается. Одежда на нём всё ещё пахнет Рей.